Тема «третьего срока» (=пожизненного) для Путина превратилась уже в анекдот, в мерзкий фарс. Кто заляпался в этом дерьме – уже не отмоется. Пусть досубъектная или десубъектизируемая масса предается пофигизму или одобрямсу – она за скобками, репутации делает ничтожное, но субъектное меньшинство. И с ним нельзя не считаться. Попробовал Борис Акунин более или менее благообразно вякнуть о Путине в газете Liberation (Париж), как сразу нарвался на гневную отповедь Валерии Новодворской, она в
преддверии решающей схватки с русской сомосой находится в боевой форме, и Акунин сразу отыграл и вполне здравомысляще заявил – «Я считаю Владимира Путина фигурой в целом вредной для российской истории и хочу, чтобы путинская эпоха поскорее закончилась».
Копаться в патологии нынешнего режима – надоело и неинтересно, с ним всё давно ясно. Но тут внутри раздается голос историка – «Без эмоций! При всем омерзении, которое вызывает этот режим, он все же является историческим фактом, и надо патологию протоколировать,
писать историю болезни, обосновывать диагноз и выписывать убедительные рецепты». И поэтому, как ни противно даже произносить названия вампиров, шакалов, червей и прочей нечисти, куда же денешься, приходится реагировать на злобу дня.
Слава Богу, есть более стойкие летописцы, ворошат дерьмо и нюхают и выдают впечатления. Один их них – Андрей Пионтковский, ему доверяю, его отчет «Третий Рим и третий срок» за 09.04.07 привожу без комментариев (http://grani.ru/Politics/Russia/President/m.120474.html):
«Cнова неладно что-то в нашем чекистском королевстве. После февральских назначений казалось, что наступило водяное перемирие, которое закрыло тему третьего срока. Умолкли пылкие чеченские и осетинские парламентарии. Перестал пиарить Пятый рейх вдохновенный Проханов. Стало ясно, что серьезные деловые люди наконец договорились, что Наше Всё уходит, и выяснилось, на каких условиях. Впервые проступили контуры кандидатуры
"наследника", устраивающей и Самого, и его ближайшее окружение - коллективного Сечина.
Но "Конец истории по-русски" продолжался недолго. Апрельское обострение вынесло на поверхность булькающего политического болота две трагикомические фигуры - Старика Батурина и Выхухолефила. Оба они с какой-то отчаянной обреченностью вновь завопили о третьем сроке.
Старик, конечно, не корысти ради, а исключительно по воле пославшей его супруги. Королева лужниковских седалищ правильно
просчитывает конъюнктуру. Уходя, Он обязательно предварительно зачистит третьеримских. Их нельзя оставлять в тылу у еще не заматеревшего наследника. Сожрут. А вот если Он останется, тогда они могут еще пригодиться как элемент балансировки вертикали.
А г-н Выхухолефил настолько заигрался в своей политической песочнице, что стал типа Бродским при Грызлове-Евтушенко. Если тот против колхозов и третьего срока, то он, Выхухолефил, за.
Ясно, однако, что эти достойные персонажи всего лишь платоновские
тени, пляшущие на стенах кремлевской пещеры. Что-то невидимое внешнему наблюдателю должно было случиться в марте (месяце не менее роковом в русской истории, чем август) в толще раскаленной мантии российской власти.
Полагаю, что это был бунт Золотова-Черкесова против февральского консенсуса и против самой идеи наследника. Их прошлогодняя летняя стрелка с группировкой Сечина-Патрушева-Устинова оказалась безрезультатной. Шума было много (изгнание и чудесное воскрешение Устинова; известное письмо, обвинявшее
Патрушева в серьезных преступлениях; увольнение Путиным генералов ФСБ, до сих пор сидящих в своих кабинетах, и т.д.), но перетереть фундаментальные вопросы Власти и Собственности верховным рыцарям Чекизма так тогда и не удалось.
Похоже, что сегодня агония режима вступает в заключительную стадию. В бой идут одни силовики. Очень непохожи друг на друга эпохи Сталина, Брежнева, Путина. Но последние месяцы физической жизни Сталина и Брежнева и последние месяцы политической жизни Путина протекают по одному
и тому же сценарию - ожесточенная борьба за власть соперничающих кланов спецслужб, загадочные убийства и самоубийства.
Апофеозом, кстати, была смерть самих советских вождей. Почти наверняка убийство в первом случае и не вполне ясные обстоятельства во втором. Одна и та же структура Власти (заточенный на первое лицо столб административной вертикали посреди выжженной пустыни гражданского общества) порождает одни и те же правила игры или скорее полное отсутствие таковых в критические дни линьки вождя
и одно и то же поведение ключевых и единственно возможных в этой ситуации игроков - спецслужб.
И ярость подковерная Вскипает, как волна, Идет война чекистская, Священная война.
В нашем случае схватка будет еще более безжалостной. На кону не только власть, но и многомиллиардные активы. Члены сталинского и брежневского политбюро и их опричники были, мягко говоря, далеко не идеальными персонажами. Но в лично материальном плане по сравнению с нонешними даже брежневские,
не говоря уже о сталинских, просто ангелы-бессребреники.
Один из любимейших журналистов президента, телевизионный певец в стане сечинских воинов, вещал недавно в либеральном кругу:
"Поймите, господа. Сечинцы - это последний оплот либерализма и демократии в России. Да, они чекисты, и это многое объясняет. Могут и замочить. Но по закону, по инструкции, по понятиям! Они так воспитаны. А эти (и он шепотом назвал фамилии двух генералов) совершенные беспредельщики. Если один
из них завтра получит Следственный комитет, вот тогда начнутся настоящие репрессии. Сначала они, конечно, перевешают нас, а потом обязательно займутся вами. Они уже совершенно изолировали президента. Я, вы поймите, блин, даже Я уже месяц не могу до него дозвониться!"
P.S. В самое последнее время наметилась попытка корректировки "февральского конcенсуса", призванная инкорпорировать в него золоточеркесскую группировку, чтобы предотвратить или по крайней мере оттянуть неизбежный
взрыв, грозящий разнести всю систему "административной вертикали". Связана она, как ни парадоксально, с совершенно, казалось бы, несерьезной фигурой Михаила Фрадкова.
Редкостная комбинация таких недостатков, как прогрессирующая деменция и неарийское происхождение, вполне, впрочем, терпимых по отдельности среди нашей политической элиты, делают совершенно невозможным сколь-нибудь длительное пребывание товарища Фрадкова на российском престоле. Поэтому назначение наследником именно Фрадкова
будет носить заведомо понарошечный, шутейный, почти карнавальный характер и предвещать его скорую отставку по состоянию здоровья и возвращение настоящего царя.
Что, с одной стороны, может примирить с ним даже самых упертых фанатов третьего срока. А с другой, позволит Нашему Всему, усыпив бдительность соратников, выскользнуть все-таки из удавки пожизненного срока до коллапса созданной им системы».