Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Вокруг Поля Куликова

Огромное впечатление на меня в свое время произвела книга «Повесть о Митяе: Русь
и Византия в эпоху Куликовской битвы» (Ленинград: Наука, 1978) нашего недооцениваемого
пока классика-историка Гелиана Михайловича Прохорова (http://www.radiomaria.ru/programs/authors/Prohorov.shtml).
Когда я консультировал документальный фильм «На Поле Куликовом» моего безвременно
скончавшегося друга замечательного православного кинорежиссера Бориса Леонидовича
Карпова (http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/97/208/87memory.html), то
обращался к этой насыщенной фактами монографии. И другой мой друг – русский самородок
 Александр Акимович Левин (http://panlog.com:8881/cgi-bin/dd-view.cgi?date=2003-07-18#1)
– написал толстенную книгу о событиях вокруг Куликова Поля и особенно о Митяе,
доверенном попе Дмитрия Донского. Непростые годы, яростная духовная и воинская
брань, созвездие пассионариев на Руси, прорыв субъектности.

Много споров справедливо вызывает историческая роль митрополита Киевского и всея
Руси, писателя, переводчика, редактора и книгописца Киприана (около  1330 - 
16.IX.1406). Южный славянин, болгарин или серб, свой путь он начал в Болгарии,
в Келифаревском монастыре Феодосия Тырновского, где сблизился с Евфимием Тырновским;
ушел оттуда в Константинополь, затем на Афон, там познакомился с Филофеем Коккином
- константинопольским патриархом (1353-1354, 1364-1376). Став впоследствии келейником
патриарха, около 1373 был им послан в Литву и на Русь для примирения литовского
и тверского князей с митрополитом всея Руси Алексеем. 

9 марта 1374  он присутствовал в Твери на посвящении тверского епископа Евфимия,
затем с митрополитом отправился в Переславль-Залесский, город великого князя
Московского. Из Великой Руси вернулся в Литву. В 1375, когда возобновилась вражда
Литвы и Москвы, литовские князья отправили Киприана с грамотой в Константинополь,
прося патриарха посвятить Киприана в митрополита Литовского. Патриарх Филофей
рукоположил его 2 декабря 1375 года в митрополита “Киевского, Русского и Литовского”,
дал ему право объединить после смерти митрополита Алексея обе части митрополии,
став митрополитом “Киевским и всея Руси”. 

6 июня 1376 года Киприан прибыл в Киев и оттуда через послов тщетно пытался добиться
признания этого своего права от московского князя, Новгорода и Пскова. Летом
1378 года (митрополит Алексей умер 12 февраля 1378 года), списавшись с игуменами
Сергием Радонежским и Феодором Симоновским, Киприан сделал попытки вступить в
свои права наследования вопреки воле князя, но был схвачен около Москвы, провел
ночь в заточении, а затем был выдворен за пределы Великой Руси. Сохранились три
его послания к игуменам Сергию и Феодору, из которых и известно об этом событии.
Второе из них, написанное сразу после изгнания, представляет собой публицистическое
произведение, рассчитанное на то, чтобы читатели — под угрозой церковного отлучения
— сохраняли его и распространяли. В нем Киприан обосновывает свои права и предает
проклятию князя Дмитрия Ивановича, которого тем не менее продолжает рассматривать
как князя всероссийского.

А Дмитрий Иванович Донской решил поставить митрополитом своего верного соратника
Митяя - коломенского священника Михаила (в монашестве Дмитрий). Говорят, он привлек
внимание Великого князя Московского своими незаурядными личными качествами: ростом,
могучим телосложением, начитанностью и умением говорить. Однако главное достоинство
Митяя в глазах великого князя состояло, видимо, в том, что он не был связан с
какими бы то ни было группировками при дворе. Во всех вопросах для него главным
было лишь мнение Великого князя, и потому он был приближен к нему, стал его духовником
и печатником. 

Митрополит же Алексей в резкой форме высказался против назначения духовником
великого князя никому не известного и самоуверенного попа, но ничего не мог поделать,
поскольку его собственное влияние при дворе тогда резко пошло на убыль. Дмитрий
Иванович долго уговаривал Алексея признать право Митяя на наследование митрополичьей
кафедры, однако согласия так и не получил. Недовольный назначением в Константинополе
преемником Алексея митрополита Киприана, Дмитрий Иванович решил настоять на своём
и поставить на митрополию Митяя, которого уговорил постричься, и в день пострижения
(1376) сделал его архимандритом московского Спасского монастыря. С этого поста
открывалась прямая дорога в епископы, а затем и в митрополиты. 

Несмотря на то, что Алексей не соглашался признать Митяя своим восприемником,
как только старый митрополит скончался в1378 году, великий князь распространил
слух о благословении Митяя умершим архиереем и сразу же приступил к осуществлению
своего плана. Для утверждения своего ставленника на митрополии Дмитрий Иванович
направил посольство в Византию, чтобы подготовить у патриарха почву для этого.
Патриарх Макарий в принципе не возражал против кандидатуры Москвы, но потребовал
личного присутствия Митяя на поставлении в Константинополе. 

Ещё до отъезда, чтобы поправить своё довольно скромное положение на иерархической
лестнице, Митяй обратился к великому князю с просьбой о созыве епископского собора,
на котором его утвердили бы в сане епископа, что позволило бы передать ему главнейшую
владимирскую кафедру. Лишь суздальский епископ Дионисий отказался принять участие
в возведении Митяя на епископию. В ответ на это Дмитрий Донской велел арестовать
одного из самых известных и почитаемых «начальников» монастырского «общего жития»
на Руси, и лишь вмешательство Сергия Радонежского позволило Дионисию выйти из
тюрьмы.

Увы, на корабле, уже подходившем к Константинополю, Митяй скоропостижно скончался.


А Киприан не дремал. Зимой 1378/1379 он отправился в Константинополь и пробыл
там до июня 1380 года, когда собор патриарха Нила поставил в митрополиты “Киевские
и Великой Руси” Пимена, а за Киприаном оставил звание митрополита “Малой Руси
и Литвы”, но в случае его смерти дал Пимену право распространить свою власть
на Малую Русь и Литву и стать таким образом митрополитом “Киевским и всея Руси”.


Князь Дмитрий Донской, изменив после гибели Мамая свое отношение к Киприану,
весной 1381 года вызвал его из Киева в Москву. Возможно, к этому времени (если
не к 1390-м годам), относится отрывок “От иного послания о повинных”, атрибутируемый
теперь Киприану. 

В том же 1381 году Киприан создал Службу митрополиту Петру, написав при этом,
как ее составную часть, свою редакцию Жития митрополита Петра и вложив в уста
Петра пророчество о будущем политическом величии Москвы при условии поддержки
ею православия. В качестве рассказа о чуде, совершенном Петром, Киприан присовокупил
к Житию автобиографическое повествование о своих злоключениях в Константинополе
и о том, как - с чудесной помощью Петра - он был принят в Москве и смог там занять
некогда принадлежавший Петру престол митрополитов всея Руси. К первому периоду
пребывания Киприана митрополитом в Москве должны относиться и его “Ответы” игумену
Афанасию, касающиеся монастырской жизни. 

Во время нашествия на Москву Тохтамыша (26 августа 1382 года) только что вернувшийся
из Новгорода митрополит и великая княгиня с трудом успели выбраться из города,
будучи при этом ограблены горожанами. Киприан отправился в Тверь, оттуда съездил
в Новгород. В начале октября 1382 года князь Дмитрий Иванович вызвал его из Твери
в Москву и той же осенью изгнал, а сосланного по возвращении на Русь Пимена перевел
из Чухломы, места его ссылки, сначала в Тверь, а затем на место Киприана в Москву.


Около 1385-1386 Киприан послал на Русь письмо, адресованное, по всей вероятности,
Феодору Симоновскому. В нем он ставит адресата в известность, что отправляется
в Царьград, и выражает уверенность в скорой победе над “лживым человеком и льстивым”.
27 апреля 1837 году в константинопольском Студийском монастыре Киприан закончил
переписывать “Лествицу” Иоанна Синайского. А 29 мая того же года был послан императором
Иоанном V Палеологом в Малую Русь с обязательством возвратиться в течение года.


В феврале 1389 года патриарх Антоний низложил великорусского митрополита Пимена
и восстановил Киприана в звании митрополита Киевского и всея Руси. 1 октября
1389 года Киприан покинул Константинополь и, переплыв Черное море (попав при
этом в бурю), через Белград (Аккерман) и Киев 6 марта 1390 года  возвратился
в Москву. Вероятно, к следующему за этой датой периоду (если не к 1381 году)
относится упомянутое выше послание Киприана великому князю, сохранившееся под
заглавием “От иного послания о повинных”: при такой датировке послания слова
о “совращении” “от злобы на добро” отца адресата возможно отнести к великому
князю Дмитрию Ивановичу и связать их с содержащимся в “Слове о житьи и о преставлении
великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русьскаго” намеком на какое-то совершенное
тем зло. Со “Словом” послание роднит также неоднократное, почти назойливое величание
здесь адресата царем, а его владений царством.

Как видим, могущество Русской Державы рождалось в клубке противоречий, зато лепили
нашу славу весьма яркие личности. Односторонние трактовки лишь искажают историю
и мешают оценить мотивы главных действующих лиц.

Между тем на форуме «Интернет против телеэкрана» некто Александр (http://www.contr-tv.ru/discuss/703/10/)
утверждает, что «толковать можно так или этак, но факты говорят, что РПЦ /= Русская
Православная Церковь/ ВСЕГДА предавала интересы русского народа. А факты — вещь
упрямая». 

Читайте: "Как известно, вскоре после Батыевого нашествия, церковь получила от
татар охранные грамоты, которые позволяли не платить орде дань и сохранить монастырское
имущество от разграбления. Документально известно, что в 1271 году митрополит
Кирилл получил от хана Менгу-Тимура ярлык, полностью освобождающий церковь от
уплаты дани, делающий неприкосновенными как ее владения, так и самих служителей
христианского культа. Христианские попы смиряли народ: объясняли, что татары
- это бич божий и бороться с ними тоже, что против Христа идти. 

Церковь исполняла все татарские пожелания и этим предавала интересы русского
народа. Это предательство продолжалось около двух столетий, пока не окрепло Московское
княжество. Такое бесстыдное поведение церкви не сопровождалось какими-то внутрицерковными
несогласиями, ибо целиком умещалось в рамках заповедей христовых (о "непротивлении
злу", "подставлению второй щеки" и "отдаче последней рубашки"). 

Все мы знаем легенду о том, что как бы от лица церкви, игумен Сергий привел к
Дмитрию Донскому двух монахов: Пересвета и Ослябя. И сказал князю, что тот одолеет
татар. Так и случилось. Этой легендой церковь прикрыла всю свою соглашательскую
с Ордой политику. 

В действительности, в то время, Сергий совершенно не представлял церковный официоз.
Согласно историческим данным, (см. книгу Р.Г. Скрынникова "Третий Рим", С.-Петербург,
1994г.), князь Дмитрий был предан анафеме будущим московским митрополитом Киприаном
за препятствие его возвышению. На Куликовом поле Дмитрий сражался проклятым князем.
Соответственно, как проклятый, он не получал благословения от (уже митрополита)
Киприана, которое должен был получать по статусу великого князя. Его благословлял
настоятель нищего и независимого от церковных властей, монастырька - Сергий из
Радонежа, который также был в конфликте с Киприаном. 

Перед битвой Сергий приводит к Дмитрию двух опытных воинов, которых мы знаем
именно по их языческим именам (!) - это брянский боярин Пересвет и его друг Ослябь.
Эти двое не были ни монахами, ни схимниками. Согласно "Задонщине", Пересвет сражался
на коне в золотых доспехах. Ослябь видит его еще держащегося в седле, но уже
смертельно раненного, в разгар боя, когда многие татары уже полегли. Тогда погиб
и сын Ослябя. Сам же Ослябь уцелел. 

Из этого следует, что Пересвет сражался не в рясе, как это изобразил художник
Илья Глазунов, и погиб вовсе не перед битвой, в поединке с железным мурзой. Ослябь
же имел сына, т.е. был не монахом (!), а был семейным человеком. Кроме этого,
надо заметить, что на Руси не было института монахов-воинов. Стало быть, два
друга-воина Пересвет и Ослябь попадают к Дмитрию через третьего друга и, возможно,
духовного наставника Сергия. Так что Сергий привел к Дмитрию вовсе не монахов,
а воинов. Но воинам естественно быть при жреце бога войны, а не при христомольце.


Сам Сергий при своей беседе с Дмитрием совершает, по церковным меркам, смертный
грех, за который также должен быть предан анафеме. Он преступает заповедь Христа,
которая обосновывала всю церковную политику! Ведь Христос сказал, что кесарю
- кесарево. Это означает, что по Христу, Русь должна заплатить Мамаю дань, ибо
он нынче кесарь! Сергий, по "Сказанию о Мамаевом побоище", сразу не решается
на преступление этой заповеди. Он долго мямлит о том, что надо заплатить дань,
но потом все же решается и заявляет, что если ты, князь, выступишь против Мамая
силой, то победишь! Так и случилось. Преданный анафеме князь, послушав двоеверца-отшельника,
одержал великую победу. 

Князь Дмитрий перед походом: "Вступил в золотое свое стремя, сел на своего борзого
коня, и взял свой меч в правую руку, и помолился богу и пречистой его матери."
Из этого совершенно ясно, что молился он не в христианской скрюченной позе, а
созерцая небо и блеск клинка. (Христиане ТАК не молятся!!!)" (http://www.swarog.ru/nic-index.shtml?/nic/works/speran13.htm).


Я много работал вместе с Владимиром Истарховым, автором книги «Удар русских богов»,
и сохраняю с ним дружеские отношения, несмотря на бывшие финансовые конфликты.
К его концепции я отношусь с пониманием, но считаю её неполной и односторонней.
Только Правая Вера позволяет до последних глубин понять как христианское православие,
так и славянское язычество (наряду с другими верами,  откровениями и прозрениями).
А что касается Александра, который, как мне кажется, находится под влиянием книги
Истархова, то его трактовка событий вокруг Поля Куликова весьма упрощенная, и
по ряду фактов с ним можно поспорить, хотя, бесспорно, тему он затронул интереснейшую.

Вообще я предлагаю тем, кто хочет самостоятельно постичь истоки родной истории,
достать классическую книгу Гелиана Прохорова «Повесть о Митяе» и добросовестно
проштудировать её.

А что касается современной Русской Православной Церкви, то она, ясное дело, оказалась
в эти годы нашей Катастрофы явно не на высоте, если выразиться мягко. Ясно, что
нашему народу нужно не показное фарисейское лицемерие-обрядоверие, которое лишь
оправдывает творящееся над нами зло и ведет нас в погибель, а нужна яростная
пламенная Правая Вера, вбирающая в себя глубинные устремления и смыслы Святого
нашего Православия и всей истории нашей Святой Руси. 

И эта Правая Вера возрождает дух Великой Победы, одержанной нами на Поле Куликовом.