До тех пор, пока в мире не произошло ничего более драматического, основное событие международной политики последних недель – приход к власти в США нового президента и связанные с этим внутриполитические коллизии. То, что там происходит последние несколько лет и – особенно – сейчас, является красочным и интересным с точки зрения политологов. Очевидно, что эта держава вступила в стадию фундаментальных внутренних трансформаций – подъём несистемных сил, спровоцированный президентством Дональда Трампа, и жёсткая реакция на него истеблишмента своим накалом прекрасно иллюстрируют серьёзность внутренних проблем.

Однако в рамках дисциплины «международные отношения» нас может интересовать только одно – насколько происходящие в США процессы способны отразиться на выживании этого государства в конкурентном международном окружении. Только это имеет значение для того, как другие народы, включая российский, смогут в будущем реагировать на вызовы внешнего окружения. Наиболее фундаментальный вопрос – какова теоретическая вероятность того, что в результате внутренних процессов поведение этой державы окажется таким же нерациональным, как поведение её главного противника СССР тридцать лет назад?

В прошлом году международная политика закончила длившееся 75 лет путешествие в поисках порядка, который мог бы всех более-менее устраивать. Драма двух мировых войн и выход на первые позиции Соединённых Штатов создали условия для того, чтобы силовая конкуренция держав была помещена в относительно цивилизованные рамки международных институтов. Сейчас обе базовые предпосылки исчерпали свой запас влияния на международную политику – США уже не могут играть роль главного диспетчера общественных благ, а впечатления от наиболее крупной в истории военной катастрофы почти стерлись из памяти. Главная причина – окончательное угасание Европы и переход международной политики на глобальный уровень в результате взрывного роста силовых возможностей Китая. Всё-таки международный порядок, возникший после Второй мировой войны, был европейским по духу и черпал легитимность из источника большой общеевропейской трагедии.

Шахматная доска, по которой фигуры ходили в соответствии с общими правилами исчезла. Наступила новая эпоха, и система отношений между государствами вернулась к первоначальному виду бессистемно катающихся по столу бильярдных шаров разного размера.

Мы вряд ли можем рассчитывать на то, что в мире появится новый универсальный центр притяжения, достаточно сильный, чтобы предложить остальным правила игры, которые будут всех устраивать.

Бильярдные шары одинаковы в своих внешних проявлениях – они ударяют по другим шарам и тем самым заставляют их двигаться пропорционально силе удара и встречным препятствиям. При том условии, что они сделаны из одинакового материала. И вот здесь начинаются вопросы.

Бильярдные шары не совершают самоубийств даже в момент полного своего ничтожества. В мире достаточно много держав, которые по степени морального разложения и некомпетентности властей близки к позднему СССР, но они живы. Маленькая Северная Корея или Иран демонстрируют примеры борьбы за выживание тогда, когда для этого почти нет ни ресурсов, ни внешних условий. Практически растворившие свою государственность в европейской интеграции страны Западной Европы ожесточённо держатся за главные атрибуты суверенитета. Италия, Испания или Франция даже готовы дать сейчас больше прав и ресурсов самому сильному участнику своего круга – Германии, потому что это сохраняет межгосударственную природу Европейского союза и ограничивает возможности наднациональной бюрократии. Они с удивлением смотрят вслед покинувшей ЕС Великобритании, справедливо считая её поведение нерациональным – с такими ограниченными ресурсами в одиночку не выжить.

Германское могущество приходит и уходит, а переход лояльности граждан к новому центру власти стал бы фатальной для европейских государств реализацией мечты федералистов середины прошлого века. Поэтому, на первый взгляд, нет причин ожидать, что весьма консервативные в абсолютизации собственного суверенитета США могут поступить иначе. 

Но аксиома рационального поведения государств была опровергнута однажды, и нет оснований считать, что это не может повториться, если мы столкнемся с аналогичным по своей уникальности случаем. Новое внешнеполитическое мышление Михаила Горбачёва и завершение холодной войны стали в своё время наиболее сложным вызовом для всего реалистского направления в науке о международных отношениях именно потому, что были нерациональны с точки зрения ресурсов и места СССР в глобальном балансе сил. И вызовом настолько сложным, что наиболее распространённый ответ на упрёк в неспособности нашей дисциплины предсказать конец холодной войны сводится к указанию на внутренние причины исчезновения одного из двух главных её участников. А внутренними вопросами наука о международных отношениях не занимается – это к политологам и экономистам.

Благодаря им мы знаем, что при всех колоссальных достижениях СССР был действительно уникален в невозможности реформирования собственного политико-экономического устройства. Сравнительные исторические исследования доказывают, что, когда это его качество стало доминировать и угрожать выживанию Российского государства, оно избавилось от опасной нагрузки. Сохранив в своих руках большую часть богатств, накопленных за несколько столетий развития и территориальной экспансии. То же самое сделали европейские колониальные империи после двух мировых войн, хотя сохранить им удалось гораздо меньше.

Самоубийственное поведение СССР продолжалось несколько десятилетий и было вызвано искренним непониманием того, как сделать его более устойчивым к элементарным материальным требованиям граждан.

Природа этого государства ставила необходимые решения за грань возможного. Советское государство было уникальным по своей идеологии, организационной композиции и противоестественной человеческой природе экономической модели. Америка совсем другая – она предоставляет своим гражданам потрясающие возможности самореализации. Накопленные силовые ресурсы позволяют американской элите извлекать выгоду из всего международного окружения. Но для нас имеет значение не качество американского государства, а признаваемый всеми факт его крайнего своеобразия на общем уже тридцать лет достаточно однообразном фоне.

Нам нет необходимости абсолютизировать уникальность Америки, её политической культуры и экономического устройства тогда, когда мы принимаем решения, какую политику в отношении США нужно проводить. Как и любая линия великих держав в отношении друг друга она не может быть иной, чем сдерживание всеобщего порыва к одностороннему усилению и проявлению своих эгоистических инстинктов. И уж тем более мы не можем принять разговоры об уникальности в качестве аргумента, извиняющего или объясняющего внешнеполитические решения. На протяжении нескольких десятилетий американская внешняя политика успешно развивалась как обычная для европейской традиции стратегия поведения рационального игрока. Оставаясь в здравом уме, нет оснований думать, что это может измениться.

Одновременно мы с удивлением наблюдаем, как на американской почве сейчас произрастают явления, которые в европейской или азиатской политической культуре если не преодолены, то, по крайней мере, осмыслены в качестве крайне болезненного, разрушительного опыта. Так, массовые кампании и искренняя задорная травля оппонентов, с точки зрения россиян, европейцев или китайцев, нерациональны – ведь завтра точно так же могут травить и преследовать каждого из нас (и примеров этого в истории достаточно).

Америка идёт своим путём, и мы не можем, признавая за нацией такую степень уникальности, отрицать, что у неё может быть уникальная судьба. Включая гипотетическую возможность вести себя нерационально и совершать поступки, ведущие к самоубийству.

Совершенно не важно, как будут выражаться конкретные поступки, – в чрезмерном смирении или агрессии по отношению к конкурентному международному окружению – результат один.

В случае с СССР всё произошло относительно мирно благодаря тому, что его падающее тело подхватили на руки противники по глобальному противостоянию 1945–1991 годов. Из развалившейся скорлупы появилась Россия. После того, как она прошла через полтора десятилетия внутренних испытаний, всё встало на круги своя, как и предсказывали в момент распада Советского Союза представители школы реализма. Признавая наличие базовых предпосылок для того, что бильярдный шар взорвётся изнутри, другие страны мира должны по меньшей мере быть интеллектуально готовы к такой вероятности. Тем более что грань между самоубийственным поведением и собственно актом уничтожения себя как международного игрока, как мы видели, можно перейти совсем незаметно. Принципиально, конечно, ничего не изменится. Но риски для международной безопасности просчитать всё-таки стоит. Мы же рациональные игроки.

Источник: https://globalaffairs.ru/articles/derzhavy-rukovodstvo-k-dejstviyu/

Вы занимаетесь исследованиями в Институте стратегических исследований Исламабада (ISSI), так какова, по вашему мнению, роль ISSI в разработке внешнеполитической повестки Пакистана?

Институт Стратегических Исследований Исламабада (ISSI) является ведущим исследовательским и аналитическим центром, базирующимся в Исламабаде, Пакистан. Это автономная некоммерческая организация. Являясь одним из пионеров и старейших мозговых центров страны, ISSI обеспечивает качественный политический вклад посредством информированных исследований, объективного анализа и диалога по глобальным и региональным вопросам, влияющим на мир, безопасность и развитие Пакистана. С этой целью ISSI также проводит различные мероприятия, включая семинары, публичные беседы, лекции, презентации книг и круглые столы. ISSI также проводит встречи важных политических заинтересованных сторон из Пакистана и из-за рубежа для диалога по вопросам регионального и международного значения. Помимо проведения собственных исследований по различным вопросам и темам, важные данные и информация, собранные в ходе мероприятий, организованных ISSI, собираются и распространяются в соответствующих кругах страны для принятия обоснованных решений. Репутация ISSI также может быть оценена по тому факту, что это всегда первый выбор важных лидеров и глав государств, чтобы сделать их публичное выступление и взаимодействовать с общественностью. Последний визит в ISSI совершил доктор Абдулла Абдулла, председатель Высшего совета по национальному примирению Афганистана. Ранее ISSI также посетили президент Афганистана Ашраф Гани и министр иностранных дел Ирана Джавад Зариф.

С начала нового века международная обстановка была неспокойной и сложной, так как же изменились отношения между Россией и Пакистаном в новом столетии?

Отношения между Пакистаном и Россией существенно изменились с начала XXI века. Тем более что с 2014 года, когда Россия сняла эмбарго на поставки оружия Пакистану, двусторонние отношения начали заметно теплеть. На протяжении многих лет между двумя странами происходили визиты на высоком уровне военного и гражданского руководства, в том числе встречи глав правительств Пакистана и России на полях различных многосторонних форумов. Кроме того, Россия вместе с Китаем также содействовала полноправному членству Пакистана в Шанхайской организации сотрудничества. Что касается Афганистана, то здесь наблюдается явное совпадение интересов, поскольку обе страны поддерживают мир и стабильность в Афганистане и поддерживают возглавляемый афганцами и принадлежащий им процесс установления мира и примирения. Пакистан и Россия также имеют общие интересы в борьбе с угрозой терроризма и наркотрафиком, которые преследуют регион. Обе страны активно сотрудничают в этом направлении. В экономической сфере обе страны медленно продвигаются к установлению устойчивых отношений, а также с Россией, предлагающей инвестировать в энергетический сектор и сектор развития Пакистана. Суть в том, что хотя многое еще предстоит выяснить и сделать для того, чтобы вывести двусторонние отношения на новые высоты сотрудничества и доброй воли, но ситуация на данный момент многообещающая, и все движется медленными темпами, но в правильном направлении.

Какие виды товаров/услуг Пакистан может быть заинтересован получать из России и наоборот?

Существует широкий спектр товаров и услуг, которые Пакистан заинтересован или может быть заинтересован закупать у России и наоборот. Во-первых, Пакистан стремится диверсифицировать свой обычный военный арсенал, чтобы быть оснащенным новейшим оружием и военной техникой, чтобы лучше справляться с новыми и развивающимися вызовами, с которыми он сталкивается, такими как терроризм, торговля наркотиками, кибервойна, морское судоходство и контроль за границами. Кроме того, Пакистан может воспользоваться российским опытом и знаниями в области ядерных технологий в мирных целях, таких как здравоохранение, сельское хозяйство и производство энергии.

Россия обладает богатыми природными источниками энергии, такими как нефть и газ. Пакистан испытывает растущую потребность в энергии. Обе страны могут развивать симбиотические отношения в энергетическом секторе, где российская энергетика может помочь удовлетворить энергетические потребности Пакистана по доступной цене, а Пакистан может оказаться хорошим рынком для российских источников энергии. Инфраструктура которого затем может быть дополнительно распространена и на остальную часть южноазиатского региона, что принесет большую пользу российской экономике.

Передача знаний может происходить также в области медицины и здравоохранения. С тех пор как мир столкнулся с новой пандемией COVID-19, Россия была одной из немногих стран, которые добились значительных успехов в разработке вакцин против этого вируса со значительным успехом. Такая страна, как Пакистан, с большим населением и недостаточными возможностями для борьбы со второй волной пандемии, может извлечь большую пользу из опыта России в этом отношении, что спасло бы много жизней.

Кроме того, в Пакистане существует множество секторов, которые могут извлечь большую выгоду из серьезных российских инвестиций, таких как автомобильная промышленность, технологический сектор, сектор услуг, банковское дело и хранение воды. Все эти отрасли все еще недостаточно развиты и недостаточно используются в Пакистане, и существует огромный потенциал для роста и инноваций, который может быть использован Россией. Кроме того, российские инвестиции в различные отрасли пакистанской экономики не только помогут сломить монополию немногих компаний, которые консолидировались за эти годы, но и создадут здоровую конкуренцию, а также придадут динамизм рынку.

С другой стороны, Пакистан также может предложить России несколько вещей в обмен. Пакистан является аграрной страной и одним из крупнейших в мире производителей пшеницы, зерновых, риса, сахарного тростника и различных других ценных культур. Качество пакистанских сельскохозяйственных товаров чрезвычайно высоко при конкурентоспособных ценах. Пакистан может стать хорошим направлением для российского сельскохозяйственного импорта. Пакистанская текстильная промышленность — это еще одна отрасль, которая может найти хороший рынок для своей высококачественной продукции и доступной стоимости, может найти хороший рынок в России, если это будет поощряться и облегчаться последним государством. Кроме того, квалифицированная и образованная молодежь Пакистана, которая ищет возможности трудоустройства, может быть облегчена Россией, такой как врачи, инженеры и даже неквалифицированная рабочая сила.

И самая ценная услуга, которую Пакистан может предложить России, - это транзит российских товаров и ресурсов в южноазиатский регион и за его пределы. Через Пакистан Россия может получить доступ к наиболее безопасному и значительно более короткому доступу к Аравийскому морю, откуда ее товары могут перемещаться в Африку, а также в Юго-Восточную Азию.

Что вы думаете о совместных учениях «Дружба-2020», которые проводили Россия и Пакистан?

Совместные военные учения между Пакистаном и Россией являются большой инициативой военных обеих стран. Это не только здорово для оптики двусторонних отношений, но также является признаком потепления отношений между Пакистаном и Россией. Эти военные учения являются свидетельством того, что эти две страны, которые находились по разные стороны стола во время холодной войны, вышли за рамки негативного наследия своей истории и постепенно укрепляют доверие и взаимное уважение друг к другу. Однако важно, чтобы обе страны и дальше использовали импульс, полученный в результате этих военных учений, и далее расширяли и углубляли свое военное и оборонное сотрудничество друг с другом. Пакистан и Россия должны извлечь выгоду из этого импульса, учитывая при этом геостратегические и геополитические потребности и реалии, иначе эти учения не будут иметь сколько-нибудь существенного значения для роста двусторонних отношений.

Как вы думаете, какую роль Индия играет в отношениях между Россией и Пакистаном?

Индия играет очень важную роль в характере и состоянии отношений между Пакистаном и Россией. Реально говоря, Индия была наиболее доминирующим фактором в политическом подходе России к региону Южной Азии в целом и Пакистану в частности. Только после осознания российским руководством после первого десятилетия XXI века того, что Индия значительно и решительно перешла в лагерь США, Россия начала приближаться к другим странам региона и постепенно изменять свою политику в отношении Южной Азии. На протяжении всей истории Россия сохраняла значительную дистанцию ​​с Пакистаном только для того, чтобы избежать вражды с Индией. Теперь я говорю это, не отрицая тесного партнерства Пакистана с Соединенными Штатами Америки. Это также сыграло важную роль в застойных отношениях между Пакистаном и Россией в течение долгого времени.

Даже сегодня, когда Индия значительно сократила свой военный и оборонный импорт из России и стала явным «стратегическим партнером» США в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Россия в значительной степени колеблется в отношении потепления с Пакистаном. То же самое и с Пакистаном, который, поскольку пакистано-американские отношения в последнее время испытали трудности. Пакистан также начал политику диверсификации своих внешнеполитических вариантов и начал развивать связи с различными странами региона, что привело к сближению с Россией.

Несмотря на заявления некоторых лидеров нынешней правящей партии Индии (БДП) о том, что Россия больше не является надежным партнером Индии, российское правительство сделало все возможное, чтобы успокоить ситуацию, и назвало Индию «родственной душой».

Российскому руководству должно быть ясно, что Пакистан сейчас ни в каком смысле не видит в России соперника и стремится к развитию прочных и крепких отношений с ней, поскольку он является крупной мировой державой. Кроме того, Пакистан не хочет развивать отношения с Россией в ущерб отношениям последней с Индией, но он хочет отношений со своими политическими и экономическими нишами и уникальными элементами взаимодополняемости. И России следует прекратить попытки втиснуть Пакистан в пустоту, оставленную Индией (поскольку это было бы невозможно, по крайней мере, на данный момент), и вести себя с Пакистаном по-своему.

Согласно новостям, Россия сначала продала партию военной техники Индии, а затем провела контртеррористические учения с Пакистаном. Значит ли это, что Россия недовольна действиями Индии, отдалит свои отношения с Индией и «российско-индийской дружбе придет конец»?

На мой взгляд, Россия определенно недовольна действиями Индии, особенно в том, что касается «стратегического партнерства» последней с Соединенными Штатами Америки, но Россия никогда не откажется от отношений с Индией. Индия - второй по величине открытый рынок в мире и по-прежнему один из крупнейших импортеров российского оборонного оборудования и технологий. Ежегодный объем двусторонней торговли между Индией и Россией составляет миллиарды долларов, и оба недавно договорились об увеличении двусторонней торговли до 30 миллиардов долларов в год. Интересы обеих стран совпадают, и обе они дополняют и поддерживают позиции друг друга на различных форумах, таких как ООН, ГЯП, БРИКС, G20 и ШОС.

Военные учения с Пакистаном, как упоминалось ранее, хороши для оптики и в лучшем случае могли быть использованы Россией, чтобы послать сигнал Индии, что, если она сможет приблизиться к США, Россия также сможет сделать то же самое по отношению к Пакистану. Но это никоим образом не означает, что Россия прекратит «дружбу» с Индией. Как я упоминал ранее, хотя некоторые лидеры правящей партии Индии заявили, что Россия больше не является доверительным партнером Индии, и последняя не должна полагаться на нее в своих интересах безопасности, Россия ответила, назвав Индию своей «родственной душой».

Согласившись с тем, что пакистано-российские отношения не имеют особого смысла, чтобы оправдать визит президента России Путина в Пакистан (несмотря на несколько приглашений), президент России посетил Индию примерно 8 раз за последние 20 лет. Это был бы его 9-й визит в ноябре 2020 года, но из-за пандемии визит не состоялся. Думаю, это многое говорит о российско-индийских отношениях.

У России есть геостратегические, политические и экономические интересы, связанные с Индией. Москва никогда не доведет свои отношения с Россией до такой степени, когда они будут повреждены без возможности восстановления. То же самое и с Индией. Несмотря на вновь обретенную дружбу с США, она никогда не пойдет на политический курс, который нанесет непоправимый ущерб ее отношениям с Россией. Оба государства всегда найдут способы сохранить свое партнерство. Возможны взлеты и падения, но единообразная траектория останется.

Участвуют ли США в конфликте между Индией и Пакистаном?

Да, США действительно играют определенную роль в конфликте между Пакистаном и Индией. США - это крупная мировая держава, и у нее есть доли участия во всех основных регионах мира. Южная Азия - один из самых значительных регионов мира. Южная Азия приобрела большее значение в геостратегических расчетах США, потому что Южная Азия не только имеет два де-факто ядерных государства (Пакистан и Индию), но и находится в непосредственной близости от Китая, а также принимает Афганистан.

США всегда имели деловые отношения с Пакистаном и теперь стали «стратегическим партнером» Индии. Как теперь ясно, пакистано-американские отношения уже не такие теплые, как раньше, и первые постепенно сближаются с Китаем. В то время как США сблизились с Индией и приступили к разработке стратегии ее создания в качестве противовеса Китаю в регионе.

Интересы Пакистана и Индии уже расходятся, и с оказанием США всевозможной поддержки Индии определенно ставит под угрозу интересы Пакистана в регионе. Более того, что касается Афганистана, США всегда поощряли усиление роли Индии в Афганистане, что опять-таки затрагивает интересы Пакистана. Более того, спор о Кашмире также является чрезвычайно важным вопросом для Пакистана и США, что молчание по поводу зверств и правонарушений Индии в незаконно оккупированных индийских Джамму и Кашмире (IIOJK) определенно оказывает негативное влияние на пакистано-американские отношения и обнадеживает высокомерие и воинственность Индии, и это автоматически портит пакистано-индийские отношения.

Что касается ядерных вопросов, то открытая поддержка США Индии также влияет на пакистано-индийские отношения, поскольку поддержка Индии не только нарушает стратегический баланс региона, но и поощряет нежелательную гонку вооружений. Следовательно, стратегическое партнерство Пакистана с Китаем также негативно воспринимается в США, и в результате Пакистан вынужден нести издержки американо-китайской конкуренции.

Таким образом, имея в виду такие вещи, можно легко заключить, что Соединенные Штаты действительно играют прямую и скрытую роль в пакистано-индийских конфликтах.

С апреля этого года Индия находится в конфликте с Китаем из-за пограничных вопросов, и он продолжается до сих пор, ее собственная ситуация с COVID-19 становится все хуже и хуже, и теперь она находится в конфликте с Пакистаном. Влияет ли это на текущую международную ситуацию? Какое влияние она оказывает на Китай, Пакистан и Россию?

Нынешняя политическая позиция и стратегическая ориентация Индии обусловлены поддержкой США, которую они оказывают этой стране, чтобы создать противовес Китаю в регионе. Эта поддержка со стороны США раскрыла настоящее стратегическое мышление и мировоззрение Индии, которое носит экспансионистский и империалистический характер.

В конечном счете, с такой повесткой дня и подобным мышлением неизбежно будут воздействия на региональном и международном уровнях.

Кроме того, нестабильная внутренняя ситуация в Индии также вызывает озабоченность и создает очень неправильный прецедент в мире. В условиях продолжающейся волны популизма и религиозного гипер-национализма, которая распространилась по миру, как лесной пожар, то, что происходит внутри «крупнейшей демократии» мира, поощряет неправильные тенденции. Такое негативное поведение Индии определенно повлияло на отношения Индии с ее непосредственными соседями и другими партнерами в регионе и за его пределами.

Что касается Пакистана и Китая, то Индия начала порочную стратегическую, политическую и экономическую игру с нулевой суммой, которая втянула регион в постоянную небезопасность и нестабильность. Более того, Индия в течение длительного периода постоянно вела военные действия над своими границами с Пакистаном и Китаем, что также внесло огромный вклад в нестабильность в регионе.

От России Индия сильно дистанцировалась. Как упоминалось ранее, высшее руководство правящей Индии BJP назвало Россию ненадежным партнером и заявило, что Индии больше не следует полагаться на Россию в своих интересах национальной безопасности. Помимо подписания нескольких оборонных соглашений и соглашений с США, Индия сделала четкий выбор, где она стоит. Это не означает, что, выбрав лагерь США, Индия откажется от отношений с Россией. Этого никогда не произойдет, поскольку Индия будет пытаться сохранить баланс в двух отношениях, но недавние события определенно вбили сильный клин в отношения между Индией и Россией, что является беспрецедентным.

Какое влияние на Россию оказывает индийско-пакистанский конфликт?

На мой взгляд, конфликт между Пакистаном и Индией не имеет какого-либо существенного влияния на Россию, кроме того, что он не дает России разогреться по отношению к Пакистану, потому что, говоря реалистично, у России больше шансов выиграть в отношениях с Индией по сравнению с Пакистаном. Пакистано-индийский конфликт может оказаться незначительным препятствием для бесперебойного функционирования многосторонних организаций, таких как ШОС, где расхождения между Пакистаном и Индией по определенным вопросам могут привести к тупику или незначительным сбоям, но ничего существенного не произойдет. Однако, если смотреть в более широкой перспективе, пакистано-индийский конфликт может нанести ущерб российским региональным проектам, таким как транспортный коридор Север-Юг (NSTC), Евразийский Экономический Союз и Консорциум железнодорожных линий, подписанный в 2018 году. Эти региональные проекты могут потерпеть неудачу и станут жертвой пакистано-индийского соперничества, в котором обе страны будут пытаться маневрировать друг с другом для достижения своих геостратегических целей и целей национальной безопасности.

Россия продала оружие Пакистану и проводила антитеррористические учения с Пакистаном. Означает ли это, что Россия хочет усилить свое влияние в Южной Азии?

Насколько мне известно, поставки российского оружия в Пакистан практически ничтожны. А оборудование, которое Россия продает Пакистану, стратегически и тактически несущественно, в отличие от продаж России Индии. Продажа Индии системы противоракетной обороны С-400 существенно нарушила стратегический баланс в регионе и изменила его в пользу Индии. Это дало Индии явное преимущество в противоракетной обороне против Пакистана. Военные учения между Пакистаном и Россией также не так значительны, если смотреть на них со стратегической точки зрения. Как я упоминал ранее, эти учения являются хорошим механизмом для укрепления доверия и уверенности, но еще многое предстоит сделать, чтобы построить прочные и прочные отношения.

Конечно, такие шаги со стороны России должны иметь в виду больший интерес, который расширяет свое влияние в регионе Южной Азии и налаживает хорошие связи со странами региона, помимо Индии (поскольку последняя в последние годы приблизилась к США). Но пока такие шаги сравнительно несущественны, если за ними не последуют серьезные и существенные меры, потому что на данный момент отношения между Пакистаном и Россией вращаются вокруг трех пунктов: Афганистан, терроризм и наркотрафик, исходящий из Афганистана.

Есть ли существенная разница между отношениями между Россией и Пакистаном и отношениями между Китаем и Пакистаном?

Конечно, между отношениями между Пакистаном и Россией и отношениями между Пакистаном и Китаем есть несколько существенных различий. Хотя все отношения обусловлены, в первую очередь, интересами, пакистано-китайские отношения оказались единственными в своем роде в международных отношениях. В отношениях между Пакистаном и Китаем обе страны всегда поддерживали друг друга, независимо от расчетов каких-либо прибылей или убытков. Пакистан справедливо называет Китай своим «железным братом», потому что последний всегда оказывал непоколебимую поддержку Пакистану на всех форумах и наоборот. Помимо спасения сокращающейся экономики Пакистана с помощью многомиллиардного проекта, такого как Китайско-Пакистанский экономический коридор (CPEC), Китай помог Пакистану во всех секторах национального значения, таких как оборона, промышленность, здравоохранение, образование и энергетика, и это лишь некоторые из них.

Китай всегда отдавал предпочтение и приоритет Пакистану и относился к Пакистану с величайшим уважением. Обе страны пользуются огромным доверием друг к другу. Обе страны всегда уважали территориальный и идеологический суверенитет друг друга, никогда не вмешивались в отношения друг друга с другими странами и не относились к ним негативно. Вмешательство или даже обсуждение внутренних дел друг друга недопустимо для Пакистана и Китая.

С другой стороны, отношения между Пакистаном и Россией стали жертвой геополитических и геостратегических различий. Еще со времен холодной войны обе страны вели себя как соперники. И Пакистан, и Россия в прошлом работали, чтобы навредить друг другу, что оказалось серьезным ущербом для национальных интересов. Несколько раз на многих международных форумах Россия и Пакистан всегда были по разные стороны забора.

Так что да, есть несколько существенных различий между отношениями Пакистана с Китаем и Россией соответственно. Но было бы также несправедливо продолжать рассматривать двусторонние отношения между Пакистаном и Россией через призму холодной войны. С тех пор обе страны прошли долгий путь, и международная среда также изменилась. Во взаимосвязанном и глобализованном мире обе страны должны переоценить ситуацию и работать над улучшением двусторонних отношений.

В отношениях достаточно существа, над которым могут совместно работать Пакистан и Россия, чтобы укрепить доверие друг к другу и еще больше укрепить их двусторонние отношения, если это необходимо. Бремя негативного исторического багажа между Пакистаном и Россией должно быть снято, и необходимо приложить усилия для сотрудничества и региональной интеграции. Если Россия (будучи более крупной страной по размеру и влиянию) приложит реальные усилия для установления хороших отношений с Пакистаном, последний обязательно ответит взаимностью и окажется ценным и надежным партнером.

Источник: https://www.geopolitica.ru/article/pakistan-rossiya-i-indiya

1. Общаясь со школьниками (у самого трое несовершеннолетних сыновей: 2-й, 6-й и 11-й классы), со студентами (проводили мероприятия «по идеологии» в УрФУ), выясняется, что для тех, кто задумывается о своем будущем, главный вопрос даже не деньги, а понимание своего будущего и будущего страны в целом (как можно планировать свое, не зная, что будет с государством?).

До революции были «Россия – Третий Рим», «Православие, Самодержавие, Народность» и их составляющие.

После, в СССР, – «общество социальной справедливости».

Сегодня Россия – это «общество образованных потребителей»; «место, где зарабатывают деньги», и чем больше, тем лучше и на любой должности. Нематериальных ориентиров и ценностей (как всегда было в России) по сути нет. В школах и ВУЗах – на класс максимум 1-2 ученика, кто мог бы открыто выступить «за Путина, за Россию».

Нужна современная идеология, с учетом современных реалий и вызовов, объясняющая «уникальность современной и будущей России», доказывающая ее населению (в первую очередь – молодежи), что «им повезло здесь родиться и жить». Именно подобные «идеологии» имеют Штаты («Град на холме»), Европа (экономика, права человека), Китай (тысячелетняя культура, история и традиции). Современная российская – «место, где зарабатываются деньги», при увеличении социального неравенства, неминуемо ведет к социальному взрыву.

Наше предложение: в качестве современной российской идеологии принять «Россия – Ноев Ковчег Человечества» (Концепция предложена еще в 2008 г.). Многие её положения частично уже реализуются (синтез лучшего из «монархии», «социализма» и «капитализма», запрет ГМО, традиционная семья, выделение по 1 га земли и т.д.). В «Давосской речи» В.Путин по сути озвучил ее «экспортный вариант». Может, пришло время принять эту Концепцию в целом? Молодежь сегодня не смотрит ТВ. Но, главный вопрос не «КАК достучаться до неё», а «ЧТО ей предложить» интересного, «крутого», «захватывающего дух». «РНК» пробовали – работает. К слову, это не меньше нужно и родителям.

2. Разработать и принять для школы единый, идеологически полезный для России учебник истории (именно такие учебники используются сегодня в других странах: от США до Украины). История – это оружие. Плюрализм мнений (типа: Власов предатель или герой и т.п.) – за стенами школы. Пример: в современном учебнике истории говорится, что «благодаря выступлениям народных масс в 1905 году режим пошел на уступки, и люди стали жить лучше». (Не является ли это скрытым призывом уже к сегодняшней молодежи «выйти на баррикады»?). Ни слова о помощи «революционерам» со стороны Японии и США. К слову, в новой Конституции уже появился «Бог», а в школе по-прежнему только одна версия происхождения человека – от обезьяны.

3. Большая часть митингующих – 25-35 лет. Это бывшие, настоящие или потенциально будущие представители малого и среднего бизнеса (МСБ). В последние годы согласно публикациям СМИ в России ежегодно открывается в среднем 500 тыс. предприятий, а закрывается около 1 млн. Тенденция понятна. А ведь МСБ – это даже не столько экономика страны, сколько занятость, достаток, «канал» направления энергии пассионарных граждан, мечты о будущем школьников и студентов. Но они видят, что в РФ вроде бы рынок, а их судьба – это стать «рабочими и крестьянами», как в СССР, но без его социальных гарантий. Диссонанс сознания. Проблемы МСБ известны: захват сфер их деятельности крупными компаниями (в т.ч. «Сбером»); «мертвая» ставка банковского кредита; ежегодное повышение тарифов и налогов.

Такая ситуация ставит этих людей перед выбором:

• «наступить на мечту и пойти таксовать»;
• «валить на Запад»;
• «бунтовать».

Выбор небогатый и не особо выгодный для России и общества в целом.

Конечно, есть и другие предложения по этой проблематике, но они общеизвестны и о них уже много и правильно сказано.

Источник: https://izborsk-club.ru/20617

Глава Минобрнауки в эфире программы «Вести» на телеканале «Россия 1» рассказал, что к данному моменту из всех 1258 российских вузов в 37 процентах (462 вузах) студенты обучались дистанционно, остальные использовали смешанный режим или вернулись к традиционному формату.

По словам Фалькова, университеты по-разному справились с переходом на удаленный режим обучения. В ближайшее время министерство проведет оценку уровня подготовки студентов и при необходимости примет решение о введении дополнительных курсов или корректировке учебных планов.

Ранее Минобрнауки выпустило приказ о том, что студенты российских вузов с 7 февраля могут вернуться к очному обучению. Однако разрешение необходимо согласовывать с территориальным органом Роспотребнадзора.

С 22 января в Москве к обычному режиму работу вернулись колледжи, спортивные школы и учреждения детского досугового образования. Транспортные карты их учеников разблокированы. Мэр Москвы Сергей Собянин сообщал, что московские студенты вернутся к очному обучению в понедельник, 8 февраля, речь идет об организациях, «реализующих программы высшего образования».

Источник: https://lenta.ru/news/2021/02/08/falkov/

"Четыре всадника информационного апокалипсиса" (Екатеринбург, 2020 г.) - краткое пособие по управлению репутацией политика в условиях новой информационной реальности. В нем в сжатой форме описаны основные принципы новой информационной реальности и ее приметы: производство информационного фаст-фуда, цензура в социальных сетях (новый формат "Большого брата"), феномен пост-правды и фейк-ньюс.  

Книга вышла под редакцией классика российского политконсультирования Е. Сучкова. 
Книга получила премию Российской ассоциации политконсультантов (РАПК) как лучшая работа по политическому консультированию 2019 года. 

Евгения Стулова: 
"Цель была максимально прикладной - обобщить опыт политического консультирования и работы в медиапространстве в простой и сжатой форме. Дело в том, что клиенты часто спрашивали меня - что почитать по теме управления репутацией политика в условиях новой информационной реальности, и мне приходилось писать для них краткие памятки. В какой-то момент стало понятно, что тема интересна и заслуживает более масштабного подхода - так совпало, что я как раз обучалась по программе мини-MBA Дипломатической Академии МИД РФ и University of North Alabama (USA) и оба этих учебных заведения любезно дали добро на написание работы по нестандартной для классического MBA тематике, которая и легла в основу книги. 
Понимая цель, я поставила задачу сделать книгу компактной, простой для восприятия, подчеркнуто неакадемичной, снабдить ее большим количеством примеров и фото - в общем, отвечающей описанным в ней принципам восприятия информации в условиях новой информреальности.
Я искренне убеждена, что пространство информационной реальности сегодня безгранично и всепроникающе, и тренды, которые мы фиксируем в Британии, США и европейских странах, нужно внимательно отслеживать и изучать. Таким образом в книге появились блоки с отсылками к зарубежному опыту. В этом плане мне были полезны доклады аналитиков "Минченко консалтинг" по выборам в Британии, США и Европе.
Также мне важно было поднять тему трансформации образа политика в условиях новой информационной реальности - здесь я опиралась на классический труд Е.Сучкова и Е.Малкина "Политические технологии".
Отдельный блок посвящен вызовам для классической журналистики в эпоху новой информационной реальности. В этом, самом личностном блоке, опираясь на собственнный опыт работы в тележурналистике (1998-2014 гг.) я попыталась отрефлексировать - какие изменения сегодня претерпевают традиционные средства распространения информации, где их место в дивном новом мире и что ждет их в будущем"

Игорь Минтусов, президент Европейской ассоциации политконсультантов: 
"Во-первых, автор дает краткую, но достаточно емкую характеристику нынешней информационной реальности, что позволит читателю достаточно быстро начать в этом ориентироваться. Во-вторых, и это, пожалуй, главное, в пособии даются советы современному политику, каким образом он должен себя вести в условиях этой новой информационной реальности. А если политик будет недостаточно умен или достаточно самоуверен, чтобы не следовать этим советам - на примерах из недавней политической истории автор показывает, к чему это приводит в итоге"

Александр Юрьев, профессор, доктор психологических наук, директор Института политической психологии и прикладных политических исследований ЛГУ имени А. С. Пушкина: 
"Книга легко читается - у автора есть опыт писать о слож- ном очень просто. Хотя ее надо изучать. Книгу полезно про-читать всем, потому что автор обсуждает те причины неудачных коммуникаций, которых не было совсем недавно. Книга о том, что информационная реальность изменилась для политиков столь же радикально, как изменилась среда обитания для рыб, которые жили в воде и вдруг, около 390 млн лет назад вышли на сушу: оказалось, что "жабры не нужны, а легкие еще неразвиты". 

Алексей Куртов, президент Российской ассоциации политконсультантов (РАПК): 
"Весьма отрадно видеть, как автор текста о клиповом сознании и мышлении в политике, смогла почти полностью построить изложение очень актуального материала в клиповой же манере. Краткий тезис, плотно упакованное обоснование и пример - прекрасный образец современной подачи материала"

Кость Бондаренко, политолог (Украина):
"Евгения Стулова не просто описывает новую действительность и приводит примеры определенных кейсов, она еще и дает конкретные рецепты: как в новых условиях выжить и попросту не сойти с ума" 

Cтанислав Наумов, президент Российской Ассоциации по связям с общественностью (РАСО):  
"Каждая книга имеет своего благодарного читателя. У идей автора этой книги уже есть благодарные слушатели - участники нескольких семинаров, повышающих квалификацию акторов современного политического процесса. Но рекомендации, которые дает автор, актуальны не только для политиков. Да, это хорошее прикладное пособие. Но это и совокупность важных тео- ретических проработок. Что-то типа НИОКРа, только для инженеров межличностных коммуникаций. Ровно поэтому своего рода расширением будущей аудитории мы в РАСО считаем выступле- ние Евгении Стуловой на последнем ежегодном общеотраслевом форуме - Днях PR. Решение включить Евгению в число самых авторитетных специалистов продиктовано, прежде всего, максимальным соответствием структуры ее исследования структуре нашего профессионального стандарта. Если вы захотите пройти нашу сертификацию - можете смело прочитать залпом "Всадников" и отправляться в путь" 

Андрей Сушенцов, кандидат политических наук, директор института международных исследований (МГИМО):  
"Это практическое пособие по выживанию в современной информационной среде - всегда переменчивой, непредсказуемой и опасной. Евгения Стулова мастерски разбирает сюжеты текущей политики, чтобы извлечь из них практические уроки информационной самообороны. Рекомендую всем дей- ствующим лицам информационного пространства - как публичным, так и теневым"

Юрий Шевцов, политолог (Республика Беларусь):  
"Книга не подменяет личность политика технологиями конструирования его образа. Она не сводит политика к манипулятору своими сторонниками и противниками. Все технологии, о которых рассказывается прямолинейно и просто, показаны только инструментами в руках конкретного политика-человека. Но эти инструменты создания своей репутации показаны многообразно и очень современно. Среди них легко найдет свой набор для использования каждый решившийся пойти в публичную борьбу за власть. 

Алекс Андреев, консультант по управлению репутацией, директор агентства стратегических коммуникаций Eurasia Advisory (Лондон, Великобритания) 
Многие факторы способствуют успеху в политике или бизнесе, но положительная репутация играет важнейшую и иногда недооцененную роль в современной информационной среде. Репутация часто строится годами, но может быть повреждена или разрушена очень быстро из-за пренебрежительности или непредвиденной случайности. Случайный комментарий в социальных сетях может стать заголовком статьи, подры- вающей репутацию, а комментарий в мессенджере, посланный "не туда" и "не в тот момент", может привести к медиа- кризису, с которым работа традиционного "пресс-офиса" уже не справляется. Управление репутацией приобретает особое значение в сегодняшней сложной информационной среде.
Книга Евгении Стуловой должна стать пособием для изучающих и практикующих управление репутацией первых лиц в новое время, когда традиционные методы "связей с общественностью" уже не эффективны. Мы живем во время переформатирования таких методов, и книга автора удачно систематизирует и обобщает этот опыт, предлагая оригинальные и передовые решения. Помимо четкого образа и истории первого лица, эффективной и отлаженной системы подачи и продвижения информации, и работы за кадром для подготовки к самым разным сценариям, отдельно стоит отметить важность быстрой системы оперативного реагирования для предотвращения кризисов и управления кризисом, а также наличие лояльных союзников. Автор приводит интересные примеры, адаптируя международные нара- ботки по эффективному управлению репутацией к российской среде, как бы локализируя эффективные мировые коммуникационные технологии. 

Талгат Калиев,  политолог, директор республиканского государственного учреждения "Служба центральных коммуникаций" при Президенте Республики Казахстан":  
"Ликбез по современному PR - так можно смело назвать но- вую книгу моего друга и коллеги Евгении Стуловой, имеющей богатейший практический опыт в политических и медиатехноло- гиях. "Четыре всадника информационного апокалипсиса" раскры- вают секреты новой информационной реальности и в доступной для любого студента форме разъясняют основные принципы ре- путационного выживания. Поскольку и в самом деле сегодняш- ние реалии требуют находиться в тонусе в режиме 24/7, и даже в этом случае никто не застрахован от рисков информацион- ных атак, которые могут быть сокрушительнее любого артилле- рийского обстрела. Но это не повод опускать руки, а мотивация к пониманию новых условий, для знакомства с которыми доста- точно прочесть одну книгу, имеющуюся в свободном доступе" 
Продолжение следует)))

Источник: http://www.luchnik.ru/news/9163/

История моих прадедов, ветеранов Советско-финской войны и Великой Отечественной войны

Введение

«Изучая дедов, узнаём внуков, то есть,

 изучая предков, узнаём самих себя».

В.О. Ключевский

Родина, Отчизна, Отечество. Эти слова мы произносим с гордостью и пишем их с большой буквы. Спроси у друзей и родных, что такое Родина, и ты получишь разные ответы. Одни скажут, что Родина – место, где я родился и живу. Кто-то скажет, что это родной дом, где сделал первый шаг и сказал первое слово. Некоторые скажут, что Родина - это близкие нам люди – мамы и папы, братья и сестры, родственники и друзья. И все будут правы. Для многих Родина берёт начало с отчего дома. Слово это от того же корня, что и слово «Отечество». Они близки и по значению: Отечество – земля наших отцов, отчий дом – дом нашего отца. Каким бы ни был наш дом, где бы он не находился, он всегда будет нам дорог и близок.

Ни одно дерево не может вырасти красивым и крепким, не опираясь при этом на свои крепкие корни. Так и человек не может стать достойным сыном, дочерью своего отечества, не зная истории, родословной своей семьи.

Почитать и уважать предков, хранить память о них - раньше это было едва ли не священной обязанностью каждого.

Благодаря изучению и созданию родословной удается сохранить память о своих предках, открывается возможность помнить выдающиеся поступки своих прадедов, а также семейные традиции, которые передаются из поколения в поколение.

В семьях с особой бережностью хранятся старые и пожелтевшие от времени фотоснимки, которые являются своеобразной реликвией, поскольку доказывают факт существования человека.

Актуальность

В наш век быстро чередующихся, бурных и интересных событий в жизни человечества, надо ли обращать свои мысли к прошлому, следует ли рыться в архивной пыли веков и вспоминать о наших предках? Вот вопрос, который может возникнуть у многих. И на этот вопрос следует ответить: да, надо.

Народная мудрость гласит: «Без корня и полынь не растёт». Мы думаем, каждому человеку следует знать корни, историю своей семьи, историю своих прадедов.

В настоящее время изучение своей семьи стало особенно актуальным. К сожалению, современные семьи очень мало общаются не только с дальними, но и близкими родственниками. Теряется связь поколений. Некоторые молодые люди не знают даже своих прабабушек и прадедушек.

Цель исследования – исследовать историю своих дедушек и бабушек, которые внесли большой вклад в Великую победу, сохранить и донести ценный материал об истории семьи для последующих поколений.

Предмет исследования: изучение родословной нашей семьи, истории прадедов, ветеранов Советско-финской войны и Великой Отечественной войны.

Объекты исследования: воспоминания и рассказы нашей бабушки о жизни прадедов, фотографии, документы, письма, награды.

Задачи исследования:

• Изучить историю семьи, собрать материал о прадедушках - ветеранах Советско-финской и Великой Отечественной войны, выстроить родословное древо нашей семьи.
• Показать вклад наших предков в историю моей семьи, вклад в Великую Победу.

Методы исследования:

• Опрос родственников, сбор информации.
• Изучение семейных архивов, документов, фотографий и интересных эпизодов из жизни представителей нашей семьи.

Практическая значимость:

Практическая значимость данного исследования в том, что мы станем хранителями истории своего рода и сможем рассказать всем родственникам о наших предках, о тех людях, с кого мы можем брать пример, на кого мы можем равняться, кем можем гордиться!

Наш прадед по материнской линии

(08.04.1911-11.11.1985)

Участник советско-финского военного конфликта 1939-1940 гг. На финской войне Гимаев Ислам Мингазович был пулеметчиком пулеметного расчета «Максим» в составе Ленинградского фронта под командованием К. Ворошилова.

До начала Великой Отечественной войны работал секретарем исполкома сельского совета в родном селе Трунтаишево Альшеевского района. Призван в ряды Советской Армии с начала войны 1941 года. В тылу осталась семья: жена и 3 малолетние дочери.

В стрелковом полку в составе 16-й армии под командованием К.К. Рокоссовского он воевал в одной из крайних точек немецкого наступления в Волоколамском направлении пулеметчиком пулеметного расчета «Максим», как и на финской войне. Он рассказывал, что пулемет бил до 3 км дальности. В период битвы за Москву Волоколамское направление было одним из важнейших. Враг придавал большое значение захвату Волоколамского укрепрайона, что обеспечило бы ему выход на подступы к Москве с северо-запада. Придавая большое значение захвату шоссе Волоколамск - Москва, фашистское командование направило сюда 13 дивизий, из них 7 - танковых. Чем его встречала наша пехота?  По тогдашним меркам неплохо были вооружены наши солдаты. У каждого из десяти бойцов имелись трехлинейная винтовка со штыком и ручные гранаты, у одного - ручной пулемет Дегтярева. Для борьбы с танками имелись только противотанковые гранаты и противотанковое ружье (ПТР).

Несколько раз они оказывались в окружении. В одном из таких периодов, дома семья получила извещение о пропаже без вести отца. Он рассказывал, что немцы бесконечно били по нашим солдатам из минометов. При тактических отступлениях наш прадед был одним из пулеметчиков прикрытия отхода полка. При одной из бомбежек прадед был контужен, лечился в военном госпитале, остался жив и продолжал потом сражаться с врагом.

После Победы прадед вернулся домой, где уже потеряли надежду на его возвращение 3 дочери и жена, после получения в 1941 году извещения о том, что он пропал без вести. Он позвал свою семью переехать в Ленинград, там требовались рабочие руки для восстановления города после разрушений, но его супруга (моя прабабушка) не согласилась. Он полтора года работал на восстановлении города-героя Ленинграда, так и не дождавшись верной малой родине супруги с детьми, вернулся домой. Время расставляет всё на свои места. Медаль «За победу над Германией», медали, которыми Указами Президиума Верховного Совета СССР в каждый юбилей Победы он награждался, говорили о том, что простой солдат войны не забыт. В тылу трудившаяся его супруга Закия, приближая долгожданную Победу, выращивая хлеб для солдат, в юбилеи Победы также награждалась медалями Великой Отечественной войны.

После войны Гимаев Ислам Мингазович трудился более 10 лет бригадиром в родном колхозе имени Тельмана, заготовителем в Альшеевском РайПО и за долголетний добросовестный труд Указом Президиума Верховного Совета БАССР от 27 февраля 1977 года награжден медалью «Ветеран труда». Вместе с супругой кавалером Ордена Материнской Славы 2-й степени Гимаевой Закией Хисаметдиновной они вырастили и воспитали 8 детей.

В мае 1985 года прадед получил свою последнюю юбилейную медаль. Сказалась и контузия, полученная на войне – Гимаев Ислам Мингазович скончался от многочисленных болезней в ноябре 1985 года в 13-й больнице г.Уфа.

Прабабушки не стало 16 октября 2002 года.

Их 8 детей, окончив высшие учебные заведения, трудились и 12 внуков продолжают трудиться на благо России, подрастают 15 правнуков.

Прошло уже 35 лет, как нет в живых ветерана двух войн Гимаева Ислама Мингазовича. Память о нашем добром и справедливом, честном простом солдате прадеде - ветеране финской войны и Великой Отечественной войны хранится в наших сердцах.

Наш прадед по материнской линии

(26.03.1907 – 16.06.1983)

Наш прадед, Фахрисламов Лутфрахман Хайрисламович, родился 26 марта 1907 году в Кармаскалинском районе в деревне Биштяки, в семье Фахрисламова Хайрислама Фахрисламовича и Фахрисламовой Аклимы Гизатулловны и был третьим ребенком в семье.

Деревня Биштяки - это малая родина нашего славного соотечественника - генерала Минигали Шаймуратова – легендарного командира 112-й Башкирской кавалерийской дивизии времен Великой Отечественной войны, которому 30 марта 2020 года Указом Президента Российской Федерации посмертно присвоено звание Героя России!

Ныне его родная деревня носит имя – село Шаймуратово Кармаскалинского района Республики Башкортостан.

Прадед наш учился в деревенской школе. Работал в колхозе.

17 октября 1929 года он создал семью с Хайретдиновой Джамилей Хайрулловной.

У них родились пятеро детей, из них двое - Гайса и Нажиба - умерли в младенчестве.

Трое выживших довоенных детей – это три дочери:

Наиля - 1933 года рождения,

Дина - 1938 года рождения,

Ляля - 1940 года рождения.

Когда в 1941 г. началась Великая Отечественная война, прадед со своими тремя родными братьями (Файзрахман, Габдельхамит, Габдельхай) ушел на фронт, оставив жену и троих детей.

Родной брат прадеда – Фахрисламов Габдельхамит Хайрисламович  в войну был разведчиком, награжден двумя Орденами Славы и двумя Медалями «За отвагу», юбилейными медалями!

Орден Славы – военный орден СССР, который вручался только за личные заслуги, воинские части и соединения им не награждались.

Медалью «За отвагу» награждали за личное мужество и отвагу, проявленные в бою при защите социалистического Отечества и исполнении воинского долга. Медаль «За отвагу» — высшая медаль в наградной системе СССР.

Все братья вернулись с войны живыми!

Наши прапрабабушка и прапрадедушка отправили на фронт 4 сыновей, и сами работали в тылу для Победы.

Наша бабушка расспрашивала своего отца о войне, но он не любил рассказывать про войну, говорил, что очень тяжело вспоминать всё это. По его рассказам, очень скупым, он служил на Ленинградском фронте, говорил, что возил боеприпасы и продукты в блокадный город Ленинград через Ладожское озеро – «Дорогу жизни».

«Дорога жизни» - во время Великой Отечественной войны единственная транспортная магистраль через Ладожское озеро.  В периоды навигации – по воде, зимой – по льду. Связывала с 12 сентября 1941 по март 1943 года блокадный Ленинград со страной. Автодорога, проложенная по льду, часто называется Ледовой дорогой жизни (официально — Военно-автомобильная дорога № 101 (№ 102)).

Прадед рассказывал, что по дороге их бомбили с воздуха и обстреливали тяжелой артиллерией немцы. Если снаряд попадал в какую-нибудь машину из общей колонны или машина проваливалась под неокрепший Ладожский лед, то останавливаться, чтобы помочь попавшей в аварию машине, было категорически запрещено, колонна машин должна была продолжать движение.

В 1943 году прадеда комиссовали по болезни.

Прабабушка рассказывала, что его привезли санитары в очень тяжелом состоянии.

Благодаря помощи родных, в результате длительного лечения дома доступными народными средствами, он стал поправляться.

После поправки начал работать в родной деревне председателем колхоза.

За его труды был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1945 года У № 322790.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1975 года награжден юбилейной медалью «30 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 января 1978 года награжден юбилейной медалью «60 лет Вооруженных сил СССР».

Эти юбилейные медали вручены Райвоенкомом Кармаскалинского района БАССР.

После войны в семье прадеда родились еще четверо детей:

Гайса - 1945 года рождения,

Муса - 1947 года рождения (умер в младенчестве),

Нажиба - 1949 года рождения,

Залия (наша бабушка) - 1951 года рождения.

Прадед умер 16 июня 1983 года.

Наша прабабушка, Фахрисламова Джамиля Хайрулловна, 13 сентября 1910 года рождения, всю свою жизнь трудилась в колхозе и была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1945 года № 322788.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1975 года награждена юбилейной медалью «30 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», медаль вручена 24 ноября 1975 года Кармаскалинским райисполкомом БАССР.

Прабабушка умерла 14 октября 1978 года.

Заключение

Мы многого еще не знаем о своих прародителях, эти сведения собраны по тем немногим документам, которые сохранились до наших дней, и рассказам нашей бабушки. Очень хочется побольше узнать о них, но много времени прошло и уже очень мало осталось людей, которых можно было бы расспросить.

Мы и дальше будем продолжать изучать нашу родословную, чтобы собрать и сохранить эти бесценные страницы истории нашей семьи для себя и всех последующих поколений.

Выполняя данную работу, мы пришли к выводу, что самое трудное и достойное на земле – это прожить обыкновенным хорошим человеком, не обязательно знаменитым и выдающимся, а тем, кто является надежной и опорой для тех, кто живет рядом. Такими были и останутся для нас наш папа и наша мама, наши дедушки, бабушки, прадедушки и прабабушки. Мы любим их, и гордимся ими! Мы убеждены, что не прервется нить, связывающая поколения нашей семьи, и в наших детях и внуках будет жить бесконечная любовь к родителям, к своему родному краю.

Использованные источники

Материалы из архива семьи Нагаевых.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Медаль_«За_отвагу»_(Россия)

https://nsportal.ru/ap/library/drugoe/2013/10/31/issledovatelskaya-rabota-po-teme-moya-rodoslovnaya)

Авторы: Нагаева Эдель, Нагаев Эрик, учащиеся 7А класса МБОУ «Гимназия №3»

Руководитель:  Садыкова Гульназ Мухаметовна, учитель башкирского языка и литературы МБОУ «Гимназия №3»

В обществе, которое привыкло к пище быстрого приготовления, блицобразованию и городам–однодневкам, существует нечто, возникающее и предаваемое забвению с еще большей скоростью, чем все остальное. Речь идет о «знаменитостях–на–час». Нации, продвигающиеся к супериндустриализму, с неизбежностью вносят свой вклад в эту продукцию «психоэкономики». «Знаменитости–на–час» действуют на сознание миллионов людей как своеобразная имидж–бомба, и именно в этом состоит их назначение.

Потребовалось меньше года с того момента, когда девочка–кокни по прозвищу Твигги впервые вышла на подиум, чтобы ее образ запечатлелся в умах миллионов людей по всему земному шару. Твигги, блондинка с влажными глазами, плоской фигурой и длинными тонкими ногами, стала мировой знаменитостью в 1967 г. Ее обаятельное лицо и худосочная фигура внезапно появились на обложках журналов Англии, Америки, Франции, Италии и других стран, и сразу же потоком хлынули накладные ресницы, манекены, духи и одежда в стиле «твигги». Критики глубокомысленно рассуждали о социальном значении Твигги, а газетчики отводили ей примерно столько же столбцов, сколько обычно приходится на долю мирных договоров или избрания нового Папы.

Однако к настоящему времени образ Твигги в умах людей в значительной степени стерся. Внимание публики переключилось на другие объекты. Действительность подтвердила ее собственную трезвую оценку: «Может быть, я не продержусь и полгода». Причина в том, что имиджи становятся все более и более недолговечными, и это касается не только моделей, спортсменов или звезд эстрады. Недавно я спросил весьма интеллигентную девочку–подростка, есть ли у нее и ее одноклассников герои. Я сказал: «Например, считаете ли вы героем Джона Гленна?» (На случай, если читатель не помнит, Джон Гленн — первый американский космонавт, остававшийся на орбите.) Девочка дала исчерпывающий и многое объясняющий ответ: «Нет, он слишком старый».

Сначала я подумал, что она считает сорокалетнего мужчину слишком старым для роли героя, но вскоре понял, что дело не в этом. Она имела в виду, что полет Гленна происходил слишком давно, чтобы представлять интерес. (Это было в феврале 1962 г.) Сегодня публика уже утратила интерес к космонавту, а его образ потускнел.

Твигги, «Битлз», Джон Гленн, Билли Сол Эстес, Боб Дилан, Джек Руби, Норман Мейлер, Эйхман, Жан–Поль Сартр, Георгий Маленков, Жаклин Кеннеди — тысячи «выдающихся личностей» проходят по сцене современной истории. Реальные люди, возвеличенные и приукрашенные средствами массовой информации, они запечатлелись в виде имиджей в умах миллионов людей, которые с ними никогда не были знакомы, никогда с ними не разговаривали, никогда не видели их «живьем». Но они представляют собой реальность почти такую же ощутимую, а иногда даже более ощутимую, чем множество людей, с которыми мы непосредственно общаемся.

С этими людьми–субститутами, людьми–имиджами у нас складываются такие же отношения, как с друзьями, соседями и коллегами. При этом «пропускная способность» нашей жизни в отношении реальных людей непрерывно возрастает одновременно с уменьшением средней продолжительности связи с каждым из них, и то же самое справедливо для личностей–имиджей, населяющих наш разум.

Скорость этого потока связана с реальной скоростью изменений в мире. Например, в политике мы видим, что в Великобритании с 1922 г. частота смены премьер–министров увеличилась на 13% по сравнению с периодом 1721–1822 гг.[1]. В спорте чемпионы среди боксеров–тяжеловесов меняются в два раза чаще, чем во времена юности наших отцов [2]. Ускоряется поток событий, и это постоянно вовлекает все новых и новых людей в заколдованный круг знаменитостей, и прежние имиджи уходят со сцены, уступая место новым.

То же самое можно сказать в отношении вымышленных героев, появляющихся на страницах книг и журналов, на телеэкранах, сцене, в кино. Ни одно из предшествующих поколений не имело дела с таким множеством вымышленных личностей. Историк Маршалл Фишвик в комментарии по поводу средств массовой информации с неудовольствием отмечает: «Не успеем мы привыкнуть к Супергерою, Хорошему Капитану и Плохому Джентльмену, как они исчезают с телеэкрана навеки»[3].

Эти люди–имиджи, как живые, так и вымышленные, играют существенную роль в нашей жизни, создавая модели поведения, роли и ситуации, согласно которым мы делаем заключения относительно собственной жизни. Хотим мы того или не хотим, но мы извлекаем уроки из их действий. Мы учимся на их победах и поражениях. Они дают нам возможность «примерить на себя» различные социальные роли и стили жизни без последствий, которые повлекли бы за собой подобные эксперименты в реальной жизни. Стремительный поток личностей–имиджей не может не способствовать увеличению нестабильности личностных параметров множества реальных людей, испытывающих трудности в выборе стиля жизни. Интересно, что личности–имиджи зависимы друг от друга. Каждый из них играет определенную роль в «общественной драме», которая, по словам социолога Оррина Клаппа, автора увлекательной книги под названием «Символические лидеры», в значительной степени является продуктом новых коммуникационных технологий. Эта общественная Драма, в которой знаменитости все быстрее и быстрее вытесняют и смещают друг друга, согласно Клаппу, усугубляет нестабильность системы лидерства. «Неожиданные осложнения, разочарования, борьба, преступления, скандалы поставляют материал для развлечения публики и вертят колесо политической рулетки. Причуды общественного мнения сменяют друг друга с ошеломляющей скоростью…

В стране, подобной США, идет открытая для обозрения общественная драма, в которой ежедневно возникают новые имена, вечно идет борьба за первенство и всегда может произойти и происходит все что угодно». По словам Клаппа, мы становимся свидетелями «быстрой смены символических лидеров»[4].

Это утверждение, однако, можно значительно расширить: происходящее — это не просто быстрая смена реальных людей или вымышленных персонажей, это смена образов и структуры образа в наших умах. Наши взаимоотношения с образами, являющимися отражением реальности и основой, на которой мы строим свое поведение, становятся все более и более краткосрочными, преходящими. Происходит переворот всей системы знаний в обществе. Понятия и термины, в которых мы мыслим, изменяются ускоренными темпами и точно так же возрастает скорость формирования и разрушения образов.

ТВИГГИ и К–МЕЗОНЫ

У каждого человека в сознании существует ментальная модель мира — субъективное представление о внешнем мире. Эта модель состоит из десятков тысяч образов. Они могут быть простыми, как отражение облаков, плывущих по небу, а могут представлять собой абстрактные построения относительно устройства мира. Можно назвать эти мысленные модели внутренним складом, вместилищем образов, в котором хранятся наши мысленные портреты Твигти, Шарля де Голля или Кассиуса Клея, наряду со всеобъемлющими представлениями типа «Человек по природе добр» или «Бог мертв».

Мысленная модель любого человека заключает в себе как образы, в значительной степени приближающиеся к реальности, так и искаженные и неточные. Но для того чтобы человек мог функционировать, а иногда даже для того что–бы он мог выжить, его модель должна иметь некоторое общее сходство с реальностью. Как писал В. Гордон Чайльд в работе «Общество и знание», «любое отображение внешнего мира, построенное и используемое для руководства в деятельности любым историческим обществом, должно до определенной степени соответствовать реальности. В противном случае общество оказалось бы нежизнеспособным; его члены, действуя согласно совершенно неверным представлениям, не смогли бы обеспечить себя самыми простыми орудиями, пищей и кровом для защиты от внешнего мира»[5].

Ни одна мысленная модель окружающего мира не является чисто личным произведением. Хотя некоторые из мысленных образов строятся на основе личных наблюдений, все большая их часть основывается на информации, поставляемой средствами коммуникации и окружающими людьми. Таким образом, степень точности мысленной модели в некоторой мере отражает общий уровень знаний общества. Постепенно новые знания, новые понятия, новые способы мышления вступают в противоречие с устаревшими идеями и представлениями, вытесняя их.

Если бы общество само по себе оставалось неизменным, индивидуум не испытывал бы необходимости пересматривать собственную систему представлений и образов, чтобы увязать ее с новейшими знаниями, функционирующими в обществе. Пока общество стабильно или изменяется медленно, образы, на основе которых он строит свое поведение, также могут меняться медленно. Но для того чтобы существовать в быстро изменяющемся обществе, чтобы идти в ногу с быстрыми и многообразными переменами, индивидуум должен пересматривать свой набор образов со скоростью, которая бы коррелировала с темпом этих перемен. Он должен приводить свою модель в соответствие с требованиями современности. При запаздывании ответ индивидуума на изменения становится неадекватным, и его Деятельность встречает все больше препятствий и не приносит желаемых результатов. Постоянный пресс вынуждает индивида придерживаться общего темпа.

В настоящее время в технологическом обществе перемены происходят так быстро и неотвратимо, что вчерашние истины вдруг оказываются фикцией, и большинство самых одаренных и интеллигентных членов общества признают, что справляться с лавиной новых знаний даже в очень узкой области чрезвычайно трудно.

«По всей вероятности, уследить за всем, что вас интересует, просто невозможно», — жалуется доктор Рудольф Столер, зоолог из Калифорнийского университета (Беркли). «От 25 до 50% моего рабочего времени уходит на то, чтобы быть в курсе всего происходящего», — говорит доктор И. Е. Уоллен, руководитель отделения океанографии Смитсониановского института (Вашингтон). Доктор Эмилио Сегре, нобелевский лауреат, физик, заявляет: «Невозможно просмотреть всю литературу, посвященную хотя бы одним только К–мезонам». Еще один океанограф, доктор Артур Стамп, признает: «Единственный выход — запретить все публикации лет на десять». Новые знания либо расширяют, либо перечеркивают старые. И в том, и в другом случае человек, имеющий отношение к той или иной сфере знания, должен пересматривать свой набор представлений. Каждый день он вынужден переучиваться. Лорд Джеймс, проректор университета Йорка, рассказывает: «Первую ученую степень по химии я получил в 1931 г. в Оксфорде». Держа перед глазами список вопросов по химии, предлагающихся на экзамене сегодня, он продолжает: «Я понимаю, что никогда не смог бы с ними справиться, поскольку по крайней мере две трети вопросов касаются знаний, просто не существовавших в то время, когда я сдавал экзамен на бакалавра». А доктор Роберт Хиллиард, главный специалист по образованию в Федеральной комиссии по средствам коммуникации, развивает эту мысль: «При современной скорости прироста знаний происходит следующее: к тому времени, как ребенок, родившийся, скажем, сегодня, окончит колледж, общее количество знаний увеличится примерно в четыре раза, а к тому времени, как этот ребенок достигнет пятидесятилетнего возраста, — примерно в тридцать два раза, причем 97% всего, что будет знать человечество, оно узнает на протяжении этих пятидесяти лет его жизни».

Разумеется, термин «знание» в достаточной степени расплывчат, а подобная статистика с неизбежностью дает большие погрешности, но все же не вызывает сомнений тот факт, что растущая волна новых знаний обрекает нас на еще более узкую специализацию и требует ускоренных темпов пересмотра нашего внутреннего образа реальности. И это имеет отношение не только к чисто научной информации о физических частицах или генетической структуре. В равной степени это относится ко всем категориям знания, оказывающего влияние на повседневную жизнь миллионов людей.

ВОЛНА ФРЕЙДИЗМА

Многие новые знания выходят за пределы непосредственных интересов обычного человека. Его не интересует и не впечатляет тот факт, что инертный газ ксенон способен давать соединения, а совсем недавно большинство химиков считали это невозможным. Это знание может произвести впечатление, если найдет воплощение в какой–нибудь новой технологии, но до той поры обычный человек останется к нему равнодушным. Однако многие новые знания связаны с повседневной жизнью обычных людей — работой, политикой, семейными отношениями, даже сексуальной жизнью.

Как пример можно привести сложное положение современных родителей, которое обусловлено радикальными изменениями в образе ребенка и теории воспитания.

В частности, в конце прошлого века доминирующая теория воспитания отражала научные представления о наследственности как определяющем факторе поведения. Матери, никогда в жизни не слышавшие о Дарвине или Спенсере, воспитывали детей в полном соответствии с глобальными идеями этих мыслителей. Вульгаризированные и упрощенные, передававшиеся из уст в уста, эти идеи нашли воплощение в расхожих представлениях миллионов людей типа «плохой ребенок — результат дурной наследственности», «склонность к преступлению — наследственная черта характера» и т. п.

Однако в первых десятилетиях нашего века эти представления отошли в прошлое под натиском энвайронментализма, а вера в то, что личность формируется окружающей средой и что раннее детство — самый важный период, послужила созданию нового образа ребенка. В общественное мнение стали проникать идеи Уотсона и Павлова, и новые поведенческие теории находили отражение в поведении матерей, которые отказывались брать на руки плачущего ребенка, кормить его по первому требованию и сокращали срок кормления грудью, чтобы ребенок быстрее освободился от зависимости к матери.

В исследовании Марты Вольфенштейн сравниваются советы, предлагаемые родителям в семи выпусках «Ухода за младенцем» — справочника, издававшегося Детским бюро США в период 1914—1951 гг. Она обнаружила существенные изменения в отношении к кормлению грудью, сосанию большого пальца, мастурбации, тренировке кишечника и мочевого пузыря. Из этого исследования становится ясно, что к середине 30–х годов сформировался очередной новый образ ребенка[6].

Приходит волна фрейдистских понятий, революционизирующая практику воспитания[7]. Матери вдруг слышат о «правах младенца» и необходимости «орального удовлетворения». Родители становятся снисходительнее и терпимее.

В скобках заметим, что в то же самое время, когда фрейдовский образ ребенка производил глубокие изменения в поведении родителей Дейтона, Дубьюка и Далласа, изменился и сам имидж психоаналитика. Психоаналитик становится культурным героем. Фильмы, телевизионные передачи, романы и журнальные статьи представляют его мудрым и добрым кудесником, способным восстановить разрушенную личность. С появления фильма «Зачарованный» в 1945 г. и до конца 50–х средства массовой информации выставляют образ психоаналитика в исключительно положительном свете.

Однако уже к середине 60–х он превращается в комический персонаж. В фильме «Что нового, кошечка» Питер Селлер сыграл психоаналитика гораздо более сумасшедшего, чем его пациенты, и не только нью–йоркские и калифорнийские умники, но и весь народ стал обмениваться «психоаналитическими» шуточками, их подхватили те же самые средства массовой информации, которые в первую очередь и создавали миф о психоаналитике.

Резкое изменение публичного имиджа психоаналитика (а публичный имидж — не что иное, как сплав образов, присутствующих в сознании членов общества) отражало также изменения, связанные с дальнейшим развитием научных исследований. Накапливалось все больше и больше свидетельств того, что психоаналитическая терапия не оправдывает возлагаемых на нее надежд, а на фоне новых знаний в области наук о поведении, в первую очередь в области психофармакологии, фрейдовские методы стали казаться архаичными. В то же время интенсивно развивались исследования в области теории обучения и соответственно происходил новый поворот в практике воспитания — на сей раз в сторону своего рода необихевиоризма. На всех стадиях этого пути широко распространенные системы представлений и образов вытеснялись новыми. Человек, придерживавшийся одной системы, подвергался воздействию отчетов, статей, советов авторитетов, друзей, родственников и даже случайных знакомых, проповедовавших противоположные взгляды. Одна и та же мать, обращавшаяся к одному и тому же врачу в разные периоды воспитания ребенка, получала разные рекомендации, основанные на разных представлениях о реальности. Если для людей прошлого представление о воспитании ребенка оставалось неизменным на протяжении нескольких веков, то для людей настоящего воспитание детей, как и многие другие сферы реальности, превратилось в поле битвы систем образов, многие из них появились в результате научных исследований.

Таким образом, новые знания видоизменяют старые. Средства массовой информации постоянно и настойчиво создают новые образы, а рядовые обыватели, ищущие помощи в усложняющихся социальных условиях, пытаются за ними угнаться. В то же время события — независимо от научных исследований как таковых — также разрушают старую структуру образов. После восстаний в черных кварталах только ненормальный может продолжать представлять себе негров как «счастливых детей», вполне довольных своей нищетой. А после молниеносной победы Израиля над арабами в 1967 г. вряд ли кто–нибудь станет цепляться за образ еврея–пацифиста, подставляющего для удара другую щеку, или еврея–труса, бегущего с поля боя.

В образовании, политике, теории экономики, медицине, международных отношениях новые образы — волна за волной — разрушают нашу оборону и мысленную модель реальности. Результат этой постоянной бомбардировки новыми образами — ускоренное вытеснение старых образов, увеличение умственной «пропускной способности» и новое глубокое ощущение непостоянства, недолговечности самого знания.

УРАГАН БЕСТСЕЛЛЕРОВ

Эта недолговечность в более или менее явном виде характерна для всего происходящего в обществе. Один из наиболее ярких примеров — воздействие информационного взрыва на классическое вместилище знаний — книгу.

По мере того как знания становятся все более многообразными и преходящими, мы наблюдаем исчезновение твердой кожаной обложки и замену ее сначала матерчатой, а потом и бумажной. Сама книга, подобно информации, которую она содержит, становится все более недолговечной.

Десять лет назад дизайнер коммуникационных систем, признанный пророк в области технологии библиотечного дела Сол Корнберг заявил, что чтение скоро перестанет быть основной формой получения информации. «Чтение и письмо, — предположил он, — превратятся в устаревшие навыки»[8]. (По иронии судьбы жена мистера Корнберга пишет романы.)

Прав он или нет, ясно одно: небывалый поток новых знаний означает, что каждая новая книга (увы, в том числе и эта) заключает в себе прогрессивно убывающую долю общего знания. А революция в издательском деле, дешевые, доступные издания уменьшают ценность книги как предмета в то самое время, когда быстрое устаревание знаний уменьшает ее информационную ценность. Так, в Соединенных Штатах одна и та же книга в дешевой бумажной обложке появляется одновременно на 100 000 книжных прилавков, а уже через месяц ее сменяет другое подобное издание. Таким образом, по сроку жизни книга приближается к ежемесячному журналу. И действительно, многие книги представляют собой не что иное, как «одноразовый» журнал.

Интерес публики к книге — даже очень популярной книге — постепенно угасает. Судя по списку бестселлеров, публикуемому в «Нью–Йорк тайме», средний срок жизни бестселлера быстро уменьшается. Разумеется, год на год не приходится, а некоторые книги выбиваются из общего ряда. Тем не менее если мы сравним первые четыре года, по которым существуют интересующие нас данные (1953—1956), с таким же периодом, но спустя десятилетие (1963–1966), то мы увидим, что в более ранний период бестселлер в среднем находился в списке 18,8 недели, а десятилетие спустя этот срок сократился до 15,7 недели, т. е. за десять лет средняя продолжительность жизни бестселлера уменьшилась почти в 1,5 раза.

Эти тенденции можно понять только в том случае, если осознать явление, лежащее в их основе. Мы — свидетели исторического процесса, который с неизбежностью приведет к изменению человеческой психики. Ибо во всех сфеpax жизни, начиная с мелочей вроде Твигти и кончая триумфальными технологическими достижениями, наши внутренние образы реальности в полном соответствии с возрастающими темпами внешних изменений становятся все более временными, недолговечными. Мы создаем и используем идеи и образы все быстрее и быстрее, и знания, как люди, места, предметы и организационные формы, приобретают все менее устойчивый характер.

ПРОЕКТИРОВАНИЕ ИНФОРМАЦИИ

Одной из причин «увеличения оборота» внутренних образов реальности может быть увеличение потока имидж–содержащих информационных сообщений, воздействующих на сенсорные системы человека. Это явление недостаточно исследовано, но существуют явные свидетельства того, что частота воздействия имиджсодержащих стимулов на индивидуума возрастает. Чтобы понять, почему это происходит, необходимо сначала изучить основные источники системы внутренних образов. Откуда берутся тысячи образов, составляющих нашу мысленную модель мира? Окружающая среда обрушивает на нас поток стимулов. На наши органы чувств воздействуют сигналы, имеющие внешнее происхождение, — звуковые волны, свет и т. п. Воспринятые, эти сигналы в ходе пока еще загадочного для нас процесса трансформируются в символы реальности, то есть в образы.

Поступающие извне сигналы бывают нескольких видов. Некоторые можно назвать некодированными. Например, предположим, человек идет по улице и замечает лист, который ветер несет по тротуару. Человек воспринимает это событие посредством органов чувств. Он слышит шелест, он видит движение и зеленый цвет, он ощущает ветер. На основе этой сенсорной информации создается мысленный образ. Мы можем рассматривать эти сенсорные стимулы как информационное сообщение. Но это сообщение никто специально не создавал, чтобы что–то кому–то передать, а его понимание человеком не зависит от того или иного социального кода — набора специально оговоренных знаков и определений. Каждый из нас участвует в такого рода событиях, мы извлекаем из них некодированную информацию и преобразуем ее в мысленные образы.

Однако из внешнего мира мы получаем и кодированные информационные сообщения. Кодированная информация — это информация, смысл которой известен только знающим код. Все языки, на чем бы они ни были построены — язык слов, жестов, барабанов, иероглифическое, пиктографическое или узелковое письмо, — являются кодами. И вся информация, которая передается посредством языков, тоже кодирована.

Мы можем с известной долей надежности предполагать, что по мере того как общество растет и усложняется, увеличивается число кодов для передачи образов от одного человека к другому и соответственно относительное количество некодированной информации, получаемой обычным человеком, уменьшается. Другими словами, сегодня большая часть нашей системы образов строится на основе информационных сообщений, созданных человеком, а не на основе личных наблюдений «некодированных» явлений.

Далее мы можем отметить имеющие важное значение изменения в самой кодированной информации. Неграмотный крестьянин аграрного общества получал в основном «самодельные» сообщения. Он участвовал в обычном разговоре о хозяйстве, обменивался шутками с друзьями за кружкой пива, выслушивал ворчание, жалобы, хвастовство, детский лепет (и речь животных) и т. п. В силу своей природы эта информация имела следующие особенности: она была расплывчата, растянута, неструктурированна и не отредактирована.

Сравните эту информацию с кодированными сообщениями, которые регулярно получает горожанин современного индустриального общества. В дополнение ко всему вышеупомянутому он получает также — в основном через средства массовой информации — сообщения, искусно составленные специалистами по коммуникации. Он слушает новости, он смотрит тщательно срежиссированные пьесы, передачи и фильмы, слышит подготовленные речи, музыку (которая является весьма жестко организованной формой коммуникации). Кроме всего прочего, в отличие от своего предка–крестьянина он читает по нескольку тысяч слов ежедневно, слов, подвергшихся предварительной редакции.

Индустриальная революция, способствуя небывалому развитию средств массовой информации, вносит коренные изменения в природу информации, получаемой обычным человеком. В дополнение к некодированным сообщениям, получаемым из окружающей среды, и кодированным, но «самодельным» сообщениям от окружающих, индивидуум получает всевозрастающее количество кодированных и предварительно спроектированных сообщений.

Эти спроектированные сообщения коренным образом отличаются от «самодельных»: они более сжаты, жестко организованны и менее расплывчаты. Они подчинены определенной цели, в них отсутствуют ненужные повторы, они сознательно созданы для того, чтобы содержать максимальное количество информации (теоретики коммуникации называют подобные сообщения «информационно обогащенными»).

С этим очень важным, но часто недооцениваемым фактом может столкнуться всякий, кто даст себе труд сравнить записанные на пленку 500 слов обычного домашнего разговора (т. е. кодированного, но неспроектированного сообщения) с 500 словами газетного текста (т. е. кодированного и спроектированного). Обычный разговор, как правило, изобилует повторами и паузами, идеи повторяются по нескольку раз, часто одними и теми же или почти одними и теми же словами.

500 слов газетного текста или кино–диалога тщательно отредактированы и сформированы. Идеи в них практически не повторяются. Грамматические правила, а в случае устного выражения артикуляция, в них соблюдаются четче, чем в обычном разговоре. Все лишнее отбрасывается. Редактор, писатель, режиссер — все, участвующие в конструировании сообщения, заинтересованы в том, чтобы «сюжет не стоял на месте», «действие развивалось». Не случайно в рекламе книг, фильмов, телеспектаклей звучит: «читается на одном дыхании» или «захватывающий приключенческий сюжет» и т. п. Ни один издатель или продюсер не станет представлять свое произведение как «монотонное» или «изобилующее повторами». Итак, когда общество находится под непрерывным воздействием радио, телевидения, газет и журналов, когда доля спроектированных сообщений, получаемых индивидуумом, увеличивается (и соответственно уменьшается доля некодированных и неспроектированных), мы наблюдаем неуклонное увеличение скорости представления индивидууму имиджсодержащей информации. Поток кодированной информации с небывалой силой воздействует на его органы чувств.

И это можно считать одной из причин постоянной спешки современного человека. Но если для индустриального общества характерно ускорение обмена информацией, то в супериндустриальном обществе этот процесс развивается дальше. Волны кодированной информации вздымаются все выше и выше и обрушиваются на нервную систему человека.

УСКОРЕННЫЙ МОЦАРТ

Ныне в Соединенных Штатах среднее время, уделяемое взрослым человеком чтению газет, составляет 52 минуты в день. Этот же человек, тратящий почти час на чтение газет, читает также журналы, книги, объявления, рецепты, инструкции, этикетки на упаковках и т. п.

Окруженный печатной информацией, он «усваивает» из великого множества бомбардирующих его печатных слов около десяти — двадцати тысяч. Тот же человек, вероятно, около часа с четвертью в день слушает радио (или больше, если у него есть приемник, настраивающийся на разные станции). Если это новости, реклама, политические комментарии или другие подобные программы, он слышит около 11 000 прошедших предварительную обработку слов. Он также смотрит телевизор — добавим еще около 10 000 слов плюс целенаправленно сформированные визуальные образы.

Ничто, однако, не носит такого целенаправленного характера, как реклама, и сегодня средний американец подвергается воздействию около 560 рекламных сообщений ежедневно[9]. Из этих 560 он обращает внимание на 76, т. е. он «пропускает мимо ушей», чтобы сохранить запас внимания для другой информации.

Все это отражает пресс спроектированных информационных сообщений на воспринимающие системы человека. И этот пресс непрерывно усиливается. Стараясь передавать все более насыщенные имиджнесущей информацией сообщения со всевозрастающей скоростью, специалисты по коммуникации, художники и т. п. сознательно прилагают усилия к тому, чтобы каждое мгновение работы средств массовой информации несло возможно большую информационную и эмоциональную нагрузку.

Например, мы видим широкое использование символов для концентрации информации. Сегодняшний специалист по рекламе в стремлении вложить как можно больше информации в сознание потребителя в каждый данный момент времени усиленно пользуется приемами искусства, в частности образной символикой. Вспомним так часто используемого «тигра». В данном случае одно–единственное слово передает отчетливый визуальный образ, который в нашем сознании с детства связывается с мощью, силой и скоростью. Специальные журналы по промышленной рекламе (такие, например, как «Принтерз Инк») полны изощренных методических разработок по использованию вербальной и визуальной символики для увеличения образного потока. Пожалуй, в наше время многим художникам следовало бы поучиться новым приемам создания образов у рекламщиков.

Если специалисты по рекламе, которым приходится платить за каждую секунду рекламного времени на радио или телевидении и сражаться за внимание читателя на страницах газет и журналов, стараются вложить максимум образной информации в минимум времени, то есть свидетельства и того, что сама публика хотела бы увеличить скорость восприятия информации и преобразования ее в образы. Именно этим объясняется феноменальный успех курсов быстрого чтения у студентов колледжей, бизнесменов и политиков. Одна из ведущих школ быстрого чтения обещает увеличить исходную скорость чтения почти любого человека в три раза, а некоторые читатели заявляют, что умеют читать со скоростью буквально десятков тысяч слов в минуту (что, однако, оспаривается многими специалистами). Возможно это или нет, но ясно одно: общая скорость коммуникации возрастает. Занятые люди совершают героические усилия, ежедневно стараясь «перепахать» как можно больше информации. Предполагается, что в этом им может помочь быстрое чтение.

Увеличение скорости коммуникации ни в коей мере не ограничено лишь рекламой или печатью. Тем же желанием вложить максимальное количество информации в минимум времени объясняются эксперименты, проводимые психологами Американского исследовательского института. Они проигрывали запись лекции студентам со скоростью, превышающей нормальную, а потом проводили тестирование слушателей. Целью эксперимента было установить, усвоят ли студенты больше, если лектор будет говорить быстрее.

То же намерение увеличить поток информации связано с недавним увлечением мультиэкранными фильмами. На Всемирной выставке в Монреале почти в каждом павильоне зрители видели не традиционный экран с последовательно сменяющими друг друга визуальными образами, а два, три, пять экранов, функционировавших одновременно. В этом случае демонстрируется несколько сюжетов одновременно, что требует от зрителя либо способности воспринимать в каждый момент значительно больше информации, чем воспринимал любой заядлый любитель кино в прошлом, либо производить отбор, блокировать восприятие определенных сообщений, чтобы поток стимулов оставался в разумных пределах.

Автор статьи в журнале «Лайф» под названием «Революция в кино для человека с блицумом» описывает мультиэкранное кино следующим образом: «Видеть одновременно шесть образов, а за двадцать минут увидеть эквивалент полнометражного фильма — это возбуждает и стимулирует разум». Далее он высказывается по поводу другого мультиэкранного фильма, утверждая, что, «вкладывая больше в каждый момент, мы сжимаем время». Та же тенденция к ускорению заметна даже в музыке. На конференции композиторов и специалистов по компьютерной технике, не так давно состоявшейся в Сан–Франциско, говорилось о том, что в течение последних веков в музыке происходит «увеличение количества акустической информации, передаваемой за данный отрезок времени»[10]. Известно, что современные музыканты исполняют Моцарта, Баха и Гайдна в более быстром темпе, чем в те времена, когда они были созданы[11]. Итак, мы занимаемся ускорением Моцарта.

ПОЛУГРАМОТНЫЙ ШЕКСПИР

Если наши образы реальности меняются все быстрее, а процесс передачи образов ускоряется, то параллельные изменения должны затрагивать и системы кодов, которыми мы пользуемся. Язык тоже преобразуется. Согласно утверждению лингвиста Стюарта Берга Флекснера, главного редактора «Словаря английского языка» (Random House), «слова, которые мы употребляем, в наше время меняются быстрее и не только на уровне сленга, но на всех уровнях. Скорость, с которой слова входят в употребление и выходят из употребления, быстро растет. И это справедливо, по–видимому, не только для английского языка, но и для французского, русского или японского».

Флекснер иллюстрирует свою мысль интригующим предположением, что из 450 000 английских слов, употребляющихся сегодня, только около 250 000 были бы понятны Уильяму Шекспиру. Если бы Шекспир вдруг появился в современном Лондоне или Нью–Йорке, он смог бы понимать в среднем пять из девяти произносимых слов нашего словаря. Великий поэт оказался бы полуграмотным.

Это означает, что если во времена Шекспира в английском было столько же слов, сколько сейчас, то за четыре прошедших века по крайней мере 200 000 слов (а возможно, во много раз больше) вышли из употребления и были заменены. Более того, Флекснер считает, что около трети всего этого количества сменилось за последние пятьдесят лет[12]. Если это так, то, значит, сейчас словарь обновляется в три раза быстрее, чем в период 1564–1914 гг. Это явление отражает изменения объектов, процессов и окружающего мира. Некоторые новые слова приходят прямиком из мира товаров широкого потребления и технологии. Так, например, такие слова, как fast–back, wash–and–wear, flashcube (кубик–обойма из четырех ламп–вспышек) пришли в массовый язык из рекламы. Другие появились благодаря газетным заголовкам. Sit–in (демонстрация против расовой дискриминации путем занятия мест в кафе и других местах, куда не пускают негров) и swim–in — продукт движений за гражданские права, teach–in (собрание) — кампании против войны во Вьетнаме, a be–in (дружеская встреча) и love–in (секс в общественных местах) — из субкультуры хиппи. Культ ЛСД привнес в язык такие новые слова, как acid–head (человек, регулярно пользующийся ЛСД) и psychedelic (психоделический).

На уровне сленга этот «словооборот» идет так быстро, что составители словарей вынуждены пересматривать свои критерии. «В 1954 году, — говорит Флекснер, — когда я начал работу над словарем американского сленга, я не включал слово в словарь, если не находил свидетельств его троекратного употребления в течение пяти лет. Сегодня такой критерий неприменим. Язык, как и искусство, становится все более подвержен быстротечным влияниям. Сленговые термины fab (классный, сказочный) и gear (великолепный, отличный) не продержались и года. Они вошли в словарь подростков в 1966 г., а в конце 1967 г. их уже никто не употреблял. Пользоваться временным критерием для сленга больше нельзя».

Слова так быстро приходят в язык и уходят из него, потому что в современных условиях любое новое слово можно с необычайной скоростью ввести в общее употребление. В конце 50–х — начале 60–х годов можно было детально проследить путь некоторых слов. Например, слова из научного жаргона, такие как rubrick (рубрика, заголовок) и subsumed (отнесенный к какой–либо категории), были взяты из академических научных журналов и появились вначале в малотиражных периодических изданиях вроде «New York Review of Books» или «Commentary». Потом их принял «Эсквайр» с его тиражом 800 000 — 1 000 000 и, наконец, эти слова вошли в широкое употребление с помощью «Тайм», «Ньюсвик» и других крупных массовых журналов Сегодня этот процесс не имеет промежуточных стадий. Издатели массовых журналов больше не пополняют свой словарь за счет промежуточных интеллектуальных изданий. Они в своем стремлении «не отстать» выуживают новые словечки непосредственно из научной литературы. Когда Сьюзан Зонтаг в конце 1964 г. выкопала из забвения слово camp (лагерь) и построила на его основе очерк для «Партизан ревью», «Тайм» уже через несколько недель посвятил статью этому слову и давшей ему вторую жизнь писательнице, а еще через несколько недель это слово употреблялось всеми средствами массовой информации[13]. Сегодня оно уже снова вышло из употребления. Другое слово, промелькнувшее с поразительной скоростью, — teenybopper (девчонка–хиппи).

Более значительным примером постоянного обновления словаря является внезапное изменение значения слова «черный» (black). Многие годы чернокожие американцы считали употребление этого слова признаком расистских убеждений. Либерально настроенные белые добросовестно учили детей употреблять слово Negro (негр) и писать его с заглавной буквы. Однако вскоре после того как Стокли Кармайкл в июне 1966 г. в Гринвуде, Миссисипи, провозгласил доктрину «власть черным», слово «черный» стало предметом особой гордости как среди чернокожих, так и среди белых сторонников движения за расовую справедливость. Белые либералы тогда пережили период некоторого смятения, не зная толком, как же теперь следует говорить — «черный» или «негр». Когда средства массовой информации приняли новый термин, слово «черный» было быстро узаконено. За несколько месяцев в язык вошло слово «черный», полностью вытеснив слово «негр». Отмечены случаи еще более быстрого проникновения в повседневную речь новых слов. «Битлз», — говорит Флекснер, — когда находились на вершине славы, могли придумать любое слово, записать его на пластинку, и через месяц оно входило в язык. Какое–то время во всем НАСА от силы пятьдесят человек употребляли слово «А–ОК» (в наилучшем состоянии). Но когда американский астронавт произнес его во время полета, который показывали по телевизору, оно за один день стало общеупотребительным. То же самое справедливо в отношении других терминов, связанных с космосом, например «sputnik» (спутник) или all systems go (все в порядке)».

По мере того как новые слова входят в употребление, старые забываются. Сегодня картинка с обнаженной девушкой уже не называется «pin–up» или «cheesecake shot», она носит название «playmate». «hep» (знающий, информированный) уступило место «hip» (то же значение), «hipster» — «hippie» (хиппи). «Go–go» (относящийся к танцовщицам в ночных клубах) вошло в обиход с ошеломляющей скоростью, но столь же быстро исчезло.

Быстрое обновление затрагивает и невербальные формы коммуникации. У нас есть не только сленговые слова, но и сленговые жесты: большой палец, выставленный вверх Или вниз, большой палец, приставленный к носу, детский жест «как тебе не стыдно», жест, имитирующий перерезание горла и т. п. Специалисты, занимающиеся изучением языка жестов, отмечают, что он также стал изменяться быстрее.

С изменением отношения к сексу некоторые жесты, ранее считавшиеся неприличными, стали более принятыми. Другие жесты получили более широкое распространение, чем в прошлом. В качестве примера Флекснер приводит жест презрения и вызова, когда человек размахивает поднятым кулаком. Возможно, это связано с появлением на американских экранах итальянских фильмов в начале 60–х. Многие жесты выходят из употребления или приобретают новое значение. Кружок, образованный большим и указательным пальцем, — знак того, что все идет хорошо, по–видимому постепенно выходит из моды, а изобретение Черчилля — два пальца в форме буквы V, — когда–то означавшее победу, теперь используется как знак протеста против войны.

В прошлом человек овладевал языком своего общества и пользовался им на протяжении всей жизни, его «отношения» с каждым словом или жестом оставались неизменными. Сегодня эти отношения непрерывно меняются.

ИСКУССТВО: КУБИЗМ И КИНЕТИЗМ

Искусство, как и жесты, представляет собой один из видов невербального выражения и основной канал передачи образов. Эта форма человеческой деятельности в настоящее время носит еще более эфемерный характер, чем прочие. Если рассматривать каждое художественное направление как язык, то мы увидим процесс вытеснения и замены уже не слов, а языков в целом. В прошлом человеку в течение его жизни достаточно редко приходилось быть свидетелем фундаментальных изменений художественного стиля. Стиль или школа, как правило, держались по крайней мере поколение. Сегодня же различные направления в искусстве сменяют друг друга с такой скоростью, что начинает рябить в глазах — едва зритель успевает познакомиться с новой школой и понять ее язык, как она уже исчезает.

Возникнув в последней четверти прошлого века, импрессионизм был первым шагом в череде последовательных изменений. Он возник в то время, когда индустриализм совершал мощный рывок к вершине, что привнесло заметные изменения в темп повседневной жизни. «Это превосходит чудовищную скорость (технологического) развития, и ускорение кажется патологическим, особенно в сравнении со скоростью прогресса в более ранние периоды истории искусства и культуры», — высказывается специалист по истории искусств Арнольд Хаузер по поводу смены художественных стилей. Быстрое развитие технологии не только ускоряет перемены в моде, оно также меняет критерии эстетического вкуса… Продолжительное и ускоряющееся вытеснение старых предметов повседневного быта новыми… определяет и скорость переоценки явлений философии и искусства…»[14]

Импрессионизм был господствующим направлением в искусстве примерно с 1875 по 1910 г., т. е. приблизительно тридцать пять лет. С тех пор ни одно направление, ни одна художественная школа от футуризма до фовизма, от кубизма до сюрреализма не занимала доминирующего положения в течение хотя бы такого же по продолжительности периода. Стили непрерывно сменяли друг друга. Наиболее устойчивое течение XX столетия, экспрессионизм, продержалось почти двадцать лет, с 1940 по 1960 г. За ним в ураганном темпе последовали период «поп–арта», продолжавшийся примерно пять лет, и «оп–арт», школа, владевшая вниманием публики два или три года. Потом появилось «кинетическое» искусство, самим принципом которого является подвижность, непостоянство.

Эта фантасмагория происходит не только в Нью–Йорке или Сан–Франциско, то же самое творится в Париже, Риме, Стокгольме и Лондоне — везде, где есть художники. Роберт Хьюз в «Новом обществе» пишет: «В Англии любимым спортом стало провозглашение новых гениев… Ежегодное открытие нового направления в искусстве превратилось в настоящую манию. Это эйфорическая, почти истерическая вера в обновление». Он считает, что стремление каждый год «открывать» новое направление в искусстве и собирать новый «урожай» художников — это «пародия на ситуацию, которая сама по себе является пародией — сплошные авангардистские перевороты в авангарде»[15].

Если художественные школы можно уподобить языку, то отдельные произведения искусства можно сравнить со словами. В таком случае процесс, происходящий в искусстве, совершенно аналогичен тому, что мы наблюдаем на вербальном уровне. Здесь также слова, т. е. произведения искусства, входят в употребление и исчезают со всевозрастающей скоростью. Работы художников на какое–то время запечатлеваются в нашем сознании, когда мы видим их в галерее или на страницах журнала, а потом они исчезают бесследно. Иногда они исчезают в буквальном смысле, потому что многие их этих работ представляют собой коллажи или конструкции, созданные из недолговечных материалов, и они по прошествии некоторого времени просто разваливаются на куски.

Неразбериха, происходящая сегодня в мире искусства, до некоторой степени связана с неспособностью культурного истеблишмента осознать, что ориентация на элиту и постоянство отжили свое, — по крайней мере так считает Джон Макхейл, наделенный богатым воображением шотландец, художник и социолог, возглавляющий Центр интегративных исследований при Нью–Йоркском государственном университете (Бингхэмптон). В смелом эссе «Пластмассовый Парфенон» Макхейл пишет, что «традиционные каноны оценки произведений искусства и литературы выдвигают на первый план нетленность, уникальность и непреходящую универсальную ценность». Он утверждает, что эти эстетические критерии были приемлемы в мире, где товары производились вручную и существовал относительно тонкий слой элиты, формирующий вкусы общества. Однако эти стандарты «ни в коей мере не адекватны современной ситуации, когда астрономическое число произведений искусства создается в процессе массового производства, циркулирует и потребляется. Эти произведения могут быть идентичны или иметь незначительные различия. Это произведения искусства «разового употребления», они не обладают непреходящей «ценностью» и не несут в себе никакой уникальной «истины». Современные художники, как считает Макхейл, не работают для немногочисленной элиты и не принимают всерьез идею нетленности как добродетели. По его мнению, будущее искусства «не в создании шедевров, живущих многие века». Современные произведения искусства недолговечны. Макхейл приходит к выводу о том, что «быстрые изменения условий человеческого существования требуют соответствующего им потока быстро сменяющих друг друга символических образов и сиюминутных впечатлений». Нам нужны «серийные, взаимозаменяемые «одноразовые» образы»[16].

Можно не согласиться с убеждением Макхейла, что недолговечность искусства — желательное явление. Вероятно, уход от постоянства — тактическая ошибка. Можно даже говорить о том, что наши художники пользуются средствами своего рода гомеопатической магии и поступают как примитивные народы, которые, сталкиваясь с недоступными пониманию силами, пытаются управлять ими, простодушно имитируя их действие. Но как бы мы ни относились к современному искусству, его изменчивость, недолговечность остаются неоспоримым фактом. Эту социальную и историческую тенденцию, являющуюся центральной для нашего времени, нельзя игнорировать. И совершенно понятно, что художники также не могут не реагировать на эту тенденцию. Именно этим движением в сторону изменчивости объясняется появление самого быстротечного из произведений искусства — хэппенинга. Аллан Капроу, которому часто приписывают заслугу изобретения хэппенинга, неоднозначно указывает на связь этого художественного направления с особенностями нашей культуры. Согласно защитникам хэппенинга, в идеальном случае он должен происходить один и только один раз. Таким образом, хэппенинг уподобляется чему–то вроде туалетной бумаги в искусстве.

Кинетическое искусство сродни конструированию из модулей в строительстве и технике. Кинетические скульптуры или конструкции ползают, свистят, скулят, изгибаются, дергаются, пульсируют, мигают, в них крутятся магнитофонные ленты, а их пластмассовые, железные, стеклянные и медные составные части организуются и реорганизуются в рамках некоей заданной, хотя подчас трудноуловимой мысли. Наиболее неизменной их частью являются проводка и крепеж, совсем как во «Дворце развлечений» Джоан Литлвуд, где самой долгоживущей частью являются портальные краны, предназначенные для постоянной перестановки модулей. Сама цель кинетического искусства заключается в создании максимальной изменчивости и максимального непостоянства. Джин Клэй говорит о том, что в традиционном произведении искусства «отношение каждой части к целому определено раз и навсегда, в кинетическом искусстве соотношение форм непрерывно меняется».

Сегодня многие художники работают в сотрудничестве с инженерами и учеными в надежде использовать последние достижения науки и техники для достижения собственной цели — символического воплощения общей тенденции к ускорению. «Скорость, — пишет французский критик Франкастель, — стала поистине невообразимой, а постоянное движение — интимным переживанием каждого человека». Искусство отражает эту новую реальность. Итак, мы видим, что во Франции, Англии, Америке, Шотландии, Швеции, Израиле — по всему земному шару художники создают подвижные, кинетические образы. Их кредо, возможно, наилучшим образом выражено Иаковом Агамом, израильским кинетистом, сказавшим: «Мы отличаемся от того, чем были три минуты назад, а еще через три минуты снова будем другими… Я пытаюсь найти пластическое выражение этого подхода, создавая сиюминутные визуальные формы. Образ появляется и исчезает, но ничто не сохраняется». Кульминацией подобных устремлений, безусловно, является создание вполне реальных так называемых дворцов развлечений, ночных клубов, где клиент попадает в среду с непрерывно меняющимися световыми, цветовыми и звуковыми параметрами. В результате он оказывается как бы внутри произведения кинетического искусства. И снова в данном случае самой долгоживущей частью целого является само здание, а дизайн интерьера рассчитан на создание временных комбинаций сенсорных сигналов. Считать ли это развлечением, наверное, зависит от конкретного человека, но общее направление движения очевидно. В искусстве, как и в языке, мы стремительно движемся в сторону непостоянства. Отношения человека с системой символических образов приобретают все более и более временный характер.

ВКЛАД СО СТОРОНЫ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

События проносятся в бешеном темпе, вынуждая человека пересматривать свои понятия, ранее сформированный образ реальности. Новые исследования опровергают старые представления о человеке и природе. Идеи приходят и уходят с безумной скоростью. (Эта скорость по крайней мере в науке, по существующим оценкам, возросла в 20—100 раз по сравнению с предыдущим веком.[17]) Имиджсодержащая информация обрушивается на наши чувства. Язык и искусство, коды, посредством которых мы передаем эту информацию, сами изменяются с возрастающей скоростью. Все это не может не затрагивать человека. Он с большей скоростью должен оперировать своей системой образов для успешной адаптации к изменяющейся окружающей среде. В действительности никто не знает в точности, как мы преобразуем поступающие извне сигналы во внутренние образы. И все же психологи и специалисты в области информации способны пролить некоторый свет на процессы, происходящие при рождении нового образа.

Для начала они предполагают, что мысленная модель организована как система весьма сложных образных структур и что новые образы встраиваются в эти структуры в соответствии с определенными принципами классификации. Вновь формирующийся образ подключается к ряду образов, относящихся к тому же предмету. Мелкомасштабные и ограниченные по значению умозаключения занимают более низкий уровень, чем крупномасштабные обобщения. Образ проходит проверку на соответствие с теми, что уже находятся в данном ряду. (Есть свидетельства существования специфических нервных механизмов, ответственных за эту процедуру.) Каждый образ оценивается: если он тесно связан с нашими целями, он обладает ценностью, в противном случае он для нас маловажен. Каждый образ оценивается и по признаку «хорош» или «плох» он для нас. И наконец, мы оцениваем его истинность, решаем, насколько можно ему верить, достаточно ли он точно отображает реальность, можно ли на его основе строить свое поведение. С новым образом, укладывающимся в уже сформированную систему образов, касающихся определенного предмета и соответствующего им, проблем не возникает. Но если, как это случается все чаще и чаще, новый образ неясен, если он не вполне соответствует или, хуже того, противоречит предыдущим умозаключениям, то вся мысленная модель должна пересматриваться. При этом необходимо заново классифицировать, увязывать друг с другом и изменять большое количество образов, пока не будет решена задача их приемлемой интеграции. Иногда приходится перестраивать целые группы образных структур, а в крайних случаях возникает необходимость коренной перестройки всей модели в целом.

Таким образом, мысленную модель следует рассматривать не как статичную «библиотеку» образов, а как живое существо, обладающее энергией и активностью. Мы не получаем извне некую «данность» пассивным путем, мы непрерывно конструируем и реконструируем воспринимаемое. Без устали сканируя окружающую среду с помощью органов чувств в поисках информации, относящейся к нашим потребностям и желаниям, мы постоянно реорганизуем и «подгоняем» нашу мысленную модель.

В каждый момент времени бесчисленные образы исчезают в бездне забытого. Другие входят в систему и встраиваются в ту или иную структуру. В то же время мы извлекаем образы, «пользуемся» ими и снова возвращаем в систему, возможно, на другое место. Мы постоянно сравниваем образы, устанавливаем между ними связи, меняем их взаимное положение. Именно эти процессы входят в понятие «умственной деятельности». Как и мышечная деятельность, умственная деятельность — это работа, и она требует большого расхода энергии. Изменения, сотрясающие общество, увеличивают разрыв между нашими представлениями и тем, что есть на самом деле, между образами и реальностью, которую, как предполагается, эти образы отражают. Когда этот разрыв относительно невелик, мы можем более или менее рационально приноравливаться к изменениям, можем разумно реагировать на новые условия, т. е. мы сохраняем контакт с реальностью. Когда же разрыв велик, мы теряем способность к приспособлению, неадекватно реагируем, терпим неудачи, отступаем, наконец, впадаем в панику. В самом крайнем варианте, когда разрыв чрезмерно увеличивается, у человека развивается психоз, и он даже может умереть.

Чтобы сохранить приемлемую величину этого разрыва и способность к адаптации, мы стараемся обновлять свою систему образов, идти в ногу со временем, мы непрерывно переучиваемся. Ускорение процессов, происходящих во внешнем мире, вызывает ускорение процессов индивидуальной адаптации. Механизмы обработки образов, каковы бы они ни были, должны действовать с постоянно увеличивающейся нагрузкой.

Все это имеет последствия, которым часто не придается должного значения. Например, когда мы занимаемся классификацией образа, мы расходуем определенное и, возможно, поддающееся измерению количество энергии, что связано с деятельностью определенных структур мозга. В процессе обучения расходуется энергия, а в процессе переучивания ее расходуется еще больше. «Все исследования обучения, — пишет Гарольд Д. Лассвелл из Йельского университета, — подтверждают, что как сохранение информации, так и ее стирание требуют затрат энергии»[18]. На уровне нервной деятельности это означает, что «любая сформированная система действует на основе сложной сети нервных клеток, проводящих путей и биохимических процессов… В каждый данный момент времени соматические структуры представляют собой сложнейший набор фиксированных форм и электрохимических потенциалов». Он имеет в виду нечто чрезвычайно простое: на переучивание — или, в нашей терминологии, на пересмотр системы образов — расходуется энергия.

Во всех разговорах о необходимости постоянно продолжать образование, в популярных дискуссиях о переучивании присутствует предположение, что человек может обучаться и переучиваться до бесконечности. Это не факт, а именно предположение, и оно нуждается в серьезной научной проверке. Процесс формирования и классификации образов в конечном итоге является процессом физиологическим, зависимым от определенных характеристик нервных клеток и химических компонентов тела. Как теперь стало известно, возможности нервной системы конкретного человека формировать образы имеют некий предел, обусловленный наследственными факторами. Как быстро и как часто может человек пересматривать внутренние образы, прежде чем он достигнет этого предела?

Никто не знает. Очень может быть, что эти пределы настолько превышают повседневные человеческие потребности, что подобные мрачные размышления просто не имеют под собой основания. И все же бросается в глаза один факт: ускорение изменений во внешнем мире заставляет человека ежеминутно менять представление об окружающем, а это, в свою очередь, предъявляет определенные требования к нервной системе. В прошлом у людей, адаптированных к относительно стабильным условиям среды, система мысленных связей, отражающих положение вещей в реальном мире, сохранялась достаточно продолжительное время. Мы же в своем движении к обществу, отличительным признаком которого является изменчивость, должны непрерывно разрывать эти связи. И аналогично тому, как мы во все убыстряющемся темпе устанавливаем и разрываем свои связи с предметами, местами, людьми и организациями, мы должны все чаще и чаще перестраивать свои представления о реальности, мысленный образ мира. В таком случае непостоянство, вынужденное сокращение продолжительности всевозможных связей человека — это не просто одно из условий окружающего мира. Оно отбрасывает тень на нашу внутреннюю сущность. Новые открытия, новые технологии, новое социальное устройство внешнего мира несут в нашу жизнь «ускорение оборота», сокращение продолжительности связей и отношений. Внешние изменения требуют ускорения темпа повседневной жизни. Они требуют нового уровня адаптационных возможностей. И они создают предпосылки для серьезной социальной болезни — шока будущего.