Не случайно друзья называют Владимира
Стеклова "наш перпетуум-мобиле". В свои пятьдесят с небольшим он успевает
работать одновременно в пяти московских театрах. При этом актер уже сыграл
почти полсотни ролей в кино. А в феврале, если ничего не сорвется,
отправится... в космос на съемки еще одного фильма - "Тавро Кассандры"
режиссера Юрия Кары. Разумеется, там он тоже выступит в нескольких
ипостасях: космонавта-исследователя, актера и кинооператора. Все это не
мешает Владимиру Александровичу блестяще справляться со сложными ролями
отца двухлетней дочери и деда пятилетнего внука...
- Владимир Александрович, в свое время вы приехали в
Москву на гастроли в труппе Камчатского драмтеатра. Да так и остались.
Принимая вас в штат Театра Станиславского, главный режиссер решил, что у
провинциального актера Стеклова все получится благодаря невероятной
психофизической подготовке. И сейчас вас выбрали для полета в космос,
наверное, из-за тех же самых качеств?
- Я не хотел бы себя оценивать... Хотя тогда врастание в
московскую среду было нелегким. Наверное, не легче, чем сейчас слетать в
космос! Если не тяжелее...
- А до этого вы так же трудно приживались на Камчатке? Вы
ведь и туда попали волею случая...
- Это был не случай. Меня пригласили в
Петропавловск-Камчатский, в театр. Так далеко и так экзотично... Мы поехали
всей семьей: я, моя первая жена и двухлетняя дочка Агриппина. И увидели
там красоты необычайные! Таких гор, лесов, вулканов и гейзеров не увидишь
больше нигде. А валуны в реках, а термальные источники... Хотя и трудности,
конечно, были. И особой камчатской пурги отведали, и землетрясения силой в
несколько баллов... Сначала, кстати, было даже смешно. Помните, тогда
телевизоры такие были - на длинных тоненьких ножках? И вот, представьте,
этот агрегат вдруг заплясал и побежал. Просеменил на своих ножках по всей
комнате! Потом наклонились стеллажи с книгами, и стало не так смешно. Мы,
согласно инструкции, вышли на улицу... Гране тогда было года три.
- Сейчас она уже взрослая, актриса. А вы - опять молодой
отец!
- Да, моей младшей дочке Глаше два года.
- Откуда такие экзотические имена?
- Никакой экзотики! Имена русские, народные: Глафира,
Агриппина. Просто пока редкие. Но мы по святцам выбирали. На день рождения
Глаши выпало три имени: Глафира, Марфа и Федора. Нам больше понравилось
первое.
- А у Глашиной мамы тоже редкое имя?
- Ее зовут Ольга. Мои друзья как-то привели ее на спектакль.
А после спектакля нас познакомили. Ольга ходит на все мои премьеры, а
некоторые спектакли смотрит по несколько раз. Она вообще любит театр,
музыку, живопись. Я, конечно, тоже, но если и попадаю на спектакли,
концерты, вернисажи, то чаше всего по ее инициативе. При том, что по
специальности она врач, Ольга - мой лоцман в этом деле.
- А в домашнем хозяйстве кто прокладывает курс?
- Я! Люблю мыть посуду, пылесосить, за хлебом-молоком
ходить.
- Это-то вы когда успеваете?! Впрочем, понятно: вечный
двигатель... Ваши коллеги рассказывают, что вы еще и внука Данилу
умудряетесь по дороге в театр из садика забирать.
- Да, и передаю здесь на руки Гране. Вот сегодня он меня всю
дорогу расспрашивал про Глашу: он с ней с утра не виделся. И очень
интересовался, успела ли она научиться что-нибудь новое говорить или делать
за время его отсутствия. Данила вообще очень ответственный мальчик. Ему
уже пять. Представляете, мой внук старше моей дочки! И помогает мне ее
воспитывать! Племянник учит тетку жизни...
- Вы рассказываете Даниле и Глаше, что готовитесь
полететь в космос?
- Конечно, они в курсе дела но... Мы уже привыкли к тому,
что полеты в космос - дело обычное. Это в 60-е годы каждый полет был
праздником для всей страны. А что для Грани и Данилы моя подготовка к
полету - обычная работа, что-то вроде репетиции. Вот на Митю (это сын Ольги
от первого брака, ему почти 16 лет. - М.Н.) все это производит куда
большее впечатление. Особенно когда я беру его с собой в Звездный
городок.
- Вы собираетесь покинуть Землю на целых два месяца.
Домашние-то, конечно, подождут. А вот пять ваших театров?
- К тому времени я надеюсь устроить себе "окно". Благо
дирекцию театра заранее поставил в известность, что такое может
произойти.
- Которого, простите, театра?
- Да всех пяти! Теперь они все в ожидании: состоится или
нет. Все-таки, согласитесь, это достаточно фантастический проект.
- Еще бы! Если честно, отбор был очень жесткий?
- Тщательный. Самое простое - тест на велоэргометре. Потом -
хук, то есть вращение в кресле сгибаясь и разгибаясь. А после этого надо
удержаться на ногах. Что еще? Барокамера, где тебя как бы поднимают на
высоту 11 тысяч километров, после чего начинается режим пикирования.
Центрифуга - это перегрузки. Допустимые, недопустимые, когда сосуды
лопаются и кости...
- Но до этого же не доводят?!
- Конечно, нет, но выдержать трудно. Некоторые теряют
сознание.
- Однако вы выдержали. И от обследований перешли к
тренировкам - тоже, наверное, масса впечатлений?
- Самое большое впечатление на меня произвел просмотр
видеозаписи собственной тренировки в режиме вертикальных перегрузок "голова
- ноги". Почему-то от большой перегрузки черты лица меняются так, что ты
словно стареешь на глазах. Я вообще-то видел себя 80-летним, но это в кино,
в гриме. А здесь - очень реалистично, ощущение хорошей компьютерной
графики... Если о других примерах, то масса впечатлений от тренировок на
выживание. Мы тренировались на специальном корабле, прикрепленном к Центру
подготовки космонавтов. На палубе стоял спускаемый аппарат и накалялся на
сочинском солнце. Для чего? Чтобы внутри была жара, как при реальном
приземлении в степях Казахстана. Все члены экипажа принимают позу эмбриона,
ведь объем капсулы спускаемого аппарата чуть больше кубического метра!
Между прочим, в таком положении приходится переодеваться и готовиться к
высадке. Это называется "сухие длинные тренировки".
- Значит, были еще и "мокрые"?
- Конечно! Потому что вообще-то спускаемый аппарат может и
приводниться. Тогда мы снимаем скафандры, переодеваемся в полетные костюмы,
на них натягиваются меховые комбинезоны, а сверху - гидрокостюмы. Потом
крепим на себя плавсредства и каждый берет носимый аварийный запас. На
процедуру подготовки к выходу из капсулы уходит три с лишним часа. Жарко!..
При этом море сильно качает. А если волн в этот момент нет, шторм
устраивают водолазы.
- Подготовка к полету включает не только практику, но и
теорию?
- На теорию отводится 800 часов! Мы изучаем около 20
дисциплин: основы космической навигации, работу с бортовым компьютером,
космическую медицину. Теперь я могу пользоваться медицинскими приборами,
которые находятся на борту орбитальной станции. Могу совершить некоторые
операции на бортовом компьютере. Вообще-то этим должен заниматься
бортинженер. Но и космонавт-исследователь - ваш покорный слуга - тоже
обязан уметь. На всякий случай. А еще я обучаюсь пользоваться фото- и
видеокамерами. Ведь оператор-то в космос не полетит! Актера Стеклова будет
снимать один из членов экипажа, а остальное - например, виды из
иллюминатора, - я сам.
- Ну а космическая навигация-то вам зачем?
- В космосе каждый должен уметь ориентироваться. Этому нас
учат в специальном планетарии Центра подготовки. Уникальное сооружение.
Когда я привел туда Митю, мальчик был просто потрясен.
- Что, так непохоже на обычный планетарии для широкой
публики?
- Совершенно другой! Там можно наблюдать порядка девяти
тысяч звезд! В школе у меня была пятерка по астрономии, но сейчас я
осознаю, что ничего в ней не смыслил. И все открываю заново.
- Романтично?
- Очень! Смотришь на эту россыпь... Даже не смотришь, а
погружаешься в эту сферу, в центре которой стоишь... И понимаешь, что ты -
микроскопичен. А с другой стороны, ты - частица всего этого. Сначала это
осознание тебя как бы придавливает, прижимает... А потом возносит в высь.
Даты: Источник информации: Маргарита НОВИКОВА, журнал "7
дней" N41, 1999. Сайты со сходной тематикой: Дата публикации:11 января 2000 г.