На хлопковом поле Сырдарьинской области Узбекистана скончался 54-летний Абдурахим Худойкулов - охранник средней школы №18 села Катартол Язъяванского района Ферганской области, сообщает «Озодлик» (узбекская служба Радио Свобода).

Железнодорожный вокзал в Андижане. Отправка людей на сбор хлопка в Ташкентскую область, 14 октября 2017 года. Фото RFE/RL

Тело Худойкулова привезли домой в Язъяван 12 октября. По словам его соседа, смерть наступила вследствие резкого падения артериального давления.

Один из учителей школы №18 сообщил, что за триста километров от дома охранник отправился по приказу директора. «Никто из школьных работников не поехал на хлопок по собственному желанию. Абдурахим-ака согласился поехать в Сырдарьинскую область, чтобы не лишиться работы. Он был абсолютно здоровым мужчиной. Вчера я поговорил с его близкими родственниками. Они сказали, что он никогда не жаловался на давление и сердце», - рассказал источник «Озодлика».

Житель села Катартол сообщил, что от местных властей требуют отправки на поля в другие регионы безработных людей, но это не удается. Поэтому на хлопок заставляют ездить работающих граждан, которые вынуждены соглашаться, боясь лишиться своей работы. В основном, на поля отправляют технических работников школ и детских садов.

Последнее время их вывозят поездами. С начала октября в Каракалпакстан, Хорезмскую и Джизакскую области в вагонах приехали 16.700 сборщиков из Ферганской области, 1900 - из Наманганской области и 14.900 - из Сурхандарьинской области Узбекистана.

Абдурахим Худойкулов стал пятой жертвой нынешнего хлопкоуборочного сезона – из тех, что стали известны средствам массовой информации. В частности, 16 сентября на хлопковом поле, не выдержав физических нагрузок, умер от инфаркта 58-летний житель города Андижана Музаффар Умрзаков. А 20 сентября от внутреннего кровотечения скончалась 28-летняя Лобар Ашурова, вынужденно пролежав три дня на полевом стане в окружении врачей, но не получив от них медицинской помощи.

В этом году власти Узбекистана обещали не принуждать людей к сбору хлопка, но своих слов не сдержали: по-прежнему на полях страны можно увидеть немало работников бюджетных учреждений и учащихся колледжей, которые приезжают сюда под страхом увольнения или отчисления. Подробнее об этом – в специальной рубрике «Хлопок».

По данным афганских СМИ, большинство дипломатов воспользовались своим пребыванием за рубежом, чтобы обратиться к властям других государств с просьбой о предоставлении политического убежища. Пресс-секретарь МИД Афганистана Шекиб Мостагна признал существование проблемы невозвращения дипломатов, однако, по его мнению, не во всех случаях речь идёт о бегстве за рубеж — иногда имеет место просто халатное отношение к исполнению служебных обязанностей. МИД Афганистана собирается принять меры для предотвращения подобных случаев – в частности, прибегнуть к приостановке выплаты зарплат нарушителям решений ведомства, а также к практике гарантийных писем.

Как отмечает «Афганистан.ру», попытки остаться в чужой стране предпринимают не только афганские дипломаты, но также военнослужащие и участники гражданских стажировок, выезжающие из Афганистана за рубеж в рамках программ повышения квалификации. Так, по данным анонимных источников, только за последние 2 года не менее 150 бывших афганских стажёров остались жить в США и Канаде в надежде на получение убежища.

По данным ООН, Афганистан занимает второе место в мире (после Сирии) по числу беженцев — количество граждан этой страны, покинувших родину, составляет свыше 2,5 млн человек. Около 1,4 млн афганских беженцев обосновались в Пакистане, сотни тысяч в последние годы хлынули в страны Европы.

Четырнадцатого октября исполнилось 8 лет со дня кончины любимого миллионами народного поэта Узбекистана, публициста, переводчика, кинодраматурга и сценариста Александра Файнберга. Однако на могиле классика русскоязычной литературы страны, находящейся на Боткинском кладбище Ташкента, об этой легендарной личности ничто не напоминает.

К досаде и разочарованию всех, кто знал этого замечательного человека, место его захоронения сегодня встречает паломников какой-то необъяснимой убогостью, ощущением нехватки чего-то очень важного. Простенькая могилка с «холмиком с горсточку» (строчка из стихотворения Файнберга «Плач». – Прим. «Ферганы») — пусть не в запустении, но явно проигрывает соседним и теряется среди других — ухоженных и «элитных». Даже табличка с фотографией и датами рождения и смерти Александра Аркадьевича почему-то приколочена к забору чужого захоронения.

Что помешало родным за столь долгое время — 8 лет, прошедших после смерти Файнберга, — решить вопрос о сооружении ему памятника? Почему до сих пор на месте упокоения известного далеко за пределами Узбекистана поэта отсутствует не только полноценный постамент, но даже самый скромная могильная плита? Четыре года назад «Фергана» уже пыталась найти ответ на этот вопрос.

Нынешней весной на радость многочисленным поклонникам и друзьям поэта желанный памятник на могиле Файнберга всё же появился. Однако, простояв считанные дни, воздвигнутое посторонним человеком творение скоропостижно исчезло, а если точнее — было снесено родственниками поэта, с громкой руганью в адрес автора и привлечением рабочей силы. На снос-разрушение готового памятника и деньги, и силы нашлись, а на создание – нет.

Посвященные в эту историю люди рассказывают, что памятник на свои собственные денежные средства решил заказать и установить молодой человек из Ташкента по имени Азим. Ему просто стало обидно за любимого поэта, и он хотел сделать как лучше, не посвящая в это благородное дело никого, даже своих близких. Этот случай стал предметом горячих дискуссий во всем интернет-сообществе, появился целый ряд восторженных публикаций на местных веб-ресурсах, в частности, на популярном портале «Письма о Ташкенте».

Родственники Файнберга, которые называют себя «большой дружной семьей», поступок Азима посчитали для себя оскорблением, вмешательством в их внутрисемейные дела. Разгорелся скандал, финалом которого стало уничтожение как надгробия на могиле поэта, так и, по настоянию родственников, всех публикаций об этом памятнике на том же сайте «Писем о Ташкенте». Лишь чудом в сети «выжил» единственный снимок того самого памятника, самодеятельно изготовленного неизвестным парнем.

Такой памятник на могиле Александра Файнберга установил некто Азим, почитатель его творчества. Через несколько дней он был разрушен по настоянию родственников поэта

Рискуя быть «закиданными камнями» со стороны недовольных поступком молодого человека, всё же заметим: большинство тех, кто видели этот памятник, остались довольны – скромный, не вычурный, аккуратный и достойный. Азим даже цитату в виде эпитафии из стихотворения Файнберга «Утешение» выгравировал (не сам, конечно): «Но и могила – не конец дороги».

После сноса памятника в соцсетях началось что-то невообразимое. На вдову поэта Инну Коваль и ее сестру обрушился шквал негодования. Большая часть пользователей сошлась в едином мнении: поэт-публицист Файнберг – достояние республики, а посему народ имеет право требовать, чтобы могила почитаемого мастера поэзии перестала быть «бесхозной». «Неужто «голая» земля, едва возвышающаяся над могилой великого человека, гораздо привлекательнее достойно выполненного (а впоследствии стертого с лица земли по чьему-то капризу) памятника?» - задается вопросом один из поклонников поэта.

На интернациональной карте Боткинского кладбища за последние годы участок захоронений значительно расширился, и практически все погребенные уже много позже Александра Аркадьевича давно обрели памятные плиты и бюсты.

По словам специалистов, занимающихся ковкой и изготовлением памятных сооружений (вокруг Боткинского кладбища таких точек немало), на сегодняшний день цены на их изделия очень упали. Приличные памятники из мрамора, которые лет 5-6 назад стоили в пределах $500-600, сегодня уже можно заказать всего за 2-2,5 миллиона сумов ($250-310). Самая бюджетная цена на мемориал из гранита или мрамора – всего 1-1,5 миллиона сумов ($125-190). Вскладчину для большой семьи — это сущие копейки. Достаточно только бросить клич – в любой момент готовы будут внести свой вклад в это доброе дело также сотни людей из числа фанатов поэта. Но ни того, ни другого почему-то не происходит.

В таком состоянии могила Александра Файнберга находится сейчас. Фото «Ферганы»

В сборнике воспоминаний о замечательном поэте Александре Файнберге, автором которого является ташкентский журналист и поэт Марта Ким, есть такие строки: «В один из вечеров, когда Инна Глебовна разговаривала по телефону, он тихо сказал: “Я должен уйти первым. Она [жена] сделает всё, как надо”».

Так оно и случилось — он ушел первым. А в последнем двухтомнике стихов Александра Аркадьевича, который был отпечатан буквально на следующий день после его смерти, своим пророчеством потрясает стихотворение «Плач» (цитата, том 1, стр. 237):

«Я стою. В грязи пальто.

Липнут волосы.

Не споет уже никто

Этим голосом.

Что ж вы, отчие края?

Холмик с горсточку…».

Будто в воду глядел…

Аким Шымкента Габидулла Абдрахимов

В первую неделю чиновникам предстоит ездить на работу только на общественном транспорте. Затем они смогут выбрать: использовать личные авто, добираться до работы на велосипеде или продолжить ездить на автобусе. Запрет распространяется на самого Абдрахимова, а также на его заместителей, руководителей отделов, районных акимов, их замов, руководителей коммунальных предприятий и учреждений.

По мнению мэра, такая инициатива поможет его подчиненным «стать ближе к народу» и узнать, с какими трудностями сталкиваются пассажиры общественного транспорта. «Мы не раз поднимали вопросы соблюдения расписания и правил дорожного движения, говорили о переполненности автобусов, грубости, хамском поведении водителей и кондукторов, чистоте салонов... Каждый раз меня уверяли в том, что проблемы будут решены», - заявил глава города, признав, что власти, по всей видимости, недостаточно эффективно контролируют ситуацию. Он добавил, что такие «выходы в народ» теперь будут проводиться регулярно.

На время действия запрета (до 15 ноября) служебные автомобили чиновников будут стоять в гаражах акимата. Средства, сэкономленные на их обслуживании, пойдут на премирование работников городской администрации.

Ранее казахстанские чиновники уже выступали с похожими инициативами. Так, в июле этого года аким Астаны Асет Исекешев обязал своих подчиненных хотя бы раз в неделю ездить на общественном транспорте. Спустя несколько дней в сети начали появляться фотографии чиновников разного уровня, демонстрировавших исполнение поручения своего руководителя.

В парке имени Садриддина Айни в Душанбе тайно выкопали останки захороненных там видных деятелей Таджикистана и перевезли их на городское кладбище Лучоб, сообщает «Азия-плюс» со ссылкой на родственника одного из тех, чей прах был перезахоронен. Собеседник издания подчеркнул, что ему и другим родственникам только сейчас сообщили о случившемся.

«Мы, конечно, возмущены. Хотя чиновники говорят, что якобы это развлекательное место, и перезахоронение производится в целях не осквернения могил наших родных. Все равно, думаю, это неправильно, так как, и в советское время здесь были детские аттракционы, но и аллея памяти была», - сказал он.

Могила первого секретаря ЦК Компартии Таджикистана Джаббора Расулова в парке имени Айни

По данным источника издания, 15 октября были раскопаны могилы поэта Боки Рахимзаде, академика Мухаммада Осими, сына Героя Таджикистана, основоположника таджикской современной литературы Садриддина Айни – Камола и его супруги, профессора Мукаддимы Ашрафи. А 16 октября перезахоронили останки героя Таджикистана, академика Бободжона Гафурова и политического деятеля Джаббора Расулова.

«Кто-то из представителей власти рассказал, что вчера, когда выкопали могилы наших предков, то пригласили муллу, который зачитал молитвы. Я сомневаюсь, что это было сделано, так как вся операция проходила под строжайшим секретом», – отметил собеседник издания.

Могила директора Института востоковедения АН СССР, академика Бободжона Гафурова

О реконструкции парка стало известно в апреле этого года. Согласно проекту, в парке построят автостоянку, амфитеатр на 1200 мест, административное здание, беседки, детские площадки и фонтаны. Кроме того, будет отреставрирован мавзолей Садриддина Айни. В начале октября пресс-служба мэрии Душанбе сообщила журналистам, что на тот момент никакого решения о переносе праха похороненных в парке людей не было.

В Санкт-Петербурге 15 октября состоялась презентация книги «Колыбельные для Умарали». Это сборник таджикских народных стихов для детей в переводах и переложениях, который подготовила группа энтузиастов во главе с литератором Ольгой Кушлиной. Книга издана в память о младенце Умарали – сыне трудовых мигрантов из Таджикистана Рустама и Зарины Назаровых, который погиб в Петербурге два года назад. Ольга Кушлина рассказала «Фергане», как шла работа над этим сборником.

– Когда и как появилась идея создать «Колыбельные для Умарали»?

– Книжка появилась совершенно случайно – в интернете нашлись старые друзья юности, нахлынули какие-то воспоминания… Мы с Юлием Франком (его иллюстрации использованы в книге. – Прим. «Ферганы») в молодости жили в Душанбе, с этим многое связано, любили и любим эту культуру. Светлана Франк, ныне – успешный художник в Берлине, в те годы была главным редактором детского журнала «Чашма», по типу «Веселых картинок», и мы все там подвизались – что-то писали, рисовали. Это был очень хорошего уровня журнал. Детские книжки мы тогда тоже делали, так что этот материал для нас не чужой. Жаль, что очень многое было потеряно, но что-то Юлик смог вывезти, в том числе книжку, которую сам оформлял – «Себи сари пул» это «Яблонька над речкой».

Вот я произношу, а вы уже чувствуете, как это красиво: «Се-би са-ри пул». В 1985-ом году она была издана, ну представляете, что типографский уровень тогда был очень низкий. При этом очаровательные рисунки Юлика и великолепные таджикские стихи. Мне просто было жалко, что такая роскошь пропадет и никто ее не увидит.

В то время, когда мы все были под тяжелым впечатлениям от трагических событий, связанных с маленьким Умарчиком, я и предложила Юлику сделать новую книгу. Он поддержал: давай, говорит, действительно попробуем. У него дочка, Яна Франк, известный дизайнер, художник все эти рисунки «вытянула». Я параллельно начала работать с текстом, – сканировать, перепечатывать.

- Переводить?

- Да, скажу два слова, чтобы вы поняли, что все было не так просто. Это же фольклорные тексты, иногда старые – от бабушек и прабабушек, из разных областей и с непонятными диалектными словами, потому, в маленькой детской книжечке было столько примечаний внизу страницы, как в научной статье. Представляете? Детские стишки, в которых звездочки, сноски, чтобы объяснить непонятные слова.

Подстрочник мне делали два человека: хороший друг моей сестры еще со школьных лет – Фарид Салихов, геолог, преподаватель геологии в филиале МГУ в Душанбе, и таджикская поэтесса и переводчица Нори Хамракулова. У них разные совершенно по типу были подстрочники. У Нори – образцовый литературный текст, она вообще замечательный профессионал. А у Фарида – шероховатые многословные, он не заботился о форме, а старался как можно точнее каждое слово объяснить. А там же было много такого, что называют «непереводимой игрой слов», звуковой игры, детских словечек. Эти подстрочники дополняли друг друга, и все очень их хвалили. Когда я передала Фариду восторги русских поэтов, он в шутку сказал: это потому, наверное, что я многодетный отец и дедушка. И все равно постоянно требовались комментарии, спотыкались практически в каждом стихотворении. Вот, например, почему в стихотворении о девочке с двумя косичками ее ласково называют не женским именем Зилола, а редким, бытующем только на юге, мужским именем – Зилол? Оказывается, в некоторых образованных семьях есть такая традиция, – домашнее имя девочки произносится на иранский лад, а в иранском нет различения слов по родам. Вместо того, чтобы просто перевести восемь строчек – из жанра «Ладушки-ладушки» – мы углублялись в лингвистические, университетские диспуты. Да, наверное, и для «Ладушки-ладушки» подстрочник сделать не проще, чем к стихотворению Пушкина. В итоге, оба варианта подстрочников очень пригодились, дополняли друг друга. Эти подстрочники я разослала своим знакомым поэтам.

– Сколько человек работали над переводами?

– Откликнулись все, но для кого-то детские стихи были очень далеки. Один поэт, Андрей Чернов, через два месяца сказал, что прошло слишком мало времени, он не успел войти в материал. Но впервые так тесно соприкоснувшись с поэтическим словом на фарси, был совершенно очарован красотой и образностью таджикской поэзии, понял, что нельзя позволить себе поверхностный подход, – а ведь версификацией он владеет виртуозно. Представляете? Он перевел «Слово о полку Игореве», а на десять строчек детского стихотворения ему не хватило двух месяцев. Это действительно сложно, потому что надо было перестраивать как-то свою психологию. Кто-то присылал переводы из Финляндии, и я «видела» финский пейзаж за окном, кто-то словно украинское село живописал – «яблонька у плетня» вырастала. Плетень вместо глиняного дувала – и вся работа насмарку. То есть, поэты выбирали несколько стихотворений, а переводов получалось в лучшем случае два, чаще – один единственный текст.

Но тем не менее, все откликнулись, откликнулись горячо, я каждому читала, как это звучит по-таджикски, потом нашла песни, как они поются. Та же Марина Вишневецкая (она перевела три стихотворения) говорила, что она ходит, как бы качая ребенка, и поет все это. Ее переводы, наверное, образцовые. Потому что они получились абсолютно точными, и в то же время это – живые русские стихи.

13 октября 2015 года в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга полиция задержала Зарину Юнусову и Далера Назарова – мать и дядю пятимесячного Умарали. Полицейские отняли грудного ребенка у матери и на машине «Скорой помощи» отправили в Центр медицинской и социальной реабилитации детей, оставшихся без попечения родителей. В то же день суд постановил депортировать задержанных из России за нарушение миграционного законодательства (пребывание без регистрации). Когда Юнусова пришла в отделение полиции за сыном, ей не сказали, где находится ребенок. На следующее утро, 14 октября, ей сообщили, что младенец умер по неизвестным причинам. По версии экспертов, причиной смерти Умарали стала генерализированная смешанная вирусная инфекция. Однако родители малыша утверждали, что он был совершенно здоров. Расследование гибели ребенка длилось более года, затем дело было закрыто – ни в действиях врачей, ни в действиях полицейских следователи не нашли состава преступления.

В целом, география у нас такая – от Финляндии, это Марина Кучинская, до Сибири. В Минусинске живет наш поэт и священник Сергей Круглов. Он как поэт известен и любим в России, лауреат премии Андрея Белого, автор многих книг. Когда я его попросила перевести, он сказал: «Что? Колыбельную? Я никогда такое не переводил», а у него самого такие, знаете, брутальные стихи. Я говорю, попробуй, таджикские колыбельные, они ведь не только мамины, но и папины. И он перевел одну из папиных колыбельных «Вверх подброшу!». У него у самого трое детей, внуки уже. В шутку ему советовала: «Тебе, как батюшке православному, надо переводить припев «алла-аллаё» не как «баю-бай», а как «Господи, помилуй». Это же точнее – действительно просят у Аллаха защитить дитя в колыбели.

И вот так получилось, что о маленьком Умарчике молились и два православных священника. Второй – это отец Дмитрий Арзуманов, служащий в Подмосковье. Фамилия эта знаменитая и уважаемая в Таджикистане, знакома всем, кто изучал таджикский язык. Его дедушка – известный востоковед, из самых первых европейцев, приехавших в начале 1920-х годов в Душанбе, редактор и создатель образцового словаря (до сих пор этот толстый том русско-таджикского и таджикского русского словаря – главный, основополагающий), и учебников таджикского языка. Отец Димитрий горячо откликнулся и талантливо перевел одно из стихотворений.

– У нескольких стихотворений в книге по два перевода, то есть, несколько человек переводили одни и те же стихотворения, а вы потом выбирали?

- Мы всего в двух случаях там себе это позволяем. Первое стихотворение «Головушка» (Сарак-Сарак) переводили Андрей Анпилов и Татьяна Нешумова. У Тани получился очень вольный перевод, но при этом – очень симпатичное русское стихотворение, нежное, материнское. Но я не могла дать только его, оно больше похоже на ее собственные стихи, а не на таджикский оригинал, поэтому заказала точный перевод Андрею. А во втором случае, Максим Амелин просто увидел, чем занимается его приятельница Марина Вишневецкая, и сказал – я тоже хочу, и взял у нее это стихотворение, ему захотелось в шутку посоревноваться.

Мне показалось, что это довольно интересный прием, но это уже как бы для исследователей. Этой книгой заинтересовались таджикские филологи. Они мне честно сказали – такого уровня переводов таджикского фольклора не было. Может, это преувеличение, но мне это было очень приятно. Решительно, всерьез к таджикскому фольклору не подходили, его не переводили.

Действительно, по-таджикски выходит очень мало литературы. Я издателям в Таджикистане предлагала подарить макет, они мне говорят – у нас издательства все позакрывались, некому этим заниматься. Хотя один потрясающий энтузиаст только что мне сообщил, что готов финансировать выход этой книжки в Таджикистане. Конечно, я тут же с радостью выслала готовый макет – пусть берут на здоровье, вдруг это как-то поможет реанимировать издание детских книжек на таджикском, нельзя, чтобы дети росли без них.

«Колыбельные для Умарали». Санкт-Петербург, 2017. Автор идеи Ольга Кушлина. Художник Юлий Франк

- Какой у книги тираж?

– У нее маленький тираж, 500 экземпляров. Если они разойдутся, мы допечатаем. Но я бы предпочла, чтобы этим уже занимался кто-то другой.

– Где вы ее будете распространять?

– Я ее в основном дарю. Еще есть дружественный фонд помощи детям «Адвита». Я им положила стопочку в магазин «Легко-легко», кто захочет, сможет за благотворительный взнос ее приобрести. Что-то на презентации разошлось. Где-то положим потом в Москве (там тоже будет презентация, но позже), может быть в «Фаланстере».

Я хочу сказать всем, пожалуйста, берите у меня эту книгу для интернет-магазинов, потому что меня засыпали вопросами где ее купить. Если бы был какой-то источник, я бы могла сказать, вот, по этому адресу. Часть в консульстве обещали переслать Душанбе, я для них отложила.

– Вы обращались к ним за помощью?

– Да. Но они отреагировали только недавно, когда я пригласила их по электронной почте на презентацию. Очень любезно со мной поговорили, обещали содействие в дальнейших проектах. Может быть, сможем при их помощи осуществить другие проекты. Я мечтаю устроить выставку таджикских художников в Санкт-Петербурге. Сейчас меня с этой книжкой неожиданно стали везде звать, я отказываюсь. И от телевидения, и от презентаций на больших и известных в городе площадках. Скажем, позвали в музей Ахматовой – знаменитый Фонтанный дом. Это прекрасное место, одна из самых живых культурных точек Петербурга. Ну, и какой смысл эту книжку, эту песчинку огромной культуры там показывать? А вот если сделать выставку Юлия Фанка, Светланы Франк, Яны, позвать памирский ансамбль, существующий при Памирской диаспоре, о котором в Петербурге почти никто не знает, - это было бы событие.

Ольг Кушлина

– Нет, мы сейчас пытались Рустама найти, через журналистов, через общину таджикскую, но не смогли. Никто не знает – уехал он из Петербурга или здесь остался. После того, что случилось, и Рустаму, и их бабушке было тяжело общаться. Мы какие-то деньги им переводили, по телефону говорили с ними, а сейчас даже на презентацию позвать не смогли.

Хоть я с ними не была знакома, знаете, все незнакомые плакали об их ребенке, как о родном. Если человек с какими-то неубитыми живыми рефлексами, он не может к этому относиться равнодушно. К вопиющей этой истории… Все, что мы делаем – не для того, чтобы людей мучить этим воспоминанием, мы не хотим допустить, чтобы подобное повторилось, чтобы стало нормой. Никто же по большому счету за них не вступился, никто не понес наказание.

– Это, наверно, в первую очередь, история о безразличии

– О безразличии тоже, да. По-моему, ни в одной стране не может быть таких законов, которые позволили бы отобрать ребенка у матери, когда для этого нет какой-то суровой необходимости. Но мы не хотели на этом спекулировать, поймите нас правильно. Мы наоборот пытались как-то избыть свою боль, свою вину. Совершенно правильно говорят, давно это замечено и о стихах, и о картинах – с каким импульсом человек это делает, этот же импульс на выходе передается зрителю или читателю. Здесь не обманешь, не притворишься. И, наверно, в этой книге остался этот импульс. Это импульс многих людей, многих сердец. Никто не делал ее равнодушно.

Беседовала Анна Козырева

Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров, прибывший в Узбекистан с рабочим визитом, встретился 16 октября в Ташкенте с президентом Шавкатом Мирзиёевым. Оба лидера сделали записи об этом в своих Инстаграм-аккаунтах.

Ассаламу алайкум! В понедельник я совершил поездку в столицу Узбекистана - Ташкент. Я давно ждал встречи с Узбекистаном и её столицей. В Ташкенте меня принял уважаемый Президент @mirziyoyev_sh Шавкат Мирзиёев. Я благодарен Шавкату Миромоновичу за исключительно дружеский и тёплый характер беседы! Для меня стало откровением, что он заочно очень хорошо знал моего дорогого ОТЦА, Первого Президента ЧР, Героя России Ахмат-Хаджи Кадырова, был прекрасно осведомлен о его борьбе с терроризмом. О нём ему много рассказывал ректор Ташкентского Исламского института имени имама Аль-Бухари, учитель Ахмата-Хаджи и близкий друг нашей семьи - Шейх Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф. Я поделился, с какой искренней любовью Ахмат-Хаджи относился к Узбекистану и её народу. Мы обсудили целый ряд вопросов взаимовыгодного сотрудничества в экономике, социальной сфере, культуре, спорте, инвестиционной политике. Мы договорились совместными усилиями добиться установления тесных связей между Узбекистаном и Чечней, вывести их на более высокий уровень, придать характер системности. Я убедился, что в лице Шавката Миромоновича народ Узбекистана получил по милости Аллаха настоявшего лидера, который безмерно любит свой народ, свою страну, готов всю свою жизнь посвятить служению своему Отечеству! Он знает, как вывести Узбекистан в число наиболее экономически и политически развитых и стабильных стран! Я пригласил Шавката Миромоновича в удобное для него время нанести дружеских визит в регион России -Чечню! Президент дал обещание приехать в Грозный! #Кадыров #Мирзиёев #Россия #Узбекистан #Чечня

Публикация от Ramzan Kadyrov (@kadyrov_95) Окт 16 2017 в 12:22 PDT

Официальный Инстаграм-аккаунт Шавката Мирзиёева, которые ведет не сам президент Узбекистана, а его команда, в свою очередь, был немногословным. Там размещены лишь фотографии и несколько сухих слов.

Ўзбекистон Республикаси Президенти Шавкат Мирзиёев 16 октябрь куни мамлакатимизга амалий ташриф билан келган Чеченистон Республикаси раҳбари Рамзан Қодировни ( @kadyrov_95 ) қабул қилди. ___________ Президент Республики Узбекистан Шавкат Мирзиёев 16 октября принял главу Чеченской Республики Рамзана Кадырова, ( @kadyrov_95 ) прибывшего в нашу страну с рабочим визитом.

Публикация от Shavkat Mirziyoyev (@mirziyoyev_sh) Окт 16 2017 в 9:39 PDT

Многие пользователи социальных сетей обратили при этом внимание на то, что Инстаграм Рамзана Кадырова имеет примерно в тридцать раз больше подписчиков, чем Инстаграм Шавката Мирзиёева (30 млн и 96 тыс., соответственно).