| ← Февраль 2010 → | ||||||
|
20
|
||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://https://fergana.site
Открыта:
21-03-2000
Статистика
0 за неделю
Фото Умиды Ахмедовой: О женщинах и мужчинах - без гламура
|
Фото Умиды Ахмедовой: О женщинах и мужчинах – без гламура Статья проиллюстрирована фотографиями Умиды Ахмедовой. Подробнее о ее деле смотрите здесь. Фото Умиды доступны в Галерее Ферганы.Ру (Fergana.Info) Умида Ахмедова распахивает нам дверь в яркий мир. Альбом называется «Женщины и мужчины: от рассвета до заката». Снимки не производили бы такого сильного впечатления, если бы не игра солнечного света, превращающего обыденные события в радость, приглушающего боль утраты, и дарующего примирение с неизбежным. Наверное, не имеет никакого значения, какие кадры были выхвачены из гущи жизни, а какие были по-режиссерски «поставлены». Облитая солнцем, обнаженная мальчишечья фигура падает в фонтан сияющих брызг, от которых образуется разноцветная радуга. В пустой комнате мальчик задумчиво наступает ногой на солнечный прямоугольник на полу, вступая в полосу льющегося от окна света. Два бравых мальчугана, обнявшись за плечи, стоят под солнцем, в открытом проеме двери, откуда в темноту комнаты шагнула, и застыла, увидев объектив камеры, их старшая сестра. Каждая фотография – маленькая история. Например, про девочку в красном платье, несущую на голове огромный таз с какой-то травой, только что выдернутой с огорода. Обычно в таких тазах, удобно устроенных на тряпочный рулон на голове, взрослые и дети носят на продажу всякую всячину.
На фотографиях - разнообразие девочек и девушек, застигнутых за их привычным занятием. В том числе, за поддержанием чистоты. Как и в моем детстве, нынешние бабушки и мамы не устают учить своих чад: «что скажут люди, увидев у нашего дома мусор? Что здесь живут грязнули!» Репутация девушки стоит того, чтобы каждое утро махать веником на прилегающей к дому части общей улицы. Свахи до сих пор собирают сведения о невестах на выданье у их соседей. Словом, чистота и порядок в доме и вокруг него – это женское лицо. И девочка с веником – привычная картина. Но как же она интересно выстроена на снимке! Фигурка в атласном платье, грациозная на фоне синего неба, занимается уборкой на плоской крыше дома. Через открытую калитку можно подсмотреть часть внутреннего двора и лестницу, по которой юная уборщица взобралась на высоту. На другом снимке продавщица цветов поливает водой из ведра землю вокруг своих букетов, готовясь к приходу утренних покупателей. Редкие прохожие, брызги, веером опускающиеся на землю, вазы с цветами – передают настроение раннего утра.
У каждого снимка это настроение - свое. Испеченные лепешки, и лицо девушки, готовящейся их продавать, сидящие вокруг расстеленного на земле дастархана женщины. Все просто, и неожиданно празднично: солнечный свет пронизывает лепешки, еще дышащие жаром печи, из которой их только что вынули и разложили так, чтобы они не помялись. Буйство цветов на одежде и платках женщин, собравшихся - кто знает, по какому поводу - на окраине села. Сияет радостью, вся под жарким солнцем, девочка, проходящая мимо облупленных стен сельского дома. Улыбаются, высунувшись из поставленных на просушку тандыров, детские рожицы, вызывая ответную нашу улыбку и воспоминания об Али - бабе и сорока разбойниках, спрятавшихся в кувшинах.
Фотограф останавливает мгновение – щелк! - и отпущенные персонажи продолжают свою жизнь: мама донесет до дома тяжелые ведра с водой, время от времени окликая, чтобы не отставали, двух увязавшихся за ней малышек, а те оглянулись и попали в объектив. И солнце, посылая прощальные лучи на сельскую дорогу, по которой они идут, продолжит свой путь на запад. Вновь возьмется за вилы хлебороб, остановившийся, чтобы вытереть снятым с головы платком пот. На этом снимке солнечный свет льется так щедро на загорелое дочерна лицо с белозубой улыбкой, на скошенное до самого горизонта поле золотой пшеницы. Девушка смоет с лица маску из простокваши и придирчиво взглянет в зеркало: не посветлело ли? В краю, где солнце светит почти круглый год, в женской красоте, как ни странно, ценится светлая кожа. И каждой красотке приходится вступать в единоборство со светилом в попытке добиться белизны лица.
На фотографиях, как в жизни - молодые и старые, свадьбы и похороны. Матрона, восседающая за богатым дастарханом, смотрит в объектив с чувством осознания своей ответственной роли. На этом пиршестве она, как и другие гости – главная. Им кланяются выстроившиеся в ряд по старшинству невестки, спрятавшие лица за прозрачными покрывалами. Здесь история про большую семью, где четверых сыновей женили разом. Свадьба уже прошла, и родственники и соседи присутствуют на торжественной процедуре знакомства («келин – салом»). По обычаю невестки должны кланяться, знакомясь, с каждым приходящим гостем. Фотография передает настроение этого торжества, и, кажется, даже слышишь, о чем говорят дорогие гости. Конечно, о счастье родителей, устроивших жизнь своих сыновей, принявших невесток, которые теперь всю заботу о доме и хозяйстве возьмут на свои плечи. Большая семья – мечта каждой узбекской женщины. Счастье, когда есть сыновья («дочери уйдут в чужую семью»). Они – подмога в старости, есть, кому достойно проводить в последний путь родителей. По традиции на похоронах главная роль отведена мужчинам, только им позволено провожать покойника на кладбище. На одном снимке солнце просвечивает сквозь воздетые в молитве ладони мужчин. На другом - женщины сидят на корточках вокруг могильного холмика. На лицах мужчин и женщин - печаль утраты и примирение с неизбежным. Смерть принимается с достоинством, особенно если человек долго пожил на свете. На похоронах не пьют спиртного, не готовят еды в доме, откуда вынесли покойника, а особые, ритуальные, блюда подаются на поминках, которые проводятся в последующие дни. Печальное и смешное, на этих снимках, как и в жизни, рядом. Местный забулдыга-инвалид притулился между двух сидящих скульптурных мужчин, радостно раскрашенных в немыслимые цвета. Здесь конечно, игра на контраст: серая согбенная фигурка рядом с бодрыми кукольными персонажами, держащими в руках огромные блюда с бутафорскими лепешками и фруктами. На эту троицу смотрит прохожая женщина, и в ее взоре - адресованное пьянице жалость и неодобрение (в этих краях подвыпившие люди встречаются редко). Женщина пытается понять - что же там снимает фотограф, не замечая, что сама попала в объектив камеры. Вдали виднеется небольшой базарчик, куда, собственно, и приглашает покупателей приветливая скульптурная композиция.
Но на базар с его пиршеством красок, неизменно привлекающим заезжих фотографов, мы не попадаем. Автор находит торговца за пределами базарных рядов, устроившегося прямо на земле, как это делают селяне, чтобы избежать лишних трат за оплату места на рынке. Пожилой человек, видимо, рано выехавший из дома, чтобы поспеть к утру, когда начинается самая торговля, устало опустил голову в белой чалме. Рядом – мешок нераспроданного кишмиша. На втором плане удаляется бодрая фигура молодой горожанки в обтягивающих джинсах: размахивая пакетиком, она вот-вот войдет в яркий солнечный квадрат. На всех этих фотографиях нет ни грамма гламура - облупившиеся стены, простоватая одежда, бесхитростные будни привычных к труду людей. Нетрудно представить реакцию чиновника, озадаченно вертящего в руках эти снимки. Он не понимает - зачем они нужны? Вот, к примеру, эта, на которой невидимая зрителю старая женщина держит зеркальце. Оттуда смотрит часть испещренного морщинами лица и глаз, много чего повидавший на своем веку и теперь словно не верящий своему изображению.
«К чему это? - недоумевает чиновник, - Разве мало у нас красивых девушек? Разве это нужно отправлять за границу – облупленные стены, бедно одетых детей и бабушек?..» В этом непонимании – не только государственная установка, согласно которой республику следует показывать только с лучшей стороны. Прятать бедность – за опрятностью одежды, чистотой жилища – в национальном характере. Гостю не показывают задворки, но принимают его в лучшей комнате. И накрывая стол, вытаскивают припрятанные в стопке курпачей (толстых одеял) пакетик с конфетами, обязательно в ярких обертках, чтобы казались дорогими. И в таких домах дети приучены не подходить к дастархану, за которым сидят гости, чтобы выпросить сладости. Разве что самый младший в семье, которому еще многое позволено, пошепчет родителю на ухо, и, получив сладкий приз, поспешит, чтобы поделиться с братьями и сестрами. Эта традиция сродни поговорке о соре из избы, который не следует выносить, ставшая частью государственной политики. Чиновники интерес фотографа к жизни сельских жителей объясняют исключительно поисками «чернухи». Очень любопытно, как Умида Ахмедова пыталась объяснить следователю, что занимается этнографией. Этого слова ее собеседник не знал. Эти люди друг другу ничего не смогут объяснить: между ними зияет культурная граница. Есть ли она между фотографом и ее героями – вот интересный вопрос. Показать бы альбом сельским жителям (не тем, конечно, кого снимали)! Оценили бы они эти снимки? Поняли бы игру солнечного света и теней, так блистательно отслеженную объективом? Я думаю, они бы рассматривали людей, одеяния женщин – ведь в каждой области свои традиции женской одежды. Есть, к примеру, городская мода на цвета– пожилые носят только темные тона, в то время как на селе бабушки запросто могут надеть красное. И еще бы удивлялись, совсем как те самые чиновники, что жизнь обычных селян интересны людям в дальних, чужих странах. Для кого же снимает Умида Ахмедова? Конечно, в первую очередь, для любителей фотографии и этнографии. Задыхаясь от однообразия мира, европейцы ищут то, что отличает одни народы от других. «Этника» – востребованный в мире бренд. И узбекам, сохранившим ритуалы и традиции, есть, что показать остальному миру (впрочем, как таджикам и киргизам, туркменам, казахам и многим другим). Не только иностранцам, но и своим, рафинированным ташкентским «штучкам», с пренебрежением столичных жителей взирающим свысока на сельскую культуру. Все в порядке там, где касается моды. Валентин Юдашкин закупал в ташкентских бутиках мешками атласные ткани, сотворенные кокандскими ткачами на дедовских станках. А московские гуру от моды щеголяют в шарфах из хан-атласа. Да только ли московские! Узбекские ткани имеют успех в Париже и других европейских столицах. В самом Ташкенте звезды шоу-бизнеса все больше облачаются в «этнику», не говоря о телеведущих и модницах. У Умиды Ахмедовой «этника» другого свойства. Она предлагает взглянуть на истоки живых народных традиций. И делает она это без гламура - за что ей огромное спасибо. Санобар Шерматова – журналист, эксперт РИА «Новости» и агентства «Фергана.Ру», специалист по Центральной Азии и Кавказу Статьи в московской «Новой газете» «Умида Ахмедова, подозреваемая» и «Бред от рассвета до заката».
Узбекистан: За свободу художественного творчества Умиду Ахмедову могут лишить свободы, 25.01.2010 |
| В избранное | ||
