ИА "Фергана.Ру": новости Центральной Азии
Table-talk: Тринадцать рюмок Бахыта Кенжеева, или Момент мистики
Бахыт Кенжеев — русский поэт казахского происхождения, автор многочисленных поэтических книг, с 1982 года живет в Монреале (Канада).
РЮМКА ПЕРВАЯ. «Я НЕ ПИСУЧИЙ, А ПЛОДОВИТЫЙ» С.Янышев: - Бахыт-ага, с тех пор как… Б.Кенжеев: - …С тех пор как вечный судия / Мне дал призвание пророка… Помнишь, как Хармс говорил: «Смотрю утром в зеркало. Боже мой, какой я умный, какой красивый!.. Все так меня любят!.. А денег почему-то мне никто не дает. Люди, дайте мне как можно больше денег, и вы увидите, как я буду доволен!» (Смех). С.Янышев: - С тех пор, как мы последний раз с вами виделись, вы пожали уйму литературных премий. Как он, нимб (в смысле, венок лавровый), прочно держится на голове? Б.Кенжеев: - Да. Да. Да. Будучи, как мы все, человеком тщеславным, я очень пристально слежу за собственной канонизацией. У меня «живой журнал» в интернете, и, конечно, я отслеживаю упоминания имени Бахыта, подсматриваю разговорчики,.. иной раз, доложу тебе, довольно нелицеприятные... Например, недавно я поместил в журнале пяток стихотворений, таких трагических, слезных. На днях получаю е-мэйл: «Ну, какой ты, на х.., поэт! Что ты морочишь голову — себе и людям?» Я очень веселился. Отвечаю: «Может оно, конечно, и так, но зачем же грубить — мы ведь не в трамвае?» С.Янышев: - При этом, что удивительно: в сравнении с другими поэтами вашего поколения — да и теми, кто помладше, — вы много пишете. Вы «писучий поэт»! Б.Кенжеев: - (обиженно) Я не писучий, а плодовитый. На эту тему есть анекдот. Открывает человек дверь на звонок, и видит: стоит там некто толстый-толстый. С косой. «Ты кто?» — спрашивает человек озадаченно. «Я твой п…ц!» — «А почему ты такой толстый?» — «Я не толстый, я полный» (Смех). РЮМКА ТРЕТЬЯ. «…ТОЛЬКО УЗЕЛКИ» С.Янышев: - Чрезмерное употребление — оно пока еще не препятствует? Б.Кенжеев: - Я тут к доктору попал: давление сумасшедшее. Доктор мне и говорит: вот вам лекарство на каждый день — и никакого алкоголя. «Вы знаете, — отвечаю, — я не могу обойтись без алкоголя, по очень простой причине». — «По какой?» — «Я поэт, и у меня на плечах лежит весь груз мировой скорби. Я, — говорю, — этим лечусь, иначе суицидальный буду». «По этому вопросу идите к психиатру, а я что могла сказать - сказала» (смех). На самом деле, я пью не так много. Мой покойный друг поэт Саша Сопровский пил больше. С.Янышев: - Иные поэты стихи «вышагивают», «выборматывают», иные — рожают, тупо уставившись в чистый лист бумаги или экран монитора. А вы, Бахыт-ага? Б.Кенжеев: - О, творческая кухня писателя… Мой покойный друг поэт Саша Сопровский, который был главным основателем группы «Московское время» (в нее также входили Цветков, Гандлевский и ваш покорный слуга), выпив, говорил: «Одним из доказательств существования Бога служит тот факт, что чудный дар Он, как монетки в толпу, бросает не глядя — кому что перепадет. Если бы Его не было, то разве стали бы поэтами этот чучмек*-фарцовщик (то есть Кенжеев) и этот филологический мальчик из интеллигентной семьи (то есть Гандлевский)?» Он, конечно, прав. Сидишь, бывало, ничего не делаешь, вдруг какая-то строчка… Ты ее запоминаешь. Потом она обрастает другими строчками. После ее можно и потерять. Это всякий раз — неожиданно. И всегда — ощущение полного счастья, потому что тебя это не оставило. Как небольшое любовное приключение: в моем возрасте этому всякий раз радуешься. Я считаю себя очень счастливым человеком. Прежде всего потому, что сочиняю стишки. Да и во всем остальном как-то всегда везло. Иной раз какая-нибудь гадость случается, а потом вдруг выясняется, что — на пользу. Я уверен, у тебя так же. Случайностей не бывает. Где-то в стихах я процитировал Набокова: наша жизнь — это изнанка ковра. Сам узор нам видеть не дано — только узелки. Но узор-то есть — и великолепный. И мы можем о нем догадываться. РЮМКА ПЯТАЯ. «…ЧЕРЕСЧУР ГЛАДКО…» Б.Кенжеев: - …Когда я был маленький, я никак не мог понять, почему некоторые художники считаются великими, а другие — нет. Казалось: побросал на стол рябчиков, фазанов, положил ананас, зарисовал — и все (раз людям это нравится). Нет. Оказывается, голландские мастера умели так раскидать рябчиков и фазанов, и так их изобразить, что они великие художники, остальные — дрянь. Какой-то здесь секрет есть. Мне приятно, что я именно с тобой веду беседу, потому что ты ведь не станешь спорить, что искусство — мистическое занятие? Иногда, конечно, нет — когда речь идет о романах в пестрых обложках, которыми сегодня забиты развалы. Коэльо или Мураками — это, вопреки общему мнению, никакая не литература, а, как писали Ильф и Петров, один из 100 и 1 сравнительно честных — и без всякой мистики — способов отъема денег у граждан. С.Янышев: - Помните, как-то мы говорили о том, что после чтения, допустим, Исаака Башевиса Зингера в памяти не остается ничего, кроме ощущения магии, волшебства? В жизни это дано в меньшей концентрации: роман мы прочитываем за несколько дней, а жизнь проживаем всю жизнь. С другой стороны жизнь убыстряется, и для меня в последние годы соотношение изменилось. Концентрация чуда в жизни по крайней мере такая же, как в литературе (если не выше)... Б.Кенжеев: - Тебе везет. Но Господь Бог иной раз подвергает нас испытаниям, а иной раз вообще о нас забывает. Если Он своего сына забыл — на крест послал, — значит и нас в любой момент может забыть. И даже — на всю жизнь, если тяжко согрешим. С.Янышев: - А я не верю в Его забывчивость. Б.Кенжеев: - Это не забывчивость, а — проучить хочет. Или испытать. Или ты Ему просто надоел. Вот смотри: кого он любил из русских поэтов? Пушкина любил. Но послал же его на мученическую смерть! Мандельштама — как Он любил. Сделал его первым русским поэтом XX века. А как тот, бедный, погиб? Бьет — значит, любит, как говорят в русских деревнях. С.Янышев: - Ахматова говорила о «тунеядце» Бродском: «Какую биографию делают нашему рыжему!». Вам не хотелось бы подобной биографии? Как-то чересчур гладко всё обстоит у русских поэтов в последние 10—15 лет. Это ведь ваша мысль: сегодня поэту, чтоб состояться, совсем не обязательно голодать или мыкаться в поисках жилья, как Мандельштаму? Б.Кенжеев: - Надежда Яковлевна на эту тему уже высказалась. Мол, идиоты критики утверждают, что Мандельштам стал великим поэтом потому, что так сильно страдал. Отнюдь. Если бы он страдал поменьше, то, может быть, писал стихи еще лучше. Дорогой Санджар, поэту, конечно, надо страдать (это звучит уже как пошлость). Но не надо ломать ему коленную чашечку. С.Янышев: - Это — об отношениях поэта с другими. А с самим собой? Хочется ведь гореть? Б.Кенжеев: - Кому хочется, кому нет. Есть люди, которые пишут академические стихи, и очень приятные стихи (я их, правда, не очень люблю). Ну, Пастернак был достаточно благополучным человеком. Конечно, и друзей стреляли, и самого какое-то время не печатали, но — мы недооцениваем степени его благополучия. Какое-то время он отказывался от звания первого советского поэта, говорил: пусть лучше будет Маяковский. Тем не менее, стихи писал хорошие. Я, допустим, больше люблю Осипа Эмильевича. Но пример Пастернака доказывает, что можно быть значительным поэтом без особых внешних страданий. Всегда достаточно внутренних. Всегда достаточно несчастных любвей… Смертей близких… РЮМКА СЕДЬМАЯ. «…БЫЛ НЕ ИДИОТ» С.Янышев: - Бахыт-ага, а как насчет искушений? Для одних существует десять заповедей, для других — сто. Можно им неукоснительно следовать и таким образом на все оставшиеся дни застраховать себя от падений. Все очень просто. Как там у Оскара Уайльда: «Вы искушаете провидение!» — «О, провидение давным-давно научилось не поддаваться искушениям». Б.Кенжеев: - Еврейский анекдот десятого века. Приходит молодой человек к двум знаменитым толкователям Торы — то есть Ветхого завета — и говорит: «Я хочу изучать Тору. Можете ли вы, пока я стою на одной ноге, сообщить мне, в чем смысл Торы?». Один из толкователей отвечает: «Смысл Торы заключается в 10 заповедях, данных Моисею на горе Синай». «Да Господи, — отвечает второй толкователь, — вся Тора сводится к одному-единственному принципу: не делай ближнему того, чего ты не хочешь самому себе. А остальное — комментарии». (Смех). Тот же принцип перешел и в Новый Завет: Христос его не называет прямо, но это следует из самого учения Иисусова. «Если кто подаст на тебя в суд за рубашку, то отдай ему также и верхнюю одежду». К сожалению, буквально жить по христианским заповедям мы не можем, потому что слабы. И если на нас подадут в суд за рубашку, мы будем сопротивляться: адвоката наймем и рубашку постараемся не отдать, тем более верхнюю одежду. И щеку подставлять не будем. Что, на самом деле, неправильно. Поскольку Иисус Саваофович был не идиот. Я глубоко ему верю. Так вот, искушению можно поддаваться при одном маленьком условии: во-первых, не сделай зла другим… С.Янышев: - Но ведь «не ведаем, что творим»… Б.Кенжеев: - А во-вторых, если творишь зло, то — не из корыстных соображений. Вот слово «корысть» для меня ключевое. Нельзя, скажем, ухаживать за девушкой только затем, чтобы ее добиться (известная всем мальчикам корысть). Должна быть любовь — которая под конец может тебя даже и разрушить. Но тогда, как ни странно, можно. Например, сказано: не укради. Возможно, этому искушению не надо поддаваться. Но если ты хочешь украсть строчку у Мандельштама, то и черт с тобой. Твой риск. Если нарушение заповеди делает тебя добрее и глубже, может, и стоит иногда ее нарушить. Ты не согласен? С.Янышев: - С последней посылкой? Она противоречит предпоследней. Б.Кенжеев: - Поэты — противоречивые люди. Думаешь, на все есть рецепты? Поэт должен жить нормальной человеческой жизнью. С.Янышев: - Я знал поэтов, для которых цель всегда оправдывала средства. Целью, скажем, было хорошее стихотворение, в средством — растоптанные жизни, бабы, друзья… Б.Кенжеев: - Меня в этом упрекали. Мол, ради стишка я готов зарезать родную маму. Нет. Я не буду резать маму, чтобы потом насладиться собственным падением и отразить его в прекрасных стихах… Это Брюсов мог влюбить в себя какую-нибудь девочку, свести ее с ума, довести до того, что она сначала стреляет в него, потом в Белого, а после кончает собой. Или тот же Есенин, который был фантастически безнравственный человек. Впрочем, он за это расплатился, и судить его я не могу. Как расплатился Маяковский, который продал свою поэтическую душу — за деньги, автомобиль и заграничные поездки. Мне очень хотелось бы кинуть камень на его могилу, но… Он расплатился сполна. С.Янышев: - Получается, цель — это золотая середина? Потому что — ни то, ни это. Ни пасть, но и не впасть в прелесть. Б.Кенжеев: - Думать надо поменьше и делать так, как душа тебе велит. РЮМКА ДЕВЯТАЯ. «...АНАНАС ЗА ТРИ КОПЕЙКИ» С.Янышев: - Бахыт-ага, ваше определение нормы? Б.Кенжеев: - Норма — это, как учит писатель Сорокин, порция какашек, которую ежедневно получал и съедал рядовой советский человек. С.Янышев: - Незадолго до смерти академик Лихачев дал определение интеллигентному человеку: это тот, кто все время меняется. Б.Кенжеев: - Правильно, человек должен меняться. С.Янышев: - …Это человек, который может менять свое мнение. Б.Кенжеев: - Сто процентов. С.Янышев: - И с этой позиции: что для вас норма? Б.Кенжеев: - Для меня норма — это жить, и жить интересно. Не останавливаться. Человек, остановившийся в развитии, умирает духовно — и просто доживает свою жизнь физически. К новым временам надо приспосабливаться. Их надо понимать. Нельзя говорить, что «в наши времена вода была мокрее, а женщины — моложе». Все времена одинаковы. И понять это очень важно. Норма — всегда быть в гармонии с наступающим временем. А что норма для тебя? С.Янышев: - Для меня сегодня норма — то, что произошло со мной. Эмиграция, которая — благо: не важно, куда. В Россию, в Зимбабве… Б.Кенжеев: - В Россию лучше. Здесь у тебя грандиозное преимущество: язык. Всё другое, а язык… С.Янышев: - С другой стороны, я всегда грезил об Африке, как Гумилев. Б.Кенжеев: - Да ты бы там уже умер от СПИДа. С.Янышев: - Вот ведь, современный вы все-таки человек. Мне кажется, даже более современный, нежели я. Б.Кенжеев: - Ты филолог, Санджар (по образованию), а я химик. Химик — то есть специалист по естественным наукам — по определению открыт всему новому. А гуманитарию свойственно лить слезы над утраченным Золотым веком. Или Серебряным. Или Палладиевым. На самом деле, основная доминанта человеческого развития в том, что мы, как ни странно это звучит, живем лучше. Медленно, но верно. С.Янышев: - Что значит — лучше? Что мы пьем виски за 16 долларов? Б.Кенжеев: - Я многодетный отец, и мой критерий в том, что снижается детская смертность. С.Янышев: - Так ведь и детская рождаемость падает. Б.Кенжеев: - Это другая история. Но сегодня ребенок, рождающийся в Африке, имеет шансов умереть в пять раз меньше, чем тридцать лет назад. С.Янышев: - Знаете, главная трагедия человека, особенно человека пишущего… Б.Кенжеев: - …В том, что он живет, живет, а потом подыхает. С.Янышев: - В том, что он живет в рамках своей жизни. Вы говорите: «тридцать лет назад»… А сто лет? А пятьсот лет назад? С одной стороны, ничего с тех пор не изменилось. А с другой: тридцать лет включены в вашу жизнь. Да, в пределах вашей жизни жить стало лучше… Б.Кенжеев: - Был всего один человек-писатель, которого я знаю, — который обращал такое же внимание на материальную сторону жизни, как я. Это Иван Гончаров. Ему принадлежит гениальный афоризм: «В чем есть задача цивилизации? Задача цивилизации — чтобы в Петербурге продавался ананас за три копейки. А дальше люди сами разберутся в своем устройстве». Вот в этом плане жить стало лучше, жить стало веселее. В плане духовном перед человечеством стоят ровно те же проблемы, которые стояли всегда. Вера… Любовь… Надежда… Их, к сожалению, не решить ни ананасом, ни персиком. С.Янышев: - «Вера, Надежда, Любовь» — они до сих пор составляют нерушимое триединство? Мне кажется, если убрать оттуда «веру», то слово «надежда» будет попахивать весьма меркантильно и… сиюминутно. Б.Кенжеев: - Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья (Мудрость). Не я это придумал, но я уважаю людей, которые жили до меня и были гораздо умнее, чем я. Так я лучше буду держаться этого. Мы говорили сегодня о заповедях. Апостол Павел сказал, что высшая из них - возлюби ближнего своего, как самого себя. Что совпадает с той, о которой мы говорили раньше. Если поставить во главу угла Любовь, то можно как-то прожить свою жизнь без того, чтобы было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы. Желающих отсылаю ко Второму посланию коринфянам... Как интересно: мы говорим больше часа, а пришли к этому только что. РЮМКА ТРИНАДЦАТАЯ. «ОН БЫЛ КАЗАХ» Б.Кенжеев: - Ты не представляешь, Санджар, как тебе повезло. Ты фактически — почему я твои стихи-то люблю, — прожил ту же жизнь, что мы. В том же возрасте, что и мы, ты оказался в ситуации тоталитаризма (в твоем случае узбекского) — с возможностью, правда, легкой эмиграции. Думаю, для людей, которые родились на периферии бывшего Советского Союза, Москва — это достаточная эмиграция. С.Янышев: - Мне повезло гораздо больше, чем вам, по другой причине: я видел развал империи — это меня сформировало. Конец Империи тоже ведь может стать личной драмой. Для вас было иначе: вы к тому времени уже давно оформились... Б.Кенжеев: - Когда развалилась империя, я ужасно обрадовался. Я вообще сторонник развала всех империй. С.Янышев: - Давайте поговорим о нас, чучмеках. И о, как там у вас говорят, identity. Есть такая группа русских поэтов «Ташкентская школа», которая выросла на обломках империи и насквозь пропитана существовавшей на окраинах полифонией, многоголосьем — языков, укладов и вер. В отличие от многих других поэтов — выходцев оттуда, которые приезжают в метрополию и моментально здесь растворяются, поглощаются тутошней стилистической и прочей нормой. С вас, Бахыт-ага, другой спрос: до канадской эмиграции вы были москвичом… Б.Кенжеев: - У каждого художника есть что-то уникальное. Господь Бог устроил так, что именно это уникальное (может быть, в преобразованном виде) и становится искусством. Мандельштам был сыном торговца кожей. И это никак в его творчестве не отразилось. С.Янышев: - А «Шум времени»? Б.Кенжеев: - Вот тут я вынужден процитировать Сергея Сергеевича Аверинцева, который говорил: «Очень забавны попытки активистов еврейской культуры причислить Осипа Эмильевича к этой культуре. Нет: он — наш». Конечно, еврейская тема у Мандельштама — как у меня казахская, или у тебя, Санджар, узбекская, — никакой роли не играет. Они есть — и слава Богу. Они обеспечивают достаточную маргинальность. Когда мне говорят, что Мандельштам еврей, я, как Аверинцев, говорю: «Не-не-не, ребята, вы нашего Осипа Эмильевича не трожьте. Он был казах». (Смех). Вот, скажем, был такой прекрасный русский поэт Булат Окуджава. Батюшки святы, моя самая нелюбимая у него песня — «Грузинская» («Виноградную косточку в теплую землю зарою…»). Тем не менее, вещи, которые мы усваиваем в детстве, в юности, — они очень важны. И я абсолютно убежден, что не было бы Булата Шалвовича без его национального происхождения, без детства в Грузии и без влияния армянской культуры (он по матери армянин). Много было чучмеков в русской поэзии, и все хороши. С.Янышев: - Назовите десять. Б.Кенжеев: - Та-а-к… Я назову десять условных чучмеков. Это негр Пушкин. Это шотландец Лермонтов. Это итальянец Тютчев. Это еврей Фет. В XX веке евреи в поэзии, конечно, сильно потеснили других… Татарка Ахматова и — в новое время — татарка Ахмадулина. Осетин Тимур Кибиров. Олжас Сулейменов — пишущий на русском языке европейский поэт казахского происхождения. В чем-то ему близок узбек Шамшад Абдуллаев. Да и мы с тобой, Санджар, не последние пасынки русской поэзии. Когда ты живешь в чужой культуре, и у тебя есть еще хотя бы слабая причастность к другой культуре — даже если ты не знаешь языка, — это фантастически обогащает. Должно быть, это одна из причин, по которой евреи такие талантливые. Мое любимое слово — маргинальность. Недавно один из моих любимых писателей, В.С.Нейпол, получил, наконец, свою вполне заслуженную Нобелевскую премию. И тем самым как бы доказал важность маргинальности, ибо он, во-первых, родился на острове Тринидад, во-вторых, по национальности индиец, предки которого родом из Восточной Африки, в-третьих - с 18-ти лет живет в Лондоне. Что касается Бахыта Кенжеева, то ничего собственно казахского в моих стихах, конечно, нет. Если, конечно, не считать духа кочевничества. Как я уже много раз говорил, такие слова, как «кумыс», «кобыз», «юрта» звучат в стихах так же глупо, как «кокошник», «наличник» и «трехрядка». (Между прочим, в Алма-Ате бытует выражение «кумысный патриотизм»). Я наполовину русский, по-казахски не говорю, да и культуру казахскую знаю неважно. Вот тут и наступает момент мистики. Что-то (или кто-то — Бог?) заставляет меня чувствовать себя чучмеком. * * * *Чучмек (просторечн.) — 1) в России — выходец из Средней Азии или Кавказа, тамошний коренной житель. 2) маргинал в самом широком смысле слова (в том числе — в искусстве, литературе). Фрагменты из интервью были опубликованы в февральском (2006 г.) номере московского журнала «Ностальгия».
* * * Святые покровители Ташкента. Часть V. Чапан-Ота и земли за межой
В Ташкенте священные места, связанные с именами легендарных подвижников ислама, расположены не только среди архитектурных достопримечательностей исторического центра. Часто они находятся в самой гуще типовых многоэтажных застроек, окруживших средневековый город за последние пятьдесят лет. Сплетение будничной жизни окраин современного мегаполиса с удивительными преданиями старины порождает не броскую, неотразимую атмосферу на Чиланзаре - спальном массиве, возникшем в 60-х годах
прошлого века на месте загородных полей, фруктовых садов и заболоченных низин. Почти на каждом шагу здесь можно наткнуться на символы и загадки сакральной истории, обычно скрытые от внимания за чередой повседневных дел, но не потускневших в народной памяти.
Мавзолей Чапан-Ота в двух минутах ходьбы от Фархадского рынка, представляет собой памятник чудесному событию. Согласно преданию, святой наставник суфизма Чапан-Ота, почитаемый во многих уголках Центральной Азии как покровитель пастухов и овечьих стад, ударом своего посоха выпустил из недр земли животворный родник, напоивший людей и животных. Позже на этом месте выросла роща орешин, под сенью которых находили отдых купеческие караваны и собирались странствующие дервиши. Легенда описывает распространенный в истории края случай, когда древнее капище, которому поклонялись задолго до распространения ислама, с помощью мудрецов суфизма было превращено в мазар или «кадам жой» - место, связанное с культом мусульманского святого. В трех километрах к северу от Чапанаты, как до сих пор называется местность, лежат руины древней крепости Ак-Тепе, с V века нашей эры служившей одним из главных храмов религии огнепоклонников в оазисе Чача и разрушенной во времена арабских завоеваний. По мнению некоторых исследователей, на Ак-Тепе существовал культ Сиявуша - божества умирающей и воскресающей природы. Языческое святилище стало запретным для мусульман, превратившись в голый глиняный холм. Но священная роща была освоена традицией суфизма с помощью чуда, напоминающего о подвигах Моисея в Синайской пустыне. Легко допустить, что шейх Чапан-Ота в действительности мог выпустить из земли родник, если был «лозоходцем». Подземные воды на Чиланзаре до сих пор залегают очень близко к поверхности, что затрудняет прокладку подземных коммуникаций. Роща могучих орешин просуществовала вокруг мазара Чапан-Оты вплоть до 70-х годов XX века, окруженная панельными домами 13-го и 14-го кварталов Чиланзара. МЕСТО И ВРЕМЯ В НАРОДНЫХ ПРЕДАНИЯХ Среди архитектурных памятников Ташкента миниатюрный мавзолей Чапан-Ота выделяется интересным декором кирпичной кладки «в елочку». Принято считать, что он был построен в XV веке по распоряжению правителя Самарканда Мирзо Улугбека. Настоящая могила шейха Чапан-Ота находится на вершине одного из холмов, окружающих Самарканд, где этому святому приписывают спасение от вражеского нашествия. Будто бы Чапан-Ота, услышав мольбы мусульман, прилетел вместе с целой горой из далекой Сирии, опустив ее прямо на войско неверных, осаждавших город. Спустя столетия Улугбек, услышав о другом чуде, совершенном легендарным святым под Ташкентом, приказал отправить караван верблюдов со строительными материалами для возведения мавзолея. Не исключено, что Улугбек, трижды посещавший Ташкент (в 1416, 1419 и 1425 году), мог принять такое решение, подражая деяниям своего великого деда Амира Темура, построившего вблизи Ташкента знаменитый мавзолей Занги-Ота. У молодого правителя Самарканда, как известно, были не очень хорошие отношения с ташкентской аристократией из дома ханов Моголистана, поэтому он мог построить мавзолей Чапан-Ота и из политических соображений, чтобы завоевать симпатии простого народа и мусульманского духовенства.
Фигуры святых Чапан-Ота и Занги-Ота, помимо того, что оба считаются покровителями пастухов, сближает и то, что они могли быть вполне реальными историческими личностями, но их культы вобрали в себя элементы множества народных мифов, включая предания до мусульманской эпохи. Еще один покровитель скотоводства - Куйлюк-Ота жил у южных окраин Ташкента на берегу реки Чирчик, где сохранился его мавзолей, а окружающий жилой массив до наших дней называется Куйлюк.
Многие священные места Ташкента овеяны легендами, выявить реальную историческую подоплеку которых сегодня не просто. Например, расположенный в километре к востоку от Ак-Тепе, мавзолей Ходжа Аламбардор на старинном Камаланском кладбище у границ средневекового города и загородных земель Чиланзара, посвящен святому, который умер в X веке и, по преданию, был сподвижником Абу Бакра Каффаля Шаши. Но прозвание Аламбардор - Знаменосец - тремя веками раньше носил один из сподвижников самого пророка Мухаммада. Историки затрудняются утверждать, кто именно похоронен в мавзолее у Камаланских ворот, который, как показали исследования, был построен на месте древних захоронений сравнительно недавно - в начале XIX века
Легенды священных мест в Центральной Азии представляют собой особое культурологическое пространство, в котором отношения времени, имен и событий часто носят символический характер, не обязательно точно совпадающий с исторической хронологией и топографией. До сих пор в устных преданиях господствует мифологическое сознание, нанизывающее разные факты на стержень сакрального смысла, от чего место, однажды выбранное для почитания, уже никогда не отодвигается на задворки народной
памяти.
По прихоти истории, именно Камаланские ворота стали географической точкой, где городская культура исламского Мовароуннахра впервые столкнулась с военной мощью европейской цивилизации. В 1865 году экспедиционный корпус генерал-майора Михаила Григорьевича Черняева, пришедший со стороны Чимкента, после неудачной попытки первого штурма Ташкента предпринял обходной маневр, используя загородные сады Чиланзара как укрытие. ШТУРМ ТАШКЕНТА Имея под своим командованием не больше двух тысяч солдат и 12 полевых орудий, Черняев опасался штурмовать город со стотысячным населением, хорошо укрепленными стенами, 60 пушками и тридцатью тысячами вооруженных защитников. Но захватить Ташкент ему было необходимо, поскольку это позволяло создать удобный плацдарм в густо населенном и плодородном оазисе, откуда Российская Империя могла бы осуществлять экспансию в Ферганскую долину, вниз по течению Сырдарьи и в направлении Самарканда и Бухары. В конце весны 1865 года русские войска заняли крепость Ниязбек на берегу Чирчика, в том месте, откуда берут начало древние оросительные каналы Ташкента. Следуя тактике завоевателей древности, генерал решил изнурить город длительной осадой, перекраы доступ воды на поля и пастбища в жаркие летние месяцы. 9 мая русский лагерь был атакован сорокатысячным войском кокандского ханства, в чьи владения тогда входил Ташкент. После двух часов сражения кокандский полководец Алимкул был смертельно ранен, и нападавшие рассеялись. Между тем, из Ташкента поступили донесения лазутчиков о внутренних разногласиях среди защитников. Часть жителей, в основном из числа торговцев и ремесленников, выступала за сдачу города. Но аристократия и духовенство подавили смуту, отправив депутацию к эмиру Бухары с предложением верноподданства в обмен на военную помощь. Это заставило Черняева обойти город с юго-запада, заняв Куйлюк и возвышенность Сырытюбе между Ташкентом и Чиназом. Вскоре в ставку генерала поступили сведения, что эмир собирает большую армию вблизи Ходженда, а сам с регулярными силами уже выступил из Самарканда. Осаду нельзя было продолжать, поскольку русский корпус рисковал оказаться зажатым в кольцо. Заняв высоту Ногайкурган (в районе нынешнего Катартала), Черняев решил под покровом темноты через сады Чиланзара подвести основные силы к Камаланским воротам, организовав одновременную отвлекающую атаку Кокандских ворот со стороны Куйлюка. 14 июля в 2 часа ночи первая колонна в 1000 штыков подошла к городским стенам, сняв штурмовые лестницы с верблюдов, и начала внезапный штурм. Гарнизон и орудия защитников были рассредоточены по всему периметру городских стен, и их не возможно было быстро собрать в одном месте. К утру русские войска были внутри Ташкента, охватив город полукольцом от Камаланских до Карасарайских ворот, и заняв Дархан - крепость кокандских правителей на берегу канала Анхор.
В то время, когда первая депутация аксакалов побывала у Черняева с изъявлениями покорности, на улицах разгоралось самое ожесточенное сопротивление. «Толпа до того была нафанатизирована духовенством, сзывавшим в центре города народ на защиту ислама и домашнего очага, что не только бросались на наших солдат с пиками и топорами на длинных палках, но и с голыми кулаками…», - позже писал очевидец штурма Ю.Д.Южаков. Узнав, что в районе базара Чорсу собирается около 15 тысяч защитников,
поклявшихся на Коране умереть за веру и Ташкент, Черняев распорядился поджечь дома на Камалане и Бешагаче, чтобы отделить себя огненной полосой от центра города.
Бои продолжались до 16 июля 1865 года. 17-июля генерал принял золотые ключи от двенадцати главных ворот Ташкента. После чего с конвоем всего из пяти казаков объехал главные улицы, посетил базары, а вечером отправился в узбекскую баню, чтобы такой демонстрацией личной смелости окончательно обезоружить горожан и вселить в них ощущение необратимости произошедших перемен. При штурме Ташкента русские войска потеряли 25 человек убитыми, часовня в память о которых сохранилась до наших дней рядом с Камаланским кладбищем на улице Офтоб. Хотя, разумеется, сегодня на ней нет мемориальной таблички. ШЕЙХ АБУЛКАСЫМ
Тем временем в городе, не оправившимся от осады и штурма, вспыхнула эпидемия черной оспы, выкашивавшая целые улицы. Многие связали мор с приходом неверных и начались народные волнения, из-за которых Черняев был вынужден нарушить свое обещание не размещать войска в священных для мусульман районах Эски-Джува, Хаст Имам и Шейхантахур. Сложилось весьма угрожающее положение, выпутаться из которого Ташкенту помог один из авторитетнейших богословов своего времени - шейх Абулкасым. Будучи образованным человеком и искусным дипломатом, он смог, не навлекая на себя гнев Черняева, добиться от русских властей вывода вооруженных отрядов из Старого города, а горожан успокоил тем, что сможет остановить эпидемию силой молитв. На собрании в Пятничной мечети Ходжи Ахрара, он сказал горожанам, что даже если ему самому предстоит умереть, смертельная зараза отступит от города после его смерти. Согласно преданию, именно на этом собрании Абулькасым заразился оспой и вскоре умер. Но эпидемия пошла на убыль, и люди верили, что ее прекращение связано с обещанием шейха. Памяти шейха Абулкасыма посвящено одноименное медресе на Бешагаче, построенное при его жизни на его собственные средства, в котором за его счет обучались сотни молодых людей. Теперь медресе Абулкасыма украшает площадь Дружбы Народов, примыкая вплотную к зданию Олий Мажлиса - парламента Узбекистана. Внутри медресе сейчас находятся мастерские традиционных ремесел и управление общественного фонда «Олтин Мерос» («Золотое Наследие»). ЧИЛАНЗАР, ЧИНОРЗОР ИЛИ ОТБРОШЕННЫЕ ЗЕМЛИ? Недалеко от станции метро «Чиланзар», на улице Катартал посередине оживленной автострады расположен маленький круглый парк, где под сенью чинар стоит приземистый мавзолей и мечеть с традиционным водоемом - хаузом. Этот памятник носит название Ишан Хайрабад, и был построен в XVIII веке на могиле святого, о котором сегодня мало что известно. Легенда говорит, что некоему ногаю Хайрабаду во сне послышался голос: «Завтра к порогу твоего дома придет чудесный белый верблюд. Садись на него, и пусть он идет, куда глаза глядят, а когда остановится и ляжет - это будет место твоего процветания и служения Всевышнему».
Пересекающая весь Чиланзар, улица Катартал, что значит тополиная аллея, действительно возникла в XVIII веке, как продолжение улицы Самарканд-Дарбаза, но тогда ее окружали лишь небольшие загородные селения, разбросанные вдоль караванного пути из Самарканда и Бухары. Ближе к городу они утопали в густых фруктовых садах, а на юго-западе, в стороне Чапанаты, терялись среди глубоких оврагов, курганов и тугайных зарослей на берегах мелких озер. В конце XIX века здесь еще водились
тигры, один из которых, бродивший у Бешагачских ворот, доставлял сильное беспокойство жителям Ташкента, боявшимся выходить за городские стены на заготовку хвороста. В январе 1879 года по свежему снегу зверь был выслежен смелыми охотниками во главе с бием поселка Зангиота, но неожиданно прыгнул на них из засады. Шомпольные ружья оказались бесполезными. Огромный тигр задрал сельского старосту насмерть и тяжело ранил еще двух охотников. В 1882 году борьбу с тиграми-людоедами под Ташкентом возглавил основатель Туркестанского
охотничьего общества Е.Т. Смирнов, организовавший грандиозные облавы с участием местных жителей и регулярных войск.
Европейская застройка Чиланзара началась с 1956 года к югу от Бешагача, вдоль улицы Байналмилал (Интернационал, до 1945 г - Еттитерак), улиц Чиланзар и Мукими, где были построены первые многоэтажные здания. Катастрофическое землетрясение 1966 заставило изменить прежний план реконструкции города. Обширные загородные пустоши за пару лет были плотно застроены крупнопанельными, устойчивыми к сейсмическим сотрясениям типовыми домами, в которых получили жилье не только коренные ташкентцы, но и осело большинство строителей, приехавших на восстановление Ташкента из всех республик СССР. С 1971 года официально открылся Фархадский базар, с тех пор получивший репутацию самого дешевого продуктового рынка в городе из-за близости к сельскохозяйственным угодьям. 7 ноября 1977 года была торжественно открыта Чиланзарская линия метро, окончательно сделавшая спальный район частью большого Ташкента, не особенно отдаленной от административного центра. В этом же году Чиланзар был «разукрупнен». Кварталы к югу от Чапанаты и массив Алгоритм объединили с махаллей Бирлик с массивом Бешкайрагач, назвав новый район именем национал-большевика Акмаля Икрамова, расстрелянного в годы сталинских репрессий.
После обретения Узбекистаном национального суверенитета власти независимого государства начали искоренять советскую символику в названиях городов, районов и улиц. Процесс продолжается до сих пор, причем топонимическая политика, к счастью, чаще отдает предпочтение не новым символам, а наиболее старым и традиционным названиям. Хотя на окраинах Ташкента придерживаться этого положения гораздо сложнее, чем в Старом городе, где в памяти коренных жителей сохранились средневековые
названия сотен улиц и махаллей.
6 мая 2005 года Сенат Узбекистана принял решение переименовать Акмал-Икрамовский район Ташкента в Учтепинский. Историческая достоверность названия была подтверждена топонимической комиссией при городской администрации, обратившейся за консультацией к авторитетному историку и краеведу Борису Голендеру. - На имеющейся у меня цветной карте Ташкента 1913 года обозначена местность Уч-тепа - Три холма, неподалеку от Чапанаты, - рассказал журналистам Борис Анатольевич Голендер. - Три высоких холма издали видели путники, приближаясь по караванной дороге из Самарканда к южным воротам Ташкента. Служившие путевым ориентиром, эти холмы просуществовали до 20-х годов прошлого века, после чего были разобраны местными жителями на кирпичи для строительства глинобитных домов.
Относительно названия самого Чиланзара в научных кругах до сих пор существуют различные, причем спорные мнения. Обычно принято связывать имя местности с легендой о святом Чиланзар-Ота, по преданию жившим в 1551-1648 годах. О нем известно, что он был целителем, искусно лечившим множество болезней плодами чилона или унаби - лекарственной разновидности дикой джиды, чьи терпкие оранжевые
ягоды напоминают маленькие финики. Святой засадил все окрестности кустами чилона, от чего местность стали называть Чилонзар. Мавзолей Чиланзар-Ота на улице Чиланзар, рядом с киностудией Узбекфильм, был построен в начале XX века, а усыпальница святого реконструирована энтузиастами в наши дни.
Борис Голендер считает, что название Чилонзар могло произойти от Чинорзор - сад прекрасных чинар, при небрежном переписывании старинных рукописей, поскольку арабское начертание этих слов очень схоже. Свое мнение краевед основывает на книге «Ташкентские махалля и мауза». Она была написана Николаем Гурьевичем Малицким, который с 1907 года дважды избирался Городским Головой Ташкента, а после революции посвятил жизнь этнографическим исследованиям и физико-географическому описанию Узбекистана и в 1945 году получил степень доктора исторических наук. Другой точки зрения придерживается исследователь фольклора и народных преданий, доцент узбекской филологии Ташкентского госуниверситета Омонулла Мадаев. По его мнению, Чиланзар на одном из местных диалектов, означает не только заросли чилона, но и вообще «отброшенные», находящиеся за межой земли, какими и были в свое время заболоченные пустоши к юго-западу от средневекового Ташкента. * * * Узбекистан при поддержке России достроит радиоастрономическую обсерваториюВ Узбекистане на высокогорном плато Суффа завершен подготовительный этап сооружения радиоастрономического комплекса РТ-70, сообщает Лента.Ру. Этот этап строительства обошелся в 1,6 миллиона долларов. Для завершения проекта необходимо затратить еще 34 миллиона. 90 процентов средств предоставляет Россия. Радиотелескоп, который планируется сдать в 2009 году, будет действовать в трех режимах: как одиночный инструмент и как элемент интерферометров – наземных и с базой «Земля-космос». Помимо академических задач, аппарат будет служить и прикладным целям: отслеживанию движения тектонических плит, обеспечению высокоточных координатных систем. Первая очередь радиотелескопа будет работать в диапазоне 10-7 миллиметров, а вторая – на всем миллиметровом диапазоне. Этот диапазон радиоволн считается наиболее перспективным для космологических исследований и изучения холодной материи во Вселенной. Крупнейший работающий в том же диапазоне волн телескоп (диаметром 30 метров) установлен на горе Пико-Валетто в Испании и принадлежит Объединенному европейскому институту миллиметровой астрономии. В США принят к исполнению проект 100-метрового радиотелескопа.
* * * Среди погибших при пожаре в южнокорейской тюрьме есть гражданин УзбекистанаВ результате пожара, случившегося 11 февраля в 4 часа утра в Центре предварительного задержания иностранцев в городе Ёсу провинции Чолла-намдо (Южная Корея), пострадали двадцать семь человек, как минимум девять из них погибли, сообщает Сеульский вестник. Всего в иммиграционной тюрьме на момент пожара находились 55 иностранцев. Причиной смерти большинства погибших стало удушье. Число жертв может увеличиться, так как многие пострадавшие находятся в критическом состоянии. Пока установлены личности не всех погибших. Известно, что среди них был один гражданин Узбекистана, а большинство составляют граждане Китая. Среди пострадавших также один узбек, гражданин Шри-Ланки, остальные – китайцы. Премьер-министр Республики Корея Хан Мён Сук, выразив сожаление в связи с гибелью иностранцев, распорядилась провести тщательное расследование случившегося. Хан поручила министру юстиции Ким Сон Хо провести инспекции в центрах задержания нелегальных иммигрантов и выработать меры по предотвращению подобных инцидентов в будущем. Причины происшедшего расследуются. Предполагают, что пожар возник в результате короткого замыкания от телевизора на третьем этаже. В центре предварительного задержания в тот момент находились девять сотрудников иммиграционной службы и охранников, но они не сумели открыть все камеры. Начальник иммиграционного офиса в городе Ёсу Ли Бок Нам обещал связаться с родственниками погибших и пострадавших, чтобы обсудить выплату компенсаций.
* * * В Австрии состоится встреча оппозиционеров из стран Центральной АзииВ Вене (Австрия) в рамках Демократического конгресса Центральной Азии (ЦА) состоится встреча оппозиционеров из стран региона, сообщает ИА 24.kg. Оппоненты правящих элит государств Содружества намерены обсудить вопросы политических реформ на постсоветском пространстве. Демократический конгресс ЦА был образован в столице Кыргызстана Бишкеке более 15 лет назад. Однако в силу разных причин он долгое время не работал. Толчком к возрождению ДКЦА как региональной организации послужила смена власти в Кыргызстане. Оппозиционные образования в сопредельных с Кыргызстаном странах начали процесс объединения. В прошлом году Демократический конгресс ЦА провел два заседания. Встреча оппозиционных лидеров проводилась в странах дальнего зарубежья из опасений противодействия со стороны властей центральноазиатских республик. Очередное заседание ДКЦА планировалось на ноябрь 2006 года. Но встречу пришлось перенести из-за политических событий в Кыргызстане.
* * * Центр экстремальной журналистики России требует освобождения Умиды НиязовойФергана.Ру Центр экстремальной журналистики России требует освобождения своей арестованной сотрудницы – узбекской журналистки и правозащитницы Умиды Ниязовой. Напомним, Умида Ниязова была арестована 22 января сотрудниками узбекской милиции и четыре дня содержалась в следственном отделе Андижанского УВД. 26 января она была отправлена в Ташкент и передана в Транспортную прокуратуру Узбекистана, которая возбудила против Ниязовой уголовное дело по статьям 233 «Незаконное пересечение границы» и 246 «Перевоз запрещенных информационных материалов» Уголовного кодекса Узбекистана. На основании этих статей была выдана санкция на арест журналистки сроком на три месяца. По данным, полученным от источников ИА «Фергана.Ру» в Узбекистане, Ниязова допрашивается по пятнадцать часов в день с применением пыток. Центр экстремальной журналистики (ЦЭЖ), который был создан 1 февраля 2000 года как правозащитная структура Союза журналистов России, сообщает, что Умида Ниязова работает в ЦЭЖ с 2000 года, а с 2005-го - и как представитель центрально-азиатского Интернет-журнала «Оазис». Одновременно она работала в «Интерньюс-Узбекистан», в офисе Freedom House, и в последнее время сотрудничала в офисе Human Rights Watch в качестве переводчика. «По договоренности с ней мы не раскрывали ее имя как сотрудника, но складывающиеся обстоятельства, угроза ее свободе и здоровью вынуждают нас заявить об этом, - подчеркивается в заявлении ЦЭЖ. - Мы требуем незамедлительного освобождения Умиды Ниязовой и обращаемся к своим коллегам из международных организаций поднять свой голос в ее защиту».
|
| В избранное | ||
