Как жить

Продолжение. Начало читайте здесь:

• Часть 1. Три паспорта
• Часть 2. Новые правила
• Часть 3. Уезжать правильно
• Часть 4. Без черновика
• Часть 5. Первые ошибки
• Часть 6. Не терять оптимизма
• Часть 7. Озарение
• Часть 8. На финишной прямой
• Часть 9. Секрет квартиросъемщика
• Часть 10. Цена идеальной квартиры
• Часть 11. Багажный блюз
• Часть 12. Картина, корзина, картонка
• Часть 13. Легкие права для опытного водителя
• Часть 14. Стресс и депрессия
• Часть 15.Детский сад и обещанные вши
• Часть 16. До свидания, рубль!
• Часть 17. Секреты ульпана

Две недели сын ходит в школу, дочь — в детский сад, и мои эмоции по этому поводу скачут как бешеные зайцы. Например, дочь, которая вообще никак и никогда не засыпала дома сама, вдруг стала спать в саду вместе с остальными детьми. Да, прямо на матрасиках, прямо на полу, вповалку. Иногда она все еще спит, когда мы приходим ее забирать: в израильских садах не будят детей после тихого часа и у них нет жесткого графика занятий. Это с одной стороны.

С другой — мы уже трижды выводили вшей у всей семьи, и я недоумеваю, почему в Израиле средства против педикулеза продаются в крошечных, почти одноразовых бутылочках. Я бы закупила какую-нибудь профессиональную емкость литра на полтора-два — с учетом последующих лет в детском саду и школе.

Всю первую неделю мы ходили в садик всей семьей — это входило в программу адаптации новых малышей, о которой нам рассказали на собрании. Половину второй — наша девочка сидела на руках у воспитательницы, а мы просто забирали ее пораньше. Вчера нам сообщили, что у нас на редкость гармоничный ребенок с удивительно здоровой психикой. И что первый этап адаптации взят на отлично.

В подготовку к детскому саду входило следующее.

1. Купить дочке персональную бутылку для воды и подписать ее.

2. Купить несколько леггинсов, которые нужно надевать под платье — вся огромная площадка сада состоит из песка, и воспитатели с помощью леггинсов пытаются уменьшить количество песка, который попадает в детские памперсы. Впрочем, это почти не помогает.

3. Принести в сад пачку подгузников и пачку влажных салфеток.

Сад открывается в семь, забирать детей надо в четыре. Стоит все это, с учетом наших репатриантских скидок, 930 шекелей (около 240 долларов) в месяц. Можно доплатить еще тысячу, чтобы забирать ребенка не в четыре, а в четыре тридцать, что мне кажется совершенно неразумным.

Кормят хорошо, хотя очень непривычно для детского сада. Например, на завтрак давали хлеб с намазкой из сливочного сыра и тарелку с ассорти из яичницы, консервированного тунца, салата из помидоров и огурцов, ложки густого йогурта и чего-то типа брынзы. Еду накладывают из домашних мисочек и кастрюлек прямо при детях, и воспитатель может регулировать порции, в зависимости от вкусов ребенка. Наша, например, не любит йогурт, но может съесть две порции тунца. В группе работают пять воспитательниц и нянечек примерно на двадцать пять детей. Обычно у каждой на руках в любой момент находится минимум по два ребенка. В первую неделю наша старшая ясельная группа — двухлетки — учила названия животных и овощей и разучивала песни к многочисленным осенним израильским праздникам. В конце недели воспитатели отдали нам ребенка вместе с новой коробкой восковых мелков: «Она очень любит рисовать! Она станет художником!» Мы и сами так думаем — все стены в нашей съемной квартире уже носят отпечатки потенциального таланта дочери.

Подготовка к школе была сложнее и дороже. Во-первых, купить учебники: обычно в конце учебного года родители делают оптовый заказ и им это обходится примерно в 250 шекелей (около 65 долларов), но мы в этот заказ не попали, поэтому пришлось выстоять огромную очередь в книжном магазине и купить все в розницу — один учебник стоил от 50 до 80 шекелей (13-20 долларов). Вообще новым репатриантам положены бесплатные учебники — и директор школы сказал, что в конце года нам на счет придут деньги за купленное. Я пока не поняла, как это будет происходить, и уже потеряла чеки, так что надеюсь на какую-то отдельную израильскую магию.

Также в школе выдали большой список всяких принадлежностей, которые нужно купить: тетрадки, карандаши, линейки разных видов и тому подобное. Еще нужны кроссовки для спорта, спортивные шорты и форменные футболки. Форменными считаются любые однотонные майки (а зимой — толстовки), на которых есть эмблема школы. Младшая школа носит обычные футболки, а старшеклассницы умудряются поставить эмблемы на маечки максимально гламурного фасона. Но однотонные! По пятницам и в праздники просят надевать белые майки с эмблемой. В некоторых школах на физкультуру носят футболки определенного цвета, но в нашей школе — полная свобода на этот счет. Практически в каждом детском магазине круглый год продают стопки обычных футболок самых разных цветов, там же бесплатно наносят эмблему школы — надо только сказать продавцу ее название. Восемь разноцветных хлопковых футболок обошлись нам в 117 шекелей (около 30 долларов). Также для школы понадобилась коробочка для завтраков и бутылка для воды, которую дети пьют прямо на уроках.

Прием новеньких в нашей школе организован просто отлично: сын оказался у них первым новым репатриантом из России, и учительница устроила специальное дежурство — каждую перемену кто-то из учеников должен был взять над нашим мальчиком шефство: играть с ним, показывать школу и вообще развлекать. У первых классов есть даже специальный круг на полу: если тебе грустно, одиноко и хочется, чтобы тебя взяли в игру, ты просто встаешь в него и к тебе тут же кто-нибудь подходит, чтобы пообщаться. Как мне не хватает такого круга в ульпане! Ну и вообще везде.

В школе Саша ходит на математику, английский, физкультуру и пение вместе со своим четвертым классом. А во время всех остальных уроков — в школьный ульпан, который считается очень сильным. Наверное, поэтому к 500 ученикам школы только в этом году присоединилось около 60 новых репатриантов из Англии, Франции и Америки. Когда учителя заметили, что наш мальчик очень стесняется и не понимает объяснений учителя на английском и французском в ульпане, они нашли ему единственную во всей школе учительницу из России, которая стала дополнительно ежедневно заниматься с ним ивритом после уроков. Хотя вообще-то она преподает музыку. И, что удивительно, после этого сын немножко оттаял и перестал саботировать изучение иврита.

И последнее: изначально сына записали в третий класс израильской школы, потому что в Москве он закончил второй. В этот же третий класс были записаны, например, семилетние англичане, которые обычно начинают учиться в пять лет. Я очень нервничала из-за этого: сын в свои девять с половиной выглядит на двенадцать, он умный, взрослый и высокий мальчик, на фоне будущих одноклассников он смотрелся крайне странно. Я попыталась поговорить об этом со школьным консультантом, хотела объяснить ей, что два класса израильской школы и два класса центральной московской — это две большие разницы. Но она была непреклонна: у вас застенчивый необщительный мальчик, это означает, что он недостаточно зрелый для своего возраста, ему лучше учиться с детьми помладше. И вообще это решаю не я, а отдел образования в мэрии.

Мы пошли в мэрию, показали мальчика, я заготовила речь о том, какой он умный и с какой легкостью потянет израильский четвертый класс, подготовила табель с отличными оценками и перевела характеристику из школы, где подробно описывалась программа, которую освоил Саша. Но ничего из этого не пригодилось. Начальница отдела образования пожала плечами: вы, родители из России и Франции, просто сдвинуты на академических успехах ваших детей! В вашу школу в этом году приехало 50 отличников со всего мира. Но это не важно! Цель этого года обучения в том, чтобы ребенку понравилась школа и чтобы он завел себе хотя бы одного друга! Социализация в этом возрасте гораздо важнее математики!

Я показала на Сашу, который уже носит 38 размер обуви и почти сравнялся со мной ростом, и спросила: «Как вы думаете, ему легко будет найти друзей среди крохотных третьеклашек?» Начальница мгновенно оценила масштаб проблемы, вздохнула и уже безо всяких разговоров выписала нам направление в четвертый класс — и это было очень правильным решением. С одной стороны, наш мальчик учится среди ровесников, с другой стороны, у него есть запас знаний примерно на год израильской школы, поэтому он может спокойно учить язык, не переживая об остальной программе.

Наука и технологии

Жизнь палеонтологов полна чувственных восторгов и соблазнов, неведомых простым смертным. Эта мысль наверняка пришла в голову многим пользователям англоязычных соцсетей пару лет назад, когда профессор Ли Бергер поместил в своем фейсбуке и твиттере сообщения о наборе добровольцев для очередной экспедиции. Там было указано, что профессору требуются исключительно студентки миниатюрного телосложения. Дам обычной комплекции, равно как и бородатых искателей научных сенсаций, просят не беспокоиться: такие уж у старика* вкусы.

Самые злые и ожесточенные неудачами коллеги профессора немедленно подняли вой, что все это больше похоже на какой-то нарочитый медиабалаган, чем на серьезную работу. Чувак, мол, не выдержал бремени славы, свалившейся на него после открытия в 2010 году Australopithecus sediba, разменял себя на дешевку. История и в самом деле отдавала желтизной: якобы некие спелеологи залезли в Пещеру восходящей звезды, что на севере ЮАР, и заметили в труднодоступной камере нечто, что выглядело, как человеческие кости. Весть долетела до университета Витватерсранд, что в Йоханнесбурге, где и подвизался Ли Бергер. Профессор тотчас начал отбор шести тощих студенток, которым суждено было протиснуть свои девичьи тела в тесную (20 см в самом узком месте) щель в известняке и вытащить на свет божий пресловутые кости.

На этой картинке схематически показано, куда именно должны были лезть девчонки.

Фото: Science AAAS

И протиснулись, и вытащили. Вытащенное оказалось настолько своеобразным, что споров о том, что хозяева костей заслуживают особого видового названия: Homo naledi (второе слово, означающее на языке местных жителей «звезда», — в честь названия пещеры). Жили они примерно 1,6—1,9 млн лет назад, то есть практически одновременно с австралопитеками и ранними представителями Homo.

По поводу названий всех этих ископаемых недолюдей надо сделать одно пояснение. Разумеется, ученые не с потолка берут имена: для одних костей Homo, для других Australopithecus, эти вот Homo habilis, а те — erectus. У них есть свои критерии. Но критерии эти достаточно мутны (если не верите, прочтите хотя бы статью одного почтенного профессора, ставящего под сомнение вообще всю систематику ископаемых людей). В принципе, если судить по степени различия геномов гориллы, шимпанзе и человека, всех нас вполне можно было бы объединить в один род (генетически мы куда больше похожи друг на друга, чем собака и волк из рода Canis, к примеру, или лев и тигр из рода Pantera). Отдельное имя Homo для тех больших обезьян, кто на нас больше похож — скорее дань уважения ученых... самим себе. И уж тем больше произвола в видовых наименованиях древних человекообразных существ, от которых удалось выкопать только небольшую часть скелета. Некоторые и вовсе не заслужили пока звучного латинского имени: «человек из Денисовой пещеры» и «человек из Дманиси» обычно фигурируют в специальной литературе под этими уклончивыми ярлыками. Всегда ведь можно сказать — если вам показали только один зуб и кусок черепа — что это не отдельный вид, а просто человек с вот такими странными зубами. Каждый из нас встречал хоть раз на Курском вокзале людей со странными зубами или черепом; то ли еще водилось в африканских саваннах миллион лет тому назад.

Однако к случаю Homo naledi эти дилетантские соображения не приложимы. Во-первых, найдена не одна кость и не две кости. Шесть хрупких созданий выволокли из дальней камеры пещеры 1550 костей, принадлежащих минимум 15 индивидуумам (причем там осталось еще немало). И кости эти куда больше походили друг на друга, чем на что бы то ни было еще. Зубы, к примеру, были одинаковые. Почти человеческие, маленькие резцы, чуть более крупные моляры. Стопы — тоже весьма продвинутого свойства, для хождения. Череп округлый, как у уважаемого читателя. Рост около 1 м 60 см, вес менее 50 кг, телосложение скорее хрупкое. Мозг... вот с мозгом у ребят неприятность: втрое меньше вашего. Но сходство с ранними образцами Homo habilis абсолютно несомненно, и уж точно почетный титул Homo никто у этих красавцев не отнимет.

И второе важное обстоятельство, заставляющее дать нашим новым родственникам гордое имя Homo. Как они попали в пещеру в таком количестве?! Уж не похоронили ли их сородичи в этой пещере? А если так, то, получается, эти ребята были людьми не только по имени, но и по странной склонности к обсессивно-компульсивным действиям, называемым «обрядами». Не то чтобы совсем прямо верили в Бога, как некоторые (напоминаю: втрое меньший, чем у среднего участника проекта «Сноб», мозг скорее всего не давал Homo naledi возможности подлинно онеметь от восторга перед мудростью мироздания), но нет-нет, да и поставят свечку на канун за родителей, фигурально выражаясь.

Впрочем, авторы исследования серьезно разбирают все альтернативные объяснения такому скоплению костей в пещере: возможно, до обрядов там дело еще и не дошло. А вот почтенный антрополог Франс де Валь вообще полагает, что уборка трупов в пещеру могла иметь гигиеническую или бытовую подоплеку, и уж на это-то ума хватило бы у любой крупной обезьяны.

Итак, обнаружен новый предок человека. Теперь надо ответить на два глупых вопроса, которые могут прийти на ум кому-то из читателей.

Во-первых, откуда известно, что это именно предок, а не «побочная ветвь»? Отвечаем: ниоткуда. Однако недавние достижения науки учат нас смирению: только-только откопали в Денисовой пещере на Алтае нечто, напоминающее человека, как оказалось, что генетические следы «денисовцев» присутствуют в геномах значительной части человечества. Не говоря уже о неандертальцах, которых долгое время считали уж точно побочной ветвью. При этом неандертальцы с денисовцами жили всего-то 50 000 лет назад, но успели наследить в нашем генофонде. Если по какой-то причине африканская популяция, жившая полтора миллиона лет назад, никаких следов в нас не оставила — для этого, скорее всего, нужны какие-то особые веские резоны. Так что я лично готов ставить деньги на то, что в «пещере восходящей звезды» лежат мои предки.

Кстати, теоретическое число ваших личных предков, живших миллион лет назад, составляет невообразимое число — десять в десятитысячной степени. То есть с огромной вероятностью все-все-все жившие тогда человекообразные существа, которые теоретически могли иметь между собой секс, приводящий к появлению жизнеспособного гоминоидного бэйби, присутствуют в нашей генеалогии по многу раз, и со стороны мамы, и со стороны папы. Другие соображения, позволяющие с высокой уверенностью считать питомцев профессора Ли Бергера нашими предками, вы найдете опять же в заметке Франса де Валя в New York Times.

И второй глупый вопрос: представляет ли Homo naledi то самое «недостающее звено», о котором принято вспоминать в связи с эволюцией человека? Да, представляет, как представляют его и все прочие ископаемые находки, получившие имена Australopithecus и Homo. Подробное разоблачение всей невежественной чепухи, которую принято снабжать ярлыком «Но где же недостающее звено?!», можно увидеть здесь, а все прочие нелепые поверья об эволюции человека вы найдете, к примеру, в книге Александра Соколова или в десятках других аналогичных научно-популярных трудов. Желаю приятного чтения.

*Примечание: Ли Бергеру сейчас 50 лет. Называя его «стариком», автор заметки выражает таким образом свое раздражение тем фактом, что многие к такому возрасту успевают совершить куда меньше полезных дел, чем открытие целых двух потенциальных предков человеческого рода.

#05 (82) сентябрь 2015

Фото: Association of memorial museums Latvia

Райнис и Аспазия, 1905 год

Весь этот год Латвия отмечает стопятидесятилетие со дня рождения Райниса и Аспазии, блистательной пары, создателей современного литературного латышского языка. И снова она на шаг позади него: в Юрмале, которую оба нежно любили и где оба умерли, юбилейная экспозиция в городском музее посвящена только ему и называется «Пространство Райниса». Она необычна: вы входите в темную комнату, закрываете за собой дверь и оказываетесь… на берегу моря. Настоящий песок, шум волн. Только вместе с волнами с огромного экрана на вас наплывают строки стихов Райниса, написанные его витиеватым бисерным почерком. Надо сесть в кресло, надеть наушники и слушать – на латышском, английском или русском: «Гнал ветер по морю за валом вал, на дюне высокие сосны сломал…», «жизнь – скорлупа, и душа, созревая, ломает ее» (здесь и далее – переводы Райниса и Аспазии, сделанные Ольгой Петерсон).

Как это было принято в союзе «республик свободных», вкаждой кто-то один назначался главным писателем. Для Латвии Горький выбрал Райниса, что, конечно, нисколько не умалило его достоинств как творца, но навсегда сделало одиноким олимпийцем. А между тем, когда они с Аспазией в 1894 году познакомились, он был еще только редактором газеты, а она – уже известным поэтом и драматургом: собственно, знакомство и произошло из-за того, что его газета напечатала не понравившуюся ей рецензию на спектакль по ее пьесе «Жрица» и она ворвалась в редакцию, меча громы и молнии...

Тогда Аспазия была на редкость хороша: тоненькая, миниатюрная (даже на высоких каблуках она потом всю жизнь еле доходила ему до плеча), с огромной копной светлых волос – друзья звали ее Золотой Эльзой. Эльза Розенберга родом из зажиточной крестьянской семьи вЗемгале была, по сути, первой латышской феминисткой. Как это часто бывает, тому способствовали личные обстоятельства: отец и первый муж, выбранный родителями, чтобы «остепенить» своенравную дочку, были запойными пьяницами, а первая настоящая любовь – ею стал некий офицер русско-татарского происхождения – закончилась тем, что она застала возлюбленного с другой. Эльза никогда не думала быть просто женой и матерью, а всегда хотела учиться. В последнем преуспела: Цицерона читала на латыни, Гомера – на греческом, Пушкина – по-русски, а Канта – по-немецки. Взяла себе псевдоним Аспазия – по имени просвещенной и вольнолюбивой возлюбленной правителя Перикла. Еще до встречи с Райнисом работала в рижском Женском обществе, занималась благотворительностью, ходила на улицу Марияс возле вокзала, где экипажи со спящими возницами поджидали городских проституток. Потом она напишет: «Моя идея женского движения не заимствована у Бебеля, она выкристаллизовалась из страданий обманутой любви, она родилась во мне самой».

Убежав от мужа, она сначала за копейки работала репетитором в Елгаве, а потом приехала в Ригу с десятью рублями в кармане собственноручно сшитого платья. Быстро узнала славу: ее стихи охотно печатали и хвалили, в частности ими восхищался латышский Чехов – Рудольф Блауманис, апервые драматические произведения, призывавшие Латвию к свободе и интеграции в европейскую семью народов, вызывали восторг зрителей. Ее удачная карьера драматурга и связи с театром завершились тем, что в декабре 1905года полиция ворвалась в театр, где играли ее пьесу «Серебряное покрывало», прервала представление прямо во время второго акта и опечатала здание.

Встреча с Райнисом дала Аспазии небывалое счастье (атакже «большую боль и лестницу из преисподней внебо», как она напишет позже) и обусловила две ее главные трагедии: женскую (легко увлекающийся поэт часто изменял жене, заставляя ее глубоко страдать) и творческую (будучи ничуть не менее талантливой, чем он, а может, иболее, она сознательно ставила его на первое место, всегда оставаясь втени). Так или иначе, обвенчали их в тюрьме, потому что Райнис был арестован за связь с социал-демократами. Паневежская, Либавская и Рижская тюрьмы, потом ссылка на русский Север: она исправно носит передачи, принимая взамен его стихи, побуждает его переводить «Фауста», чтобы не сойти с ума от тоски, сама работает над текстом Гете денно инощно, витоге «Фауст» переведен на латышский, но до сих пор вполовине изданий значится только один переводчик – Райнис. Вот фрагмент их переписки того времени. Он– ей: «Ты невольно пишешь на мои темы, моим языком, моим стилем. К тому же все, что подписано мной, искалечит цензура, в то время как твои стихи они не трогают. Влитературе мы с тобой противники иконкуренты». Она – ему: «Меня крылья несут, в моих руках сила, я все сокрушаю– имир дает трещину. Твое вчерашнее письмо так холодно…» И потом: «Ты сам и есть слово».

Одно из самых известных стихотворений Райниса – «Сломанные сосны». Буря сломала их, но «восстали они кораблем из вод» и – «недруг неистовый, пену швыряй, туда мы плывем, где счастливый край!» Речь, конечно, о родной земле, которую не остановить в ее стремлении к свободе. ВПумпури на берегу моря есть даже памятник этим соснам. Образ понятен, но интересно, что именно Аспазия в этой паре представляла собой национальный характер как он есть: внешне спокойный, внутренне страстный инесгибаемый. Пройдя вместе с мужем увлечение социал-демократическими идеями, она быстрее него поняла их истинную сущность. Когда они познакомились, Райнис стоял на перепутье: политика или литература. Его младшая сестра Дора настаивала на том, чтобы он с головой ушел вреволюционную борьбу. Аспазия же видела внем философа и поэта – ипобедила, хотя и вынуждена была вслед за мужем бежать из Российской империи вШвейцарию на долгих четырнадцать лет. Они триумфально вернулись вуже буржуазную Латвию в1920-м, испытали много разочарований, а уже в 1929-м Райниса не стало. Она пережила его на те же четырнадцать лет – ипочти все это время не покидала свой скромный дом вДубулты, где сегодня стараниями и любовью трех женщин – Антры, Арии иБайбы – работает один изсамых запомина­ющихся своей теплотой иуютом музеев. Именно там она говорила свое гордое «нет». Вот как это было: в 1940-м, уже после того как в Ригу вошли советские войска, кАспазии приехал чиновник и почтительно поинтересовался, не нужно ли ей чего и, вообще, чего бы ей хотелось. «Вернуться впрежнюю Латвию», – был ему ответ. Президента Карлиса Улманиса в то время как раз депортировали в Россию. Скоро, как известно, вмногострадальной Риге обосновались уже немецкие войска. К Аспазии опять приезжают и уважительно зовут на вечер в национальный театр. «Нет, – говорит она, – там будет слишком много людей, которым не подают руки».

Она не декларировала – она так жила. И в этом тоже причина того, что ее переводили в советское время гораздо меньше, чем Райниса. Хотя ее пьесы и стихи – это не только неожиданный, почти постмодернистский сплав романтизма и реализма, фантазии и фольклора, но и яростные эмоции, и новаторские для того времени метафоры, икакая-то цветаевская безудержность и непокорность вопреки всему. Если в жизни она была сдержанным иисключительно воспитанным человеком, то в творчестве не знала запретов. Там самые интимные признания в стихах и даже закодированная история своих отношений смужем в одной из пьес: романтическую сельскую девушку соблазнил правитель ужей и поселил в свой дворец на дне озера, где она чувствует себя одинокой и неприкаянной. Зато в стихах она счастлива и свободна: на равных говорит со стихиями, своя вмире Адониса, Эроса иПлутона. Древняя Греция– ее особенная любовь, она перевела на латышский «Ифигению в Авлиде», а ее пьеса «Аспазия» еще ждет своего переводчика на русский. В стихах она кажется счастливой даже тогда, когда пишет о горестной любви, – а все написанное после смерти Райниса напоминает один цикл, полный тоски ифилософского приятия жизни. Но она не сдается: «итолько море гордо отвергает бремя льда». И призывает не к революции, а прежде всего к национальному освобождению: в ссылке Аспазия пишет эссе «Божья земля», где героиня, родившаяся на берегу моря, готова пожертвовать своими будущими сыновьями исобой ради «свободы моей единственной обожаемой земли героев».

В 1928 году Райнис привез из своего последнего путешествия по Европе подарок для Аспазии – барельеф известного швейцарского скульптора с изображением толпы бредущих неведомо куда людей Сеuх qui passèrent – «Так они шли». Это была скорбная вереница беженцев Первой мировой войны. Тогда еще никто не знал, что совсем скоро мир захлестнет новая волна идущих в никуда, лишенных всего людей. Судя по тому, что Аспазия после кончины мужа подарила барельеф лечившему ее и Райниса доктору и другу Екабу Ниманису, она не очень хотела постоянно видеть его перед глазами. Все, свой путь она прошла. И пусть теперь другие– асегодня на первом этаже ее дома выставлены книги о ней на разных языках – разгадывают загадки этого пути.С