Мировая литература

МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Выпуск № 142 от 2004-08-13

Число подписчиков: 12

---

Уважаемые подписчики! В данном произведении применяется ненормативная лексика, за использование которой ведущий рассылки ответственности не несет. Приносим свои извинения.    Стивен КИНГ "ЛОВЕЦ СНОВ" Часть 3    Куэбин    Глава 20. Конец погони 1      На юг, на юг, на юг.      К тому времени, когда мистер Грей миновал поворот на Гардинер, первый за Огастой, снежный покров стал значительно тоньше, а шоссе, хоть и покрытое бурым слякотным месивом, все же было свободно от заносов по всей ширине. Настала пора сменить снегоочиститель на что-то не так бросающееся в глаза, отчасти потому, что он больше не понадобится, и, кроме того, руки Джоунси, в жизни не имевшего дела с такими махинами, с непривычки болели от напряжения. Мистеру Грею было плевать на тело временного хозяина (по крайней мере он старался убедить в этом себя, хотя, честно говоря, трудно было не испытывать некоторой симпатии к чему-то, способному доставить столь неожиданные наслаждения, как "бекон" и "убийство"), но оно должно было прослужить по крайней мере еще пару сотен миль. Мистер Грей подозревал, что для мужчины своих лет Джоунси пребывает не в слишком хорошей форме. Вероятно, свою роль сыграл и несчастный случай, но в основном всему виной его работа. Он был "профессором", и следовательно, почти полностью игнорировал физические аспекты своей жизни, что просто поражало мистера Грея. Как выяснилось, подобные создания на шестьдесят процентов состояли из эмоций, на тридцать - из ощущений, а рассудку были отданы всего десять процентов (и то, по мнению Грея, эта цифра была несколько завышена). Столь беспечное пренебрежение собственным телом казалось мистеру Грею глупым и расточительным. Впрочем, это не его проблема. И теперь уже не Джоунси. Джоунси превратился в то, чем, похоже, всегда хотел стать: в чистый разум. Правда, судя по его реакции, достигнув этого состояния, он все равно остался недоволен.      Лэд, лежащий на полу среди россыпи окурков, бумажных чашек и смятых оберток от чипсов, заскулил от боли. Тело бедняги уродливо вздулось, торс походил на бочонок. Скоро пес выпустит газы, и живот снова опадет. Мистер Грей установил контакт с байрумом, росшим внутри собаки, и сможет регулировать его созревание.      Собака станет его модификацией того, о чем его хозяин думал, как о "русской". Как только он отдаст пса, его миссия будет выполнена.      Он сделал мысленный посыл назад, нащупывая остальных. Генри и его друг Оуэн внезапно исчезли, как радиостанция, прекратившая передачи. Тревожный сигнал. Еще дальше (они только что прошли повороты на Ньюпорт, примерно в шестидесяти милях от нынешнего местонахождения мистера Грея) следовала группа из трех человек с одним четким контактом: "Перли". Перли, как и собака, вынашивал байрум, поэтому мистер Грей ясно его слышал. Раньше он получал также сигналы от второго, по имени "Фредди", но сейчас и этот замолчал. Росший на нем байрум погиб. Так сказал "Перли".      На обочине промелькнул зеленый знак с надписью:      ЗОНА ОТДЫХА. Там наверняка найдется "Королевский бургер", который файлы Джоунси определяли как "ресторан" и "закусочная фаст-фуд", где можно попросить бекон, при мысли о котором желудок громко заурчал. Да, трудно будет отказаться от этого тела. Оно имеет свои преимущества, определенно имеет, и немалые. Но времени на бекон нет, пора сменить машину. И сделать это как можно более незаметно.      Въезд в зону отдыха разделялся на две дорожки. Одна ДЛЯ ЛЕГКОВЫХ МАШИН. И вторая ТОЛЬКО ДЛЯ ГРУЗОВИКОВ И АВТОБУСОВ. Мистер Грей зарулил большой оранжевый снегоочиститель на стоянку для грузовиков (у Джоунси от усталости дрожали руки) и, с восторгом увидев еще четыре такие же машины, припаркованные вместе, поставил свою в конец ряда.      Настало время пообщаться с Джоунси, по-прежнему отсиживавшимся в своем странном убежище, куда мистеру Грею не было доступа.      - Что задумал, партнер? - пробормотал мистер Грей. Нет ответа.., но он чувствовал, что Джоунси прислушивается.      - Что поделываешь?      Нет ответа. И правда, что ему делать? Заперт, ослеплен, лишен общения. Все же не стоит забывать о Джоунси... Джоунси с его чем-то волнующим предложением забыть о цели, о приказе рассеять семена и просто наслаждаться жизнью на Земле. Эта мысль упорно возникала в самые неподходящие моменты: послание, подсунутое Джоунси под дверь своей добровольной тюрьмы. Согласно файлам Джоунси, мысли подобного рода назывались "слоган". Короткие, простые и доходчивые. Последний гласил: БЕКОН - ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО. И мистер Грей даже не усомнился, что это правда. Даже в больничной палате (Какая палата? Какая больница ? Кто такая Марси ? Кому нужен укол ?) он осознал, что жизнь здесь прекрасна. Но приказ ясен, недвусмыслен и непререкаем: он засеет этот мир спорами байрума, а потом умрет. Но если по пути успеет поесть бекона, тем лучше.      - Кто был Ричи? Что такое "Тигры"? Он тоже был тигром? Почему вы убили его?      Нет ответа. Но Джоунси слушал. Очень внимательно. Мистеру Грею ненавистно было его присутствие. Все равно (улыбка взята из хранилища памяти Джоунси) что крохотная рыбья кость, застрявшая в горле! Недостаточно велика, чтобы подавиться, но поминутно колет и мешает.      - Ты чертовски раздражаешь меня, Джоунси. До посинения. - Он натянул перчатки, некогда принадлежавшие владельцу "доджа". Хозяину Лэда.      На этот раз узник соизволил ответить: Взаимно, партнер. Почему бы тебе не убраться туда, где ты желанный гость? Отправиться к себе домой, и там выкидывать свои штучки?      - Не могу, - сказал мистер Грей, протягивая руку колли. Лэд благодарно обнюхал ее, радуясь запаху прежнего хозяина на перчатке. Мистер Грей послал ему мысленный приказ сидеть смирно, спрыгнул на землю и стал огибать ресторан. На задах наверняка еще одна парковка, для служащих.      Генри и тот, другой парень, вот вот схватят тебя за хвост, жопа с ручкой. Тебе все равно не уйти. Поэтому расслабься. Проведи время с толком. Закажи тройную порцию бекона.      - Они не чувствуют меня, - сказал мистер Грей, выдыхая клубы морозного воздуха (ощущение прохлады во рту и горле было изысканным, бодрящим, даже запахи бензина и дизельного топлива казались чудесными). - Если я не чувствую их, значит, они не чувствуют меня.      Джоунси рассмеялся - в самом деле рассмеялся, - и мистер Грей от неожиданности застыл рядом с мусоросборником.      Правила изменились, друг мой. Они заезжали за Даддитсом, а Даддитс видит линию.      - Не пойму, о чем ты.      - Все ты понимаешь, жопа с ручкой.      - Не смей меня так называть! - взорвался мистер Грей. Если перестанешь оскорблять мой интеллект, может, я и послушаюсь.      Мистер Грей вновь пошел своей дорогой, и точно: за углом виднелось небольшое скопление машин, по большей части старых и потрепанных.      Даддитс видит линию.      Джоунси прав, он знал, что это означает. Тот, по имени Пит, тоже обладал этим даром, тем же даром, хотя не столь сильным, как этот странный тип.., этот Даддитс.      Мистеру Грею совсем не нравилось оставлять след, по которому идет "Даддитс", но он знал кое-что, не известное Джоунси. "Перли" считал, что Генри, Оуэн и Даддитс находятся всего в пятнадцати милях к югу от его машины. Если это действительно так, значит, Генри и Оуэн отстали на сорок пять миль, и возможно, еще не успели добраться до Уотервилля. Так что вряд ли им удастся в ближайшее время схватить его за хвост.      Все же и торчать здесь смысла нет.      Задняя дверь ресторана открылась. Молодой человек в униформе, которую файлы Джоунси определяли как "поварской халат", вынес два больших мешка с мусором, явно предназначенных для мусоросборника. Имя молодого человека было Джон, но друзья прозвали его "Бач"1. Мистеру Грею доставило бы огромное наслаждение убить его, но Бач выглядел куда сильнее Джоунси, не говоря о том, что был явно здоровее и, возможно, проворнее. Кроме того, убийство имело ряд неприятных побочных эффектов, и самый худший - необходимость снова и снова избавляться от украденных машин.      Привет, Бач.      Бач остановился, настороженно глядя на него.      Какая из машин твоя?      Собственно говоря, машина принадлежала не ему, а его матери, и это было даже к лучшему. Ржавая колымага Бача стояла дома: жертва скисшего аккумулятора. Пришлось взять машину матери, полноприводный "субару". Мистер Грей, как сказал бы Джоунси, снова выкинул шестерку.      Бач с готовностью протянул ключи. Взгляд у него по-прежнему был подозрительным (глаза блестят и хвост дыбом, по определению Джоунси, хотя, насколько мог видеть мистер Грей, у молодого повара хвоста не было), но сознание уже погасло.      Отключился, подумал Джоунси. Ты ничего не запомнишь, сказал мистер Грей.      - Ничего, - согласился Бач. Возвращайся к работе.      - Куда же еще, - снова согласился Бач и, подхватив мешки, направился к мусоросборнику. К тому времени, когда кончится смена и он сообразит, что машина матери исчезла, вероятно, все будет кончено.      Мистер Грей открыл красный "субару" и влез внутрь. На пассажирском сиденье валялся полупустой пакет с картофельными чипсами. Мистер Грей жадно жевал их, подъезжая к снегоочистителю, чтобы забрать собаку. Съев все до крошки, он облизал пальцы Джоунси. Жирные. Вкусно. Совсем как бекон.      Он посадил пса в машину и пять минут спустя уже выезжал на шоссе.      На юг, на юг, на юг. 2      Ночь ревет музыкой, смехом и возбужденными голосами, в воздухе плывут соблазнительные запахи жаренных на гриле хот-догов, шоколада, арахиса, небо взрывается цветными огнями. И соединяя это в слитную атмосферу веселья, подписываясь под всем автографом самого лета, из динамиков, установленных в Строфорд-парке, несется разухабистый рок-н-ролл: Эй, привет, красотка-беби, оглянись, постой. Скоро поезд в Алабаму, поезжай со мной.      И тут появляется самый высокий ковбой в мире, девятифутовый Пекос Билл, под пылающим небом, нависает над толпой, и детишки с измазанными мороженым, широко открытыми от изумления ротиками таращат глаза; смеющиеся родители поднимают их или сажают на плечи. Пекос Билл помахивает шляпой. В другой руке он держит знамя с надписью: ДНИ ДЕРРИ - 81. До путей пешком дойдем мы, ночку переждем. Если нам молчать наскучит, ссору заведем.      - Ак он озет ыть иим оким? - спрашивает Даддитс, опустив руку с голубым конусом сахарной ваты и не сводя с ковбоя таких же круглых глаз, как у любого здешнего трехлетки. Справа от него стоят Пит и Джоунси, слева - Генри и Бив. За ковбоем шествует процессия девственных весталок (наверняка среди них найдется парочка девственниц, даже в лето Господне 1981), в расшитых блестками ковбойских юбках и белых ковбойских сапожках, подбрасывая жезлы, навеки завоевавшие Запад.      - Не знаю, как он может быть таким высоким, Дадс, - ухмыляется Пит и, выдернув клок ваты, сует в распахнутый рот Даддитса. - Должно быть, волшебство.      Все смеются над Даддитсом, который ухитряется жевать, не сводя глаз с ковбоя на ходулях. Дадс выше их всех, даже Генри, но по-прежнему остается ребенком, и это приводит остальных в восторг. Волшебник - это он, только он, и хотя он отыщет Джози Ринкенхауэр не раньше будущего года, они твердо знают: он самый натуральный волшебник. И хотя они отчаянно трусили, сцепившись с Ричи Гренадо и его дружками, но по сию пору уверены, что тот день был самый счастливый в их жизни. Не отказывайся, беби, поезжай со мной, Ждет нас поезд в Алабаму, за большой горой.      - Эй, тех! - машет Бив своей покрышкой (бейсболкой с эмблемой "Тигров Дерри"). - Поцелуй меня в задницу, верзила! А еще лучше, сядь на нее и покрутись!      И все надрываются от хохота (они запомнят это на всю жизнь, ночь, когда Бивер задирал ковбоя на ходулях под рассыпающимся искрами небом), все, кроме Даддитса, продолжающего взирать на происходящее с оцепенелым изумлением, и Оуэна Андерхилла (Оуэн, думает Генри, как ты попал сюда, дружище?), который встревоженно хмурится.      Оуэн трясет его, Оуэн снова требует, чтобы он проснулся.      Генри, проснись, проснись, про... 3      ...снись, ради Бога.      Именно дрожь в голосе Оуэна окончательно разбудила Генри. В носу еще стоит запах жареного арахиса и сахарной ваты. Но тут в сонный бред вторгается реальность: белое небо, заснеженное шоссе, зеленый указатель: ОГАСТА, СЛЕДУЮЩИЕ ДВА ПОВОРОТА. Оуэн продолжает его трясти, а сзади доносятся хриплые, отчаянные лающие звуки. Даддитс кашляет.      - Вставай, Генри, у него кровь! Да проснись же, мать...      - Проснулся, проснулся.      Он отстегивает ремень безопасности, поворачивается, встает на коленях. Натруженные мышцы бедер отзываются острой болью, но Генри не до того.      Все оказалось лучше, чем он ожидал. Судя по паническим воплям Оуэна, он уже подумал было, что Дадс истекает кровью. На самом деле из ноздри сочилась тонкая струйка, а изо рта при каждом спазме летели мелкие брызги. Оуэн, наверное, вообразил, что бедняга Дадс выхаркивает собственные легкие, хотя тот скорее всего просто натрудил горло. Или мелкий сосуд лопнул. Разумеется, это отнюдь не пустяки. В таком тяжелом состоянии все может обернуться катастрофой, любая простуда способна убить Даддитса. Генри с первого взгляда понял, что Дадс выруливает на финишную прямую, ведущую к дому.      - Дадс! - резко окликнул он. В нем что-то переменилось. В нем что-то новое, Генри. Но что? Нет времени об этом думать. - Даддитс, дыши через нос! Через нос, Даддитс. Вот так!      Генри несколько раз глубоко вдохнул, и при каждом выдохе из ноздрей летел белый пушок, как семена молочая или одуванчика. Байрум. Он рос в носу, но уже погиб, подумал Генри. Я высмаркиваю байрум! И тут он осознал, что зуд в бедре, во рту и паху давно прекратился. Язык по-прежнему был шершавым, словно обернутым обрывком ковра, но больше не чесался.      Даддитс, подражая ему, стал дышать носом, и кашель тут же сделался не таким надрывным. Генри порылся в пакете, нашел безвредный, не содержащий спирта сироп от кашля и налил чашечку Даддитсу.      - Выпей, полегче станет, - сказал он уверенно, стараясь думать так же: с Даддитсом важны не только слова, но и мысли.      Даддитс сглотнул робитуссин, поморщился и улыбнулся Генри. Кашель прекратился, но кровь все еще стекала из носа и из уголка глаза. Плохо дело. Даддитс побледнел и еще больше осунулся. Холод.., бессонница.., немыслимые для такого больного волнения.., плохо дело. Он заболевает, а на последней стадии ОЛЛ даже респираторная инфекция может оказаться фатальной.      - Он в порядке? - спросил Оуэн.      - Дадс? Дадс у нас железный! Верно, Даддитс?      - Езый, - согласился Даддитс, сгибая прискорбно исхудалую руку.      При виде его лица, усталого, измученного, но улыбающегося, Генри захотелось кричать. Жизнь несправедлива, он давно знал и смирился с этим. Но то, что происходило сейчас, было более чем несправедливо. Чудовищно.      - Посмотрим, что тут есть попить хорошим мальчикам, - объявил он, открывая коробку для завтраков.      - Уби-у, - кивнул Даддитс. Он по-прежнему улыбался, но голос звучал еле слышно.      - Да, пора приниматься за дело, - сказал Генри, открывая термос. Он дал Даддитсу таблетку преднизона, хотя не было еще восьми, и спросил, хочет ли тот перкосен. Дадди, подумав, поднял два пальца. У Генри упало сердце. - Совсем никуда, верно? - спросил он, протягивая Даддитсу лекарство. Ответа он не ждал: такие люди, как Даддитс, не будут просить лишнюю таблетку, чтобы словить кайф.      Даддитс выразительно махнул рукой: соmmе ci, comme ca2. Генри хорошо помнил этот жест, такой же типичный для Пита, как привычка Бива жевать зубочистки.      Роберта наполнила термос шоколадным молоком, его любимым. Генри налил молока в чашку, выждал, пока забуксовавший на бугристой наледи "хамви" выровняется, и протянул Даддитсу. Тот запил наркотик.      - Где болит, Дадс?      - Есь. - Рука на горле. - Есь осе. - Рука на груди. И, нерешительно, слегка краснея:      - И есь. - Рука на ширинке. Инфещия мочеполового тракта, подумал Генри. О дьявол!      - Е ует уце?      - Обязательно будет лучше, - кивнул Генри. - Таблетки помогут, только подожди немножко. Мы все еще на линии, Даддитс?      Даддитс выразительно кивнул и показал вперед. Генри (не впервые) задался вопросом, что он там видит? Как-то сам он спросил Пита, и тот объяснил, что это нечто вроде нити, иногда почти неразличимой.      "Лучше всего, когда она желтая, - говорил Пит. - Желтое легче всего проследить, не знаю почему".      Но если Пит видел тонкую желтую нить, возможно, Даддитсу представлялась широкая желтая полоса, или дорога желтого кирпича, по которой шла Дороти.      - Если линия пойдет по другой дороге, скажешь, хорошо?      - Казу.      - Не заснешь?      Даддитс покачал головой. Как ни странно, он никогда еще не выглядел более оживленным и бодрым. Глаза звездами сияли с изможденного лица. Так иногда вспыхивают лампочки, перед тем как погаснуть навсегда.      - Если захочешь спать, скажи, и мы остановимся. Добудем тебе кофе. Нам не до сна.      - Оей.      Генри уже хотел осторожно повернуться, боясь разбередить ноющие мышцы, но Даддитс добавил:      - Исе ей оцет екон.      - Неужели? - задумчиво протянул Генри.      - Что? - спросил Оуэн. - Не понял.      - Говорит, что мистер Грей хочет бекона.      - Это так важно?      - Не знаю. Слушай, тут есть обычный приемник? Хотелось бы послушать новости.      Обычный приемник висел под приборной доской, и судя по всему, его поставили совсем недавно. В начальный комплект оборудования он не входил. Оуэн потянулся было к нему, но едва успел ударить по тормозам, чтобы не столкнуться с подрезавшим его "понтиаком": передний привод и летние шины. "Понтиак" занесло, но судьба была пока милостива к нему - машина даже не слетела с шоссе. Водитель прибавил скорости, и "понтиак" рванулся вперед. По прикидкам Генри, он шел со скоростью не менее шестидесяти миль. Оуэн укоризненно нахмурился.      - Конечно, я только пассажир, - заметил Генри, - но если малый может проделывать такое без зимних шин, почему бы и нам не пошевелиться? Неплохо бы сократить расстояние.      - "Хаммеры" лучше приспособлены для грязи, чем для снега. Можешь мне поверить.      - И все же...      - Минут через десять мы его увидим. Спорю на кварту хорошего скотча. Он либо вылетит сквозь столбики ограждения и будет валяться под насыпью, либо застрянет на осевой. Если повезет, машина будет лежать правой дверцей вверх. Плюс.., это, разумеется, всего лишь техническая деталь, но не забудь, что мы - беглецы, скрывающиеся от властей, и не сможем спасти мир, сидя в окружной. О Боже!      "Форд-эксплорер", полноприводный, но летящий с нeпозволительной для такой погоды скоростью около семидесяти в час, с ревом пронесся мимо, поднимая снежные хвосты. Багажник на крыше был завален небрежно связанными и едва прикрытыми брезентом сумкам и чемоданами. Неудивительно, если все это скоро разлетится по шоссе.      Позаботившись о Даддитсе, Генри свежим глазом осмотрел дорогу. Что ж, этого следовало ожидать. Противоположная сторона была почти пустынна, а вот машин, идущих в южном направлении, не прибавлялось, но Оуэн включил радио, как раз в тот момент, когда мимо промчался "мерседес", разбрызгивая комья грязи. Он нажал кнопку "ПОИСК", нашел классическую музыку, снова нажал, напал на юмористический канал, нажал в третий раз.., и наткнулся на голос.      - ..огромный обалденный косячок, - объявил голос, и Генри переглянулся с Оуэном.      - Куит аану, - заметил Даддитс с заднего сиденья.      - Верно, - кивнул Генри, когда владелец голоса шумно выдохнул в микрофон. - Именно марихуану, и судя по всему, действительно не пожалел травки.      - Сомневаюсь, что Федеральная комиссия связи одобрит это, - продолжал диджей после очередного долгого и шумного выдоха, - но если хотя бы половина того, что я слышал, правда, ФКС - это самая малая из наших забот. Межзвездная чума вырвалась на свободу, братья и сестры, вот в чем беда! Назовите это Горячей Зоной, Мертвой Зоной, Сумеречной Зоной, но постарайтесь держаться подальше от севера.      Долгая и шумная затяжка.      - Марвин Марсианин на марше, братья и сестры, так передают из округов Сомерсет и Касл. Чума, лучи смерти, живые завидуют мертвым.      Треск чего-то сломанного. Судя по звуку, пластика. Генри зачарованно слушал. Вот она, совсем близко, тьма, его старая подруга, но на этот раз не в голове, а в проклятом радио!      - Братья и сестры, если сейчас вы находитесь к северу от Огасты, послушайте своего приятеля, Одинокого Дейва с WWWE: перестраивайтесь в соседний ряд и направляйтесь на юг. И немедленно. А вот вам и музыка в дорогу.      Одинокий Дейв с WWWE, разумеется, поставил "До-орз". Джим Моррисон принялся калечить "Зе Энд". Оуэн переключился на средние частоты и нашел выпуск новостей. Голос диктора звучал не слишком сокрушенно, что уже было шагом вперед. Он сказал, что для паники нет причин - что было еще одним шагом вперед. Он пустил в эфир отрывки речи президента и губернатора штата Мэн. Оба говорили примерно одно и то же: спокойно, граждане, не волнуйтесь, все под контролем. Словом, обычная утешительная болтовня, робитуссин для политиков. Президент собирался выступить с обращением к американскому народу в одиннадцать утра по восточному поясному времени.      - Та речь, о которой говорил Курц, - вспомнил Оуэн. - Только ее передвинули на день.      - О какой речи...      - Ш-ш-ш-ш. - Оуэн показал на радио.      После столь утешительного вступления диктор продолжал будоражить слушателей, повторяя бесконечные сплетни, которые они уже слышали от обкуренного диджея, только в более изысканных выражениях: чума, лучи смерти, пришельцы из космоса. Далее последовал прогноз погоды: снежные заряды, в сопровождении дождя, и сильный ветер, по мере того как теплый фронт (не говоря уже о убийцах-марсианах) будет продвигаться на север. Последовали короткие гудки, и в кабине снова зазвучал только что слышанный выпуск.      - Ати! - воскликнул Даддитс. - Ои еали имо ас. - Он ткнул пальцем в грязное окно. Палец дрожал, как и сам Даддитс. Зубы выбивали крупную дробь.      Оуэн мельком глянул на "понтиак", и в самом деле застрявший на осевой, на самой середине шоссе, и хотя машина не перевернулась, растерянные пассажиры сгрудились вокруг, не зная, что делать. Пожав плечами, Оуэн обернулся к Даддитсу. Съежившийся, какой-то посеревший, из ноздри торчит окровавленная вата.      - Генри, что с ним?      - Не знаю.      - Высунь язык.      - Не лучше ли тебе следить за доро...      - Я в порядке, так что не морочь голову. Высунь язык. Генри повиновался. Оуэн взглянул на него и поморщился.      - Выглядит ужасно, но, возможно, все не так уж плохо. Это дерьмо побелело.      - То же самое с раной на ноге. И с твоим лицом и бровями. Повезло, что эта штука не проросла в легких, мозге или желудке. Кстати, у Перлмуттера она в желудке. Бедняга стал инкубатором для гнусной твари.      - Далеко они, Генри?      - Я сказал бы, двадцать миль. Может, и меньше. Если бы ты прибавил хоть немного...      Оуэн так и сделал, зная, что Курц тоже прикажет гнать грузовик, как только поймет, что стал частью общего исхода, и теперь вероятность того, что гражданская или военная полиция станут его искать, весьма невелика.      - Ты все еще держишь связь с Перли, - удивился Оуэн, - хотя байрум и погибает, но ты все равно...      Он ткнул пальцем на заднее сиденье, где полулежал Даддитс. Он уже на так сильно дрожал.      - Конечно, - кивнул Генри. - Перенял эту штуку от Даддитса, задолго до того, как это случилось. И не только я. Бивер, Джоунси и Пит тоже. Мы почти не замечали этого. Считали обыденностью. - Еще бы. Совсем как те мысли, насчет бритвы и ванной, перил моста и охотничьих ружей. Всего лишь обыденность. - Просто теперь это усилилось. Может, со временем опять ослабнет, но пока... - Он пожал плечами. - Пока я слышу голоса.      - Перли.      - И его тоже, - кивнул Генри. - Других, с байрумом в активной стадии. В основном тех, кто позади нас.      - А Джоунси? Твой друг Джоунси? Или Грей? Генри покачал головой.      - Но Перли что-то слышит.      - Перли? Как это может быть?      - Его телепатический диапазон куда шире, чем у меня, из-за байрума.      - Что это?      - Та тварь, что сидит у него в заднице, - пояснил Генри. - Срань-хорек.      Оуэна мгновенно затошнило.      - Тот, кого он слышит, не человек. Не думаю, что это мистер Грей, но кто знает? Понимаю только, что Перли наведен на него.      Оба замолчали. Машин было довольно много, и многие, чересчур разогнавшиеся водители, заканчивали путь в кювете (они проехали лежащий под насыпью брошенный "эксплорер" с разбросанными вокруг вещами), но Оуэн считал, что пока им везет. Многие, запуганные ураганом, не посмели тронуться с места. Теперь, когда буря стихла, они, вероятно, решатся бежать на юг, но Оуэн успел обогнать первую волну. Ураган оказался к нему благосклонен. Стал почти другом.      - Я хочу кое-что сказать, - начал Оуэн.      - Можешь не говорить. Ты сидишь рядом, и я по-прежнему читаю твои мысли.      Оуэн думал, что остановил бы машину и вышел, знай он наверняка, что Курц, получив желанную добычу, прекратит погоню. Но Оуэн не слишком этому верил. Главной целью Курца действительно был Оуэн Андерхилл, но он понимал, что Оуэн не совершил бы столь чудовищной измены, если бы его на это не толкнули. Нет, он всадит пулю в голову Андерхилла и помчится дальше. Но с Оуэном у Генри есть шанс выиграть. Без него Генри мертвец. И Даддитс тоже.      - Мы останемся вместе. Друзья до конца, как говорит пословица, - проговорил Генри.      - У ас ешо ого ел, - донеслось с заднего сиденья.      - Верно, Дадс. - Генри обернулся и сжал холодную руку Даддитса. - У нас еще много дел. 4      Десять минут спустя окончательно оживший Даддитс показал им на первую после Огасты зону отдыха. Они уже почти добрались до Льюистона.      - Есь! Есь! - закричал он и снова закашлялся.      - Спокойно, Даддитс, - велел Генри.      - Возможно, остановились выпить кофе с пирожным, - решил Оуэн. - Или съесть сандвич с беконом.      Но Даддитс знаками велел объехать ресторан. Они остановились на парковке для служащих. Даддитс слез, постоял немного, что-то бормоча и едва не шатаясь под порывами ветра, трогательно худой и обессиленный.      - Генри, - торопил Оуэн, - не знаю, что ему взбрело, но Курц идет по пятам, и...      Но тут Даддитс кивнул, забрался в машину и показал на знак выезда. Он выглядел совершенно измученным и, как ни странно, довольным.      - Что, во имя Господа, все это значит? - не выдержал Оуэн.      - Думаю, он поменял машину, - догадался Генри. - Ведь так, Даддитс? Он поменял машину? Даддитс усердно закивал:      - Укал! Укал асину.      - Украл? Теперь он прибавит скорости, - вздохнул Генри. - Давай, Оуэн, плевать на Курца, нужно поймать мистера Грея.      Оуэн взглянул на Генри, опустил глаза, снова взглянул.      - Что с тобой? Ты белый как полотно.      - Я последний идиот! Следовало бы знать с самого начала, что задумал ублюдок! Единственным оправданием служит то, что я устал и был напуган, но какая разница, если... Оуэн, ты обязан его догнать. Он стремится в Западный Массачусетс, но его следует перехватить раньше.      Теперь они разбрызгивали слякоть, но, хотя грязи было куда больше, Оуэн без опаски жал на акселератор. Правда, пока его смелость не простиралась дальше шестидесяти пяти в час.      - Попытаюсь, - неохотно согласился он. - Но если он не вляпается в какую-нибудь переделку или не задержится...      Оуэн сокрушенно качнул головой:      - Вряд ли, дружище. Вряд ли. 5      Этот сон часто снился ему в детстве (когда он еще носил фамилию Кунц), но только раз или два привиделся в потных кошмарах взросления. В этом сне он бежит по полю в полнолуние и боится оглянуться, потому что оно гонится за ним. ЭТО. Он мчится из последних сил, но, конечно, ничего не выходит, в снах лучше и не пытаться, все равно не выйдет. И ЭТО настигает его, оно все ближе, так близко, что он слышит его сухое дыхание и ощущает его особый сухой запах.      Он оказывается на берегу большого тихого озера (в сухом и жалком канзасском городке его детства не было и не могло быть никаких озер), и хотя озеро невыразимо прекрасно, и луна отражается в его глубинах, как зажженная лампа, его терзает страх, потому что оно преградило ему дорогу, а он не умеет плавать.      Он падает на колени прямо на берегу - до этого места сон ничем не отличался от прежних, но вместо того, чтобы увидеть отражение ЭТОГО в неподвижной воде - ужасного чучела с набитым ватой мешком вместо головы и раздутых рук в синих перчатках, - смотрит на Оуэна Андерхилла с лицом, покрытым красной сыпью. В лунном свете байрум кажется огромными черными родимыми пятнами, губчатыми и бесформенными.      Детский сон обычно прерывался на этом месте (он просыпался с гордо вставшим концом, хотя одному Богу известно, откуда может взяться у ребенка такая странная реакция), но на этот раз ОНО... Андерхилл действительно коснулся его, отраженные в воде глаза блеснули укоризненно. А может, и вопрошающе.      Потому что ты ослушался приказа, дружище. Потому что переступил Черту.      Он поднял руку, чтобы оттолкнуть Оуэна, сбросить его ладонь.., и увидел в свете луны свои пальцы. Они были серыми.      Нет, сказал он себе. Это всего лишь лунный свет.      Но почему у него только три пальца? В этом тоже виноват лунный свет?      Оуэн, касающийся его, награждающий мерзкой болезнью.., и все же смеющий обращаться к нему. 6      Босс! Проснитесь, босс!      Курц открыл глаза и с недовольным бурчанием приподнялся, одновременно откидывая руку Фредди, правда, лежащую не на плече, а на колене. Со своего места Фредди дотянулся только до колена и теребил его, но и это было невыносимо.      - Я не сплю, не сплю. - В доказательство он поднес к глазам свои ладони. Не младенчески-розовые, конечно, до этого далеко, но совсем не серые, и на каждой традиционные пять пальцев. - Который час, Фредди?      - Не знаю, босс. Пока еще утро, все, что можно сказать. Ну конечно. Часы, похоже, гикнулись всерьез. Даже его карманные стоят. Курц, такая же жертва современности, как остальные, забыл их завести. Но обладая острым ощущением времени, он на глазок прикинул, что сейчас около девяти, значит, он успел прихватить часика два. Немного, но ему вполне достаточно. Он чувствовал себя лучше. Достаточно хорошо, чтобы услышать тревогу в голосе Фредди.      - Что стряслось, дружище?      - Перли говорит, что он потерял контакт. Со всеми. Последним был Оуэн, но и он пропал. Перли считает, что он, должно быть, победил грибок.      Курц поймал в зеркальце заднего обзора мертвенную "я вас всех надул" ухмылку.      - В чем дело, Арчи?      - Ни в чем. - Арчи, казалось, немного оживился и успокоился зато время, что проспал Курц. - Я.., босс, неплохо бы глотнуть воды. Я не голоден, но...      - Мы могли бы заехать за водой, - кивнул Курц. - Будь у нас контакт. Но если мы потеряли всех, того парня Джоунси, Оуэна и Девлина.., что ж, ты меня знаешь, дружище. Подыхая, я вцепляюсь намертво. И потребуются два хирурга и пистолет, чтобы оттащить меня. Можешь умирать от жажды, пока мы с Фредди будем обшаривать ведущие на юг дороги в поисках следов. Если, разумеется, ты не согласишься нам помочь. Давай, Арчи, и я прикажу Фредди остановиться у первого же магазинчика. Лично потрушу в "Стоп-н-гоу", или "Севн-Илевн" и куплю тебе самую большую бутылку "Поленд Спринг" из холодильника. Ну как звучит?      Звучало неплохо, судя по тому, как жадно Перлмуттер причмокнул и облизал губы (Рипли на губах и щеках был в полном цвету, кое-где красноватый, но в основном темно-бордовый), но взгляд по-прежнему оставался хитро-оценивающим. Глаза, обрамленные коростами грибка, шустро бегали из стороны в сторону. Курц мгновенно поставил диагноз. Все признаки налицо: бедняга спятил, возлюби его Господь. Возможно, рыбак рыбака видит издалека, как псих - психа, поэтому Курц был уверен, что не ошибся.      - Я признался, как на духу. Потерял с ними связь, - сказал Арчи, но при этом приставил палец к носу и лукаво взглянул в зеркало.      - Как только мы схватим их, думаю, парнишка, у нас есть все возможности подлечить тебя, - заверил Курц своим самым сухим, официально безразличным голосом. - Так с кем ты контачишь? С Джоунси? Или этим новым типом, Даддитсом? (Курц произнес это имя, как "Дад-Датс".) - Не с ним. И ни с кем.      Но палец по-прежнему приставлен к носу, взгляд по-прежнему озорной.      - Скажи, и получишь воду, - настаивал Курц. - Продолжай испытывать мое терпение, солдат, и я всажу в тебя пулю и выкину на снег. Давай прочти мои мысли и скажи, что я лгу.      Перли угрюмо взглянул на него в зеркальце и сказал:      - Джоунси и мистер Грей все еще на шоссе. Где-то рядом с Портлендом. Джоунси велел мистеру Грею объехать город по автостраде No 295. Только не словами. Мистер Грей в его голове, и когда хочет чего-то, просто берет это, и вся недолга.      Курц с возрастающим благоговением слушал его речь, наспех производя расчеты.      - Собака, - продолжал Перли. - С ними собака. Лэд. Это я с ним на связи. Он.., такой же, как я. - Их взгляды снова встретились в зеркале, только на этот раз в глазах Перли не было хитрости. Ее вытеснило жалкое подобие полунормальности. - Думаете, у меня в самом деле есть шанс стать.., ну.., знаете.., самим собой?      Курц, понимая, что Перли в любую минуту сможет проникнуть в его мысли, решил действовать осторожно.      - Вероятно, существует возможность освободить тебя от твоего бремени, особенно если найдется понимающий доктор. Да, такое вполне осуществимо. Побольше хлороформа, и когда проснешься.., пуф, и все. - Курц поцеловал кончики пальцев и повернулся к Фредди. - Если они в Портленде, на сколько мы отстаем?      - Миль на семьдесят, босс.      - Тогда прибавь немного, благодарение Господу. Постарайся не сверзиться в кювет, но пошевелись.      Семьдесят миль. И если Оуэн, Девлин и "Дад-Датс" знают то, что и Перлмуттер, они тоже идут по следу.      - Давай уточним, Арчи. Мистер Грей сидит в Джоунси...      - Да...      - И с ними собака, умеющая читать мысли?      - Нет, она их слышит, но не понимает. В конце концов это всего лишь собака. Босс, я пить хочу.      Он слушает пса, как какое-то гребаное радио, удивился Курц.      - Фредди, следующий поворот. Воды везде полно, хоть залейся.      Ему до смерти претило останавливаться и терять время, но Перлмуттер нужнее. Перли необходим ему относительно живым и в хорошем настроении.      Впереди замаячила как раз та зона отдыха, где мистер Грен поменял свой снегоочиститель на "субару" повара. Та, куда ненадолго заехали Оуэн и Генри, потому что туда вела линия. Стоянка была забита машинами, но у них нашлось достаточно мелочи, чтобы пробиться к торговым автоматам.      Слава Богу. 7      Какими бы поражениями и победами ни знаменовалось так называемое флоридское президентство (полный их список до сих пор не опубликован), в активе всегда будет числиться одно: речь памятным ноябрьским утром положила конец Космическому Ужасу.      Существовало немало различных мнений по поводу того, почему речь сработала (дело не в умении повести за собой массы, просто момент выбран подходящий, - презрительно фыркал один критик), но она сработала. Изголодавшиеся по жесткой информации люди, которым пришлось бежать с насиженных мест, съезжали с шоссе, чтобы увидеть выступление президента. Магазинчики бытовой техники в торговых центрах были забиты молчаливыми, растерянными беженцами. На автозаправках вдоль 1-95 работники, вместо того чтобы обслуживать клиентов, запирались, ставили переносные телевизоры рядом с кассовыми аппаратами и смотрели. В барах было яблоку негде упасть. Зачастую местные жители пускали в свои дома любого, кто хотел увидеть лицо президента. Они могли бы послушать речь по радио (как Джоунси и мистер Грей), в своих машинах, на ходу, но так поступали немногие. По утверждениям недругов президента, речь попросту перебила инерцию паники.      - Да на его месте даже Порки-Пиг наверняка добился бы точно такого же результата, произнеси он речь в такую минуту, - высказался один из них.      Второй придерживался иного мнения.      - Речь стала поворотным моментом в кризисной ситуации, - возражал он. - Сейчас на дорогах не менее шести тысяч водителей. Сделай президент хоть одну ошибку, прозвучи в его словах тревога, и к полудню это число возросло бы раз в сто. И вся эта волна беженцев захлестнула бы Нью-Йорк, самая большая со времен "Пыльной Чаши"3. Американцы, особенно жители Новой Англии, обратились к своему избранному ничтожным большинством лидеру за помощью.., за утешением и ободрением. И он ответил самым проникновенным во все времена обращением к народу. Только и всего.      Так это или нет, социология или мудрость вождя тут причиной, но речь вышла почти такой, как ожидали Оуэн и Генри.., что касается Курца, он предсказал почти каждое слово и оборот. Во главе угла стояли две простые идеи, представленные как абсолютные факты и рассчитанные на то, чтобы заглушить ужас, тяжело ворочавшийся в груди каждого американского обывателя. Первая заключалась в том, что пусть пришельцы не размахивали оливковыми ветвями и не раздавали бесплатных подарков, все же не проявляли никакой враждебности. Вторая разъясняла, что хотя они занесли некий вид вируса, его удалось изолировать в пределах Джефферсон-трект (президент показал район на карте, так же умело, как синоптик - зону низкого давления). И даже там он погибает, абсолютно без всякого вмешательства ученых и военных экспертов.      - Хотя в данную минуту наверняка сказать невозможно, - сообщил президент затаившим дыхание слушателям (особенно тем, кто оказался в северо-восточном коридоре Новой Англии, - эти вообще, кажется, забыли о существовании воздуха), - мы уверены, что пришельцы привезли этот вирус с собой, как неосторожные путешественники, иногда сами того не зная, пересекают границу с насекомыми или микробами в багаже или купленных вещах. Конечно, таможенники стараются все проверить, но, к сожалению... - широкая улыбка Великого Белого Отца, - ..наши недавние гости не проходили контрольно-пропускного пункта. Да, несколько человек заразились, в основном военнослужащие. Но подавляющее большинство (это что-то вроде обычного грибкового заболевания, известного как микоз) уже сумело победить болезнь самостоятельно. В районе объявлен карантин, но люди, оказавшиеся за пределами этой зоны, находятся вне всяческой опасности, повторяю, вне всяческой опасности.      - Если вы живете в Мэне и покинули свои дома, - заявил президент, - предлагаю вам вернуться. Как сказал Франклин Делано Рузвельт, нам нечего бояться, кроме самого страха.      Он не обмолвился о расстреле серых человечков, взорванном корабле, захваченных и интернированных охотниках, пожаре в магазине Госслина и мятеже. Ни звука о последних "Империэл Вэлли" Кейт Галлахер, которых загоняли и убивали, как бешеных псов (по мнению многих, они были куда хуже любого бешеного пса). Ни слова о Курце и о Тифозном Джоунси. Президент всего лишь погасил шквал паники, прежде чем он вырвался из-под контроля.      Большинство слушателей последовали его совету и вернулись домой.      Для некоторых, разумеется, это оказалось невозможным.      Для некоторых понятие "дом" было вычеркнуто из словаря. 8      Небольшая процессия продвигалась на юг под темным небом, возглавляемая ржавым красным "субару", который Мари Тержен из Личфилда никогда больше не увидит. Генри, Оуэн и Даддитс находились в пятидесяти пяти милях, или пятидесяти минутах позади. Курц и его люди, как раз выезжающие из зоны отдыха на 81 и миле (к тому времени, как они вырулили на шоссе, Перли жадно заглатывал уже вторую бутылку воды "Пайя"), отстали от Джоунси и мистера Грея приблизительно на семьдесят пять миль. Между Курнем и его добычей оставалось двадцать миль.      Если бы не плотное облачное одеяло, наблюдатель в низко летящем спортивном самолете мог бы видеть всех троих одновременно: "субару" и оба "хамви", ровно в одиннадцать сорок три по восточному времени, как раз в тот момент, когда президент завершил речь словами:      - Благослови вас Господь, мои соотечественники. И благослови Господь Америку.      Джоунси и мистер Грей пересекали мост Киттери - Портсмут, ведущий в Нью-Хемпшир. Генри, Оуэн и Даддитс проезжали мимо поворота No 9, позволявшего добраться до Фалмута, Камберленда и Джерусалемс-Лот. Курц, Фредди и Перлмуттер (живот Перлмуттера снова набухал; он полулежал, стеная и испуская смрадные газы - возможно, своего рода критика в адрес Великого Белого Отца) проезжали развязку с шоссе No 295, к северу от Брунсвика. Все три машины было легко заметить, потому что дорога почти опустела: водители останавливались, чтобы упиться утешительной, подкрепленной цветной картой лекцией президента.      Подпитываясь неистощимыми воспоминаниями Джоунси, мистер Грей свернул с No 95 на No 495 сразу же после пересечения границы Нью-Хемпшира с Массачусетсом.., и указал направление Даддитсу, которому путь Джоунси представлялся ярко-желтой линией - по ней-то и следовал "хамви". В городке Марлборо мистер Грей свернет на 1-90, одну из самых широких восточно-западных автострад Америки. В "штате у залива"4 эта дорога известна как Масс-Пайк, массачусетская автомагистраль. Согласно Джоунси, поворот No 8 вел в Палмер, Амхерст и Уэйр. В шести милях от Уэйра находился Куэббин.      Ему нужна опора No 12, так сказал Джоунси, а Джоунси не мог солгать, как бы ни хотел. Рядом с Уинзорской плотиной, на южном конце Куэббинского водохранилища, находился офис Управления водоснабжением. Джоунси вполне способен довести его туда, а мистер Грей позаботится об остальном. 9      Джоунси больше не мог сидеть за столом: стоило опуститься на стул, как он немедленно начинал плакать. Вот-вот станет заговариваться, потом биться головой о стенку, а в этом состоянии того и гляди ринется к выходу и попадет прямо в объятия мистера Грея, полностью обезумевший и готовый подставить голову под топор.      Интересно, где мы, сейчас? - гадал он. Уже Марлборо? Сворачиваем с No 495 на No 90? Похоже, так.      Наверняка все равно не скажешь, окно-то закрыто.      Джоунси посмотрел на окно и невольно ухмыльнулся.      Именно невольно.      Вместо СДАВАЙСЯ, ВЫХОДИ краснела та надпись, о которой он недавно думал: СДАВАЙСЯ, ДОРОТИ.      Я сделал это, и бьюсь об заклад, сумел бы убрать чертовы ставни, если бы захотел, подумал он.      Но что потом? Мистер Грей поставит новые, а то и замажет стекла черной краской. Если он не желает, чтобы Джоунси выглянул в мир, значит, своего добьется. Беда в том, что мистер Грей владеет его телом. Голова мистера Грея взорвалась, он спорулировал прямо на глазах Джоунси, мистер Джекил превратился в мистера Байрума, и Джоунси вдохнул эти споры. И теперь мистер Грей...      Чирей, думал Джоунси. Чирей в моем мозгу.      Что-то слабо противилось этому мнению, и откуда-то возникла вполне связная неортодоксальная мысль - Ты все переворачиваешь с ног на голову, именно ты смылся, сбежал, удрал, - но Джоунси решительно задавил ее. Все это псевдоинтуитивное дерьмо, сбой сознания, галлюцинация, по типу миража, который видит умирающий от жажды в пустыне человек. Он заперт здесь, а мистер Грей на воле, лопает бекон и правит бал. Если Джоунси позволит себе думать иначе, он будет последним идиотом. Первоапрельским дураком в ноябре.      Нужно как-то придержать его. Если я не смогу остановить мистера Грея, нельзя ли по крайней мере бросить в мотор гаечный ключ?      Он встал и обошел офис. Всего тридцать четыре шага. Чертовски короткая прогулка. Все же помещение немного просторнее, чем обычная тюремная камера; парни в Уолполе, Денвере или Шоушенке посчитали бы ее дворцом.      Посреди потолка по-прежнему раскачивался и плясал Ловец снов. Какая-то часть сознания Джоунси подсчитывала шаги, другая соображала, насколько близко они находятся от поворота No 8 на Масс-Пайк.      Тридцать один, тридцать два, тридцать три, тридцать четыре.      И он снова у своего стула. Начинаем второй раунд.      Они вот-вот будут в Уэйре.., и, разумеется, не остановятся. В отличие от русской мистер Грей прекрасно знал, чего добивается.      Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть. Обошел стул и готов к новому кругу.      К тридцати годам у них с Карлой было уже трое детей (четвертый появился менее года назад), и никто не мечтал о летнем коттедже, даже самом скромном, на Осборн-роуд, в северном Уэйре. Но тут на факультете произошел сейсмический сдвиг. Деканом стал хороший друг Джоунси, и тот немедленно оказался в должности адъюнкт-профессора по крайней мере года на три раньше самых своих радужных ожиданий. Прибавка в жалованье тоже оказалась значительной.      Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь, И снова за стул. Хорошо. По крайней мере успокаивает.      В том же году скончалась бабка Карлы, оставив неплохое наследство, поделенное между Карлой и ее сестрой как самыми близкими родственниками. Вот так они и купили коттедж. И прошлым летом повезли детей к Уинзорской плотине, а оттуда отправились по одному из летних туристических маршрутов. Их гид, служащий Массачусетского управления водоснабжения, в темно-зеленой униформе, рассказал, что район вокруг Куэббинского водохранилища считается основной областью обитания орлов в Массачусетсе. (Джон и Миша, старшие дети, надеялись увидеть парочку орлов, но ничего не вышло.) Водохранилище было создано в тридцатых годах. При этом затопили три ближайших населенных пункта, с небольшими городками в центре каждого. В то время земли, окружавшие озеро, были благоустроенными, но лет через шестьдесят природа взяла свое, и все вернулось к тому состоянию, в котором, вероятно, находилась Новая Англия семнадцатого века до промышленной революции и победного шествия прогресса. Лабиринт ухабистых немощеных дорог и тропинок хаотически расползался по берегам озера, одного из самых чистых водохранилищ в Северной Америке, но на этом и кончалась цивилизация. Если кому-то взбредало в голову обследовать местность за опорой No 12, на Восточном отроге, приходилось надевать тяжелую обувь на толстой подошве. Так по крайней мере сказал Лоррингтон, их гид.      В группе было еще не меньше дюжины туристов, и к тому времени они почти вернулись на исходную точку и стояли в конце дороги, пересекавшей Уинзорскую плотину (Куэббин ярко сверкал голубизной в солнечном свете, рассыпаясь миллионами зеркальных осколков, Джоуи мирно спал в переноске на спине Джоунси). Лоррингтон уже заканчивал программу и хотел было пожелать всем доброго дня, когда какой-то малый в спортивной фуфайке по-ученически поднял руку и спросил:      - Опора No 12. Не та, где русская?..      Тридцать восемь, тридцать девять, сорок, сорок один, и назад к стулу.      Считать, не задумываясь о цифрах, давняя привычка. Карла полагала это признаком маниакального синдрома. Джоунси в этом не разбирался, просто знал, что счет его успокаивает, поэтому и пошел на очередной круг.      При слове "русская" губы Лоррингтона конвульсивно сжались. Очевидно, эта часть не входила в его лекцию. И уж, разумеется, не способствовала доброму настроению туристов. Конечно, многое зависело от того, через какие муниципальные трубы она протекала последние восемь - десять миль своего путешествия, по бостонская водопроводная вода была самой лучшей, самой чистой в мире, вот доктрина, которую они хотели внушить всему свету.      - На этот счет у меня нет сведений, сэр, - сказал гид, и Джоунси подумал: Господи Боже мой, кажется, наш гид соврал и не поморщился.      Сорок один, сорок два, сорок три, снова за стул и готов начать все сначала. Теперь он ускорил шаг. Руки сцеплены за спиной, как у капитана, обходящего палубу.., или бриг, после успешного захвата судна. Скорее последнее.      Большую часть своей жизни Джоунси преподавал историю, и любопытство стало его второй натурой. Назавтра он отправился в библиотеку, перелистал подшивку местной газеты и раскопал всю историю. Изложена она была сухо и кратко - описания пикников, помещенные на той же странице, подавались куда красочнее и живее, зато их почтальон знал намного больше и был счастлив поделиться. Старый мистер Бекуит. Джоунси до сих пор помнил его последние слова, сказанные перед тем, и как он завел свой голубой с белым почтовый грузовик и покатил по Осборн-роуд, к следующему коттеджу: летом всегда приходило много почты.      Джоунси поднялся на крыльцо домика, нежданно свалившегося на них дара, задумчиво покачивая головой. Недаром Лоррингтон так не хотел говорить о русской. Продолжение следует...      1 Бач - силач, хулиган (англ.) обратно к тексту      2 Cоmmе ci, comme ca - так себе (фр.) обратно к тексту      3 "Пыльная Чаша" - эрозированные районы почвы к югу от Миссисипи. Перен.: исход фермеров в большие города обратно к тексту      4 "Штат у залива" - официальное прозвище штата Массачусетс обратно к тексту

Подпишитесь: