[pc] Семнадцать раз обнять
Семнадцать раз обнять
Когда старшая дочь была ещё совсем младенцем, она иногда капризничала.
Время от времени, как и всем нормальным людям, ей что-то не нравилось,
но я тогда
не знала, что когда младенцы плачут - это нормально, и каждый раз
впадала в ужас. Ребёнок только открыл рот, а я уже скачу вприсядку,
потрясая всеми возможными
устранителями причин. Поскольку дочь довольно долго питалась грудью, я
всегда держала наготове этот универсальный утешитель. Именно тогда, в её
первые
месяцы, я, будучи человеком застенчивым и не склонным к эксгибиционизму,
в полной мере оценила и затемнённые стёкла в машине, и густые кусты в
парке (целомудренно
скрываться под покрывалом на время кормления ребёнок категорически
отказывался). Это было не всегда правильно, неразумно и негуманно по
отношению к себе
же, но ребёнок рос жизнерадостным и бодрым, поэтому нас обеих всё
устраивало.
Те, кто прошли этот путь, помнят наизусть его большие этапы: сначала
колики, потом зубы, потом другие зубы, затем кризис, который американцы
коротко и
понятно называют <<terrible two>>, а после него все участники, не приходя
в сознание, переезжают в наш кризис трёх лет... И в каждой из этих точек у
ребёнка
есть ещё миллион невычислимых причин, чтобы быть недовольным, помимо
основных. Младенчество старшей дочери - это время, когда я непрерывно
сдавала сама
себе экзамен. Одним из моих фирменных критериев измерения мвоей
материнской хорошести был детский плач. Вечером я считала в уме: сколько
раз сегодня плакали?
Шкала оценок имела обратное направление: пять - ужасно, четыре - плохо,
три - терпимо, два - хорошо, один - прекрасно, ноль... но ноля не было
никогда. Ноля
не было! Единицы и двойки в моём внутреннем журнале тоже были редкостью.
И это меня убивало. Каждый день я была так-себе-матерью.
Кажется, ей было года три, когда я за почти полным неимением материала
перестала считать и наконец почувствовала, что я всё-таки что-то стою
как мать.
И тут началось.
Кто там был, тот не забудет: <<не хочу>>, <<не буду>>, <<не могу>>, просишь
-
не делает, не просишь - делает, какие там пять - десять рыданий в день
не хотите?!
- и всё это длится, длится, длится. Сегодня я не могу вспомнить ни
одного душераздирающего эпизода, а тогда, конечно, казалось, что всё,
жизнь и материнская
карьера закончились, хотелось повеситься и спиться, одновременно и по
ускоренной программе, и совершенно было непонятно, что делать. Я снова
закопалась
в книжки, которые с большим облегчением забросила куда-то на шкаф после
первых месяцев материнства. Книжки научили меня активному слушанию и
<<я-сообщению>>
(я репетировала перед зеркалом, ощущая себя пациентом сумасшедшего дома:
<<Ты сердишься - ты, вероятно, расстроена, что я не разрешила тебе пойти
на улицу
без куртки...>>). Книжки сообщили мне, что кризис трёх лет - это нормально.
Книжки объяснили, что все через это проходят и почти все выживают.
Книжки не сказали
только одного: как сделать так, чтобы этого прямо сейчас не было? Чтобы
прекратились скандалы, обиды и слёзы, от которых я лезла на потолок?
И вот однажды, когда произошёл очередной вынимающий из меня душу эпизод,
я неожиданно для себя совершила педагогическое открытие. Поскольку такое
происходило
со мной нечасто, я запомнила это на всю жизнь.
Не помню, по какому поводу Дашка опять вредничала, ныла, была противной
и явно напрашивалась на то, чтобы я, наплевав на все принципы и
врождённый гуманизм,
наконец её стукнула. Желание это было таким острым, что руки нужно было
чем-то занять, и я... обняла её. Внезапно, в тот самый момент, когда мне
меньше всего
хотелось это сделать и когда она этого совсем не ждала. И она
крепко-прекрепко прижалась ко мне, и в этот же самый момент тучи
рассеялись и выглянуло солнце.
Я не из тех родителей, которые не прикасаются к ребёнку - я обнимаю
часто, много, нипочему. Но до этого я ни разу не пыталась обнять, когда
следовало бы
наказать или как минимум отругать. И когда на моём плече лежало
счастливое и умиротворённое любимое лицо, я поняла цену всех этих наших
педагогических
теорий про авторитет родителя и <<симметричный ответ>>. Поняла - не
прочитала, а почувствовала сердцем, - что она не пытается своим нытьём
довести меня до
белого каления, а говорит мне, что у неё что-то не так, помощи она моей
просит, плеча моего крепкого, а не воспитательных бесед или приведения в
чувство
посредством наказания. Это был прекрасный, очень важный, очень нужный
урок. Она как раз достаточно повзрослела, чтобы обратить внимание на
этот волшебный
эффект, и впоследствии, когда мы с ней ссорились, когда я доходила до
точки кипения и драматически спрашивала, что мне с ней делать, она
коротко напоминала:
<<Обнять>>. И это всегда работало.
Потом она, к собственному удивлению, стала старшей сестрой. И я,
конечно, просто обязана отдать должное её терпению, мудрости и
взрослости, время от времени,
естественно, дававшим сбой, но, как говорит знакомый детский психолог,
<<я переживаю за старшего брата, который ни разу в жизни не стукнул
младшего>>.
Дальше было вот что. Младшая тоже выросла, и мы естественным образом
прибыли в новый для нас пункт назначения, где младшая и старшая
непрерывно между собой
конкурируют. <<А почему у Даши то-то есть, а у меня нет?>> <<А почему Маше
можно, а мне нет?>> Это выглядит очень забавно со стороны, если это не
ваши дети.
Если ваши, то нет. Слёзы, ссоры, раздел имущества, тумбочка между
кроватями. И постоянно - я заметила - интонации, как у несчастливых
супругов, давно живущих
вместе и порядком друг другу надоевших. За эти годы я научилась многому,
как мать, но дети на то и дети, чтобы постоянно подкидывать новый
материал для
самосовершенствования. Оказалось, что я не имею понятия о том, как
мирить двух обиженных девочек, как вести себя, когда они ссорятся, я
одинаково неуютно
чувствую себя в роли судьи, обвинителя и адвоката, потому что обе мои
любимые и потому что у каждой обычно своя правда, даже если она её не
может сформулировать.
И вот как-то вечером наступила развязка. В комнате, где дети пытались
совместно и самостоятельно выполнить моё поручение - я изображала из
себя педагога-миротворца,
- разразился скандал. Я трусливо сбежала в дальний угол квартиры, решив,
что им полезно самим поискать путь к примирению. Не вышло. Через пять
минут появилась
маленькая. У неё дрожали губы и стремительно краснели и увеличивались
глаза. Это был не просто обиженный плач - это начиналась форменная
истерика, которую
я уже умею отличить по первому такту.
- Что?! Что у вас случилось?
- Почему???? - рыдала младшая. - Почему Даша всегда со мной так серьёзно
говорит?
Это неправда - её старшая сестра бывает весёлой, вернее, это её
нормальное состояние, но в шесть лет довольно сложно сформулировать, как
это, когда человек
всё время с тобой раздражённо разговаривает.
Позвала старшую на экзекуцию. Схема боя сложилась такая: на левом фланге
одна в истерике, на правом вторая, надутая, в ожидании взбучки. И я уже
открыла
рот и начала делать пассы руками, говоря ожидаемое и очевидное, как
вдруг, посмотрев на них, поняла, что это лечится всё тем же нехитрым
способом - причём,
возможно, он же единственный.
- Маленькая, тебе хочется, чтобы Даша тебя обняла? - спросила я мелкую,
прервав себя на полуслове.
Та перестала рыдать и кивнула.
- Ты можешь её обнять, родная? - спросила я старшую.
И та сразу же распахнула руки, и они упали друг другу в объятия с
готовностью, с каким-то облегчением, что всё вот так закончилось, как
будто что-то им
мешало самим сделать то же самое, и поливали друг друга слезами, на этот
раз радости, и весь вечер ухаживали друг за другом наперебой, и
улыбались друг
другу удивлённо.
Теперь у нас так: для детей введено правило: обниматься, когда
приходишь-уходишь, утром и перед
сном; если одна начинает вредничать, вторая должна попробовать её
обнять. Иногда я залихватски спрашиваю:
- Эй, а кто это сегодня ещё не обнимался? - чтобы не превращать это в
формальность и в розовый сироп, - и они опять, как в первый раз, на
несколько секунд
с готовностью нежно приникают друг к другу. Ну и потом, естественно, мы
обнимаемся все вместе.
Пока мне очень нравится то, что я вижу. Оказывается, простые объятия
настежь открывают дверь заботе, вниманию, радости, оказывается, когда ты
прижал к
себе человека, ты уже не можешь на него орать и дуться. Ведь мы,
взрослые, хорошо знаем, что моменты, когда нас обнимает кто-то любимый,
надёжный, сильный
- самые дорогие в нашей жизни. Просто решительным движением притягивает
к себе, закрывает собой от всего окружающего мира, впускает в себя и
крепко-крепко
нас держит.
Ксения Кнорре Дмитриева
Vkontakte фрейм
return
Это интересно
2
Vkontakte конец фрейма
dave-mack again, should del it фрейм
Я рекомендую
Я рекомендую
3
dave-mack again, should del it конец фрейма
Одноклассники фрейм
Поделиться
6
Одноклассники конец фрейма
Из выпуска от 16-03-2017 рассылки
Snob.Ru
http://subscribe.ru/digest/woman/psychology/n68156798.html
