]Зеркало недели # 10 (689) 15 - 21 марта 2008

Кто стучится в класс ко мне?

Автор: Владимир ЖУКОВ

На бескрайних просторах СНГ - и в Украине в том числе - фактически уже началась
новая школьная реформа, возможно, самая радикальная за последние 90 лет.
Имя ей - инклюзивное образование: это когда дети-инвалиды учатся вместе со здоровыми
сверстниками.

Мы пойдем другим путем

В Украине их порядка 150 тысяч - детей с особыми потребностями, или, как это
еще называют, с ограниченными возможностями для обучения. И идея инклюзивного
(включенного, интегрированного) образования, о которой пойдет речь, - в том,
чтобы все эти дети могли сесть за одну парту со здоровыми сверстниками. Впрочем,
на новшество можно взглянуть и с <другой стороны баррикад>: впервые здоровые
дети садятся за одну парту с некоторыми категориями сверстников-инвалидов.

Современной педагогике известны три различных подхода к обучению детей с особыми
потребностями. Первая модель, скандинаво-американская по происхождению,
предусматривает, что такие дети учатся в обычных учебных заведениях - при создании
специальных условий и наличии подготовленных педагогов и медиков. Вторая
- украинская, российская, словом, постсоветская - предполагает такое обучение
в специальных школах или школах-интернатах.

В условиях первой модели, как показал опыт, детям труднее учиться, зато легче
адаптироваться к последующей жизни, в условиях второй - все с точностью до
наоборот. Есть и золотая середина, европейская модель, сочетающая элементы первых
двух. Этим третьим путем и движутся сегодня де-факто Украина, Россия,
да и другие страны СНГ.

Благо, законодательство наших стран предоставляет родителям детей-инвалидов право
выбора - учить ребенка в массовой школе (классе), специальной школе (в
том числе интернате) или на дому.

А в чем же собственно реформа, где тут собака зарыта? - спросите вы. Да, выбирать
между специальным классом в массовой школе, специальной же школой или
надомным обучением родители детей-инвалидов могут уже давно. Но речь идет о следующем
шаге - устранении барьеров между специальными и обычными классами
в массовой школе, а также между спецшколой и той же массовой школой, куда доступ
некоторым категориям больных детей прежде был закрыт.

Странно, вы не находите: наше якобы самое лучшее в мире советское, а теперь и
постсоветское образование без конца реформируют, причем по ущербным (тоже
якобы) западным калькам? Создается ощущение, что гордятся этим образованием одни
люди, а рулят им совершенно другие.

Но в случае с инклюзивным образованием у идеи практически нет влиятельных оппонентов,
зато есть влиятельное либеральное лобби, прежде всего из неправительственных
международных организаций, а, стало быть, прежняя спецшкола с ее опытом и традициями
- обречена. И идея <образования без барьеров> уже вовсю овладевает
массами под видом эксперимента, а то и просто явочным порядком.

Вот минувшей осенью на базе киевских детсадов ## 661 и 662 открылись группы,
где дети с синдромом Дауна обучаются вместе со здоровыми сверстниками. Кроме
того, в двадцати украинских школах открыты 49 экспериментальных интегрированных
классов. Что касается России, то здесь подобные процессы начались еще несколько
лет назад.

Но дела инициаторам такой <ползучей> реформы, что называется, не пришьешь: равные
права граждан на образование, дарованные Конституцией, в наших странах
еще никто не отменял.

Ждать или догонять?

Между тем процесс перехода к инклюзивному образованию в наших странах получает
ускорение в последние годы на самом высоком уровне. Пару лет назад в Москве
состоялся форум, посвященный проблемам образования детей-инвалидов, на котором
представители 25 общественных организаций из пяти стран <большой восьмерки>
выработали рекомендации лидерам своих стран по обеспечению доступа к образованию
для детей с особенностями развития. А в нынешнем году в Женеве под эгидой
ЮНЕСКО состоится всемирная конференция министров образования <Инклюзивное образование:
путь в будущее>.

Итак, представим, что наиболее развитые страны мира прислушаются к мнению международной
общественности и поддержат декларацию ЮНЕСКО, призывающую обеспечить
доступ к образованию всем детям. И прежде всего - детям с синдромом ВИЧ/СПИД,
детям-инвалидам, сиротам, беспризорникам, детям, принадлежащим к национальным
меньшинствам, иммигрантам. Кто знает, может, следуя рекомендациям московского
форума, <восьмерка> согласится ежегодно выделять на программу инклюзивного
образования 10 млрд. долл.

Но здесь сразу возникнут вопросы, естественные для стран, которые оказываются
в роли догоняющего процессов мировой интеграции.

Во-первых, в каком объеме мы хотим внедрить инклюзивное образование уже сегодня?
Действительно ли мы намерены через какие-нибудь несколько лет открыть двери
массовой школы для всех категорий детей-инвалидов?

Во-вторых, насколько мы готовы принять на веру в этом вопросе западный опыт?

И, в-третьих, что во многом вытекает из <во-первых> и <во-вторых>, - а не слишком
ли мы спешим?

На рунетовском сайте <Обра-зование инвалидов> можно ознакомиться с мнением об
американской системе инклюзивного образования московской студентки Юлии Симоновой.
Юля - колясочница. Получив спортивную травму в десятилетнем возрасте, она до
выпускного класса училась на дому, пока не смогла выехать по обмену на годичное
обучение в США.

- Моя американская школа оказалась абсолютно доступной для таких, как я: там
работал лифт, а ширина дверей в классах и других местах предполагала передвижение
на инвалидных колясках, - рассказывает Юля. - Здесь успешно обучались еще два
колясочника, а также незрячие, неслышащие дети, дети с синдромом Дауна, аутизмом.
Для незрячих имелась вся литература по Брайлю или наговоренная на аудиокассеты.
В классах, где присутствовали дети с нарушением слуха, находился сурдопереводчик.
Детям с синдромом Дауна или аутизмом предоставлялся личный помощник. Все это
не шокировало детей без инвалидности, наоборот, они оказывали всяческую поддержку
сверстникам-инвалидам.

В Америке и те и другие дети уже с детского сада учатся общаться друг с другом.
Я наблюдала, как ребенок с синдромом Дауна активно участвовал во всех проводимых
в детском саду мероприятиях, общался со здоровыми детьми и чувствовал себя вполне
комфортно...

Даже такой локальный опыт инклюзивного образования, как у Юли, хочется представлять
более объемно - глазами не только российской школьницы, но и ее американских
соучеников, а также их родителей, педагогов, психологов, медиков. Когда-то, еще
во времена <баррикад идеологических боев>, в советской педагогической науке
существовала отдельная область исследования, называемая сравнительной педагогикой.
Интересно, чем живет она в наши дни?

Между тем плоды успешной интеграции вчерашних детей-инвалидов в жизнь американского
общества ощущаются буквально на каждом шагу. <В американских супермаркетах
вас часто обслуживают дауны: помогают укладывать купленные вами продукты в пластиковые
пакеты, - рассказывает российская писательница Татьяна Толстая.
- Он вам мил, вам его жалко, его дружелюбные глазки и плоский затылочек заставляют
сжиматься ваше сердце:>

Но еще каких-нибудь тридцать лет назад корректного термина <альтернативно одаренный>
(differently abled) вообще не существовало, и многие граждане в Америке
не понимали, зачем это даунам и прочим детям-инвалидам нужно учиться вместе с
остальными сверстниками. Вот бы узнать: через какие же этапы, через какие
трудности пришло потом к тамошней общественности это понимание: Уж нам-то, <новым
европейцам>, задумавшим путь в три десятка лет преодолеть буквально в
три прыжка, без соответствующей подготовки общественного мнения и подавно не
обойтись.

Зачем им учиться вместе?

Время от времени российские сторонники идеи инклюзивного образования выходят
на улицы, где проводят акции в защиту прав детей-инвалидов на образование.
Как-то они даже собирали на Пушкинской площади в Москве подписи под обращением
к министру образования и науки, где требовали создать условия для обучения
больных детей в массовой школе. Был среди манифестантов и 9-летний Филипп со
своей мамой.

Педагоги обычной, государственной школы вынесли этому мальчугану с синдромом
Дауна вердикт: необучаем. Пришлось родителям устраивать ребенка в школу частную,
что стало обходиться им почти в 300 долл. ежемесячно. <Сын уже знает все буквы,
понемножку начинает читать и считать, - радовалась мама Филиппа. - К тому
же в этой школе помогают адаптации ребенка в обществе>.

Но платить за обучение такую сумму могут далеко не все семьи, особенно те, где
приходится еще ставить на ноги и других детей, здоровых. И в таких семьях
не понимают, почему больной ребенок не может учиться в бесплатной школе вместе
с обычными детьми: ведь дома он играет со своими здоровыми братьями и сестрами,
иногда они даже дерутся и никто не замечает, что ребенок-инвалид ущербен.

Однако участие таких родителей в пикете вызвало не только реакцию сочувствия
и поддержки.

- Эта публичная акция - просто бред доведенных до отчаяния родителей, - категорична
Наталия, мать двоих детей и, кстати, психолог-педагог, много лет работающая
со школьниками-аутистами. - Мамы здоровых детей тоже будут протестовать, если
в одном классе с их ребенком будет учиться сверстник с синдромом Дауна или
ДЦП:

Для детской психики видеть страдания других - сильный стресс, а уж учиться вместе
с ребенком, у которого синдром Дауна, - это просто издевательство над
остальными детьми. Да здоровые дети в средних и старших классах будут просто
смеяться над инвалидами! Думаю, мамы, участвовавшие в акции на Пушкинской
площади, не отдавали себе отчета в том, чего хотят, подвигая своих и чужих детей
на бесполезное преодоление трудностей в и без того сложной современной
жизни:

Встречных аргументов со ссылками на практику работы с российскими детьми-инвалидами
в массовой школе, на зарубежный опыт Наталия не приняла, посоветовав
организаторам акции <снять свои розовые очки>:

- Давайте определим границы понятия <инвалидность>: ребенок с бронхиальной астмой,
диабетом тоже может быть на инвалидности - как и ребенок с ДЦП, с синдромом
Дауна, ребенок-аутист. Так вот, ребенок с астмой или эпилепсией в школе будет
адекватен (один такой ребенок учится с моей дочерью десять лет), а что вы
скажете об аутисте и дауне? Эти дети склонны к асоциальным действиям, например,
могут заниматься онанизмом на глазах у всех: они ведь не понимают, что
они инвалиды.
И Запад нам здесь не пример: там легче получить статус инвалида. Если у ребенка
аллергия - он уже инвалид, а где вы видели у нас ребенка с диатезом на инвалидности?

Действительно, мы - уникальная страна, где всегда почитались только юродивые,
а не нормальные люди. Пусть мои слова жестоки, но я не хочу, чтобы адекватные
дети учились с даунами и аутистами:

Полагаю, что мнение опытных педагогов мы не должны игнорировать хотя бы после
истории с недавно открытым СДВГ - синдромом дефицита внимания с гиперактивностью.
Оказывается, по-своему правы были наши мариванны 70-80-х, негуманно зачислявшие
в разряд необучаемых и мечтавшие отправить в <школу для дураков> своих,
на первый взгляд, просто непослушных, неусидчивых вовочек, не способных к прилежному
учению. Учителя-ветераны хорошо помнят, как в те времена их заставляли
проводить воспитательные беседы с <трудными> и вести тетрадочки с отчетностью,
а еще таких детей в профилактических целях с энтузиазмом ставили на учет
в детские комнаты милиции.

И вот сегодня, наконец, медики выяснили, что асоциальность и неуправляемость
<трудных детей> - не что иное, как заболевание, проявляющееся уже в первый
год жизни у 5-7% от общего числа новорожденных.

Скольких же нервов стоило это явление в свое время педагогам (у проверяльщиков
был даже лозунг: <Учитель, ставящий двойку, ставит ее себе!>), да и здоровым
соученикам детей с СДВГ... Но государство неплохо сэкономило тогда благодаря
удачно придуманным им такого рода псевдогуманистическим слоганам.

Что касается самих <трудных>, то, не будучи признаны нуждающимися в специальной
помощи и, соответственно, не получившие таковой, многие из них так и не
смогли потом адаптироваться в обществе. И до сих пор, по данным ученых, 80-90%
контингента в российских колониях для несовершеннолетних составляют подростки
с явными признаками СДВГ.

Куда и как исчезнут пятерки

- На мой взгляд, идиллическая картина школьного класса, где учатся вместе здоровые
дети и дети с ограниченными возможностями без разбору, слишком уж неправдоподобна,
а пропаганда такого обучения нелепа, - считает Ольга Зайкина, кандидат биологических
наук, член Союза литераторов РФ, много и продуктивно работающая с
творчески одаренными инвалидами. - Ведь, скажем, у слепых и глухих, несмотря
на их подчас более высокое умственное развитие, другие методы восприятия информации,
что делает их обучение среди обычных детей неэффективным.

А вот астма, диабет, тяжелые кожные заболевания, морфологические дефекты, сердечные
пороки, врожденные и приобретенные патологии почек, печени, щитовидной
железы - не преграда для обучения в обычной школе, но для таких детей надо делать
скидки на быструю утомляемость и физические ограничения. При этом ребенок
с вынужденными ограничениями в движении часто умственно развивается быстрее,
учится прилежнее (особенно дети с бронхиальной аст-мой и синюшными пороками
сердца), зажигая своим примером здоровых сверстников.

И дети-колясочники или дети на костылях (недоразвитие нижних конечностей, гидроцефалия,
миодистрофия, спинальные повреждения, ДЦП) вполне могут учиться
со здоровыми детьми. Не тратя время на беготню и дворовые игры, такие дети тоже
часто обгоняют по умственному развитию своих бегучих-прыгучих сверстников
и могут <подтягивать> их на свой интеллектуальный уровень:

- Насколько, на ваш взгляд, будут отталкивать или даже шокировать здоровых детей
физические недостатки их сверстников-инвалидов?

- Обычно к ребенку с <не такой внешностью> дети быстро привыкают и вскоре почти
не замечают нехватку пальцев на руке, <винное пятно> на лице или рябоватость,
- говорит Ольга Зайкина. - Хотя, к примеру, мокнущие дерматиты могут вызывать
брезгливость и неприязнь: дети могут вообразить, что это <заразно> и избегать
такого ребенка.

Дети, страдающие ДЦП с нарушениями речи, мимики и гиперкинезом верхних и нижних
конечностей, иногда производят впечатление идиотов: лицо имеет странное
и отталкивающее выражение, взгляд бессмыслен, руки-ноги дергаются, изо рта вырываются
какие-то малопонятные звуки, да еще слюна течет. Но умственно такой
ребенок может быть вполне нормален, способен к учебе и даже талантлив. Печально,
что некоторым из таких отказных детей уже в раннем детстве навесили ярлык
<олигофрения в стадии дебильности>, лишив полноценного образования.

Лично у меня сомнений по поводу целесообразности совместного обучения со здоровыми
детьми сверстников с физическими недостатками, но сохранным интеллектом
возникало как раз меньше всего. По российской статистике, кстати, таковых не
так уж и много: лишь у 16% от общего числа детей-инвалидов наблюдаются нарушения
слуха, зрения, речи, опорно-двигательного аппарата и т.п., не сопровождающиеся
<ментальными ограничениями>. А вот задержкой психического развития страдают
64% детей-инвалидов плюс еще у 20% медики отмечают серьезные умственные отклонения.

Не знаю, как в Украине, но едва ли, конечно, у нас, в России, уже завтра потребуется
<распределить> по обычным классам все 1,3 миллиона детей, нуждающихся
в специальных условиях обучения, в том числе 70 тысяч учеников из почти двух
тысяч наших специальных (коррекционных) школ, да еще 40 тысяч надомников,
да 140 тысяч учеников коррекционных классов, не говоря уже о детях, изолированных
в социальных психоневрологических интернатах, и об отказных ВИЧ-инфицированных
детях-сиротах из инфекционных больниц, и об упомянутых в декларации ЮНЕСКО беспризорниках,
детях иммигрантов и т.д. и т.п. Но понятно, что даже один такой
ребенок на школу, почувствовавший себя обузой - уже слишком много:

Помните, за счет чего, в частности, добился в свое время столь впечатляющих успехов
в обучении донецкий педагог Виктор Шаталов, автор книги <Куда и как
исчезли тройки>? За счет формирования одноуровневых по своим способностям классов
А, Б и В в каждой параллели, то есть дезинтеграции. Благодаря этому он
сумел дифференцировать методику и, соответственно, проходить учебную программу
быстрее и эффективнее.

Но разве в интегрированных классах не произойдут с очевидностью обратные процессы?
Так не обрушит ли это новое здание нашей школы - украинской, российской
- и без того во многом перестраиваемое методом проб и ошибок?
http://www.zn.ua/3000/3855/62340/

Выпуск листа на новом месте: 3249
количество подписчиков: 185

]Зеркало недели # 10 (689) 15 - 21 марта 2008

Независимое тестирование: снова пошли <своим путем>?

Автор: Василий ПЕТРИВ

Мы до сих пор ничего не делали в области разработки технологий объективного оценивания
знаний, каждое учебное заведение оценивало только своих учеников,
студентов или абитуриентов и делало это, как умело и как хотело. Принципиальные
педагоги не снижали планку требований, поэтому результаты у них были низкими.
Менее принципиальные завышали оценки, чтобы задобрить учеников и начальство.
Все больше становилось таких, которые за свою доброту надеялись получить вознаграждение
или требовали его. В оценке качества знаний образование приблизилось к хаосу,
заговорили о коррупции. С этой точки зрения, деятельность Украинского центра
оценивания качества образования (УЦОКО) - первый, а потому самый важный шаг,
поскольку он задает направление изменению всей системы оценивания знаний.
Именно поэтому актуален анализ проделанного, а не деклараций о намерениях или
нравственности экзаменаторов.

Проблема объективной оценки не нова, исследование ее методов давно стало отдельной
областью педагогической науки. В большинстве стран мира успешно функционируют
государственные и частные учреждения, для которых оценка знаний - основной вид
деятельности. Учебные заведения стали потребителями и контролерами качества
этих специфических услуг, но трудно представить, что американские или европейские
университеты можно принудить засчитать оценки, если они не уверены в
их точности. Понадобились десятилетия трудной, ответственной работы, чтобы выработать
методы оценки, чтобы на практике подтвердить просвещенцам и ученым
точность выставленных оценок, завоевать их доверие. Учреждение, желающее завоевать
право оценивать знания по заказу отдельных учебных заведений или правительства,
должно по результатам проведенных им экзаменов с цифрами в руках доказать, что
умеет делать это точнее, дешевле и быстрее других.

Нам снова не хватает времени на научный анализ качества, поскольку нужно бороться
с коррупцией, за равный доступ и справедливость. Мы как будто забыли,
что любые попытки установить эту справедливость с помощью специальных органов
с чрезвычайными полномочиями всегда приводят поначалу к диктатуре этих органов,
а потом к коррупции внутри них. И снова пошли <своим путем>, утвердив политическое
решение о создании единого экзаменующего учреждения, поручив ему одновременно
разрабатывать методику оценивания, проводить его и контролировать качество своей
же работы. Оценки УЦОКО объявили точными и объективными еще до их получения.

Учитывая активность учителей и преподавателей физики в обсуждении проблем тестирования,
начнем с анализа результатов тестирования по этому предмету, проведенного
в 2007 году.

Результаты такие плохие, что их скрывают

Кто учил физику, должен помнить, что перед началом любого измерения проверяют,
показывает ли прибор нуль, когда на его вход ничего не поступает. Представьте,
что ученик Х, абсолютно ничего не зная по физике, пришел на тестирование. Он
даже не читает задачу, а наугад ставит крестики в бланке ответов - например,
в первой клеточке каждого вопроса. Теперь возьмем правильные ответы и посчитаем,
чего на самом деле стоят такие <нулевые знания>. Х угадал ответы на шесть
вопросов, то есть набрал шесть тестовых баллов. Согласно опубликованной шкале
перевода, за такой результат ему выдали бы сертификат с оценкой 5 по 12-балльной
системе и 136 по шкале от 100 до 200 баллов. Странно, что такой уровень превышает
установленный условиями приема в высшие учебные заведения минимум.

Половина юных физиков, пришедших сдавать этот предмет, получили 10 и меньше тестовых
баллов из 60 возможных. Угаданные баллы свалили в одну кучу с результатами
более слабой части учеников и где-то внутри этой кучи провели <красную черту>,
за которой остались те, кто не прошел по конкурсу. При нынешней конкурсной
ситуации на специальности, где нужно сдавать физику, Х с <нулевыми знаниями>
имеет шансы попасть даже на бюджетное обучение. Бездельники с восторгом воспринимают
такое тестирование и обвиняют в вымогательстве учителей, требующих на 5 баллов
хотя бы каких-то знаний. Что будут делать преподаватели высшей школы с отобранным
таким образом контингентом?

Ученики не хотят учить физику, но не это является предметом нашего рассмотрения.
Мы стараемся проанализировать, достоверно ли работает система оценки учеников,
которых мы имеем, а не тех, о которых мечтаем.

В каждом учебнике тестологии подчеркивается, что для получения достоверных результатов
теста задачи нужно проверить на репрезентативной выборке будущих
участников тестирования. Аналогичный вариант теста нужно было предложить ученикам
из разных типов школ, разной успеваемости, разного социального происхождения,
разных областей. При правильно составленном тесте преобладающая часть участников
тестирования должна набрать примерно половину от максимального количества
баллов. УЦОКО, конечно, видит низкое качество тестов, но вместо того, чтобы их
совершенствовать, скрывает результаты любыми способами.

Первый способ - оценки выставляют только по странной шкале от 100 до 200 баллов.
За тест по физике максимально можно получить 60 тестовых баллов. В сертификате
выставляют за чистый бланк оценку 100, за один правильный крестик - уже 107,
за четыре тестовых балла - 125, за десять - 149. В пересчитанном виде средний
балл всегда равен 150, независимо от уровня знаний учеников и сложности теста.
Работники высшей школы без опубликованной аж 8 октября схемы перевода должны
были слепо доверять сертификатам.

Учителя также не знают реальных баллов, зато могут сравнить оценки сертификатов
с годовыми, сопоставить результаты разных учеников. Чтобы избежать этого,
придумали способ, который, по высказыванию директора УЦОКО г-на Ликарчука, можно
назвать педагогическим дикарством. Этим термином г-н профессор называет
попытки учителей узнать результаты своих учеников без их согласия. Уровень знаний
ученика известен учителям и одноклассникам лучше, чем кому-либо другому.
Засекречивание оценок ведет лишь к безответственности учеников и экзаменаторов.
<Ведь неизвестно, как горе-педагоги воспользуются такой информацией>, -
говорит
г-н Ликарчук, и он прав, поскольку на основе такой информации учителя могут усомниться
в достоверности тестирования, а выпускнику, который через неделю
пойдет во взрослую жизнь, не хотят и не смогут навредить.

Сравнение технологии тестирования со вступительными экзаменами в вуз

Почти такие же выводы можно сделать о результатах по математике, биологии, химии.
Тестовые задания слишком сложные, а при нынешней осведомленности о результатах
назвать тестирование прозрачным весьма трудно. Недаром 21 января этого года (через
много лет экспериментирования!) на заседании круглого стола в Комитете
по вопросам науки и образования Верховной Рады Украины отмечалось, что <среди
других проблем первоочередного решения требуют: организация качественного
научного сопровождения разработки тестовых заданий, разработка методологии составления
тестов, проведение мониторинга результатов оценки>. Очень справедливо,
но все это нужно было сделать до законодательного внедрения внешнего оценивания.

Разработку качественных тестов и прозрачной технологии снова откладывают на будущее,
а сегодня основные усилия направляют на борьбу с коррупцией. Действительно
ли технология внешнего оценивания защищена от субъективных факторов? Попробуем
ответить на этот вопрос, проанализировав в отдельности каждый из факторов,
которые чаще всего вспоминают в разговорах о коррупции на вступительных экзаменах.

1. Задания вступительных экзаменов для большинства школьников слишком сложны.
Без <помощи> экзаменаторов с ними не справиться.

К сожалению, как мы имели возможность убедиться на примерах, задания внешнего
оценивания также имеют этот недостаток.

2. Только преподаватели вуза знают содержание заданий вступительных экзаменов.
Поэтому они не учат всего материала по предмету, а проводят <репетицию> экзамена
по предварительно составленными заданиями. Чем ближе преподаватель к разработчикам
заданий, тем лучший он репетитор.

Вузы публикуют сборники заданий, некоторые даже всю базу, размещают их в Интернете.
До тестирования осталось три месяца, но ни одного примера тестов по
правоведению до сих пор нигде не опубликовано. Но ведь эти задания в УЦОКО также
кто-то готовит. Очевидно различие между возможностью получить хотя бы
несекретную часть базы тестовых заданий за полгода до экзамена и возможностью
ознакомиться с единственным опубликованным вариантом, которого гарантированно
не будет на экзамене, за месяц до тестирования.

Отдельно следует сказать о пробном тестировании. Если провести его по аналогичным
по сложности заданиям, то УЦОКО сможет таким образом провести апробацию,
а ученики - проверить свои знания. Но ведь тогда их будут оценивать дважды, чего
центр допустить не может, побаиваясь получить разные оценки. Вот и предлагают
проводить пробное тестирование или по давно известным прошлогодним вариантам,
или по вариантам с другим количеством заданий.

3. Работники экзаменационных комиссий вузов сообщают <своим> абитуриентам ответы
на конкретные варианты заданий непосредственно перед экзаменом.

Во избежание таких обвинений, вузы печатают много вариантов непосредственно перед
экзаменом, а абитуриенты выбирают себе один из них. На этом этапе УЦОКО
сам себя загнал в тупик сомнительным утверждением о невозможности создать несколько
равноценных вариантов теста, а потому разрабатывает единый для всех
вариант, который ценой невероятных усилий и средств старается удержать в секрете.
По технологии УЦОКО, задания единственного варианта должны быть подготовлены,
отредактированы, апробированы, отрецензированы экспертами, переведены на языки
национальных меньшинств, снова отредактированы, напечатаны в сотнях тысяч
экземпляров и доставлены во все уголки Украины. Это требует много времени. К
тому же есть группа людей, имеющих ответы на вопросы единственного варианта
задолго до тестирования. Если преподаватели могут помочь поступить только в свой
вуз, то посвященные работники УЦОКО - в любой.

4. Экзаменаторы подсказывают <своим> абитуриентам на экзамене или заполняют за
них бланки ответов.

На самом деле почти во всех вузах экзаменаторов для каждой аудитории выбирают
жеребьевкой непосредственно перед экзаменом. УЦОКО тоже случайно выбирает
экзаменаторов, но делает это значительно раньше.

5. Во время проверки работ экзаменационные комиссии искажают результаты.

За последние годы сделан огромный шаг к прозрачности оценивания. Много вузов
ввели системы проверки, позволяющие сообщить результаты уже за два-три часа.
Отдельные вузы даже проверяют немедленно в аудитории, в присутствии абитуриентов.
Остается загадкой, почему технология УЦОКО, который израсходовал огромные
средства на оборудование для сканирования бланков ответов, требует аж 40 дней
на обработку результатов.

6. Оценки вступительных экзаменов отличались от школьных. Возмущают факты занижения
оценок. Наибольшая проблема заключается в том, что студентами часто
становились слабые ученики.

Очень жаль, что УЦОКО пошел тем же путем, позволив ученикам держать в секрете
оценки сертификатов. В одном из интервью директор УЦОКО сказал: <Я знаю, что
многие участники тестирования своих сертификатов в школах так и не показали,
хотя сдали их в высшие учебные заведения и стали студентами>. Во-первых, если
владельцы этих сертификатов стали студентами, то оценка была хорошая. Какие обстоятельства
могли заставить ученика согласиться сдавать лишний выпускной
экзамен, а не засчитать эту оценку? Во-вторых, откуда такая информированность?
Простите, но эту фразу можно понимать и так: мы вам ставим то, что нужно,
но в школе не показывайте, поскольку от школьных оценок ничего не зависит.

Вывод, к сожалению, неутешительный: технология УЦОКО защищена от субъективного
влияния еще меньше, чем вступительные экзамены в вуз. Доказать конкретные
факты нарушения невозможно, но этого нельзя сделать и ни в одном конкретном вузе.
Единственная разница - все сосредоточено в одних руках.

Возможные последствия внедрения монопольного тестирования

Во-первых, непродуманное внедрение тестирования еще больше снизит уважение к
учителю. Ведь эталоном объявляют оценки, точность которых сомнительна, а расхождения
в оценках безосновательно списывают на недобросовестность учителей.

Во-вторых, на первой же сессии обнаружатся студенты с <нулевыми знаниями>. Никто
не выделит ни времени, ни финансирования на изучение упущенного в школе.
Отчислить - поднимется шум, что ребенок успешно прошел тестирование, а вузовские
коррупционеры снова берутся за свое. Ни одной технической дисциплины без
достаточной подготовки по математике и физике научить невозможно. Есть риск,
что такая ситуация оставит преподавателям единственный выход - закрыть глаза
и поставить за <нулевые знания> тройки, а это уже приведет к имитации высшего
образования.

В-третьих, ученики рано или поздно поймут, что одинаковые результаты имеют откровенные
бездельники и слабые ученики, которые добросовестным трудом старались
овладеть хотя бы основами премудростей школьной науки. Поймут и перестанут учиться,
рассчитывая угадать что-то во время тестирования.

В-четвертых, оценки по абсолютному большинству школьных предметов нигде не учитываются.
А где нет контроля, там совесть спит. Попробуйте научить физике,
химии, географии и другим <ненужным> предметам, если ученик хочет быть юристом.
Ученики уже сейчас откровенно игнорируют их изучение, что приводит к разбалансированности
среднего образования. Молодые люди должны получить в школе базовые знания по
всем областям науки, это нужно не только декларировать, но и контролировать.

И последнее, но очень важное. Говорят, что независимая оценка пресечет <позорный
вузовский бизнес> под видом репетиторства и подготовительных курсов. У
репетиторов и на курсах ученики за дополнительную плату учатся сверх школьной
программы. Зато сотни учреждений нового типа увеличивают количество занятий
по профильным предметам за счет школьной программы. Имеет ли шансы выпускник
сельской школы, которому учительница истории пересказала в девятом классе
содержание учебника по основам правоведения, конкурировать с учеником юридического
лицея, где этот предмет читали преподаватели юридического факультета
соседнего университета дважды в неделю на протяжении нескольких лет? Фактически
платные физико-математические, юридические, гуманитарные, экономические
и прочие нацеленные на изучение конкретных предметов лицеи и гимназии создаются
массово, способов зачисления в них и отчисления никто не контролирует.
Методы, с которыми так интенсивно начали бороться, перекочуют в школу и с новой
силой появятся на этапе зачисления бакалавров на дальнейшее обучение.

Проверка - залог объективности

Мы заставляем детей доказывать теоремы, проводить опыты по физике, химии, биологии
совсем не потому, что этого еще никто не сделал. Мы учим их, что в научном
мире истинным считается лишь результат, который могут проверить другие люди.
Сотни красивых, на первый взгляд, теорий не выдержали такой проверки и были
отброшены. Так же мы поступаем и в повседневной жизни. Даже на базаре залогом
правильного взвешивания является наличие контрольных весов. Именно право
на повторную проверку заставляет честно проводить любое измерение, поэтому потребители
чрезвычайно редко пользуются этим правом.

И учителя, и преподаватели вузов понимают, что необходимость создать учреждения,
которые будет проводить оценивание по единым для всех требованиям и одинаковой
процедуре. Но, особенно на этапе становления центра оценивания, просвещенцы должны
не только иметь полную информацию о результатах, но и возможность провести
свои экзамены, чтобы сравнить результаты. Такой подход позволил бы принимать
результаты сознательно, а не по принуждению. Вместо того чтобы проводить на
этапе эксперимента оценки абитуриентов и в вузах, и в УЦОКО и сравнивать результаты,
министерство устанавливает квоты на зачисление, что больше напоминает
раздел сфер влияния, чем создание равного для всех доступа к образованию.

Досадно, но мы идем по пути засекречивания результатов от школьных <горе-педагогов>
и запрета проверять результаты оценивания вузовскими <коррупционерами>,
даже не сознавая, что такой подход лишает смысла организацию, которая <справедливо>
допускает детей от первых ко вторым.
http://www.zn.ua/3000/3300/62355/

Выпуск листа на новом месте: 3248
количество подписчиков: 185

]EPLUS - новости высоких технологий

Siafu - компьютер Брайля для слепых

Siafu - компьютер Брайля для слепых
Размер шрифта
Decrease font
Enlarge font
15 Март, 2008 07:56:00 | 14 раз прочтено

Siafu - это уникальный концепт компьютера, предназначенного для слепых или плохо
видящих пользователей. Он работает на особой магнитной жидкости под названием
<магниклей> (магнитный клей), которая позволяет получать как текст, так и изображение
в твердом виде: текст в виде шрифта Брайля, а изображение в виде
самой настоящей трехмерной <скульптуры> (см. скриншот ниже).

Принцип работы устройства состоит на уникальной способности магниклея принимать
любую необходимую форму. Компьютер состоит из 9 кнопок Брайля, при помощи
которых пользователь вводит текст, и собственно <монитора> из магниклея. По мере
того как пользователь набирает текст, он тут же преобразуется в трехмерные
буквы, которые пользователь может нащупать на <мониторе>. Также имеется встроенный
микрофон, который работает в паре с программным обеспечением по распознаванию
голоса.

Пока Siafu является лишь лабораторным концептом, хотя и действующим. Впрочем,
есть все шансы увидеть его в коммерческом производстве, поскольку подобные
устройства крайне востребованы рынком.
http://eplus.com.ua/news/siafu_2008-03-15-7-58-11.html

Выпуск листа на новом месте: 3247
количество подписчиков: 185

]Барьеры для карьеры

Почему инвалиды с дипломами вынуждены сидеть дома

ЕДИНСТВЕННОЕ В РЕГИОНЕ УЧИЛИЩЕ ДЛЯ ИНВАЛИДОВ ПРО-ДОЛЖИТ РАБОТУ - ТАК РЕШИЛИ НАКОНЕЦ
ОБЛАСТНЫЕ ЧИНОВ-НИКИ. НО ЭТО ЕЩЕ НЕ ГАРАНТИЯ, ЧТО СОТНИ ИНВАЛИДОВ РЕГИОНА
БУДУТ ТРУДОУСТРОЕНЫ.

Профессии, которым их обуча-ют, не востребованы, да и рабо-тодатели не спешат
принимать на работу людей с ограниченными возможностями.

Диплом без перспективы

Новость о том, что и на сле-дующий год профучилище для инвалидов в Архангельске
объ-явит набор, стала настоящим подарком для педагогов учрежде-ния, да и
для учащихся тоже. Но проблем остается много.

Сейчас в заведении учатся 76 человек по пяти специальностям: модист головных
уборов, опе-ратор ЭВМ, бухгалтер, портной, переплетчик. Ни одна из этих профессий
не востребована на рынке труда. По словам испол-няющего обязанности директора
ПУ Геннадия Силинского, даже центр занятости населения не готов принимать
выпускников учреждения - вакансий для них нет. Так что большинство окон-чивших
училище долгое время ищет работу или снова идет учиться. Как, например,
Михаил Богомолов, который получает в училище уже второй диплом. По первой специальности
- портно-го (у Михаила красный диплом) работу в течение полугода
найти не удалось. Молодой человек решил переквалифицироваться на модиста головных
уборов. И с этой специальностью он тоже получает отказы от архангель-ских
работодателей. Сейчас собирается ехать в Новодвинск.. Между тем у Михаила образо-вание
строителя широкого про-филя: он получил его до того, как попал на
мотоцикле в аварию, в результате которой потерял ногу. До трагического случая
юноша не только выучился, но и отслужил в армии и поработал в лесном хозяйстве.

Сейчас Михаил передвигается на костылях. По словам молодо-го человека, для работы
ему не нужно специально оборудован-ного места. Ведь он может ходить и
с протезом (им он временно не пользуется, потому что недавно упал и сломал ногу).
И все равно, работодатели, узнав об инвалид-ности, отказывают ему в работе.
Поэтому 27-летнему молодому человеку с тремя образованиями приходится жить на
пособие по инвалидности в 3200 рублей.

Расходы и обязательства

Решение проблемы трудо-устройства, с которой сталкива-ются практически все инвалиды,
должно начинаться с открытия в училищах новых специальностей. Об этом
давно говорят чиновни-ки обладминистрации, но от слов к делу так и не переходят.

По словам Геннадия Силинского, все дело в деньгах. Чтобы ввести новые специальности,
нужны преподаватели, возможно, их ассистенты: ведь речь идет о работе
с детьми-инвалидами. На подготовку педагогов, а потом и на оплату труда нужны
немалые финансы. Чиновники областного департамента соци-альной защиты населения
(в его ведении находится училище) ссылаются на то, что сначала надо отремонтировать
здание, обустроить классы, а уж потом браться за прочие расходы.

Бизнес на дому

Сейчас в регионе предприятий, охотно принимающих на работу инвалидов, единицы.
Например, фирма <Гефест>, что занимает-ся переплетом и печатью: почти половина
ее сотрудников - люди с ограниченными возможностями, Еще два предприятия слепых
дей-ствуют в Архангельске и Котласе - правда, они находятся на грани банкротства.

Как рассказали корреспон-денту <РГ> в ПУ-интернате, пре-подаватели настраивают
своих подопечных на работу дома. Например, чтобы они открывали <домашний
бизнес> и в первое время предлагали свои услуги соседям. Этим вполне успешно
могут заниматься, в частности, операторы ЭВМ.

Вместе с тем федеральное и областное законодательство говорит четко: инвалидам
гаран-тировано трудоустройство прак-тически на любых предприятиях. Но законы
не соблюдаются. По словам заместителя директора департамента соцзащиты Вале-рия
Вакуленко, в адрес чиновников приходят гневные письма от работодателей,
в которых гово-рится, что на предприятии попро-сту нет обустроенных для инва-лидов
мест. В частности, потому что предоставить такие места не позволяет
профиль предприятия - с тяжелым, вредным производством и так далее.

Именно для таких работо-дателей в регионе некогда был предусмотрен следующий
меха-низм: если на предприятии не могут обустроить место работы для инвалида,
руководитель обязан отчислять определен-ную сумму в специальный фонд. Средства
из него, в свою очередь, пошли бы на создание рабочих мест для инвалидов
на других предприятиях, где можно тру-доустроить людей с ограничен-ными возможностями.
Но такая норма не действует с 2004 года, так что обязать работодателя
принять человека с ограничен-ными возможностями нельзя. По словам Вакуленко,
такую меру пытались возродить: в октябре прошлого года чиновники вно-сили
законопроект в областное Собрание. Но в нем также пред-лагалось дать работодателям
возможность самостоятельно устанавливать у себя на произ-водстве квоты
для инвалидов. С последней идеей не согласились ни депутаты, ни организации инвалидов,
и законопроект в целом был отклонен.

Как бы трудно ни было найти работу, ребята все равно стремят-ся получить образование.

Поскольку законы о предо-ставлении мест инвалидам все-таки есть, те могли бы
попытать-ся защитить свои права через суд. Но таким правом они не пользуются.
Во-первых, сложно - надо обойти слишком много инстанций. Во-вторых, инвали-ды
зачастую не хотят портить отношения с потенциальными работодателями.

Комментарии

Людмила Кононова,

председатель комитета по социальным вопросам областного Собрания депутатов:

- В облсобрании создается рабочая группа для разработки област-ного закона о
трудоустройстве инвалидов. В нее войдут как депута-ты, так и общественники.
Предстоит выяснить, какие специальности необходимо ввести в профучилище, чтобы
инвалиды смогли в даль-нейшем найти работу.

Кроме того, надо выяснить, почему в области не работает закон о гарантиях занятости
инвалидов, и учесть этот опыт. Я предполагаю, сейчас этим вопросом в
администрации области никто не занимается.

Возможно, из областного бюджета придется выделять средства для предприятий, чтобы
они смогли брать на работу людей с ограни-ченными возможностями. Для организации
рабочего места инвалида нужны немалые затраты.

Николай Мякшин,

руководитель союза общественных объединений инвалидов:

- Работодатель не будет нанимать инвалида, нести социальную нагрузку, если это
невыгодно. Ведь, как правило, у инвалида произво-дительность труда ниже,
чем у обычного человека.

Я вижу два выхода из ситуации. Во-первых, из регионального бюд-жета можно выделять
средства для создания дополнительных условий для работы инвалидов на
предприятиях и распределять их на конкурсной основе, в виде грантов. В-вторых,
необходимо ввести штрафы или другие санкции для работодателей, которые не
выполняют требования законов о трудоустройстве инвалидов. Сейчас бизнесмены никакой
ответственности не несут.

Анастасия Анисимова

Российская газета, #55 (4612), 24 марта 2008 года

Выпуск листа на новом месте: 3246
количество подписчиков: 185

]Здравствуйте, все!

Вчера в первый раз подключился к радио РАНСИС и послушал передачу с участием
Й. Эндером и В. Лебедевым. Но думал я не столько о содержании программы,
сколько о том, что потоковое вещание - не самый лучший способ трансляции
таких передач. Не оптимально. Было бы намного лучше, если бы передачи можно
было слушать через подкасты. Потоковое вещание хорошо, если нужно
транслировать сплошной поток музыки, или если программа идёт в прямом эфире.
А для записанных передач подкасты имеют много преимуществ:

- Не нужно ждать условленного времени повтора передачи. В любой момент можно
послушать ту передачу, которая вам нравится.

- Подключения слушателей распределены во времени более случайным образом,
что снижает нагрузку на сервер в каждый момент времени. Это важно, если
канал у сервера не слишком широк. Слушатели могут спокойно слушать радио,
и им не нужно при этом восстанавливать соединение, которое то и дело
теряется. В крайнем случае, передачу с подкаста можно легко скачать
обычной качалкой и прослушать в оффлайне. Для этого даже не нужен особенно
быстрый доступ к интернету!

- Естественным образом решается задача с объявлениями о передачах. Всю
необходимую информацию можно поместить в описание передачи в RSS. Хотя
возможностей для пиара в хорошем смысле слова из-за этого станет меньше.

В качестве удачного примера подкаста могу привести сайт "Эха Москвы". Там
можно подписаться как на все передачи сразу, так и на отдельные передачи.

http://echo.msk.ru/about/rss#page-top