Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Суета земная. Часть 1

Как я благодарен Мартину Хайдеггеру! Подобно тому, как Эйнштейн преодолел классическую
физику и заложил фундамент современной физики, так и Хайдеггер преодолел классическую
метафизику и заложил твердый фундамент современного философствования. Его гениальный
доклад «Время мирообраза», произнесенный 9 июня 1938 года, сотряс весь мир и
затронул также и меня, взраставшего тогда в материнской утробе (я родился лишь
14 декабря 1938 года). Произошла как бы редукция духовного «волнового пакета»,
и витающие в духовном
эфире мысли Карла Маркса, Фридриха Ницше, Макса Вебера и других славных могучих
умов сфокусировались в яснейший образ Нового Времени и вообще всей истории. 

О стремлении к равнобожию (субъектности) как цели, смысле и двигателе истории
я уже подробно рассуждал в предшествующих текстах, венчая это стремление – прикладной
эсхатологией. 

Стрежень истории проходит через Запад, где шесть-пять столетий назад взросла
«критическая масса» низовой субъектности и произошло нечто подобное взрыву «сверхновой»,
в осколках и порыве которого мы живем по сей день. Разумеется, стремительный
поток модерна сопровождается всяческими завихрениями и откатами и реакцией, но
не регрессивные струи определяют суть «реки времен». Кстати, швейцарский экспрессионист
и теоретик нового видения бытия Пауль Клее (Paul Klee) в картине Angelus Novus
удачно передает образ «взрыва
истории».

В своей работе «Постигая Хайдеггера» (http://panlog.com/docs/heidegger.doc.html)
я напоминаю, что эту картину в 1921 году приобрел немецкий мыслитель Вальтер
Бенджамин (1892-1940), пытавшийся синтезировать радикальный марксизм с еврейским
мессианством и друживший с еврейкой Ханной Арендт, ученицей и любовницей Хайдеггера.
Картина на всю жизнь потрясла Бенджамина. Он назвал её “Ангел Истории” и посвятил
ей философско-исторический Тезис IX “О понятии истории”. Перед Тезисом - эпиграф
его друга еврейского мистика
Герхарда Шолема (Gerhardt Scholem): 

Mein Flugel ist zum Schwung bereit 
ich kehrte gern zuruck 
denn blieb ich auch lebendige Zeit 
ich hatte wenig Gluck  

Моим крылом готов взмахнуть
я возвратился бы назад
и Временем живым я будь
я вряд ли буду рад

Тезис IX: “Есть картина Клее, названная Angelus Novus. На ней представлен Ангел,
который выглядит так, будто он покидает нечто заветное. Его глаза распахнуты,
его рот открыт и его крыло повисло. Так должен выглядеть Ангел Истории. Его лик
обращен в прошлое. Там, где нам мерещится чреда событий, он усматривает лишь
Катастрофу, которая беспрерывно громоздит обломки на обломки и швыряет ему под
ноги. Он мог бы остаться, чтобы будить мертвых и склеивать разбитое. Но выметающая
из Рая буря настолько сильно прижала
его крылья, что Ангел больше не может ими взмахнуть. Эта буря неудержимо уносит
его в будущее, к которому он повернут спиной, тогда как вихрь обломков взмывает
перед ним в небеса. То, что мы называем прогрессом, и есть эта буря”. 

На основе субъектного базиса Мартин Хайдеггер указал путь к фундаментальной классификации
возможных надстроечных «измов» Нового Времени, яростно борющихся друг с другом.
Я выделяю четыре ведущих «изма» - либерализм  (субъектность для достойных), национализм
(субъектность для «своих»), анархизм (субъектность для каждого), коммунизм (субъектность
для всех). Субъектность субъектно-продвинутой метрополии индуцирует субъектность
с её главными «измами» на зависимой периферии. Естественно, индуцированная субъектность
модифицируется и извращается на периферии в зависимости от «граничных условий»
- социально-экономических и конкретно-исторических обстоятельств. Индуцируемая
на периферии надстроечная субъектность обычно опережает недосубъектизированный
базис, сопряженный с развитием производительных сил и производственных отношений.

В такой ёмкой системе координат раскрываются особенности коммунистических революций
на периферии, в том числе в России и Китае, и легко объясняются крах СССР с одной
стороны и фантастический взлет коммунистической КНР с другой.

И ельцинизм-путинизм тоже легко объясняются. Правда, кроме субъектной системы
координат, необходимо учитывать также «метаболизм-пассионарность» или «жизненную
силу», присущую каждой живой системе, в том числе обществу-народу. Ясно, что
русская «жизненная сила» почти смертельно подорвана, и мы, быстро вымирая, уходим
из истории. И я, вооруженный знанием Хайдеггера и всей человеческой мудрости,
чувствую себя бессильным врачом у постели умирающей Родины. Так на моих глазах
долго умирала парализованная мать – я
ухаживал за ней, ночевал рядом, страстно хотел ей помочь, но это было выше моих
сил. И мой друг и начальник по Дипломатической академии МИД СССР профессор Игорь
Дмитриевич Остоя-Овсяный тоже много лет страдал со своей парализованной мамой
и сразу после работы мчался к ней, жертвуя всем личным. Как ещё вести себя? Надо
биться до конца, надеясь на чудо, тем более, что если Родина проявит некую минимальную
волю к жизни, то примет предлагаемые мной лекарства, которые дали столь блистательный
эффект в других странах.

А невежи, знахари и шарлатаны вызывают неприязнь. Они лишь усугубляют недуг.
Вот прочел статью профессора Литературного института и члена Европейской академии
Мариэтты Чудаковой «Русская тоска» (Ведомости, Москва, 27 июля 2005, № 136 /1417/,
стр. А4) – и отшвырнул с омерзением. Уже заголовок не понравился. Какая тоска?
Мне, русскому из самых народных недр, приписывают какую-то тоску?! Нет у меня
никакой тоски, а есть лютая ненависть к оккупантам, терзающим мою беспомощную
Мать-Родину. Не тоскливец я, а партизан,
ищущий слабое место врага, чтобы нанести удар. Обиднее всего – приходится действовать
фактически в одиночку, нет соратников, но это общая беда всех нас, оставшихся.


Мариэтта Чудакова констатирует нынешнее плачевное состояние России (а кто этого
не знает), но переводит стрелки с правящих негодяев-мародеров-предателей на наших
славных предков, создавших самую могучую державу Истории: 

«Страна остановилась на идеологическом перепутье. Не возобладало в обществе,
не укоренилось в семьях, не стало морально императивным признание банкротства
большевизма и его партии - той силы, которая разрушила страну "до основанья",
а затем пыталась наперекор природе человеческой и экономическим законам построить
ее заново по утопическим проектам.

Нужна гражданская и политическая воля для четкой оценки советского прошлого и
честного объяснения согражданам (да, видимо, и себе), что никакой компьютерной
программы для быстрого перехода от обанкротившегося "социализма" к современному
гражданскому обществу и эффективной экономике не было. Образцов нет. Приходилось
и приходится все делать самим, методом проб и ошибок. Но известно уже, чего делать
нельзя, опасно: поносить реформы 90-х ("надо было все делать не так, а безболезненно
для народа!"), отдавать предпочтение
государству перед обществом, поддерживать культ большевистских вождей и их методов,
эксплуатировать примитивно патриотические эмоции и способствовать неомилитаризму,
который будто бы "восстановит уважение к России в мире".

Этот message и должен быть адресован политиками - и теми согражданами, кто считает
себя вменяемыми, - всему обществу, в первую очередь молодежи».

Значит, критиковать надо не Ельцина с Путиным, которые развалили страну и из
своих шкурных соображений отказались от переназревшей постиндустриальной модернизации
России и тем самым лишили её будущего, а «большевики», под руководством которых
свершена грандиозная индустриальная модернизация СССР и выиграна величайшая война
в Истории. Мол, коммунизм – тупик, как будто КНР не доказала, что коммунизм (и
вообще любой «изм») вполне может эффективно ответить на вызов постиндустриализма,
если у власти стоят не шкурники,
как у нас, а патриоты, как в Китае или Вьетнаме. Написал в форуме газеты «Ведомости»
- «Статья обнажает не только предвзятость и поверхностность автора, но и ту бесовщину,
которая привела к неслыханной в мировой истории Русской Катастрофе. С омерзением
прочел, честно. Перевод стрелок с нынешних негодяев - на наших славных предков».

Генеральный директор ООО «Консультационно-аудиторская фирма «КАФ ЭКАМ»» 75-летний
Каганович Владимир Исаакович (псевдоним: VIKag) дал мне гневную отповедь:

«Мне всегда казалось, что вы, хотя и несколько одержимый, но эрудированный человек.
Сегодня же понял, что одержимости в вас море, а эрудиции, увы, на грош...».

За меня заступился Ардаев Евгений Алексеевич (псевдоним: Трик) из компании АСТ:


«Скажите пожалуйста, нельзя ли всё-таки обсуждать статью, а не участников обсуждения?».

И далее Евгений Алексеевич разъяснил:

«На мой взгляд, главный недостаток сегодняшних рассуждений Мариэтты Омаровны
- черно-белая, уровня агитки, логика. СССР - абсолютно плохо, не дай бог помянуть
его добрым словом. 90е годы - абсолютное благо, не вздумайте поминать их лихом.
Мариэтта Омаровна, а Вам в голову не приходило, что 90е - есть продолжение 70х-80х,
а нынешняя "аполитичность" прямое следствие тех самых превосходных 90х, о которых,
как о покойнике - только хорошее? Или опять "идеи хорошие - народ плохой"? Нет,
народ всё тот же. И Вы всё
та же. Для меня как раз самое печальное то, что дурацкая черно-белая картинка
как была, так и осталась матрицей восприятия нашей интеллигенции (за редчайшим
исключением). Вот в этом-то и заключается, на мой взгляд, настоящая русская тоска.
Не умеем видеть эпоху во всей ее сложности, противоречивости, смеси плохого с
хорошим, а вешаем ярлык, и радуемся своей удали чрезвычайно, как какой-нибудь
товаровед или кастелянша. Вы пишете, что этой статьей обращаетесь к молодежи.
Так учите ее тому, что в жизни всё не
так просто, как излагают политагитаторы. У нашей интеллигенции есть тьма достоинств,
кроме главного - мудрости. 1.Утрата ощущения обязательств перед страной - прямое
следствие тех самых 90х и их лозунга "думай только о себе и обогащайся", победа
индивидуализма над социализмом (не строем, а идеей). 2. Россия не просто опоздала
с реформами, но происходили они так, что реформы убивали ( подчас в прямом смысле
- с помощью пистолета) всякую настоящую честную инициативу, кроме криминальной.
3. Развал СССР несомненно
был катастрофой. Достаточно спросить сотни тысяч русских, оказавшихся вмиг за
границей, где их стали унижать и вытеснять, грабить и насиловать. Удивительно,
что Вы об этом забываете. Многое у Вас верно, но, подчеркну еще раз, метод хромает».

А сегодня в четверг 28 июля 2005 по дороге на пляж купил «Независимую газету»
и прочел в ней отрывок из нового романа Александра Андреевича Проханова «Политолог»
- и тоже отшвырнул с омерзением (Проханов Александр. Символ красной веры: отрывок
из романа «Политолог» // Независимая газета, Москва, 28 июля 2005 года, Ex Libris27
/328/, стр. 3 http://exlibris.ng.ru/before/2005-07-28/3_symbol.html). В этом
отрывке описывается первомайская демонстрация во главе с лидером КПРФ, изображаются
хорошо мне знакомые и узнаваемые
типажи. Совершенно не согласен с тем, как они трактуются писателем. Карикатурно,
плоско. А ведь Проханов, как и я, вроде бы знает «кухню», не говоря уж о личных
отношениях с теми же Зюгановым, Глазьевым и другими. В центре– политтехнолог
Стрижайло, якобы списанный с Белковского. Моя экспертная оценка – туфта:

«В голове колонны, окруженные охраной, двигались вожди оппозиции. Председатель
компартии Дышлов, плотный, в кожаной куртке, с тяжелым затылком, ступал вразвалку,
словно под ним была палуба. Из-под кепки чуть тревожно смотрели синие глаза,
считали количество знамен, число телекамер, ревниво оглядывали стоящую на тротуарах
толпу, скандирующую: "Дышлов!.. Дышлов!.." Толпа пыталась прорвать цепь дружинников
и обменяться рукопожатиями с лидером. У Дышлова был большой утиный нос на широком
белом лице, делавший его
похожим на снеговика. Это располагало к нему, прибавляло народности. Стрижайло
думал, как использовать в наглядной агитации этот народный, крестьянский образ.


По левую руку от Дышлова двигался маленький легконогий Грибков, с умной некрасивой
головкой, бегающими молодыми глазками. Экономист, академик, редкий среди коммунистов
интеллектуал, еще недавно слыл демократом. В поисках быстрой карьеры примыкал
то к одной, то к другой, увы, проигрывающей на выборах партии, пока не пристал
к коммунистам. Пришелся к месту, возвысился, получил поддержку в областях "красного
пояса". Слыл преемником Дышлова, отличаясь от последнего молодостью, осмысленной
оригинальностью речи,
знанием экономики. Стрижайло прикидывал, в какую форму облечь экономические взгляды
Грибкова, чтобы их превратить в манифест, сокрушающий кремлевских олигархов,
столь ненавидимых народом. 

Справа от Дышлова шагал Семиженов, с непокрытой, надменно поднятой головой, на
которой вздымался великолепный, обработанный шампунем и феном кок. Резкое, неприятно-выразительное
лицо с большими знойными бровями и алым ртом казалось бледным от честолюбия и
тайного, неутолимого порока. Он был богач, именовался в прессе "красным олигархом",
оплачивал из своего кармана политические мероприятия партии и личные расходы
вождей, за что с их помощью получил пост вице-спикера Думы. Стрижайло примерял
его в первую "тройку"
избирательного списка компартии. Народный лидер Дышлов, апеллирующий к широким
протестным слоям. Экономист Грибков, популярный среди патриотической интеллигенции.
"Красный бизнесмен" Семиженов, привлекающий представителей мелкого и среднего
бизнеса. Эта "тройка" была важнейшим блоком "политического двигателя", реализующего
"стратегию победы". 

Колонна продвигалась по Якиманке, мимо "Храма Иоанна Воина", французского посольства,
вялая, рыхлая и нестройная. Вдоль тротуаров, взявшись за руки, с повязками на
рукавах, шли дружинники, словно тянули бредень с огромной сонной рыбиной. Перед
колонной катила милицейская машина, расплескивая красно-синие брызги. У фасадов
группами стояли милиционеры, штатские сотрудники ФСБ, то ли охраняли колонну,
то ли остерегались ее мерного слепого движения. Стрижайло чувствовал рыхлость
демонстрации, рассеянность "красной
энергии", которая не звала к борьбе и победе, а носила траурный, поминальный
характер. Словно процессия сопровождала медлительный артиллерийский лафет, на
котором покоился мертвый генсек с плоским восковым лицом, черными кустами бровей,
волосатыми, на провалившемся носе, ноздрями. За этим лафетом торжественно и печально
вышагивали соратники усопшего, несли на подушечках бесчисленные ордена и медали,
отдавали дорогому покойнику последние почести. 

Рядом со Стрижайло шла группа высоких молодых людей в черном. На красных стягах
был изображен автомат и было выведено - "АКМ". Лица парней наполовину закрывали
черные косые платки, над которыми возбужденно блестели глаза. Юноши напоминали
палестинских федаинов, готовых на смерть. Однако слишком изящными выглядели их
стройные тела, по-театральному были завязаны шелковые повязки, весело и лукаво
блестели глаза. От них не исходила угроза удара и смерти. Они были артисты театра
под открытым небом. По сигналу предводителя
начинали энергично декламировать: "АКМ!.. АКМ!..", а слышалось: "КВН!.. КВН!.."».

Не буду апологетизировать Зюганова или Глазьева, этого ещё не хватало, но как
историк хочу заступиться за истину, как я её понимаю. Оба – не такие ублюдки,
как их воспринимает читатель через изображение Проханова. Здесь я говорю не с
позиций партийной, идеологической или корпоративной солидарности, а всего лишь
элементарной объективности, тем более зная обоих по конкретным делам, по «кухне».
И Зюганов, и Глазьев добросовестно выполняли свою долю работы в тех делах, в
которых я с ними участвовал. Претензий у
меня к ним, человеческих и деловых, - нет. И я понимаю их не только как личностей,
но и их поведение в конкретных обстоятельствах, которые отнюдь не просты. Ведь
Мать-Родина на смертном одре – серьезный образ. Массы не готовы к отпору мародерам.
Перед моими глазами – трагедия Льва Рохлина. Он надеялся поднять народ против
предателей из Кремля – а офицеры не откликнулись, и предали благородного саможертвенного
генерала. В условиях русского самопредательства приходится вести себя с оглядкой.
Партизаном быть почетно,
но малоэффективно. 

И как мог Проханов столь неверно изобразить АКМ. Лидер АКМ – Сергей Удальцов
– самоотверженно стоял со мной год назад на пикете, дрался с ОМОНом при прорыве
на Театральной площади, приводил на Арбат свою жену на подмогу, когда я привел
на пикет свою младшую дочь. Короче – он пассионарий, а не КВН.

Александр Проханов – талантлив в подборе образов, типичный писатель, даже неплохой,
особенно в передовицах своей газеты «Завтра». Ради красного словца, сдается,
он может не пожалеть родного отца. Нельзя так. Он к тому же политик – во всяком
случае, хорошо показал себя в нашем Фронте Национального Спасения в 1992-1993
годах. И он должен понимать – чем наше слово отзовется. Роман явно во вред нашему
общему национально-освободительному делу. Не Стрижайло, а Зюгановы, Глазьевы,
Удальцовы и им подобные ведут реальную
борьбу, терпят пока поражения, но других-то лидеров нет, и их неудачи вызваны
не их неверными решениями, а объективным состоянием больного, если не умирающего,
общества.

Но вернусь к Хайдеггеру. Страстное желание у меня приступить к переводу его главных
трудов. Сорок три года назад я рецензировал его сравнительно понятно написанный
двухтомник «Ницше», и всё равно мы с моим учителем Алексеем Фёдоровичем Лосевым
постоянно спотыкались, когда пытались перевести важные пассажи. За эти десятилетия
я вроде созрел для исполнения перевода. Решающий прорыв для меня – работа «Постигая
Хайдеггера». Теперь, чувствую, наступило время подступиться к переводу главного
творения великого немецкого
мыслителя – Sein und Zeit (1927). Существующие переводы Бибихина и Михайлова
абсолютно не годятся. Мне кажется, оба - замечательные специалисты, но очень
поверхностно  поняли Хайдеггера и при переводе впали в буквализм, в результате
чего сбились с волны мысли - и получилась какая-то абракадабра.

Я взглянул на существующие переводы других произведений Хайдеггера и пришел к
выводу, что почти все они более или менее адекватны - нужны лишь немногие примечаниях.
В своих работах о философии Хайдеггера я уже сделал самые важные уточнения (смотри
сайт www.heidegger.ru). Осталось адекватно и понятно для студентов и всех интересующихся
философией перевести Sein und Zeit и дать подробные историко-философские комментарии,
без которых даже при хорошем переводе многие места остаются не очень понятными
или воспринимаются
не столь глубоко, как полагается.   

И есть ещё одна ключевая работа Хайдеггера, которую совершенно необходимо перевести
заново - Der Ursprung des Kunstwerkes (1936 Первоисток произведения искусства).
Предстоящая работа настолько заманчивая, что заранее испытываю интеллектуальную
радость.

О других земных делах и радостях – во второй части. В частности, о той острейшей
борьбе за землю, которая ведется нами в Рузском районе Московской области.