| ← Август 2016 → | ||||||
За последние 60 дней 1 выпусков (1 раз в 2 месяца)
Сайт рассылки:
http://sincerely-comm.livejournal.com
Открыта:
20-12-2014
Автор
Статистика
79 подписчиков
0 за неделю
0 за неделю
Мальчишка
|
Мальчишка 2016-08-21 06:02 Оригинал взят у Автор  eugen_von_arent 4 июля 484 года по Рейхскалендарю. 10:00. Утро выдалось ясным и солнечным, как и положено июльскому утру. К задрипанной «гостинице» с красивым названием «Под Розовым Кустом» подошел молодой капитан. Такие гости и по вечерам в этом уголке Фройдеек появлялись не часто. Здесь собирались в основном солдаты и младшие чины, или мелкие чиновники и торговцы из простых. Публика почище предпочитала шикарные заведения ближе к набережной. Капитан остановился напротив входа в дом, посмотрел на вывеску, на номер дома и снова на вывеску. Вывеска представляла собой, видимо, тот самый куст, усыпанный огромными розами, причем у каждой розы были нарисованы ярко-красные плотоядно приоткрытые губы. Внизу, у двери была еще одна вывеска, поскромнее – две строчки текста, из нее следовало, что здесь можно снять комнату, на сутки или на несколько дней. Прочие услуги, очевидно, в рекламе не нуждались. Убедившись, что это именно то, что он ищет, офицер внимательно осмотрел фасад, облупившуюся дверь, закрытые такими же облупившимися ставнями окна второго и третьего этажей, большие окна первого этажа, с темноватыми стеклами и тяжелыми портьерами за ними. На лице его проскользнуло выражение не то досады, не то недоумения, он пожал плечами, и, не выказывая более никаких эмоций, решительно направился к двери. Постучав специальной ручкой по металлической пластике, он немного подождал - вскоре послышались шаги, и дверь наконец отворилась. На пороге стоял коренастый мужчина с красным лицом и одышкой, судя по манерам, хозяин заведения. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что утренний гость, к сожалению, не клиент. У хозяев на это особое чутье. Но с офицерами флота империи лучше не ссориться, особенно если ты - птица не высокого полета. Так что гость был в подобающих выражениях многословно и подобострастно поприветствован и приглашен в зал. Ульрих Кесслер - а это был, разумеется, он, - вошел, остановился на минуту, оглядывая помещение и давая глазам привыкнуть к новому освещению. Помещение было не большое, в глубине были видны какие-то диванчики, столики - все будто покрытое слоем пыли. Справа, между коридором с лестницей и собственно залом, стояла конторка, на ней были разложены какие-то бумаги и деньги – видимо, хозяина оторвали от работы. В зале было темновато, несмотря на то, что утро было солнечным – окна были большие, но стекла затемнены, а тяжелые бархатные занавеси, пыльные, попорченные молью, полузакрыты. Единственная лампа в помещении горела над конторкой. Гость, не обращая внимания на попытки хозяина проводить его вглубь зала, направился к ней, и хозяину ничего не оставалось, кроме как тоже шагнуть в круг света. Хозяин Кеслеру не понравился – приторной вежливостью, бесконечным потоком слов, суетливыми движениями и цепким взглядом маленьких черных глаз, которые не смотрели прямо на собеседника. Осведомитель? Возможно. Впрочем, написать донос может каждый. Можно сказать, «каждый обязан», но это уже зависит от обстоятельств. Нет, сам он не замолчит. Ну, что ж… - У вас должен быть постоялец, молодой человек лет 12, Ойген фон Арент? - Так точно, - почему-то по-военному ответил хозяин, только что под козырек не взял. Хотя, опять же, если военные интересуются – лучше не перечить, - Только он, того, болеет. Третий день из комнаты не выходит. И до этого только раз выходил – письмо отправить. Мальчишка! И прячется. Нашел где прятаться! Вопрос только: донес ли этот верный подданный Его Императорского Величества уже или только собирается! - Как давно он у вас поселился? - Так я же и говорю – четыре дня как. Но заплатил за всю неделю. Нет, пожалуй, пока не донес. Значит, мальчишка не показался «опасным». И полиция никем похожим здесь не интересовалась. И то хорошо. - Хорошо. И чем же он болен? Врач был? - Никак нет. Он сказал, что это просто простуда и через пару дней пройдет. Мальчишка! Впрочем, чем меньше людей его видит – тем, наверное, лучше. «По обстоятельствам» стало быть… Посмотрим. - Может и простуда, только Берта ему вчера еду приносила – так он и не притронулся вовсе. Она сказала, что ему, похоже, хуже стало. Я и хотел сегодня доктора позвать. - Проводите меня к нему. - Прошу вас. С превеликим удовольствием. Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, Кесслер не вслушивался в болтовню хозяина. Он думал о том, что после его визита у этого хозяина как раз могут появиться вопросы. И что со своими вопросами он вполне может броситься в полицию – подстраховаться. И это надо будет учитывать при любом исходе разговора. Добравшись до второго этажа, они оказались в узком коридоре, куда выходили несколько одинаковых дверей. Пройдя мимо первой, они остановились перед второй. Хозяин коротко постучал и, не дождавшись ответа, распахнул дверь, Кесслер вошел в небольшую, залитую светом комнату – ставни распахнуты, занавески раздвинуты. Кашель Кеслер слышал еще на лестнице. Нехороший такой кашель (будто бывает хороший). Сухой, монотонный, бесконечный. Как будто какой-то механизм сломался и не может остановиться. Но то, что он увидел, было все же, чересчур. Простуда! Щенок! Мальчишка полусидел в кровати, закутавшись в одеяло, и дрожал. Если бы он не кашлял, было бы, наверное, слышно, как зубы стучат. Впрочем, в тот момент, когда они вошли, он не кашлял – он пытался дышать, часто, тяжело, хватая воздух ртом как рыба, вытащенная из воды. Левым боком он привалился к подушкам, которые были сложены горкой у спинки кровати, чтобы можно было полусидеть. Физиономия напоминала театральную маску, разделенную пополам, только у этой обе половины были печальны. Слева, вокруг сухих потрескавшихся губ, высыпала простуда, и левая щека была румянее правой. Темные волосы слиплись на лбу и были всклокочены на загривке. Мальчишка смотрел на них, явно пытаясь сообразить, что происходит. Но, видимо, так и не понял. Глаза блестели, но мысли в них не было. Затем он как-то разом устал, обмяк и откинулся на свои подушки. Кеслер заметил на столе у окна графин с водой и стаканами, прошел через комнату, налил в один из стаканов воды и протянул мальчику. Тот взял стакан, чуть не расплескав, но потом все же отпил немного. Выдавил хриплым полушепотом «Спасибо». И задрожал снова. Зрелище было жалким. Немилосердные Боги. Что я здесь делаю? Ну, хорошо. Будем считать, я встретился и даже познакомился с «автором письма». Что дальше? Как с ним говорить, в этом состоянии? И о чем? Особенно в присутствии этого милейшего человека, - он коротко глянул на хозяина. Тот, судя по всему, не ожидал, что мальчишке настолько плохо. Хм. Отсылать хозяина тоже нельзя. Проклятье. Ладно, письмо он посылал, вот с этого и начнем. - Его превосходительство фон Гриммельсхаузен получил ваше письмо, господин Ойген фон Арент. Услышав фамилию Гриммельсхаузена, кажется, успокоился. Хорошо. Мальчишка попытался что-то ответить, но снова закашлялся. И опять не мог остановиться. Хозяин, который смотрел на все это с нескрываемым любопытством, не выдержал: - Я сейчас кого-нибудь пришлю,- заявил он и исчез. Видимо решил, что ничего интересного он тут больше не увидит. Кеслер подошел к мальчишке, сползшему от кашля с подушек и теперь пытавшемуся сесть снова, поднял его одной рукой, другой поправил подушки, затем усадил его как куклу. Мальчишка был тощий, все ребра прощупывались, и горячий как печка. Кеслер хотел было выругаться про себя, но не успел, потому что в этот момент от двери раздался женский голос: - Эйр Целительница! Да что ж это делается? Кеслер обернулся и увидел полненькую девицу, очень быструю, этакую помпушку-хохотушку. Несмотря на то, что ее явно только что разбудили, она влетела в комнату как маленький вихрь. Кеслер не успел и глазом моргнуть, а Берта, так звали девушку, уже помогла ему завернуть мальчишку в одеяло, принесла чашку чая, заваренного с травами, и теперь поила больного, не умолкая ни на минуту. По ее словам, вчера все было не так плохо. Она приносила гостю еду, как раз пред тем как заведение открылось. Есть он не хотел и чувствовал себя не очень, но не так как сейчас. «Ужас», - она повторяла это слово часто, при произношении проглатывая «а». Получалось очень забавно. Пока она хлопотала, Кеслер решил, что оставлять мальчишку здесь действительно нельзя, и врач ему нужен, причем срочно. Стало быть, он отвезет этого «скорее всего родственника» к Гриммельсхаузену и вызовет туда домашнего врача, человека надежного. Утром, узнав, что старик для этого «задания» предоставил ему автомобиль и шофера, Кеслер несколько удивился, но сейчас был рад. Отойдя от кровати, он достал коммуникатор. - Франц, подгоните машину к подъезду, там, в багажнике, должен быть плед, возьмите его, и поднимайтесь на второй этаж… - Я встречу и провожу, - тут же сорвалась с места Берта, и ее шаги уже стучали где-то внизу. Кеслер присел на стул рядом с кроватью. Мальчишка после чая успокоился и, кажется, заснул. Дышал он по-прежнему с трудом. Глаза были закрыты. Откуда же ты такой взялся, «скорее всего, родственник»? Интересно, старик знал, что он болен? Наверное, нет, иначе прислал бы врача. Послышался голос Берты и шаги. Кеслер взглянул на дверь и улыбнулся про себя: Франц и Берта рядом выглядели комично. Франц был высоким, плотного сложения молодым человеком, медлительным и немного неловким, правда машина у него летала, а он обращался с ней как с живым существом. Сейчас же, рядом с шустрой Бертой, он выглядел особенно неповоротливым. Она не доставала ему и до плеча, не умолкала и не останавливалась ни на минуту. От этой суеты Франц, кажется, был в шоке.  Франц еще только вошел в комнату и ошарашено оглядывался, а Берта уже забрала у него плед и рванулась было к кровати, но заметив, что мальчишка так и спит, вопросительно взглянула на Кеслера. Он пожал плечами и спросил: - Где его вещи? У него что-нибудь было с собой? - Только саквояж. Вот, – быстро ответила Берта, и достала из шкафа потрепанную дорожную сумку, в которой, похоже, почти ничего не было. - Хорошо. – Кеслер окинул комнату взглядом, - Я спущусь к хозяину заведения, - как же его звали-то? Господин Шатц! Точно! Очень подходящее имя, - заполню гостевую книгу, а Вы, - Кеслер взглянул на Франца, - забирайте молодого человека со всем его барахлом - и в машину. Фройляйн Берта, вероятно, не откажется вам помочь? Фройляйн Берта, разумеется, не отказалась. Спустившись вниз, Кеслер обнаружил хозяина за конторкой, а гостевую книгу уже раскрытой на нужной странице. Все формальности заняли несколько минут. Франц протопал к выходу, с мальчишкой на руках. Берта промелькнула с саквояжем и тут же снова поднялась наверх, бросив на Кеслера долгий, выразительный взгляд. Хозяин проводил капитана до машины, долго рассыпался в уверениях в своей преданности (на всякий случай), прощался и наконец-то ушел. Но не успела машина тронуться с места, как в дверях появилась Берта. В руках у нее была старинная книга в зеленом кожаном переплете с золотыми тиснеными буквами. - Вот, - сказала она, протягивая книгу Кеслеру, - нашла под матрасом, когда постель перестилала. Я видела, он, - девушка кивнула на сопящего мальчишку рядом с Кеслером, - ее вчера читал. Уф, думала, уже не успею. И снова благодарности, прощания, уверения, пожелания. Наконец, машина тронулась. Кеслер посмотрел на привалившегося у его плечу мальчишку. Затем на книгу. На обложке золотом: «Песнь о Нибелунгах» и ниже подзаголовок: «Тексты на средневерхненемецком с переводом на современный немецкий. Вступительная статья и комментарии профессора Карла Лахмана». Старинная. Интересно, какого года? Когда Кеслер открыл книгу, ему стало это совершенно не интересно. Потому что первое, что он увидел на форзаце, был экслибрис: на стопке книг стояла еще одна, раскрытая примерно на середине, на ней сидела сова, придерживая лапами страницы, на одной из открытых страниц – герб, а на другой - готической вязью было написано: «Из библиотеки графов фон Валленштайн». |
| В избранное | ||
