Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Вайшнавские новости...

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 208 RSS
←   Декабрь 2005   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
15.12.2005
11:41:48
11:42:16
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
30.12.2005
00:51:01
00:51:11
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Открыта: 26-08-2004

Автор
dharmananda das

Статистика

208 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Вайшнавские новости и не только... 'Мускулистое Православие'


Информационный Канал Subscribe.Ru 
[Text 564849 from CIS]

01.11.2005, Игорь Богацкий
Агенство политических новостей
http://www.apn.ru/index.php?chapter_id=135&data_id=499&do=view_single


"Мускулистое Православие" 


О необходимости возвращения Православию реального влияния на общество
пишут в последнее время немало. Однако, как ни странно, меньше всего
до сих пор сказано о том, какими должны быть ценности, проповедуемые
РПЦ. Между тем, эта тема имеет ключевое значение для Русской
Православной Церкви, как главного воспитателя патриотизма.

Патриотизм можно определить, как систему ценностей, направленную на
самосохранение и увеличение мощи политического сообщества, к которому
принадлежит индивид, в сочетании с верой в безусловное превосходство
данного политического сообщества над другими. Из этого определения
вытекает, что движущей силой патриотизма является воля к
превосходству; когда эта воля пропадает, нация заканчивает свое
историческое существование. Возникает вопрос: благоприятствует ли
православная этика развитию в индивиде и нации чувства превосходства?

Ответ, увы, не будет оптимистичным. Хотя исследователи продолжают
спорить, в какой мере справедливы известные выводы М. Вебера, факты
свидетельствуют в пользу обоснованности его концепции применительно к
православной этике. Показательно, что царская "православная" Россия
добилась существенно меньших успехов в развитии экономики, чем ее
западные соседи, а все крупные русские православные предприниматели до
революции относились к числу старообрядцев — группе населения,
подвергавшейся дискриминации и поэтому вынужденной заниматься
коммерцией. Данное заключение совпадает с наблюдениями В. Зомбарта,
отмечавшего, что в Европе в период развития капитализма в коммерции
были заняты протестанты и евреи, а католики лишь как исключение —
когда речь шла об эмигрантах и беженцах. Заслуживает внимания и тот
факт, что в начале 90-х гг. куш с реформ в России сорвали
преимущественно представители нацменьшинств, а в числе аутсайдеров
оказалось православное большинство.

Под влиянием Вебера протестантизм обычно связывают с так называемым
капиталистическим духом в хозяйстве. Но воля к успеху способна,
очевидно, проявляться не только в экономической сфере, но и в военной
и прочих. Неслучайно О. Шпенглер писал о "фаустовском" духе, то есть
духе завоевателя, как константе западной культуры, подразумевая, что
фаустовская "воля к власти" имеет тотальный характер. Дух завоевателя
порождает чувство превосходства победителя. Православие не
культивирует духа завоевателя, поэтому Россия и не добилась ни
выдающихся успехов в военном деле, как в свое время Германия, ни в
экономике, как англосаксонские нации, перенесшие этос завоевателя в
коммерцию и торговлю. Как следствие недостатка фаустовской
энергичности, в России не удалось построить государства, которое
действовало бы, как отлаженная машина.            

Опережая упреки в "чаадаевщине" отметим, что именно национальный
характер и особенности национальной культуры видели основным
источником российской отсталости многие прозорливые русские
"почвенники". Известный правый автор предреволюционного периода М. О.
Меньшиков в своей статье "Кончина века" (декабрь 1900 года) признавал:
"Мы неудержимо отстаем в развитии народной энергии и постепенно
втягиваемся в сеть англо-германского (протестантского — Б. И)
захвата…" Публицист, правда, связывал, неудачи России не с
православной этикой, а в соответствии с модным в то время учением о
наследственности — c примесью "туранской крови", которая "ставит нас
(Россию — Б. И) в оборонительное положение".

Обращает на себя внимание, какие черты русского народа выделяют обычно
наблюдатели. Так, А. Тойнби указывал, что для русского христианства (в
отличие от западного) характерна традиция всепрощения и человеколюбия,
очевидная в истории убиения Бориса и Глеба. Н. Бердяев подчеркивал,
что в России никогда не существовало идеала героизма, его место
занимал идеал жертвы. В. Ключевский полагал, что русским присуща
способность к чрезвычайной концентрации усилий, но на короткое время.
Иностранцы 16-17 вв. — С. Герберштейн, Дж. Флетчер, Дж. Горсей, Г.
Штаден отмечали такие черты русских, как склонность к дирижизму,
смиренность, покорность, неприхотливость, терпение.

Легко заметить, что все перечисленные качества имеют преимущественно
оттенок пассивности, то есть состояния, не предполагающего активного
действия "вопреки". И показательно в данном контексте, что практически
всех великих достижений русские добивались в условиях жесткого
авторитарного режима, то есть, благодаря преимущественно внешнему
принуждению. Период расцвета Российской Империи пришелся на времена
крепостничества и время правления автократоров Петра I и Николая I.
Тогда как при относительно либеральных Александре II и последнем
российском самодержце обозначился ее закат. Во времена СССР наибольшие
успехи были достигнуты либо во времена Сталина, либо благодаря
заделам, сделанным за время его правления. Даже за победу в Великой
Отечественной Войне стоит благодарить, прежде всего, "вождя народов",
но не за умелое руководство, а за созданную им безжалостную
репрессивную систему, позволившую выдержать первые, самые тяжелые
удары немцев, под которыми страна могла рухнуть, как карточный домик.
Напротив, смягчение режима при Хрущеве и его преемниках привело к
развалу.

Значительная часть населения интуитивно улавливает связь между
"пассивным" характером православной этики и нынешними российскими
неурядицами — коррумпированностью чиновничества, деградацией
офицерского корпуса и преподавательского состава университетов, общим
духовным упадком населения в провинции. И здесь можно усмотреть
фундаментальную психологическую причину отторжения церкви населением.
Сам факт, что Россия в очередной раз переживает кризис
государственности, наводит на размышления. Не бывает так, чтобы
"правильные" религия и культура сочетались с перманентным бедственным
состоянием государства. Все действительное разумно. И поэтому
бесполезно сегодня менять юридический статус РПЦ, если не будет
приложено усилий к изменению самого характера православной этики,
чтобы сделать ее более витальной.

Реформация привела в Европе к трансформации западной ветви
христианства еще в 16-м веке (как указывал В. Дильтей в своей работе
"Взгляд человека на мир со времен Возрождения и Реформации" на
протестантскую и гуманистическую мысль сильное воздействие оказало
учение римских стоиков). Россия же, какого-либо аналога Реформации не
пережила. Некоторое сходство можно уловить, правда, между Реформацией
и русским ранним большевизмом, тоже делавшим акцент на идее упорного
труда и героического усилия. Символом именно этого большевизма являлся
Павел Корчагин из романа "Как закалялась сталь". Но в эпоху "застоя"
героев подобных Корчагину сменили совсем другие "герои" — типа
довлатовских. Если согласиться, что большевизм 20-30-х был российской
Реформацией, то можно констатировать, что она потерпела поражение.

Вывод: Церковь способна превратиться сегодня в реальный оплот
патриотизма, лишь проведя своеобразную "православную Реформацию". В
качестве конкретного ориентира можно было бы выбрать такое течение
западного протестантизма, как "мускулистое христианство",
существовавшее в викторианской Англии в эпоху империализма. Сущность
этого учения один из его проповедников Хили Хатчинсон Олмонд выразил
так: "Быть сильным — не смейте нарушать эту божью заповедь", потому
что "Бог хранит могущество тех, кто уверенно идет вперед…". В отличие
от русских православных писателей (например, Ф. М. Достоевского и Л.
Н.Толстого) полагавших, что насилие — есть безусловное зло, апологеты
мускулистого христианства утверждали, что насилие вполне оправдано,
когда речь идет о защите христианских ценностей. Сторонник
мускулистого христианства Чарльз Кингсли, например, писал, что, "если
ты хочешь вытащить человечество, пусть не в небеса, а хотя бы из ада,
— вышиби его оттуда!", в другом месте цитируя Вторую Книгу Самуила,
22:38-39, хвалебную песнь Давида из Ветхого Завета: "Я гоняюсь за
врагами моими и истребляю их, и не возвращаюсь, пока не уничтожу их; И
истребляю их, и поражаю их, и не встают, и падают под ноги мои".
"Мускулистое христианство", основанное на учении римских стоиков и
Ветхом Завете, в сущности, представляло собой своеобразную версию
римского стоицизма в христианской упаковке. На наш взгляд, Россия
остро нуждается сегодня, как раз, в подобном "мускулистом
Православии", символами которого будут не Ф. М. Достоевский и традиция
всепрощения, а творчество Константина Васильева, подвиги Пересвета,
Осляби, Александра Невского.

Оставшись по форме христианским, "мускулистое Православие" могло бы
перетолковать основополагающие положения православной этики так, чтобы
вдохнуть в нее дух завоевателя. В ряду общепринятых заповедей "не
убий", "не укради" и др. по крайней мере, по умолчанию, первое место
здесь могла бы занять "не будь слабым". Христианская покорность своей
судьбе имплицитно заменена мужественной стоической готовностью к
худшему и вытекающими отсюда способностью к активному действию и
воспитанию бесстрашия вместо пассивного перенесения страданий.
Христианская аскеза, ассоциирующаяся сегодня у многих с унижением
человека, так как основана на учении о греховности (читай,
неполноценности) человеческой природы, переинтерпретирована в
стоические дисциплину и самообладание, способность к которым стала бы
рассматриваться, как, напротив, признак превосходства — способности
побеждать собственную слабость (которую тоже можно понимать как
"греховность"). В духе изречения Ницше "культура — это дисциплина" и
максимы Т. Карлейля: "Для свободного человека характерен не бунт, но
повиновение". Наконец, христианское милосердие к сирым и убогим и
идеализация бедности и юродства заменены милосердием ницшеанского
сильного человека, означающим способность делиться с другими своей
избыточной мощью и желание сделать других столь же сильными, но не в
ущерб себе.               

Путь к подобной православной Реформации лежит, очевидно, через новый
синтез религии и философии. Представляется, что такие органичные
философские учения, как, например, гегельянство содержат в этом смысле
значительный потенциал. Нынешняя историческая ситуация
благоприятствует такому синтезу. Если когда-то, Аверроэс отметил, что
философия существует для интеллектуалов, а религия — для масс, то
сегодня пришло время, когда в результате тенденций обмирщения одной
религии массам уже недостаточно, а философия, оторванная от Абсолюта,
завела в тупик интеллектуалов. Поэтому и тем, и другим нужна
религиозная философия или философствующая религия, обосновывающая
необходимость веры на высоком уровне философского дискурса.
Конкретными примерами подобного рода философии-религии могут служить
учения верующего православного гегельянца И. Ильина и верующего
гегельянца-католика Дж. Джентиле.
Subscribe.Ru
Поддержка подписчиков
Другие рассылки этой тематики
Другие рассылки этого автора 		Подписан адрес:
Код этой рассылки: religion.news1108
Архив рассылки 		Отписаться
Вспомнить пароль
В избранное