Исполнилось десять лет со дня гибели всемирного известного режиссёра, основателя и первого художественного руководителя ташкентского театра «Ильхом» Марка Вайля. Он был убит в подъезде собственного дома в ночь на 7 сентября 2007 года. Трагический уход Вайля из жизни стал катастрофой для альтернативного культурного пространства современного Узбекистана. Сегодня о своем коллеге вспоминает театровед, бывший завлит Театра Марка Вайля «Ильхом» Оксана Хрипун.

Говорят, нельзя научить свободе.

Почему же у него это получалось? Почти всегда. Почти со всеми. Рядом с ним она передавалась воздушно-капельным путем как вирус, который неизлечим. Просто потому, что Свобода и Марк Вайль – это синонимы.

10 лет с ночи его убийства.

Трое убийц (четвертый до сих пор «не найден», а заказчица под домашним арестом по другому делу), сидя на скамье подсудимых, обвиняли его:

- в попрании религиозных чувств,

- в пропаганде нетрадиционной сексуальной ориентации,

- в клевете на современный демократический Узбекистан.

Три спектакля Мастера, созданные на гранты престижных Фондов, объездившие мир, показанные на международных европейских фестивалях - стали для убийц уликами обвинения: «Подражания Корану» Пушкина, «Радение с гранатом», «Полеты Машраба». Спектаклей они не видели. Им «добрые люди» о них рассказали.

Вспомним, кто они – его убийцы?

Тот, кто вонзил нож – не окончивший школу, специально выписанный из Таджикистана рецидивист-убийца. Те, кто держали – выпускники Высшей школы милиции (один из них внук генерала Саттарова). Четвертый – скорее всего куратор: кто он и где он? И через десять неизвестно. Пятая – «принцесса», старшая дочь первого президента Узбекистана Гульнара Каримова.

Марка Вайля убили потому, что и организаторы, и исполнители убийства знали – у них карт-бланш: полная и безграничная безнаказанность. Убили потому, что для жизни в тоталитарной стране он был слишком Мастером, слишком Художником, слишком пассионарным, прозорливым и свободным человеком, не считающим для себя возможным врать молчанием обо всем, что происходило вокруг.

Наш Марк Яковлевич, Марк, Маркуша, Марик. Им восхищались, любили, обожали, ненавидели все годы его творчества – с 1976.

А он был заложником. Заложником самого себя. Своей внутренней свободы. Заложником созданного им театра. Заложником только современного, всегда яркого и правдивого искусства – просто потому, что другого не может быть. Не должно быть. Иначе зачем?

С 1976, после каждого спектакля, самые доброжелательные и любящие вопрошали: «Зачем вы об Этом и так? Как вы не боитесь об Этом говорить?..»

Был ли это «Магомед, Мамед, Мамиш» Чингиза Гусейнова, «Дракон» Шварца (с вычеркнутыми сталинской цензурой фрагментами и персонажами), «Счастливые нищие» Гоцци или, позднее, совершенно безобидный «Бал Школы», или поэтичный «Белый белый черный аист» по неопубликованным дневникам Кадыри. Не говоря уж о последних спектаклях… Они все, так или иначе, были высказыванием Мастера. Он не терпел бессмысленности, и еще и поэтому не поставил ни одного проходного спектакля. Неудачные были. Проходных – для кассы, бессмысленных, на потребу публики, в которых не звучало бы авторское высказывание, никогда. Он уважал своих зрителей и говорил с ними о важном - в спектаклях, в дискуссиях после: о самом сокровенном и потаенном.

В десятых нового века оказалось, что брежневское время было хоть и суровым, но относительно вегетарианским в сравнении с позднекаримовским = гулекаримовским, когда за свободомыслие (инакомыслие), за свободу творчества, за попытки поиска смыслов стали не просто перманентно угрожать, но и убивать.

Боялся ли он угроз? Безусловно, так как не был идиотом. Мог ли он уехать – сбежать? Нет. У него был его Театр. Созданный им, его учениками, его жизнью. Раз взяв ответственность на себя, он не мог сбросить ее, как бы эта ноша временами не отягощала.

Марк чрезвычайно серьезно относился к себе. Но так как он иронизировал над собой, с каким юмором – мало кто так умел и умеет. Он был настоящим патриотом (в старом, забытом понимании этого слова) и настоящим космополитом. Он так и сказал про себя однажды: «Я человек мира. И все тут». Для него действительно родиной был весь земной шар. И он мог бы уехать в США, Израиль, Россию – документы позволяли. А уж как рады были бы те, кто угрожал ему все годы как открыто, так и завуалированно. Те, кто выдавливал его из страны. В последние годы жизни «доброжелатели» всегда удивлялись его возвращению в театр – столько было угроз. Но он был идеалистом. Казалось, он точно знал, как и что нужно, и что Он может сделать для своей собственной свободы и свободы тех, кто находится с ним рядом.

Никогда он не был диссидентом. Он был Мастером. И у него был Его театр. М.Я. был абсолютно оптимистичным индивидуалистом и всегда «боролся, не борясь» за передовые, нестандартные, гуманистические идеи, за свободу индивидуальности.

За это и убили.

Да, в вопросах «морали» и этики он сам решал, что для него хорошо, а что нет, иногда очень напряженно балансируя в состояниях между добром и злом. У него действительно были свои взгляды на сексуальные и личные отношения. Но все, что происходило в его жизни, было направлено только на одно – творчество. Остального не существовало. И он никогда не лгал: ни себе, ни близким, ни своему Театру.

Для каждого, кто знал его в разные этапы жизни, существует свой Марк Вайль – нетерпимый и сентиментальный, непритязательный и требовательный, в первые годы становления в профессии не умеющий «показать» артисту, а не рассказать, и научившийся удивительно остро и тонко дать показом такой набросок характера, который, выполненный даже вполовину, создавал яркий образ. А еще создавший с учениками свой язык – язык своей Школы. Почти для всех выращенных им он был и психологом-психотерапевтом, и Мастером, с которым они росли, скрупулезно выстраивая свои роли и судьбы.

…Когда шла работа над «Радением с гранатом», нам в руки попалось фото Усто Мумина (Александра Николаева), на обратной его стороне рукой Усто (Усто=Мастер) было написано обращение к ученику и другу: «Если я сдохну или просто придется нам расстаться с тобой – оставляю тебе 4 небольшие заповеди:

I. Будь искренен.

II. Никогда не довольствуйся малым – это удел нищих духом.

Ш. Учись любить себя. Вся трудность уменья любить себя в том, что эта трудность (-) все время колебаться между самопожертвованием и эгоизмом.

IV. Запретный плод сладок. Смело срывай все запрещенные плоды».

Эти заповеди – внутренняя потребность каждого настоящего художника, каким был и сам Марк Вайль. И, как художником, им всегда двигала вера в себя, надежда на будущее, и любовь к прошлому.

Он написал однажды: «Как только ты закапываешься в своих буднях, текучке и проблемах, творчество останавливается. В нём надо оставаться наивным художником и верить в то, что ты знаешь что-то, что никто не знает. И главное, верить, что это всё-таки кому-то нужно... Возможно, последние мои слова заставят кого-то улыбнуться. И я готов присоединиться к этой улыбке, но стоять на своём...»

p.s. В последнем спектакле Марка Яковлевича – в «Орестее» – судьбу героя решали зрители, кладя в корзины белые (простить) или черные (осудить) камни. Это было важно – ответственность зрителей. Из спектакля в спектакль, чаще всего, белых камней было больше. Но для «героев» убийства Мастера мой камень чёрный…

До сих пор иногда злюсь на него за то, что его нет. До сих пор нет дня без него.

Оксана Хрипун. Источник.

С 5 сентября в Узбекистане началась «либерализация» валютного рынка для физических лиц, проще говоря, для населения. Официальный курс покупки валюты поднялся, регулятор в лице Центрального банка декларировал, что любой желающий может свободно купить или продать иностранную валюту через обменные пункты коммерческих банков.

Поскольку курс скупки долларов США (самой распространенной валюты в Узбекистане) в коммерческих банках был выше, чем предлагал черный рынок, в обменных пунктах образовались очереди из желающих продать доллары. Тем более что в обмен на них выдавали новые купюры номиналом в 50 тысяч сумов (UZS), которые совсем недавно вошли в обращение. К выданной сумме прилагалась справка банка, отпечатанная на красивой бумаге. На выходе из обменных пунктов многие делали селфи, держа в руках пачку заветных пятидесятитысячных купюр...

Одновременно с открытием обменных пунктов власти начали очередную силовую компанию против неофициальных менял на рынках Ташкента. К базарам подогнали зарешеченные милицейские автобусы, начались задержания подозрительных личностей, большинство из которых никакого отношения к нелегальным операциям с иностранной валютой не имели.

Как правило, в сети облавы попадали приезжие из областей, у которых то ли не было прописки, то ли был подозрительный, не соответствующий столичному жителю внешний вид. Настоящие менялы были заблаговременно предупреждены о времени и месте проведения рейдов дружественными сотрудниками правоохранительных органов. К тому же, днями ранее президент поручил Генеральной прокуратуре и МВД усилить борьбу с нелегальными валютными операциями, и это поручение – как предупреждение «чёрным» менялам – было растиражировано по всем средствам массовой информации Узбекистана.

Буквально через день после ажиотажа, связанного с открытием обменных пунктов, «черный рынок» воскрес, правда, в более законспирированной форме. Словно смеясь над усилиями Центрального банка по созданию «белого» рынка валюты, «чёрный рынок» установил свой курс покупки и продажи заветных долларов. Курс покупки стал лишь немногим выше курса, установленного коммерческими банками. А вот курс продажи наличных долларов США поднялся существенно: на день написания данной статьи он достигал 8700-8800 UZS за один доллар США против 8150 UZS за доллар, предлагаемый коммерческими банками.

Можно констатировать, что в декларируемой битве против черного рынка валюты Центральный банк Узбекистана пока проигрывает. И вот почему. Рассмотрим пять взаимосвязанных факторов этого досадного казуса.

Первый фактор – ограничения по продаже. Банки стали покупать наличную валюту у физических лиц, но не начали свободно продавать ее. Это значит, что наличную иностранную валюту в обменных пунктах купить невозможно. Валюту по декларируемому курсу 8150 UZS за доллар можно купить только на суррогатные «конверсионные» пластиковые карты в пределах лимита не более $5 тысяч в квартал на одного человека. При этом использовать валюту, зачисленную на «конверсионные» карты, можно только исключительно за пределами Узбекистана. Оплатить покупки через интернет или перевести деньги на другую карту с «конверсионных» карт невозможно.

Для открытия «конверсионной» карты необходим депозит от $30 до $100, который можно снять только при закрытии карты. Кроме того, необходимо выплатить комиссионное вознаграждение банку. То есть, вместо валюты предлагается купить некий платный суррогатный денежный инструмент с ограниченной ликвидностью. Учитывая затраты времени и денег на превращение суррогатной «конверсионной» карты в полноценную ликвидность, можно сказать, что ценность денежных средств на ней ниже стоимости наличных на 10-12 процентов.

Второй фактор – ограничение доступа. Купить иностранную валюту по декларируемому курсу на «конверсионную» карту можно только за наличные деньги. Однако доступность наличных сумов существенно ограничена. Большинство официально работающих жителей Узбекистана получают заработную плату на пластиковые карты внутренних платежных систем. Банкоматов в самом Узбекистане недостаточно, более того: в них установлен лимит снятия – не более 100 тысяч UZS ($12,2) наличными в день на одну карту. Таким образом, немалая часть населения не имеет возможности приобрести наличную валюту, поскольку в виде заработной платы они получают суррогатный денежный инструмент (сумовые карты) с еще более ограниченной ликвидностью, чем «конверсионные» пластиковые карты. Обналичивание пластиковых сумовых карт имеет свою цену на чёрном рынке и составляет от 5 до 10 процентов от требуемой суммы.

Третий фактор – дополнительный внутренний спрос на наличную иностранную валюту со стороны банков. Кроме той наличной иностранной валюты, которую пытаются скупать через вновь открывшиеся «обменные пункты», банки принимают наличную иностранную валюту для открытия полноценных (без ограничений) пластиковых карт международных платежных систем. По этим пластиковым картам можно производить расчеты через интернет, а также осуществлять переводы с карты на карту. Однако чтобы пополнить такую карту в банке, необходимо внести наличные доллары. Официально приобрести наличные доллары даже после открытия «конвертации» в Узбекистане нельзя — их можно либо привезти из-за рубежа, либо купить на черном рынке.

Четвертый фактор – высокий внутренний спрос на наличную валюту со стороны населения. В Узбекистане нет нормально функционирующего фондового рынка, набор финансовых инструментов для накопления и инвестирования очень ограничен. В большинстве своем, учитывая инфляцию и динамику роста курса иностранной валюты, узбекистанцы хранят свои накопления в наличных долларах США. Расчеты за автомобили, приобретенные на вторичном рынке, также осуществляются в долларах США; расчеты за аренду и покупку недвижимости в большинстве случаев производятся также в долларах США.

Пятый фактор – дополнительный неучтенный спрос на наличную валюту со стороны частного бизнеса. Немалая часть товаров, доставляемых в Узбекистан, проходит через руки «челноков» или заходит по серым и черным схемам. Чаще всего расчет за товар, доставляемый по этим схемам, осуществляется в наличной валюте.

Таким образом, на сегодняшний день на валютном рынке для физических лиц Узбекистана задействовано несколько денежных инструментов, каждый из которых имеет свою цену и каждый из которых так или иначе участвует в процессе обмена валют. Перечислим их в порядке ликвидности:

1. Наличные доллары США.

2. Иностранная валюта на «полноценных» пластиковых картах международных платежных систем, эмитируемых узбекскими банками. Этими картами можно оплачивать покупки через интернет и проводить транзакции. Эти карты можно пополнить в узбекских банках исключительно за наличные доллары США (или евро).

3. Наличные узбекские сумы (UZS).

4. Доллары США на «конверсионных» пластиковых картах международных платежных систем, эмитируемых узбекскими банками. Этими картами нельзя оплачивать покупки через интернет, получать наличную валюту по ним и производить покупки можно только за границей. Например, в Duty Free Ташкентского аэропорта такая карта работать не будет. Валюту для пополнения этих карт можно приобрести исключительно за наличные узбекские сумы в размере не более $5 тысяч в квартал на карту.

5. Узбекские сумы на пластиковых картах внутриузбекистанских платежных систем, эмитируемых узбекскими банками. Снятие наличных денежных средств по ним ограничено суммой, эквивалентной $12,2 доллара в день, кроме того, не всегда и не везде удается получить своевременный доступ к банкоматам.

Очевидно, что банковская система Узбекистана оказалась не готова к проведению валютной реформы. Непонятные и не имеющие практического смысла ограничения на обмен валют приведут к росту курса наличного доллара и, соответственно, к росту цен на рынке. Силовые мероприятия против валютчиков вызовут кратковременный эффект – в дальнейшем рынок ответит дополнительным ростом курса, потому что риск всегда включается в цену. На этом фоне нет никакой гарантии того, что обменные пункты смогут продолжать нормальное функционирование в ближайшей перспективе. Напомним, что в 2005 году в Узбекистане нормально и без очередей непродолжительное время действовали обменные пункты, где можно было приобрести и продать наличную иностранную валюту, но, спустя короткое время, все вернулось на «круги своя».

Остается надеяться, что после рассмотрения первых результатов валютной реформы будут сделаны нужные выводы, в нормативные акты и в практику их применения будут внесены необходимые корректировки.

Максим Бейлис, экономический эксперт, Ташкент