По её словам, необходимость внесения изменений в Конституцию вызвана тем, что значительная часть обращений, поступающих в Виртуальную приемную президента, касается несовершенства и неоправданного параллелизма судебной системы, доступа к правосудию, неисполнения судебных решений. Законопроект разработан Верховным судом Узбекистана совместно с другими ответственными министерствами и ведомствами.

Они предлагают:

1. Образовать Высший судейский совет, оказывающий содействие в обеспечении соблюдения конституционного принципа независимости судебной власти. Его деятельность будет определяться отдельным законом. В связи с этим предлагается внести соответствующие изменения и дополнения в статьи 81, 111 Конституции Узбекистана;

2. Установить порядок назначения и освобождения от должности председателей и заместителей председателей Военного суда, судов Республики Каракалпакстан, областей и города Ташкента - президентом по представлению Совета, а судей военных судов, судов Каракалпакстана, областей и города Ташкента, районных (городских) и межрайонных судов Советом - по согласованию с главой государства. Также предлагается ввести в систему судов административные суды Каракалпакстана, областей и города Ташкента, районные (городские) административные суды, которым подведомственно рассмотрение административных споров, вытекающих из публично-правовых отношений, а также дел об административных правонарушениях. Исходя из этого предлагается внести изменения и дополнения в статьи 80, 93, 107 и 110 Конституции;

3. Объединить Верховный и Высший хозяйственный суды в Верховный суд Республики Узбекистан - единый высший орган судебной власти в сфере гражданского, уголовного, административного и экономического судопроизводства. В связи с этим предлагается внести поправки в статьи 83, 93, 107 и 111 основного закона;

4. Дополнить статью 112 Конституции отсылочной нормой по вопросу установления конкретных сроков полномочий судей (будет указано в Законе «О судах»), поскольку указом от 21 октября 2016 года N УП-4850 определен порядок назначения (избрания) судей на первоначальный пятилетний и очередной десятилетний сроки, в последующем - на бессрочный период пребывания в должности.

Напомним, согласно указу президента Шавката Мирзиёева от 21 февраля 2017 года, в Узбекистане упраздняют Высший хозяйственный суд и создают экономические и административные суды. Обновлённая судебная система должна заработать с 1 июня 2017 года.

Корреспондент «Ферганы» в Кыргызстане Улугбек Бабакулов сообщил в редакцию, что им интересуются сотрудники уголовного розыска Чуйского областного ГУВД.

Машина у дома журналиста, 22 марта

В частности, 22 марта примерно в 16 часов по дороге домой журналист заметил рядом с калиткой автомашину марки «Mitsubishi» госномер №В8797AZ и четверых незнакомцев. Они подошли к нему и спросили, не он ли является Улугбеком Бабакуловым. Получив утвердительный ответ, стали задавать странные вопросы: какое у него гражданство, за что находится в розыске, имеет ли отношение к криминалу и ОПГ (организованным преступным группировкам).

Улугбек попросил их представиться. Незнакомцы ответили, что являются сотрудниками уголовного розыска Чуйского ГУВД. Один из них показал удостоверение старшего оперуполномоченного в звании майора по имени Талгат (или Талант). Улугбек говорит, что у него ещё был жетон офицера милиции.

Один из визитёров передал журналисту телефон и попросил поговорить с начальником их отдела. Голос в трубке стал выяснять у Бабакулова год его рождения и с кем проживает. Улугбек попросил представиться и объяснить причину такого интереса к нему и его семье.

Вместо ответа мужчины стали спрашивать, кто из его детей учится в Астане (в Евразийском национальном университете в Астане учится 20-летний сын журналиста). Улугбек потребовал, чтобы милиционеры не смели угрожать кому-либо из членов его семьи, и ушёл домой. Перед уходом журналист вытащил телефон и включил камеру для съёмки. Увидев наведённый на них аппарат, визитёры спрятались в машине.

По словам Улугбека, машина долго стояла у его дома. Минут через 10 он подошёл к ней и услышал, как один из милиционеров докладывал по телефону: «Бабакулов отказался общаться, не хочет ничего говорить». Улугбек ещё раз попросил их сообщить причину такого интереса. Но ему ответили, что все данные о Бабакулове они смогут получить через ГРС (государственная регистрационная служба) или информационный центр МВД.

Позже 11-летняя дочь журналиста рассказала отцу, что эти незнакомцы хотели войти в их дом, но испугались собаки. Когда девочка к ним вышла, мужчины сказали, мол приехали по объявлению о том, что этот дом продается, и стали расспрашивать, как зовут родителей, братьев, сестёр и так далее.

Бабакулов рассказал «Фергане», что подал заявление на имя начальника Чуйского ГУВД с просьбой разобраться и сообщить о цели визита милиционеров.

Напомним, ранее президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев выражал недовольство тем, что некоторые издания и журналисты осмеливаются его критиковать. В числе других был упомянут и Улугбек Бабакулов, который в ответ написал главе государства открытое письмо.

Редакция «Ферганы», в свою очередь, призывает правоохранительные органы Кыргызстана заниматься не слежкой за журналистами, а своими прямыми обязанностями. Мы пристально следим за ситуацией.

Предприятия Республики Каракалпакстан и Хорезмской области Узбекистана освобождены от обязательной продажи валютной выручки в части экспорта промышленной продукции собственного производства. Эти и некоторые другие преференции предоставлены постановлением президента от 17 марта 2017 года №ПП–2843, сообщает 27 марта «Норма.Uz».

Исключение составляет экспорт сырьевых товаров, включённых в приложение №2 к указу президента от 10 октября 1997 года №УП–1871, это: хлопковое волокно, хлопчатобумажная пряжа, линт хлопковый, нефть сырая, газовый конденсат, нефтепродукты, газ природный, электроэнергия, драгоценные металлы, цветные металлы, прокат цветных металлов, лом и отходы цветных металлов, черные металлы, прокат черных металлов, лом и отходы черных металлов.

Кроме того, почти на пять лет - с 1 апреля 2017 года до 1 января 2022-го – производители определённых (их перечень будет подготовлен к 1 апреля 2017 года) фармацевтических продуктов и препаратов, видов электротехнической продукции (кроме кабельно-проводниковой) и отделочных строительных материалов, зарегистрированные в указанных регионах, освобождаются от уплаты: налога на имущество; земельного налога; налога на благоустройство и развитие социальной инфраструктуры; обязательных отчислений в Республиканский дорожный фонд при правительстве Узбекистана. Но такие льготы будут предоставлены лишь тем предприятиям, у которых доля чистой выручки от реализации указанной в этом абзаце продукции в общем объёме реализации составляет не менее 60 процентов по итогам отчетного года.

Ранее сообщалось, что в Хорезмской области будет создана свободная экономическая зона (СЭЗ) «Хазарасп», а в ходе визита Шавката Мирзиёева в Казахстан председатель Торгово-промышленной палаты Узбекистана Алишер Шайхов заявил о намерении создать вблизи казахстанских границ специальные экономические зоны. Вероятно, эти зоны будут созданы в Каракалпакстане, который граничит Мангистауской, Актюбинской и Кызылординской областями Казахстана.

Ровно 25 лет назад, 26-го марта 1992 года, у президентского дворца в Душанбе собралось около ста человек. Назавтра их стало несколько тысяч. Спустя месяц в полукилометре от этого митинга образовался контрмитинг, а в мае в Таджикистане вспыхнул самый кровавый конфликт на территории бывшего СССР. Около 100 тысяч убитых, свыше миллиона беженцев и — глубочайшая национальная травма, от которой Таджикистан оправляется до сих пор. Сегодня в Таджикистане с крайней неохотой вспоминают то время, а власти стремятся переиначить роль личностей в истории первых лет независимости и стереть всю напоминающую о тех событиях топонимику и даже архитектуру.

К примеру, место первого «демоисламского» митинга – площадь Шахидон — давно превращено в безымянный перекресток. Площадь Озоди, где в мартовские дни «демоисламистам» противостоял «светско-коммунистический» контрмитинг, переименована в «Дусти». А в наши мартовские дни в Душанбе продолжается начатый год назад снос столичного исторического центра. Властями акция названа «обновлением и модернизацией города». В СМИ называют это попыткой избавиться от советского и постсоветского прошлого. Именно здесь — на трехкилометровом участке бывшего кишлака — в 1937 году зародилась новая столица советского Таджикистана. И именно здесь — на площадях Шахидон и Озоди — началась и таджикская война.

Предпосылки гражданского конфликта

Ее прологом, как считается, были февральские беспорядки в Душанбе в 1990-ом. В те дни слухи о выделении квартир бакинским армянам привели вначале к митингу перед зданием ЦК Компартии Таджикистана, который был вскоре разогнан, а затем – к двухдневным погромам и беспорядкам в столице. Сегодня в таджикской прессе очень популярна версия, согласно которой события февраля были спровоцированы КГБ СССР, чтобы скомпрометировать оппозиционные, неугодные таджикскому партийному руководству политические силы. «Версия кажется правдоподобной, хотя доказательств у меня нет. Терявшая власть и почву под ногами партийно-чекистская номенклатура Таджикистана прибегла к откровенным провокациям с целью добиться своей поддержки со стороны союзного центра», – считает Аркадий Дубнов, эксперт по странам Центральной Азии.

Февральские события 1990 года в Душанбе

В российском информационном пространстве февраль 1990-го известен, главным образом, по теме «геноцида русских». Националисты, до сих пор докладывают в рунете о «десятках тысяч убитых», «переполненных рвах» и даже о «снесенных городах» — каждый, сообразно своей фантазии. «Отвечать на это бессмысленно. Отсюда и достаточно вялая реакция таджикской стороны. Увы, какая-то часть российского общества будто нуждается в такого рода мифологии, – отмечает таджикский историк, попросивший не называть его имени. – Хотя таджикская пресса предметно предлагала проверить историю о «массовых убийствах». Например, посетить душанбинское христианское кладбище и отыскать там следы геноцида. Но тема до сих пор всплывает. Да, антирусские лозунги в феврале были. И последовавший исход русских – тоже был. Хотя почти никто не пишет о том, что первыми из нетаджикского населения, кто испытали последствия февраля и стали беженцами, были армяне. В те дни около 500 таджикских армян были вывезены самолетами по решению городских властей».

Февральские события 1990 года в Душанбе

Февральские события 1990 года в Душанбе

«Действительно, наши все уехали сразу же с актуализацией "армянского вопроса" — тут у армян, увы, богатый исторический опыт. Мы более чем гармонично чувствовали себя в Таджикистане, да как, впрочем, и все. Но мы уже знали о судьбах дочерей из Сумгаита, Гянджи, Баку, – говорит доцент института археологии и этнографии Национальной академии наук Армении Виктория Аракелова. – Папу очень ценили, он был известным энергетиком, много чего сделавшим в республике. Убеждали его: оставайся, вас не тронут. Он только бросил фразу: "У меня дочери..."».

«Тогда, в 1990-ом, досталось всем. И мы это сразу почувствовали: получат все — русские, таджики, армяне, – вспоминает журналист и музыкант Константин Паршин. – Таджик, выглядящий как европеец, получал от озверевшей толпы наравне с русским, украинцем. Когда в тот день толпа пацанов остановила 18-й автобус, в котором я ехал, первому досталось старичку-таджику с палочкой-тросточкой. Его толпа вытащила из автобуса и стала месить. А я выскочил из автобуса и с каким-то студентом помчался дворами, дворами…».

Слабость и недальновидность власти

Февраль 1990-го был еще советской историей. Эта история гармонично укладывалась в цепь событий, произошедших перед этим в Баку, Вильнюсе, Тбилиси. Но и позже, до марта 1992-го, события в Таджикистане словно бы продолжали перестроечное время со всеми его приметами. Бывшие коммунистические вожди Таджикистана и их местные противники – демократические и исламские силы — с трудом отделяли себя от Москвы. Ныне покойный Гейдар Джемаль, консультировавший в свое время таджикскую Партию исламского возрождения (ПИВТ), в своей статье от 2000 года вспоминал, что, прибыв в Душанбе в конце сентября 1991-го, уже после провозглашения страной независимости, застал Таджикистан на перестроечном марше.

«Мое внимание сразу привлекла масса деталей, которые казались по меньшей мере странными на митинге, организованном ИПВ (ПИВТ. – Прим. «Ферганы»). Прежде всего изумляла постоянная ссылка на московские события, на победу демократов над гекачепистами… Меня поразило, с каким энтузиазмом таджикские братья воспринимают события, состоявшиеся 19-21 августа в Москве. Эти события послужили технической моделью всему происшедшему в Душанбе, образцом для подражания. Слышались слова «Белый дом», ГКЧП, глаза у всех блестели», - писал Джемаль.

После распада СССР в Душанбе еще продолжались митинги в поддержку Горбачева

Многие комментаторы сегодня сходятся на мысли, что переходу Таджикистана из «советской перестройки» в трагический 1992-й год, помимо всего прочего, способствовали личные качества двух человек — Рахмона Набиева (ранее Набиев уже побывал в должности советского лидера Таджикистана. – Прим. «Ферганы»), избранного осенью 1991-го года вместо скомпрометировавшего себя в глазах местной элиты поддержкой ГКЧП президента Махкамова, и Сафарали Кенджаева — бывшего прокурора, ставшего спикером таджикского Верховного Совета. Излишняя «слабость» Набиева, согласно этим оценкам, опасно дополнялась повышенной харизматичностью Кенджаева.

«В первые же месяцы Набиев показал всем, что ни на что не способен. А пользуясь слабостью Набиева, все рычаги влияния пытался взять в свои руки Кенджаев, – считает Саломиддин Мирзорахматов, бизнесмен, в прошлом корреспондент газеты «Коммунист Таджикистана». - Вообще, избрание Набиева – это было трагической ошибкой его сторонников. Он вел себя так, будто остался в осени 1985 года, когда был свергнут с поста первого секретаря ЦК Компартии Таджикистана».

Первый президент независимого Таджикистана Рахмон Набиев

«Набиев находился под огромным влиянием Кенджаева и слишком ему доверял, – рассказывает Темур Клычев, бывший в те годы учредителем и главным редактором издания «Таджикпресс». – Он оказался неспособен оценить сложность новой ситуации, был дезориентирован, растерян, да и просто болен и несостоятелен как политик и лидер. Это был уже другой Таджикистан, уже не существовало Союза. Уже нельзя было закрывать глаза на мощное движение за независимость и преобразования. Сложилась коалиция движения «Растохез», демократов и ПИВТ. С ней надо было считаться».

Шахидон — площадь ожидания

К роковому мартовскому митингу в Душанбе, как и в феврале 1990-го, привела внешне формальная причина. Ею стала обида бадахшанцев (бадахшанцы, памирцы — выходцы из Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана. – Прим. «Ферганы») за своего земляка, министра внутренних дел Мамадаёза Навджуванова. 25 марта 1992-го года на заседании ВС Таджикистана, показанного в прямом эфире местного ТВ, спикер парламента Сафарали Кенджаев в прокурорском стиле отчитал главу МВД за недостатки и упущения в работе. Обсуждаемый в парламенте вопрос назывался так: «О выполнении министерством внутренних дел Постановления Президиума Верховного Совета Республики Таджикистан от 21 декабря 1991 года «О социально-экономических и правовых аспектах конфликтной ситуации на Курган-тюбинском масло-экстракционном заводе, в центре города Курган-тюбе и Кумсангирского района».

«На следующий день перед зданием ЦК Компартии стали собираться памирцы. Причем приходили основательно — с палатками, раскладными стульями, теплыми одеялами. Мне стало ясно, что это надолго, и что отставка Навджуванова — повод для начала более массового противостояния», – вспоминает журналист Лидия Исамова. В 1992 году она работала в Таджикском отделении Кинофонда СССР.

«Митинг начался с 20-30 молодых памирцев, которые отказались уходить с площади, прикатили автомобильные покрышки и грелись вокруг них у костра, всю ночь распевая мелодичные национальные песни. Накрапывал небольшой дождь, но особенно холодно не было. Я всю первую ночь был там же. Все ждали и опасались разгона. Но только к утру появился взвод солдат, пришедший со стороны 201-й дивизии. Парни тут же вступили в диалог с командиром, который, очевидно, сам не понимал, зачем их прислали. Спустя полчаса офицер, не увидев угрозы и агрессии, дал команду "строиться, кругом и шагом марш в казарму"», - дополняет Темур Клычев.

«Рано утром я пришла на работу. Еще не дошла до кабинета, как генеральный директор ТаджикТА спрашивает: «Товарищ Гриднева, вы вчера смотрели трансляцию заседания президиума ВС Таджикской ССР по телевизору? Там Сафарали Кенджаев выступил критически резко в адрес министра Навджуванова. Вроде он превысил служебные полномочия. Кенджаев привел факты распределения машин по родственникам и другие злоупотребления. Там на площади собираются люди. Надо разобраться», – вспоминает журналист Галина Гриднева, многие годы проработавшая в Таджикистане корреспондентом ТАСС.

Темур Клычев: «Если мне не изменяет память, ПИВТ, «Растохез» и Демпартия присоединились к митингу с требованием отставки Кенджаева через три дня. Это стало митинговым марафоном длительностью ровно в 45 дней».

Митинг на площади Шахидон. Весна 1992 года

Галина Гриднева: «Я пошла к зданию ЦК, где стояло человек сто из «Лаъли Бадахшон» (оппозиционное движение, организованное выходцами из ГБАО. – Прим. «Ферганы»). Они требовали отставки Кенджаева. Памирцы — народ горячий и солидарный. Задета была их честь. Но с удивлением увидела, как буквально через полчаса площадь стали заполнять знакомые мне люди – «птенцы» Ходжи Акбара Тураджонзода (духовный деятель, один из лидеров оппозиции. – Прим. «Ферганы»). И пошли первые лозунги - «Истефо», по отставке правительства и президента Набиева. Среди первых лозунгов — «Нами правит север». И я поняла, что эти люди готовились еще с октября прошлого года, после легализации Исламской партии, и с тех пор искали повод».

«Оппозиция не требовала постов и не выдвигала экономических и серьезных политических требований, – не соглашается Темур Клычев. – Митинг оппозиции проходил под портретами Горбачева и лозунгами за перестройку и гласность, многопартийность. Только представьте: люди 45 дней сидят на площади и ничего не предпринимают, ждут, когда царь выйдет и их рассудит».

«Увы, в те дни во власти не нашлось своего национального лидера, который бы смог найти компромисс между появившимися новыми политическими силами», - говорит Саломиддин Мирзорахматов.

Спровоцированная радикализация

Сразу после начала митинга на площади Шахидон, как пишет таджикская пресса со ссылкой на воспоминания Давлата Усмона, тогдашнего зампредседателя ПИВТ, лидеры оппозиции явились к президенту Набиеву с просьбой, чтобы он выслушал делегатов от митингующих. «Президент, выслушав представителей оппозиции, обращается к председателю Верховного Совета С.Кенджаеву и поручает ему встретиться с митингующими. На что тот отвечает, что не чувствует за собой вины, поэтому, даже если ему отрубят голову, он не выйдет к ним. После этой встречи лидеры оппозиции призывают своих членов и сторонников присоединиться к митингующим на площади Шахидон. Они пришли со своими требованиями, проблема Навджуванова отошла на задний план», – утверждает историк Нурали Давлат в газете «Чархи Гардун».

«Я не могу до сих пор понять, почему политические тяжеловесы так и не смогли сесть за стол переговоров. Куда меньший митинг в феврале смог сформировать комитет переговорщиков, встречавшихся с Махкамовым и членами ЦК», – удивляется Темур Клычев.

Бывший министр госбезопасности Таджикистана Саиданвар Камолов в своих воспоминаниях выразил мнение, почему этого не произошло: «Набиев вполне мог бы принять представителя митингующих и разъяснить, что Навджуванов по-прежнему будет работать министром внутренних дел. Но президент специально не пошел на такой шаг, поскольку считал, что эта акция в какой-то степени подрывает авторитет и престиж Кенджаева. Все это было политической закулисной игрой. В свою очередь Набиев не рассчитал, что эту никому не нужную игру будут использовать в своих интересах оппозиционные партии и движения: Демократическая партия, ПИВТ, «Растохез», «Лаъли Бадахшон», которые сразу же вновь заняли площадь Шахидон».

Начавшийся в конце марта бессрочный митинг ожидаемо радикализировался. И что хуже – стал демонстрировать региональную окраску. Площадь Шахидон была представлена преимущественно каратегинско-бадахшанской группой населения. Возникший через месяц, в конце апреля, на соседней площади Озоди контрмитинг — «в поддержку законно избранного президента Набиева» — пополнялся представителями Кулябского региона. На протяжении 45-ти дней через громкоговорители и просто зычными голосами стороны осыпали друг друга обвинениями в «прокоммунизме» и «происламизме». Тем более, что оба лагеря находились фактически напротив друг друга, в зоне прямой видимости.

Контрмитинг на площади Озоди. Весна 1992 года

Душанбинцы реагировали на этот марафон по-разному. Столичная интеллигенция – скорее положительно. «Некоренные» и часть городских таджиков – с плохими предчувствиями.

«Я жил в доме, где магазин «Сказка», прямо между двумя площадями. Видел, как приходили сначала ребята с белыми повязками, говорили: «Ака, ака, все нормально, сейчас мы с ними расправимся, и все нормально заживете, все будет хорошо». И буквально через два дня приходили такие же точно ребята, только с зелеными повязками, и говорили то же самое. Но предчувствий гражданской войны у меня не было, – вспоминает известный таджикский историк Камол Абдуллаев. – Было какое-то такое наивное, отчасти из-за моего марксистского, коммунистического воспитания, представление, что вот, наконец-то, история творится людьми, что люди наконец-то вышли. Меня также поразили пламенные речи, произносимые на хорошем таджикском языке. В принципе, страха я не испытывал — ни на той, ни на другой площади».

Первые жертвы

«Март был страшен. Помню слова мамы, которая, отвечая на вопрос подруги, зачем она меня берет с собой на работу, сказала: "А вдруг убьют? Если суждено – так хоть вместе умрем", – вспоминает маркетолог Джамшед Кадыров, которому в 1992-ом году было восемь лет. – Мама на тот момент работала бригадиром телефонистов Центрального переговорного пункта Главпочтамта, недалеко от Шахидона. Мы попали на эту площадь утром, на третий день после начала митингов. До сих пор не могу забыть чувство страха: наэлектризованная толпа мужчин, причем преимущественно молодых, которая, абсолютно не стесняясь, свистела нам вслед. Мама позже рассказывала, что в тот момент не столько боялась, сколько ощущала себя оплеванной. Я же шел с четкой мыслью – маму надо защищать, потому что милиция стоит где-то там — на внешнем периметре, и близко к этой толпе не подходит».

Примерно о том же вспоминает Лидия Исамова: «Мне приходилось каждый день ходить через у площадь Шахидон, которая постепенно как и улица Путовского (ныне проспект Сомони. – Прим. «Ферганы»), заполнялась мрачными бородатыми людьми. Через несколько дней я надела длинную юбку, накинула платок и старалась ходить на работу в Союз кинематографистов через параллельную улицу Орджоникидзе. Но на этой улице митингующие выставили блок-посты и обыскивали всех, кто шел от перекрестка нынешнего Минобороны до задней стороны здания ЦК. Один из патрульных с белой повязкой, бородатый пацан лет 20 стал нагло ощупывать меня, когда я уже почти подошла к своему дому. Я ударила его по руке и сказала: «Щупай свою маму и сестру, я тебе в матери гожусь». Он взвел затвор автомата и молча упер его в грудь, я пыталась отойти, но он одной рукой держал меня за волосы, а в другой — автомат. Он даже пустил очередь мимо меня, чтобы окончательно запугать. Не знаю, сколько прошло времени, но мимо проходил мой сосед, ректор Мединститута Юсуф Баширханович Исхаки, который по-таджикски объяснил парню, что я ненормальная, меня недавно выпустили из психбольницы домой, и родители за мной не досмотрели. Только после этого парень опустил автомат и разрешил нам уйти».

«Драматизму ситуации придавал запах гари — неподалеку, на центральной площади у Главпочтамта, жгли костры невесть откуда возникшие бородачи в чапанах и с "калашами" за плечом, – говорит Симон Розенблат, тогда сотрудник душанбинской газеты. – Мы с коллегой пытались задавать им какие-то вопросы, но они только отмахивались и жестами показывали, что не понимают по-русски. Троллейбусы встали, уронив "рога". Машины с улиц словно корова слизнула. Пытаясь поймать попутку, шагаю почти посередине шоссе. Меня обогнали два танка, обдав черным дымом. Попытался "голосовать", но парень в шлемофоне, торчавший в люке, засмеялся и покрутил пальцем у виска».

В мае 1992-го война речей, произносимых на площадях Озоди и Шахидон, закончилась кровью. Растерянные власти приняли решение вооружить своих сторонников на площади Озоди. Был сформирован батальон особого назначения и розданы автоматы. При этом, как писала таджикская пресса, «несмотря на заверения лидеров оппозиции, шахидоновцы тоже были не с пустыми руками. Достоверно известно, что в те дни в их распоряжении оказалась машина 201-й дивизии, груженная автоматами Калашникова».

Темур Клычев: «Митинговый марафон закончился переходом президентской гвардии на сторону митингующих на Шахидоне. Это произошло после раздачи оружия на проправительственном митинге и после первой крови. Официально считается, что первая кровь пролилась 5-го мая, когда проправительственные боевики расстреляли в здании парламента несколько человек, в том числе журналиста и депутата Муродали Шералиева».

В мае 1992 года оппоненты на двух площадях получили в руки оружие

От слов к оружию

Оппозиция блокировала некоторые административные здания в Душанбе, установила контроль над аэропортом, железнодорожным вокзалом. Окончательно деморализованный президент Набиев укрылся то ли в 201-й российской дивизии, то ли в здании КГБ. Агрессивная попытка сторонников площади Шахидон обнаружить его в здании КГБ закончилась огнем на поражение. Несколько человек погибли. Вскоре президент Набиев согласился образовать коалиционное правительство.

По словам Галины Гридневой, «потом, спустя много лет, Тураджонзода мне честно признался: «Галя-апа, мы совершили ошибку. Большую. Мы все сделали не так. Мы были игрушкой». Впрочем, не уточнил – в чьих руках».

«Вопрос, кто виноват, более или менее ясен. Более важен другой вопрос – почему произошла такая трагедия, почему трагедия стала неминуемой», - говорит Саломиддин Мирзорахматов.

«У нас не оказалось лидеров и политиков национального уровня. Каждый политик ассоциировался с отдельным регионом или политической силой и не стал объединяющей фигурой. И даже внутри коалиций лидеры тянули одеяло — каждый на себя. Случился этот региональный раздрай после крушения цементирующей силы КПСС. Нации не существовало. Существует ли теперь — не знаю», - отмечает Темур Клычев.

«Это был конфликт между политическими предпринимателями второго посткоммунистического эшелона, которым удалось заручиться массовой поддержкой в их родных регионах. При этом некоторые использовали религию для политической мобилизации», – говорит Камол Абдуллаев.

Аркадий Дубнов считает, что в зарождении таджикского конфликта «сыграли свою роль и личностные взаимные фобии некоторых лидеров, непримиримость их амбиций, страх утерять авторитет среди земляков. Все это, умноженное на безразличие и непонимание происходящего со стороны Москвы с одной стороны, на большое количество оружия, появившегося в республике после афганской войны — с другой, страх перед моджахедами, переплетенный с ненавистью к коммунистам — вся эта гремучая смесь, залитая в сосуд "национального возрождения", в конце концов, взорвалась».

В середине мая очистилась площадь Озоди — колонна автобусов увезла в Куляб сторонников президента. Разъяренных и униженных. Перед этим опустела площадь Шахидон. Митинги завершились.

Но это был не финал, а начало большой трагедии.

Алексей Торк

Министерство юстиции Республики Казахстан подготовило и предложило поправки в Уголовный кодекс, среди которых есть статья, предполагающая максимально суровое наказание за нанесение ущерба интересам страны.

Предлагаемая статья - 184-1 «Причинение тяжкого вреда жизненно важным интересам Республики Казахстан, а равно создание угрозы существования и стабильному состоянию государства и общества». Совершивших такое преступление Минюст предлагает наказывать лишением свободы на срок от 15 до 20 лет, либо пожизненным лишением свободы, либо смертной казнью, с конфискацией имущества и лишением гражданства. Предлагаемые поправки уже вызвали резко негативную реакцию в обществе.

Первый, кто озвучил замысел чиновников минюста, стал известный адвокат Джохар Утебеков.

«Что за "жизненно важные интересы" такие у Казахстана - нигде не раскрывается. Ну чем ЭКСПО не жизненно важный интерес? Не пишите больше плохо о нем» - пишет он на своей странице в Фейсбуке.

Министерство юстиции Республики Казахстан подготовило и предложило поправки в Уголовный кодекс, среди которых есть статья, предполагающая максимально суровое наказание за нанесение ущерба интересам страны.

Предлагаемая статья - 184-1 «Причинение тяжкого вреда жизненно важным интересам Республики Казахстан, а равно создание угрозы существования и стабильному состоянию государства и общества». Совершивших такое преступление Минюст предлагает наказывать лишением свободы на срок от 15 до 20 лет, либо пожизненным лишением свободы, либо смертной казнью, с конфискацией имущества и лишением гражданства. Предлагаемые поправки уже вызвали резко негативную реакцию в обществе.

Первый, кто озвучил замысел чиновников минюста, стал известный адвокат Джохар Утебеков.

«Что за "жизненно важные интересы" такие у Казахстана - нигде не раскрывается. Ну чем ЭКСПО не жизненно важный интерес? Не пишите больше плохо о нем» - пишет он на своей странице в Фейсбуке.

Впрочем, в списке поправок значится, что лишение гражданства с одновременной конфискацией имущества и длительным сроком уголовного наказания вплоть до смертной казни будет предусмотрено:

- За посягательство на жизнь первого президента Казахстана;

- За наёмничество, куда входят как вербовка людей для участия в вооружённых конфликтах за пределами страны, так и участие в них, а также за создание баз и лагерей боевиков на территории Казахстана и за его пределами;

- За действия, направленные на изменения решений государственных органов и международных институтов, ведущих к осложнению международных отношений;

- За финансовую, имущественную и информационную помощь лицам и организациям, признанным в Казахстане террористическими, экстремистскими;

- За нападение на здания, сооружения, средства сообщения и связи или их захват;

- За захват заложников;

За угон воздушных и водных судов, а также железнодорожных подвижных составов и так далее.

Саркастически оценивает поправки и входящий в число наиболее влиятельных бизнесменов страны Айдан Карибжанов.

«В условиях так называемого «транзита власти» это такой обоюдоострый меч, что аж дух захватывает. А вдруг что-нибудь не так пойдёт? Тут даже не надо никакого революционного правосознания и народного трибунала?! Просто берётся старая статья и на рассвете приводится в исполнение, то есть применяется. Не создали ли разработчики поправок «угрозу существования и стабильному состоянию государства и общества?» Может пилотно к ним и применить? Ничего ведь нельзя исключать?! Кругом враги», - написал Айдан Карибжанов в своей хронике в Facebook.

Что касается куда менее известных людей, то в социальных сетях они ещё более прямолинейны в своих высказываниях. Немало из них отмечают, что предлагаемый разработчиками из министерства юстиции законопроект «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам их приведения в соответствие с нормами Конституции Республики Казахстан» фактически является реинкарнацией действующей в СССР печально знаменитой 58-й статьи «О контрреволюционной деятельности».

Приводим полный текст письма.

«Ваше Превосходительство,

Нижеподписавшиеся члены IFEX, глобальной сети, поддерживающей и защищающей свободу выражения, обращаются к Вам, чтобы выразить свою глубокую обеспокоенность арестом и постоянным преследованием казахстанского журналиста Жанболата Мамая, главного редактора оппозиционной газеты «Саяси калам. Трибуна».

Мамай обвиняется в отмывании денег, предположительно похищенных из БТА банка Мухтаром Аблязовым, лидером оппозиции и бывшим главой БТА Банка в период с 2005 по 2009 год, преступлении, за которое предусмотрено наказание от крупного штрафа до тюремного заключения на срок от трех до семи лет. Жанболат Мамай категорически отрицал свою вину и в заявлении от 11 февраля заявил, что обвинения в его адрес политически мотивированы. Учитывая, что предполагаемое преступление произошло в 2009 году, а Мамай стал главным редактором газеты «Саяси калам. Трибуна» только в 2012 году, такая озабоченность представляется оправданной.

Мамай известен своими выступлениями против принятия поправок в Земельный кодекс РК, а ранее ему было предъявлено обвинение в «разжигании социальной розни» из-за его поездок в Жанаозен во время забастовок в 2012 году.

Вечером 11 февраля казахстанский судья А.Байдаулетова объявила о своем решении арестовать Мамая сроком на два месяца. 17 февраля без объяснения причин Мамай был переведён из карантинной камеры №81, где содержатся лица, впервые оказавшиеся под стражей, в камеру №197 - групповую камеру для осуждённых, отбывающих наказание за особо тяжкие преступления. Мамай сообщает, что в этой камере он был избит и потерял сознание. 21 февраля медицинский работник и специальный прокурор по надзору за местами содержания под стражей, которые посетили следственный изолятор, осмотрели Мамая и подтвердили, что у него были видимые ссадины и синяки, которые администрация учреждения не зафиксировала должным образом. Супруга Мамая Инга Иманбай также получила ряд телефонных звонков от вымогателей, требующих 2 млн тенге. Звонящие также угрожали Мамаю убийством и потребовали, чтобы Мамай отказался заниматься политикой.

24 февраля, несмотря на факты, прокуратура Алма-Аты и Комитет пенитенциарной системы Министерства внутренних дел распространили пресс-релиз, в котором сообщили, что Мамай не подвергался давлению, побоям и вымогательству. Комитет в защиту Мамая 26 февраля опроверг эту информацию и повторно изложил доказательства избиения и вымогательства.

Принимая во внимание все эти моменты, мы обеспокоены как будущей безопасностью Мамая и его семьи, так и беспристрастностью продолжающегося уголовного дела против него. В частности, помещение ранее не судимого Мамая в камеру с лицами, осуждёнными за серьёзные преступления, похоже, предназначено для того, чтобы оказать на него давление и поставить под серьёзную угрозу его личную безопасность.

В связи с вышеизложенным, мы настоятельно рекомендуем вам предпринять немедленные действия:

∙ тщательно расследовать избиение Мамая в следственном изоляторе, а также его необъяснимый перевод в камеру №197, и привлечь к ответственности всех виновных;

∙ прекратить преследование Жанболата Мамая и обеспечить справедливое судебное разбирательство беспристрастными органами на всех стадиях уголовного разбирательства в отношении него в соответствии с международными обязательствами Казахстана;

∙ Расследовать угрозы, полученные супругой Мамая, и гарантировать будущую личную безопасность Мамая и его семьи».

Заявление подписали 29 правозащитных организаций Казахстана, Канады, Африки, Бразилии, Афганистана, Албании и других стран:

Adil Soz - International Foundation for Protection of Freedom of Speech

ActiveWatch – Media Monitoring Agency

Afghanistan Journalists Center

Albanian Media Institute

ARTICLE 19

Association of Caribbean Media Workers

Brazilian Association for Investigative Journalism

Cambodian Center for Human Rights

Canadian Journalists for Free Expression

Center for Media Freedom and Responsibility

Center for Media Studies & Peace Building

Committee to Protect Journalists

Foundation for Press Freedom - FLIP

Freedom Forum

Globe International Center

Index on Censorship

International Press Centre

Journaliste en danger

Media, Entertainment and Arts Alliance

Media Institute of Southern Africa

Media Watch

Pacific Islands News Association

Pakistan Press Foundation

Palestinian Center for Development and Media Freedoms - MADA

PEN Canada

Reporters Without Borders

Social Media Exchange - SMEX

Vigilance pour la Démocratie et l’État Civique

World Association of Newspapers and News Publishers