Как мы уже сообщали, вечером 17 марта домой к бывшему владельцу ЗАО «Вечерний Бишкек» Александру Киму приехали сотрудники Государственной службы по борьбе с экономическими преступлениями (ГСБЭП). Они объявили, что 70-летний пенсионер А.Ким объявлен в розыск в связи с возбуждением против него какого-то уголовного дела. Близкие журналиста сообщили прессе об угрозе его ареста.

После продолжительной «дискуссии» между представителями вышеупомянутых государственных органов, с одной стороны, и адвокатом журналиста и правозащитниками - с другой, было принято обоюдное решение о том, что Александр Ким явится в управление ГСБЭП добровольно 22 марта. Об этом он написал собственноручную расписку.

Фото с веб-сайта Zanoza.kg

Немногим позже информационное агентство АКИpress распространило сообщение пресс-службы ГСБЭП, в котором говорится, что уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст.221 Уголовного кодекса, в отношении А.Кима, как бывшего гендиректора ОсОО «Рекламная Фирма «Рубикон» по факту злоупотребления своим положением и причинения ущерба деятельности общества было возбуждено еще 28 декабря 2015 года.

Уголовное дело возбуждено на основании заявления гендиректора ОсОО «Рекламная Фирма «Рубикон» Александра Рябушкина.

«В ходе следствия установлено, что в соответствии с решениями судов 6 апреля 2015 года произведена перерегистрация ОсОО «Рекламная Фирма «Рубикон» и в состав учредителей вошли Александр Рябушкин и Галина Рябушкина. Однако, несмотря на данное обстоятельство, после перерегистрации общества А.Ким незаконно получил дивиденды от ОсОО «Рекламная Фирма «Рубикон» в сумме 27 млн 64 тыс. 234 сома.

Незаконность вывода дивидендов подтверждена заключением комиссионной судебно-экономической экспертизы ГЦСЭ при Министерства юстиции от 30.01.2017 года», - говорится в сообщении.

27 февраля 2017 года А.Ким был заочно привлечен в качестве обвиняемого по преступлению, предусмотренному ч.1 ст.221 УК, и был объявлен в розыск. 17 марта местонахождение разыскиваемого А.Кима было установлено, и он был приглашен на допрос в рамках расследуемого уголовного дела.

Как сообщили источники издания, речи о задержании А.Кима не идет.

От себя напомним, что противостояние А.Кима и граждан Рябушкиных продолжалось несколько лет и завершилось в апреле 2015 года судебным решением в пользу последнего. Подробности - в наших материалах: Что происходит вокруг газеты «Вечерний Бишкек»?, Редакция «Вечернего Бишкека» обвинила бывших водителя и телохранителя президента в рейдерстве и Суд по делу против газеты «Вечерний Бишкек» тайно вынес решение в пользу истцов.

На фото - Хасанбой Бурханов

О проблемах беспрепятственного передвижения инвалидов в Узбекистане «Фергана» писала неоднократно. В этот раз к нам обратились молодые мамы, испытывающие трудности при перемещении с детскими колясками по подземным переходам Ташкента и спускам в метро из-за не приспособленных для этого пандусов. Причём пандусы имеются не везде, а там, где есть, они настолько крутые и неудобные, что мало кто рискнёт ими пользоваться, о чём свидетельствуют присланные в редакцию фотографии. Не говоря уже об инвалидах-колясочниках, которым путь в метро заказан по этой причине. Ситуацию комментирует Хасанбой Бурханов, ранее занимавший руководящие должности в системе Общества инвалидов Узбекистана (ОИУ). Он отметил, что нужно говорить не только об этой и других очевидных проблемах, но и о том, в каких условиях приходится работать негосударственным некоммерческим организациям (ННО) инвалидов Узбекистана.

В 2012 году Бурханов был вынужден покинуть страну из-за преследований за освещение фактов правового беспредела со стороны коррумпированных чиновников Министерства юстиции и представителей судебно-правовой системы Узбекистана (см. материалы «Хасанбой Бурханов: «С беззаконием буду бороться до конца» и «Узбекистан: Продолжается судебное преследование инвалида детства»). В настоящее время он живет в Германии, но связи с родиной не утратил.

- В одном из интервью вашему изданию я уже говорил, что недостатки существующей инфраструктуры невольно делают людей с инвалидностью изгоями общества. Думаю, с того времени ситуация мало изменилась. До сих пор нет подходящего транспорта для людей с ограниченными физическими возможностями. Метро остаётся совершенно недоступным для инвалидов-колясочников, поскольку станции не оснащены лифтами, спуски в переходы абсолютно не приспособлены для них. Отсутствуют удобные подъездные пути ко многим магазинам и общественным заведениям, за исключением некоторых крупных общественных объектов, на автостоянках нет специализированных мест для водителей-инвалидов. Поэтому на улицах городов Узбекистана редко увидишь людей, самостоятельно передвигающихся на инвалидных колясках, да и в обществе существуют определенные стереотипы, например, что инвалид за рулем опасен для окружающих.

Как тут проехать на инвалидной коляске?

- Более того, в ноябре 1991 года Узбекистан первым в СНГ принял закон «О социальной защищённости инвалидов», гарантирующий доступ людей с инвалидностью к объектам социальной инфраструктуры. Но при том, что сегодня многие новые здания строятся в соответствии с требованиями строительных норм и правил, это не везде и не всегда соблюдается, и власти штрафуют за такие нарушения.

Однако низкий размер штрафных санкций - от 10 до 15 минимальных размеров оплаты труда (МРОТ, $200-300 по курсу «чёрного рынка»), стимулирует и далее нарушать закон (статья 511 Кодекса об административной ответственности), поскольку создание безбарьерной среды для людей с инвалидностью обходится гораздо дороже.

В ежегодном докладе Госдепартамента США о положении с правами человека за 2016 год отмечается, что в Узбекистане «закон допускает штрафы, если здания, в том числе частные магазины и рестораны, недоступны». По словам активистов из числа инвалидов, за год «власти оштрафовали за нарушения лица или организации примерно в 2,5 тысячи случаев».

Что же касается старых зданий и спусков в метро, то эти вопросы, на мой взгляд, должны решаться совместными усилиями городских властей и ведомственных организаций. А во время сооружения новых общественных зданий необходим совместный жесткий контроль со стороны соответствующих госорганов и неправительственных некоммерческих (ННО) организаций инвалидов. Другое дело, что в самих этих ННО, подразумевающих защиту прав и интересов инвалидов, не всё в порядке.

Изначально государство создало все условия для людей с инвалидностью и их общественных организаций. Имея хорошую законодательную базу, оно протянуло руку помощи людям с ограниченными возможностями, но в общественные организации, призванные помочь инвалидам, стали стягиваться люди с сомнительной репутацией, использующие льготы в своих корыстных целях. Это касается как Общества инвалидов Узбекистана, Обществ слепых, глухих, так и других ННО.

Организации слепых и глухих появились еще в тридцатых- сороковых годах прошлого века. В те времена была создана колоссальная материальная база – всевозможные производственные цеха, фабрики, на которых работало огромное количество людей с инвалидностью. Государство давало им госзаказы, и они выполняли определённую работу. К примеру, они выпускали коробки для конфет, всевозможные электрические изделия и прочую продукцию.

В производственном цеху общества слепых Узбекистана

После развала СССР, начиная с середины 90-х годов, вся эта огромнейшая недвижимость, которую имели общества инвалидов по всему Узбекистану - во всех районах и областях страны, - начала распродаваться при участии руководителей этих общественных организаций: огромные многоэтажные производственные комплексы, цеха, крупные земельные участки.

ВОРОВАЛИ, НО НЕ В ТАКИХ МАСШТАБАХ

В отличие от Общества инвалидов Узбекистана (ОИУ), которое было создано в 1991 году, у этих организаций никогда не было экономических проблем, государство выделяло им фонды, дотации. То есть в экономическом плане у них всё было здорово.

К примеру, у Общества слепых только в Ташкенте было несколько девятиэтажных объектов. Всё распродали. Разбазарили. Поэтому на рынках, на улицах сегодня можно увидеть людей, которые просто сидят, просят деньги, ходят по кафе, предлагая на продажу всякую мелочь или регулируют движение на импровизированных стоянках. Почему так произошло, что многие люди остались не у дел, оказались на улице? Ведь всем этим объектам, в распродаже которых активно участвовали госструктуры, можно было найти достойное применение.

- Но сейчас ведь существуют какие-то предприятия - пошивочные цеха, мастерские для изготовления товаров народного потребления?

- Да, они есть, но по масштабам их не сравнить с тем, что было разбазарено за четверть века Независимости вороватыми руководителями общественных организаций и входящими в долю коррупционерами из госструктур. И всё сегодня упирается в коррупцию: при существующих порядках эти люди приходили, приходят и будут приходить в общественные организации лишь для того, чтобы как можно больше урвать для себя. При этом интересы самих инвалидов будут учитываться ими в последнюю очередь. То, что создаётся сегодня, - капля в море. Вот говорят, что трудоустроили 10-15 человек с инвалидностью, а ведь раньше в цехах работали тысячи людей.

К примеру, были учебно-производственные комбинаты (УПК), где инвалидов обучали рабочим профессиям. Более того, УПК обладали всеми необходимыми условиями для дальнейшего их трудоустройства. То есть, по завершении учёбы человек мог оставаться работать в производственных цехах УПК. И это при том, что избыток мест позволял трудоустроиться и здоровому человеку. Среди инвалидов не было безработицы и неустроенности. Но сейчас всего этого уже нет, поскольку всё распродано и разворовано.

В производственном цеху общества слепых Узбекистана

- А при Союзе разве не воровали?

- Воровали, но не в таких масштабах. Скажем, могли вынести коробку шоколада с фабрики или комплект одежды. Но объекты же не распродавались.

- Настали новые времена, когда всё разрешили и начали продавать. Значит, в первую очередь, это недогляд государства?

- Возможно, что не было госзаказов, хотя на базе этих производств создавали какие-то совместные предприятия. Впрочем, последние использовались, в основном, для ухода от налогов. К примеру, создаётся дочернее предприятие, где работают два человека – бухгалтер и руководитель, оно занимается строительным бизнесом с оборотом в десятки миллиардов сумов. Когда я пытался поднимать эти проблемы, мне задавали вопрос: «А вы кто – контролирующий орган?» Ну и к кому обращаться?..

Общественной деятельностью, на мой взгляд, должны заниматься экономически независимые люди. Или по крайней мере вменяемые. В основном же в общественные организации приходят те, кого отовсюду выгнали - со всех должностей, где они проворовались. Это люди с плохой репутацией, которые находят среди инвалидов «свадебных генералов» на руководящую должность и продолжают свою преступную деятельность.

До сих пор общественным организациям глухих и слепых правительство выделяет фонды, которые не используются по своему прямому назначению. Например, Обществу слепых выдаются квоты на тысячи тонн линта - хлопкового пуха, который используется как сырьё для получения ваты, ватина, набивочных и поглощающих материалов, искусственных волокон, плёнок, лаков, взрывчатых веществ. Квоты на линт тут же перепродаются какой-нибудь коммерческой организации.

Обычно у руководителей таких ННО есть проблема со зрением, а их заместители, как правило, физически здоровые люди. Они и занимаются махинациями, руководители же просто ставят подписи. И если инвалидов привлекают к ответственности, они говорят: «Я слепой, ничего не знаю».

То же самое было и в ОИУ, где создавались дочерние предприятия для обналичивания денег, а это миллиарды сумов. Их руководителей в один прекрасный день судили, но из-за инвалидности не сажали, а давали условный срок. Таких случаев очень много.

В производственном цеху общества слепых Узбекистана

- Информация об этом публиковалась?

- Думаю, всё это есть в закрытых источниках - в статистике прокуратуры, Службы национальной безопасности. Я поднимал эти проблемы на государственном уровне, начиная с 2008 года вплоть до моего отъезда из Узбекистана.

- Изменилось ли что-нибудь за последние годы?

- На мой взгляд, сегодня всё намного хуже. Из-за усложнившейся экономической ситуации как в стране, так и в мире, помощь ограничена и поступает в основном через считанные проправительственные организации, такие как «Соглом авлод учун», молодежное движение «Камолот», Фонд «Махалля». А так, чтобы какая-то гуманитарная помощь напрямую приходила в какие-то общественные организации, – этого нет. Чтобы давать такую помощь общественным организациям, отправители должны верить, что помощь дойдет до непосредственных получателей – инвалидов.

«НЕ ОЖИДАЯ ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ, БЕСКОРЫСТНО И БЕСПЛАТНО»

Да, у государства были проблемы. К примеру, когда перепроверяли группы инвалидности, обнаружили очень много людей, получивших инвалидность незаконно. Где были общественные организации, почему они не вели мониторинг? Ждали, пока кто-нибудь даст им грант? Разве без грантов нельзя работать? В цивилизованном мире – Европе, США, Канаде и других странах – общественные организации в большинстве своем работают бесплатно. И волонтёрство – тоже бесплатное, потому что считается общественно-полезным трудом. Люди работают в свободное от основной работы время.

- Возможно, культура волонтёрства в Узбекистане недостаточно развита, поскольку большая часть населения живет на грани бедности. Не говорю о Ташкенте, где уровень жизни гораздо выше, чем в областях страны. Ведь для развития волонтёрства нужны предпосылки, как в любом цивилизованном государстве с нормальной экономикой, с приемлемыми условиями существования для всех членов общества без исключения. И если человек не уверен в завтрашнем дне, сможет ли он помогать другим?

- Согласен, но на самом деле, есть люди, которые по-настоящему помогают нуждающимся, я общаюсь с ними. Они созданы для того, чтобы делать добро. У них есть пенсии, какой-то дополнительный заработок и они посвящают себя волонтёрству один или два раза в неделю.

В социальных сетях стали создаваться независимые группы, которые помогают нуждающимся людям. Одна из таких групп в Фейсбуке – «Волонтеры.Уз», число подписчиков которой превысило уже 8500 человек. В описании группы говорится: «Волонтеры.Уз - это люди, которые свое свободное время тратят на благо общества. Они посвящают свой талант, время, энергию благому делу, не ожидая вознаграждения, бескорыстно и бесплатно». И это движение неуклонно растет. Да, у них нет опыта, но они делают это как могут.

Где-то нет перил, где-то нет пандуса. Ташкент

ПОД ТОТАЛЬНЫМ КОНТРОЛЕМ

В том, что общественные организации дискредитировали себя, не нужно искать вину государства. Когда раскрываются факты коррупции, когда начинают реально сажать, руководители ННО кричат: государство бьёт нас по рукам, не дает нам работать! Но привлекают-то их к ответственности за воровство и правонарушения.

- Но и вы, будучи руководителем Ташкентского городского общества инвалидов, тоже оказались под «прессом» государства.

- Во-первых, я боролся с коррупцией в общественных организациях, руководителей которых поддерживали коррумпированные же чиновники в правоохранительных структурах, и я их разоблачил (см. здесь, здесь и здесь). Это люди, работающие в Минюсте, прокуратуре, возможно, в СНБ.

В Узбекистане любая общественная организация контролируется кураторами спецслужб. Каждый человек находится под наблюдением – его контакты с правительством, неправительственными организациями, международниками и так далее. Естественно, и у меня были кураторы из СНБ. В таком случае индикатор один – твоя совесть. Ты выбираешь, какую информацию предоставлять кураторам, поскольку обязан периодически отчитываться. Но если откажешься от таких «бесед», просто не будешь там работать.

Главное – не идти на сделку с совестью. При этом нет никакой гарантии, что кураторы будут тебя опекать в твоем карьерном росте. Но их наличие - обязательное условие. И правозащитников «опекают» отделы по борьбе с терроризмом при РУВД по месту жительства. При этом ты не можешь сказать, что у тебя есть такая-то проблема по работе, просить о помощи в её решении, но обязан информировать кураторов «о ситуации». А свои проблемы решай сам.

- Получается, что сотрудники спецслужб выполняют роль пассивных сторонних наблюдателей?

- Они следят за тем, чтобы работа курируемых организаций соответствовала государственной политике, чтобы в них не проникло инакомыслие. Все организации находятся под тотальным контролем государственных органов.

- Выполняют ли курирующие организации при этом какую-либо репрессивную функцию?

- Всё зависит от руководителя организации, который предоставляет им ту или иную информацию. Ведь таким образом могут сводиться и личные счеты. И здесь должен присутствовать тот самый индикатор – совесть.

Но кураторы кураторам рознь. Если сотрудники СНБ работают в определённых рамках, то представители минюста вовсе безбашенные. Это люди, которые совершенно не дружат с интеллектом. Они могут вымогать у тебя что-то, требовать, например, организовать застолье.

Если сравнивать их с кураторами из СНБ, там, на мой взгляд, работают более адекватные люди, которые выполняют свою работу - проводят мониторинг. Как правило, они задают вопросы: что происходит в организации, какие изменения, проблемы, контакты, есть ли инакомыслие и так далее.

Сотрудники же министерства юстиции, отвечающие за деятельность ННО, делают это весьма топорно. Их репрессивная деятельность, в том числе, вынудила меня уехать из страны.

В то же время ННО, которые занимаются крупномасштабными махинациями, отмывая десятки миллиардов сумов, «прикрываются» силовиками. Когда я начал задавать слишком много неудобных вопросов, у меня возникли проблемы, поскольку моих оппонентов «крышевали» коррумпированные правоохранители.

Проекты по программе доступной среды для лиц с инвалидностью и маломобильных групп населения

ОБРАЩЕНИЯ ОСТАЛИСЬ БЕЗ ОТВЕТА

Еще в 2011 году, будучи председателем Ташкентского городского общества инвалидов и заместителем председателя ОИУ, я письменно обращался к премьер-министру Шавкату Мирзиёеву и, думаю, что обращение дошло до него, поскольку со мной тогда встретился Актам Хаитов, бывший в ту пору министром труда и социальной защиты населения. Я проинформировал его о беззакониях, которые происходят в социальной сфере, в том числе, и о незаконном получении инвалидности госчиновниками, но всё это осталось без ответа.

Не секрет, что коррупционерам инвалидность нужна для того, чтобы в случае возбуждения уголовных дел получать либо минимальные, либо условные сроки лишения свободы.

Обращался я и к Ихтиёру Абдуллаеву, тогдашнему советнику президента по кадровым вопросам, который сегодня является генеральным прокурором Узбекистана, просил его о персональной аудиенции. Но, судя по всему, и он ничего не решает. После этого мои проблемы только усугубились.

САМОСТОЯТЕЛЬНО ВСТАТЬ НА НОГИ

- Но ведь до этого ваши дела шли довольно хорошо, вы наладили работу своей организации, успешно помогая людям с ограниченными возможностями.

- Поскольку у Общества инвалидов Узбекистана не было филиала в столице, мы в 2007 году практически с нуля создали Ташкентское городское общество инвалидов, которое за три последующих года стало передовым благодаря прозрачности нашей деятельности в том числе. Поначалу у нас была всего одна комната в здании ОИУ, которую нам выделили под офис, и уже вскоре мы создали филиалы в нескольких районах Ташкента.

Так как и я раньше занимался предпринимательской деятельностью, параллельно учась в экономических учебных заведениях России и Украины, имел опыт общения с людьми на разных уровнях и был коммуникабельным человеком, мне удалось наладить работу организации в короткие сроки.

Создавая в Ташкенте районные отделения, мы начали привлекать спонсоров. Просто под честное слово. Без грантов, каких-либо государственных средств создавали свою материальную базу: приобретали мебель, компьютеры, оргтехнику и прочее. В течение полутора-двух лет наши районные отделения были обеспечены всем необходимым для работы.

Таким образом, нижестоящие организации почувствовали, что о них реально заботятся, что, сотрудничая с потенциальными благотворителями, можно успешно работать и самостоятельно встать на ноги в благоприятных условиях, созданных государством.

Мы создали возможность направлять добытые своими силами средства на целевую помощь инвалидам. Мы могли оплачивать контракты на обучение, медицинские операции, решали коммунальные проблемы, перечисляли деньги нуждающимся людям. Несколько раз в году мы устраивали праздничные мероприятия, куда приглашали и наших спонсоров, перед которыми отчитывались о потраченных средствах.

Мы сотрудничали с Министерством иностранных дел Узбекистана. Никого там не зная, написали письмо на имя министра с просьбой оказать содействие в поиске гуманитарной помощи для инвалидов и приложили к письму небольшой отчёт о нашей деятельности. Через какое-то время нам действительно помогли - прислали помощь из Германии! В следующий раз по такой же схеме мы получили помощь из Италии от одной бизнесвумен, которая прислала нам десять очень дорогих инвалидных колясок. И так совпало, что в день презентации, когда мы раздавали эти коляски, она приехала в Ташкент на какую-то конференцию, связалась с нами и мы её пригласили. Она была очень рада, со слезами на глазах наблюдала, как инвалиды получали присланные ею же коляски. Мы официально делали презентации, приглашая представителей МИДа, посольств, и при них раздавали помощь не только нашим подопечным, но и параллельным структурам ОИУ.

Сотрудники патрульно-постовой службы помогают женщине с тяжёлой формой инвалидности

Тогда мы просто занимались тем, что нам положено, чем нам нравилось заниматься - создавали вокруг себя определённую структуру, собирали людей, способных внести свой вклад в это дело. При этом мы руководствовались созданной государством законодательной базой, используя её максимально эффективно для целевой помощи инвалидам. Самое главное - нам верили. Всё зависит от ваших намерений. Если они позитивны, у вас всё получится.

Отрадно, что и в Узбекистане есть предприниматели, готовые пожертвовать деньги на благое дело, но они должны быть уверены, что эти деньги дойдут до адресата и не будут разворованы. Из своего опыта скажу, что на каждые сто обращений к средним и мелким предпринимателям отклик мы находили у пятидесяти, и они оказывали существенную помощь.

Но бывало и другое. Расскажу об опыте общения с крупным чиновником – руководителем авиакомпании «Узбекистон хаво йуллари» Валерием Тяном. У меня уже был опыт общения с многими руководителями, среди которых встречал умных, интересных людей. Таким же мне представлялся Тян. В 2011 году я встретился с ним и рассказал о нашей организации, о том, для кого мы собираем средства. Он ответил, что наше общество, мол, ещё не готово для благотворительности. «Если вы хотите, я могу вам дать десять тысяч сумов ($4 по тогдашнему курсу «чёрного рынка») из своего кармана», - достает, показывает деньги. Я ему говорю: «Господин Тян, я сюда приехал на своей машине, иногда могу себе позволить посидеть где-нибудь с друзьями, заплатив за угощение 100-150 тысяч сумов». Встал и ушёл.

Руководитель крупной национальной авиакомпании на поверку оказался чёрствым, циничным чиновником. В то же время у меня были партнёрские отношения с руководством General Motors Powertrain Uzbekistan и другими очень авторитетными людьми, которые всесторонне поддерживали нашу организацию.

ПОДГРЕБАЮТ ПОД СЕБЯ

Работая в неправительственных организациях, можно получать достойную зарплату, но для этого сначала нужно создать реально работающую структуру. А что происходит на самом деле? Видя, в каком состоянии находятся ННО инвалидов и само инвалидное движение, нечистые на руку чиновники пользуются тем, что международные структуры выделяют миллионы долларов на социальные программы. Они подгребают эти программы под себя, создают новые фонды для распила средств.

Были такие фонды при [старшей дочери Ислама Каримова] Гульнаре Каримовой. И тогда, и сейчас они существуют при [младшей дочери Ислама Каримова] Лоле Каримовой-Тилляевой. Увидев, что можно заработать на социальных проектах, они стали получать колоссальные средства от международных организаций, якобы для решения социальных проблем, оказания социальной помощи инвалидам. Но в этих проектах самих инвалидов нет, они лишь изредка фигурируют там, как атрибуты, как некая бутафория.

Коррупционная составляющая заключается именно в том, что под реализацию крупных проектов создаются специальные ННО, с помощью которых распиливают эти огромные средства, и к отчётам таких организаций никто не может прикопаться, поскольку их прикрывают коррупционеры во власти.

Причём узбекские офисы ПРООН, ЮНИСЕФ и других международных организаций в курсе происходящего. Я несколько раз пытался выйти на руководителя миссии ПРООН в Узбекистане Аниту Нироди, но местные сотрудники мне полностью блокировали доступ к ней.

УЗБЕКИСТАН ПРИСОЕДИНИЛСЯ, НО НЕ РАТИФИЦИРОВАЛ

Общественные организации инвалидов совершено беззубые. Ведь несмотря на то, что ещё в 2009 году Узбекистан номинально присоединился к Конвенции ООН о правах инвалидов, она до сих пор не ратифицирована. В случае её ратификации государство должно взять на себя определённые обязательства по обеспечению достойного уровня жизни людей с инвалидностью.

Ратификация парламентом Конвенции и факультативного протокола к нему даст возможность людям с инвалидностью реализовать свой потенциал, свои таланты и способности, реализовать своё право на счастливую жизнь, почувствовать себя свободными людьми и отстаивать свои права на международном уровне.

Государство-участник Конвенции обязано создать специальный орган, который должен защищать и контролировать выполнение конвенции на национальном уровне, а также представлять в Комитет ООН по правам инвалидов регулярные доклады относительно процесса реализации прав.

Хасанбой Бурханов и генеральный директор General Motors Powertrain Uzbekistan Юрген Спендел на творческом конкурсе для детей-инвалидов «Мир чарующих красок», август 2011 года

Но повальная коррупция истощила наше государство, власть не в состоянии выполнять свои обязательства перед социально уязвимыми слоями общества, а ратификация Конвенции потребует дополнительных капиталовложений в социальную сферу.

То же самое можно сказать и о присоединении Узбекистана в 2008 году к Конвенции ООН против коррупции. В 2012 году я говорил о важности ратификации 20-й статьи конвенции - «Незаконное обогащение».

20 статья Конвенции предусматривает необходимое введение обязательного декларирования (доходов и расходов) имущества государственных должностных лиц, проверки этих деклараций, их обнародование в СМИ. Если чиновник не сможет объяснить происхождение своего капитала, то капитал либо конфискуется, либо чиновник получает запрет на профессию.

Но дело в том, что факт присоединения к вышеперечисленным Конвенциям ООН на самом деле не налагает на Узбекистан никаких обязательств. Многие же наивно радуются формальному, по сути, присоединению Узбекистана к международным договорам, о чем незамедлительно трубят узбекские СМИ. Сведущие же государственные чиновники доверительно делились со мной в кулуарах, что Узбекистан и не собирался ратифицировать эти международные соглашения.

На этом фоне в Узбекистане занижается фактическая численность людей с инвалидностью. Если во всём мире их количество увеличивается, и, по оценкам ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения), их уже более 1 миллиарда, что соответствует почти 15 процентам населения мира, то в Узбекистане, судя по находящимся в открытом доступе документам, их количество составляет всего около двух процентов от общего числа жителей, что значительно ниже мировых статистических показателей.

По данным Программы развития ООН, проводящей исследования в Узбекистане, еще в 2012 году число лиц с инвалидностью составляло примерно 607 тысяч человек при почти 30-миллионном населении. При этом в Узбекистане заметна тенденция к снижению количества зарегистрированных граждан с инвалидностью - в 2007 году их число составляло почти 800 тысяч человек. К сожалению, сегодня это, пожалуй, единственный статистический документ, находящийся в открытом доступе в интернете, и новых данных о численности инвалидов в Узбекистане нет.

На самом же деле инвалидов в стране намного больше, государству просто невыгодно их регистрировать, потому что для этого придется их содержать, выделять дополнительные дотации на выплату пенсий.

НУЖНО ИСПОЛЬЗОВАТЬ МИРОВОЙ ОПЫТ И УСТАНАВЛИВАТЬ НОВЫЕ СВЯЗИ

Анализируя сегодняшнюю ситуацию в инвалидном движении, можно говорить о необходимости привлечении специалистов, предоставлении возможности работать неправительственным организациям. Но опять-таки, кто будет работать, кто эти специалисты, откуда их приглашать? Тут очень много вопросов.

Минюст в своих отчётах заявляет, что в Узбекистане зарегистрировано чуть ли не около 8 тысяч неправительственных организаций, а сколько их реально на самом деле? Думаю, не более трёх-четырёх сотен по республике, а всё остальное – филиалы. Естественно, у большинства из них нет ни офиса, ни материально-технической базы, чтобы они могли нормально работать.

- И в чём, на ваш взгляд, заключается выход из обрисованной вами ситуации?

- Есть мировой опыт, нужно сотрудничать с российскими, европейскими, североамериканскими организациями. К примеру, опыт российских коллег, работающих в НПО инвалидов, показывает, что их проблемы идентичны нашим, в то же время у них больше возможностей. При президенте России создана Комиссия по делам инвалидов, куда входят и руководители общественных организаций инвалидов России. Государство дало им определённые возможности и эти люди оправдали доверие, защищая интересы инвалидов.

Общественная деятельность - это творческая работа. В Узбекистане есть ещё единичные общественные организации, которые, несмотря на трудности, продолжают работать, им верят, помогают. И я бы посоветовал этим людям выходить на связь с международными организациями, устанавливать новые связи и продолжать творить добро.

Беседовал Павел Кравец