В Егорьевском районе Московской области в январе откроется Центр содержания нелегальных мигрантов перед депортацией из России, сообщает РИАН. На территории центра будут расположены три жилых помещения на 200 человек каждое (два откроют 13 января, а третье достроят к 1 февраля), столовая, административное здание, центр дезинфекции, медпункт, предусмотрено и место для прогулок.

Как рассказал журналистам в субботу заместитель председателя правительства Московской области Герман Елянюшкин, здания центра оборудуют системой автоматического пожаротушения, септиком и дизель-генераторами на случай отключения электричества. Между стенными перегородками и полом будут проложены металлические листы для пресечения побегов, а за нарушителями будут следить сотрудники вневедомственной охраны. Полностью все проектные решения будут согласованы до 27 ноября.

Ранее предполагалось, что Центр временного содержания мигрантов будет размещен в заброшенном трехэтажном здании бывшей базы подготовки вертолетчиков в районе Костылево. Однако после обследования здания оказалось, что оно не подлежит реконструкции.

Елянюшкин рассказал, что условия в Центре «будут достаточно комфортные для проживания, намного более комфортные, чем те, в которых находились задержанные ранее…деньги на строительство будут выделяться из областного бюджета — около 100 миллионов рублей».

Напомним, что еще в августе стало известно о возможном строительстве центра в Егорьевском районе - но местные жители стали протестовать, и администрация Егорьевска заявила, что ни о каком строительстве речь не идет, что это все пустые слухи.

Если местный протест носил явно антимигрантский характер: «Теперь всех нелегалов Москвы и Московской области будут свозить к нам! SOS!» - то выступление активистов против строительства центра, прошедшее возле Красной площади в субботу, 23 ноября, выражало протест против антимигрантских рейдов. Участники акции развернули баннер «Гастарбайтера Собянина - в концлагерь» и скандировали «Россия без Путина», «Россия будет свободной». Шестеро участников акции были задержаны, одному удалось вырваться и убежать, сообщают Грани.Ру.

Напомним, что в августе Федеральная миграционная служба (ФМС) России подготовила законопроект о создании в России 83 новых учреждений для содержания нелегальных мигрантов по всей стране (в 81 регионе), для чего попросила увеличить штат службы на 4.5 тысячи человек. С 1 января 2014 года нелегалами будет заниматься ФМС (до сих пор они были в ведении министерства внутренних дел).

Международное информационное агентство «Фергана»

В то время как даже дочь президента Узбекистана Гульнара Каримова через свой аккаунт в Twitter обращает внимание на применение пыток в застенках спецслужб страны, продолжает множиться количество фактов давления на арестованных с целью добиться от них нужных показаний. На прошлой неделе мы уже писали о случае гибели молодого человека в результате пыток, сегодня публикуем историю еще одного преступления, предоставленную нам Правозащитным альянсом Узбекистана (ПАУ).

Мать осужденного жителя Ташкента Саера Хакимова

Как рассказала правозащитникам жительница Ташкента Саера Хакимова, 22 декабря 2009 года ее сын Сайфитдин Курбанов, 1987 года рождения, был арестован сотрудниками милиции Мирабадского РУВД, на протяжении пяти дней сотрудник уголовного розыска Зульфикор Бойматов и несколько милиционеров подвергали его пыткам, требуя признаться в изнасиловании 13-летнего Улугбека С.

Сайфитдина Курбанова жестоко избивали, подсоединяли к его зубам электрический ток, засовывали иголки под ногти, били дубинками по пяткам, надевали противогаз с тлеющей ватой для удушья, угрожали изнасиловать каучуковой дубинкой и отправить видео изнасилования в Интернет. Кроме того, пригрозили арестовать сестру Сайфитдина Шахнозу за наркотики, которые ей будут подброшены.

Курбанов вину не признавал, но его били до потери сознания, и, в конце концов, не выдержав истязаний, он подписал обвинения.

Далее следствие проводил следователь Дильмурод Кулиев. Курбанова обвинили по статье 119 часть 4 («Насильственное удовлетворение половой потребности в противоестественной форме») Уголовного кодекса республики.

Решение Ташкенского городского суда

29 апреля 2010 года судья Мирабадского уголовного суда Сарвар Каримов, проигнорировав заявление Курбанова о применяемых к нему пытках, отсутствие доказательств, показания свидетелей в пользу обвиняемого и заключения экспертов о том, что изнасилования не было, приговорил молодого человека к 15 годам и 3 месяцам лишения свободы в колонии строгого режима.

На протяжении четырех лет Саера Хакимова писала жалобы во все инстанции, ей удалось получить на руки расписку родителей якобы потерпевшего Улугбека С. о том, что он оклеветал Сайфитдина Курбанова и что его никто не насиловал.

Тем временем Сайфитдин, находясь в заключении, заболел туберкулезом. Его родные, по сведениям ПАУ, через адвоката Р. передали судьям $10.000, чтобы те вынесли оправдательный приговор. Однако судьи Ташкентского городского суда А., Ш. и С. (В редакции есть фамилии участников этой «операции»), получив деньги, ограничились тем, что переквалифицировали статью 119 на статью 129 («Развратные действия в отношении лица, не достигшего 16 лет») и приговорили Курбанова к пяти годам трем месяцам лишения свободы.

Приговор был обжалован, однако 21 июля 2011 года судья Ташкенского областного суда Ю.Ильхамов вынес решение оставить в силе приговор первой инстанции.

Решение Ташкенского областного суда

Между тем, как передает ПАУ, в колонии Сайфитдина под пытками заставляли признаться в нарушении режима. В настоящее время он находится в тюремной больнице Ташкента со сложной формой туберкулеза, ему угрожают расправой из-за жалоб его матери.

Члены Правозащитного альянса Узбекистана намерены защищать Сайфитдина Курбанова и призывают международные организации оказать содействие в этом деле.

Международное информационное агентство «Фергана»

Кохир Расулзода

Как напоминает Азия-плюс, его предшественник Акил Акилов занимал пост премьера с 1999 года.

По данным Авесты, первым зарубежным маршрутом нового премьер-министра Таджикистана станет Узбекистан, где 28-29 ноября пройдет заседание глав правительств стран-членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

Справка. Кохир Расулзода родился 8 марта 1961 года в Бободжонгафуровском районе. Таджик. Имеет высшее образование. В 1982 году окончил Сельскохозяйственный институт Таджикистана (ныне Аграрный университет) по специальности «инженер-гидротехник». В 2008 году окончил Академию государственной службы при президенте Российской Федерации. Кандидат технических наук. Трудовую деятельность начал в 1982 году в качестве техника-контролера строительной лаборатории объединения «Таджикирсовхозстрой» в Бободжонгафуровском районе. Затем работал на должности инженера производственного отдела, главного инженера, начальника «Таджикирсовхозстрой». С января 2000 года по декабрь 2006 года работал в должности министра мелиорации водного хозяйства. С 27 февраля 2007 года возглавлял Согдийскую область. В декабре 2007 года и в апреле 2010 года избирался первым заместителем спикера парламента. Женат, имеет троих детей.

Международное информационное агентство «Фергана»

Британская нефтегазовая компания British Petroleum (BP) опубликовала новые данные по доказанным запасам природного газа в Туркменистане и Казахстане.

В очередном выпуске ежегодного отчета BP Statistical Review of World Energy доказанные запасы природного газа Туркменистана оценены в объеме всего 17,5 трлн кубометров, что на 31,1 процента меньше, чем ранее: в прошлом отчете специалисты ВР оценивали возможности этой республики по запасам газа в 25,4 трлн кубометров, напоминает RusEnergy.com.

Газовые запасы Казахстана были снижены с 1,9 трлн кубометров до 1,3 трлн.

Как объяснил главный экономист BP Кристоф Рюль, компания привела свои оценки в соответствие с западными стандартами. «В бывших советских республиках была другая система отчетности по доказанным запасов, и мы лишь разом перевели все цифры в западную систему отчетности одним махом, отсюда и изменения», - пояснил он.

Как отмечает RusEnergy.com, такая переоценка доказанных запасов Туркменистана сильно повлияет на газовую политику официального Ашхабада, который берет на себя грандиозные задачи по поставкам углеводородов и планирует довести к 2030 году объемы добычи до 250 млрд кубометров в год. При таком темпе добычи страна потеряет более половины своих запасов всего за 30 лет.

Тем временем министр нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Туркменистана М.Халылов заявил, что благодаря открытию газового месторождения Галкыныш в Марыйской области суммарные доказанные запасы и потенциальные ресурсы углеводородов Туркменистана значительно увеличились. По оценке британской компании Gaffney, Cline & Associates начальные запасы природного газа Галкыныш и Яшлар составляют 26,2 трлн кубометров.

Международное информационное агентство «Фергана»

С обретением независимости в 1991 году тогдашнее руководство Кыргызстана, как и лидеры большинства других бывших союзных республик, пришло к выводу о необходимости конструирования некой государственной идеологии. Она должна была заполнить «идеологический вакуум», образовавшийся после краха советской идеологии, консолидировать общество на основе более-менее стройного комплекса идеологем, призванных обеспечить легитимацию новой государственности и формирование национально-государственной идентичности граждан молодого государства. Как и в других странах Центральной Азии, эта идеология конструировалась «сверху» с опорой, в основном, на сформировавшееся еще в советские времена научно-экспертное сообщество и отчасти на национал-демократическое движение, ставшее значительным фактором в общественной жизни Киргизии еще в перестроечные времена. Государству и его структурам отводилась, понятное дело, роль главного инструмента «по внедрению» новой идеологии в массы. Однако «сильного» государства, то есть относительно устойчивого и жесткого авторитарного режима, в Кыргызстане не получилось.

Не получилось в силу целого ряда обстоятельств, в том числе из-за очень сильной регионально-клановой раздробленности правящих элит и «подведомственных» им групп «титульного» населения, наличия нескольких цивилизационно-культурных укладов даже внутри самого киргизского этноса и относительно высокой полиэтничности страны (по переписи 1989 года киргизы составляли 52,37% всего населения). Вытекающий отсюда идеологический и политический плюрализм, принесший Кыргызстану репутацию «островка демократии в Центральной Азии», а также общая слабость государственных институтов воспрепятствовали появлению некоей «императивной» и достаточно жесткой идеологической конструкции, способной хотя бы внешне определять идеологическую «атмосферу» в обществе. Даже соседний Казахстан, несмотря на то, что считается относительно «либеральной» страной по центральноазиатским меркам, все же имеет некую государственно-идеологическую систему - освященную самим Елбасы и, согласно официальной пропаганде, являющуюся главным идеологическим ориентиром для всех казахстанцев.

Представить себе такое в Кыргызстане достаточно трудно, хотя бы из-за его высочайшей политической «турбулентности», совсем не способствующей идеологическому строительству. Правда, поиски государственной идеологии, национальной идеи и т.д. очень интенсивно продолжаются, но главным образом в виде научной дискуссии, зачастую перерастающей в политическую полемику. Впрочем, с недавних пор участились попытки придать ряду идеологем, причем весьма опасных, «государственный», в том числе законодательный характер. И как ни парадоксально, делается это не авторитарным правителем, а демократическими парламентариями и министрами с использованием институтов парламентской республики – кстати, единственной в постсоветской Центральной Азии.

Кыргызстан – «общий дом» и «страна прав человека»

Зарождение независимого Кыргызстана выглядело как торжество либерально-демократических идей. Ведь еще во времена перестройки в Киргизской ССР возникло, наверное, самое сильное в Средней Азии демократическое движение. Как известно, все началось с движения «Ашар», созданного в 1989 году. Под влиянием движения «Ашар» 26 мая 1990 года появилось «Демократическое движение Кыргызстана» (ДДК). В его программе были поставлены такие вопросы, как суверенитет республики, выработка новой конституции, переход к президентскому правлению, принятие государственного национального языка. Да и первый президент республики Аскар Акаев – не партноменклатурщик, а ученый-физик, долгое время живший и работавший в Ленинграде, считался «статусным демократом», близким Межрегиональной депутатской группе во главе с академиком Сахаровым, союзником Ельцина и т.д. Естественно, проблемы национального самоопределения киргизского народа, сохранения и укрепления его национального самосознания, культуры и самобытности, возрождение национальных ценностей и наследия занимали очень важное место, скажем, в программе того же ДДК. Но они рассматривались через перспективу формирования государства на основе общегражданского, а не этнического понимания нации. Правда, уже появились организации типа Партии национального возрождения «Асаба», которые при разработке своего варианта национальной идеологии ставили права нации выше прав человека.

Однако на уровне президента и парламента принимались основополагающие документы, основанные на гражданском принципе строительства государства. В первую очередь речь идет о конституции 1993 года. Хотя официальное название страны теперь звучало как «Кыргызская Республика» (название «Кыргызстан» в официальных документах применяется как сокращенное), конституция провозглашала новое государство общим достоянием всех его граждан вне зависимости от национальности и гарантировала сохранение культурного и этнического многообразия, непритеснения по этническому, культурному, расовому и языковому принципам. Русский язык получил статус официального. Заявлялось также, что государственная стратегия быстрого перехода к свободному рынку должна быть дополнена целенаправленным укреплением демократических основ общества, поскольку наиболее благодатной почвой для развития экономики и культуры является свобода, которую может дать только демократия. Все это было суммировано президентом Акаевым в идеологических тезисах «Кыргызстан – наш общий дом» и «Кыргызстан - страна прав человека», обозначенные как основа государственной идеологии и национальной идеи.

Семь заповедей Манаса

Постепенно выстраивалась парадигма исторической и идеологической преемственности новой национально-демократической государственности от древней традиции степной демократии. Утверждалось, что киргизы издревле выбирали ханов, лидеров племен и родов, чья деятельность носила открытый и прозрачный характер. Аскар Акаев увидел основу будущей национальной идеологии в эпосе «Манас», предложив всем кыргызстанцам следовать «семи заповедям Манаса»: единство и сплоченность народа; межнациональное согласие, дружба и сотрудничество; национальная честь и патриотизм; кропотливый неустанный труд и знания - путь к процветанию и благосостоянию; гуманизм, великодушие и терпимость (уважение человека, предков и будущих потомков); гармония с природой; укрепление и защита киргизской государственности. При этом Акаев указывал на необходимость соблюдать тонкий баланс между традициями и модернизацией, прошлым и современностью.

Тезисы Акаева, естественно, сразу же были подхвачены экспертным сообществом с целью их обобщения, интерпретации, развития и внедрения в массовое сознание. «Культ Манаса» трактовался как «позитивный конструктивный национализм, включающий в себя идеи национальных интересов, патриотизма и достоинства нации, который не отрицает взаимодействия с окружающим миром» (политолог Каныбек Иманалиев). Духовная основа общества также должна была содержать идею единства национального, патриотического и общечеловеческого, получившую художественное оформление в произведениях Чингиза Айтматова. Еще одна составляющая духовности – «Тенгри-ислам». Согласно этому тезису, гармония с природой и высокие духовные идеалы, заложенные в «тенгрианстве» (комплекс религиозных воззрений древних тюрков, Тенгри – обожествленное небо) являются для киргизов абсолютными ценностями.

Подчеркивалось, что и сегодня поклонение небу, горам, соответствующие религиозные ритуалы и другие элементы тенгрианства широко распространены среди киргизов, хотя прошло много времени с тех пор, как в Кыргызстане утвердился умеренный ислам суннитского толка. При этом отмечалось, что «высокий ислам» не характерен для киргизов. В частности, для киргизской женщины не существовало присущих ряду исламских народов строгих запретов в одежде, при выборе профессии и суженого, она по сей день пользуется в обществе свободой и равноправием. Далее следовал общий вывод: киргизы - веротерпимый и толерантный народ, и потому в Кыргызстане нет места ни национализму, ни религиозному экстремизму.

Провозглашалось, что социальная политика должна строиться на издавна свойственных киргизам общинности и коллективизме. При этом предлагалось учитывать, что вся их жизнь тесно связана с кругом близких и родственников в силу того, что кочевников всегда подстерегали трудности, лишения и беды. В результате каждый из них, до последней возможности старался сохранить родственные связи. Поэтому принято знать о своих корнях, даже помнить свою родословную до седьмого колена.

Основой экономической политики был провозглашен социальный либерализм - курс на строительство социально ориентированной рыночной экономики, включающей плюрализм форм собственности, партнерское участие государства, частного сектора и гражданского общества в развитии страны. Наконец, внешняя политика мыслилась как многовекторная и интегративная, направленная, прежде всего, на отстаивание интересов Кыргызстана.

Провозглашенные Акаевым приоритеты в области соблюдения демократических принципов, защиты прав человека и национального равноправия создавали благоприятный имидж Кыргызстана на международной арене. «Островком демократии в Центральной Азии» страну, в общем, называли небезосновательно, особенно на фоне таких государств, как Туркмения и Узбекистан. Власти старались соблюдать, хотя бы внешне, демократические принципы и поддерживать в стране климат толерантности. Стремление укрепить национальное самосознание с помощью разного рода исторических изысканий, принимавших зачастую довольно «причудливые» формы, встречалось за границами Кыргызстана с пониманием.

Так, киргизские историки, обнаружив в «Исторических записках» Сыма Цяня, жившего в II-I вв. до н.э., упоминание, наряду с прочими, «государства Кыргыз», заявили, что кыргызская государственность насчитывает 2200 лет. И вот 57-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла решение об объявлении 2003 года «Годом 2200-летия кыргызской государственности». Национальному самолюбию, несомненно, должны были польстить и такие вот, например, исторические открытия: «Народ кыргыз принадлежит к числу древнейших этносов не только Центральной Азии, но всей планеты. Из народов, живущих в Срединной Азии в настоящее время, нет, по-видимому, ни одного, название которого так рано встречалось бы в истории. По некоторым гипотезам, корни кыргызского народа упираются на сотни тысяч лет – от 50 до 850 тысяч лет, до Великого потопа, наряду с таким великанами как лемуры, затем и атланты. (К.С. Байбосунов «Нациогенез новой эпохи: интегральное исследование современного нациообразования».) Много писалось об империи, «созданной кыргызами» в IX веке, которая «простиралась тогда от Ангары и Байкала до Алтая и Семиречья, от сибирской тайги до Великой Китайской стены». Появились рассуждения об «арийских корнях» киргизов, которые лишь в результате последующей «новой расоизации» стали преимущественно монголоидами. Ну, и так далее.

Впрочем, ничего оригинального здесь нет – те же самые «исторические» процессы происходили и в других постсоветских государствах Центральной Азии. При этом, если насчет «первичности» того или иного народа между историками центральноазиатских стран ведется горячая полемика, то трактовки, например, восстания 1916 года практически совпадают. Так, карательные меры российских властей против восставших объявляются «результатом давнего намерения колониальных властей осуществить геноцид по примеру европейцев против американских племен индейцев в XVIII-XIX вв., чтобы высвободить землю Ала-Тоо от коренных жителей навсегда» (К.С. Байбосунов, там же).

Столкновение с реальностью

В данном случае такого рода исторические конструкции заслуживают внимания лишь потому, что они, конечно же, не способствовали укреплению межнационального согласия, о котором столь много говорилось с высоких трибун. Во-первых, они могли породить и иногда порождали определенные настроения в отношении своих русских соседей со стороны не слишком сведущей в истории и вообще не слишком образованной части киргизского населения. И во-вторых, не прибавляли спокойствия русским, которые помнили, например, о жестокостях, совершенных повстанцами 1916 года в отношении русского мирного населения, чьи мужчины ушли на фронты Первой мировой.

Дело, конечно же, не только в исторических изысканиях, которыми широкие массы населения, мягко говоря, не сильно интересовались. Наибольшее беспокойство у национальных меньшинств вызывали два момента: незнание государственного языка и трудности в трудоустройстве по национальному признаку. По мнению ряда экспертов, Романа Вайцмана, например, все это не создавало системных проблем, а влияло на жизнь представителей национальных меньшинств эпизодически. Все равно они имели возможность устроиться на другую работу, где руководитель подбирал персонал не по национальному или регионально-клановому принципам, а исходя из профессионализма работника. Относительно языка также не было системного притеснения, так как большинство государственных органов, каналов телевидения, газет дублировали информацию на государственном киргизском и официальном русском языках.

Таким образом, как отмечает Вайцман, в Кыргызстане в период правления Аскара Акаева существовала двоякая ситуация: с одной стороны, на государственном уровне декларировалось равенство прав всех этносов, но с другой, имело место определенное ограничение представителей нацменьшинств в доступе к госслужбе из-за незнания госязыка или из-за этнического происхождения. При этом парадоксальной являлась ситуация, когда на развитие киргизского языка тратилось много средств, но в стране не было ни одного образовательного центра, в котором бы бесплатно обучали желающих киргизскому. Не был учтен опыт Казахстана, где были созданы специальные бесплатные курсы казахского языка.

Что же до представительства нацменьшинств в госорганах, то пропорциональность относительно этнического состава населения особенно заметно была занижена в органах внутренних дел и ряде других основных государственных структур. Это было наиболее характерно для Оша и Ошской области, где при почти 50% узбекского населения узбеков в силовых ведомствах и прочих органах управления было очень мало. Добавим к этому не столь уж редкие, скажем так, эксцессы, связанные с пресловутым бытовым национализмом. Весь комплекс такого рода проблем, вызывавших «дискомфортные» ощущения у «нетитульного» населения, стал одной из главных причин массовой эмиграции за пределы Кыргызстана. В общей сложности в 1990–2005 годах только русских уехало 293,3 тыс. человек (в 1989 году их было 916,6 тыс - 21,5% населения, в 1999 – 603,2 тыс. (12,5%), в 2009 - 419,6 тыс., или 7,8%).

Да, и в целом весь комплекс государственных идеологем на фоне суровой реальности - государственных институтов, раздираемых регионально-клановыми противоречиями и чудовищной коррупцией, бюрократического произвола и нищеты населения - не только не стал духовной «скрепой» общества, но не дотянул даже до уровня более-менее эффективной пропаганды. То есть остался чистой абстракцией. За исключением, пожалуй, общих тезисов о необходимости сохранения киргизской национальной самобытности и культурного наследия. Но они и без указки «сверху» были укоренены в народе (то же почтение к эпосу «Манас»), а потому с властью напрямую не ассоциировались. Сама администрация Акаева выглядела как карикатура на провозглашенные им высокие принципы, а его правление установило типично авторитарный режим, имевший своей базой коррумпированную регионально-клановую группировку. Достаточно узкую и непрочную базу, как выяснилось. Режим был сметен «тюльпановой революцией», «оседланной» соперниками Акаева из других, но таких же регионально-клановых группировок.

Кыргызстан – для кыргызов?

При президенте Курманбеке Бакиеве предпринимались попытки продолжить идеологическое строительство. Он подписал распоряжение, согласно которому была создана рабочая группа по разработке новой концепции государственной и национальной идеологии. Появилась программа «Наследие кыргызов и будущее», где наряду с задачей открытия новых возможностей для изучения культурного наследия и определения национальной идентичности, ставилась основная цель «формирования гражданской политической нации». Вместе с тем подчеркивание значимости межэтнического согласия и гармоничного сочетания гражданской и этнической идентичности сочеталось с откровенно националистическими высказываниями высокопоставленных чиновников. Не прекращалось вытеснение русского языка и русскоязычных кадров из престижных сфер управления и экономики.

Впрочем, Бакиеву по большому счету было не до идеологии из-за нараставшей политической «турбулентности», очередное завихрение этой турбулентности и смело его режим. Однако после апреля 2010 года оказалось, что по сравнению с рядом политиков, прорвавшихся в результате новой революции к власти, Бакиев являл собой едва ли не образец толерантности. Деградационные процессы в социально-экономической области, дезорганизация государственного управления и всей общественной жизни, маргинализация значительной части населения выдвинули на первый план деятелей ультрапопулистского толка. А поскольку «нетитульное» население страны неуклонно уменьшалось, концентрируя тем самым внимание политиков почти исключительно на киргизских избирателях, то самым простым и эффективным способом завоевания поддержки «широких масс» стал национализм, зачастую самого оголтелого толка.

Характерно, что еще во время апрельских событий «революционная активность» нередко приобретала просто погромный характер в отношении нацменьшинств (курдов, турок, уйгуров, дунган, а потом узбеков и русских). Речь идет об известных событиях в селе Маевка, в Бишкеке, Канте, селах Тюп и Маркс (Иссык-Кульская обл.), Майское (Чуйская обл.), поселке «Гидростроитель», многочисленных случаях «этнорейдерства» и т.д.

Практически сразу появились высокопоставленные идеологи, обосновавшие новый идеологический «тренд». Так, Эмильбек Каптагаев, ставший главой администрации «переходного» президента Розы Отунбаевой, всего лишь через неделю прихода к власти (16 апреля 2010 года) заявил: «Кыргызстан – государство для кыргызов, кого это не устраивает, может здесь не жить». Быстро обозначились основные направления, по которым намерены энергично действовать ультранационалисты: 1) законодательное закрепление особого статуса «титульной нации», проще говоря, реализация все того же лозунга «Кыргызстан – для кыргызов»; 2) повсеместное вытеснение русского языка и тотальное внедрение киргизского.

Еще в апреле-мае 2010 года, во время обсуждения проекта новой Конституции, в первоначальном варианте был предусмотрен отказ от светского характера государства и упразднение официального статуса русского языка. Только под мощным давлением, прежде всего, значительной части киргизской общественности соответствующие статьи удалось вернуть в текст конституции. Однако советник президента Кыргызстана по политическим вопросам Топчубек Тургуналиев разработал проект «Закона о титульной нации», в котором «титульная» нация определена как «нация, составляющая государство». Он также потребовал, чтобы все подчиненные ему сотрудники с 1 мая 2010 года начали говорить только на государственном языке. Идею Тургуналиева о тотальном внедрении киргизского тут же подхватил и г-н Каптагаев.

Хотя киргизские политические партии вроде бы являются носителями самых различных идеологий – от национал-консервативной и либеральной до социал-демократической и коммунистической – целый ряд их представителей счел необходимым подравняться под набиравший силу идеологический «тренд». Например, председатель социалистической партии «Ата-Мекен» Омурбек Текебаев прямо заявил: «Везде есть негласное правило, что заниматься политикой – это удел титульной нации». Камчыбек Ташиев, лидер партии «Ата Журт» («Отечество»), неоднократно открыто утверждал, что в Кыргызстане могут проживать лишь те представители нацменьшинств, которые готовы повиноваться киргизам и будут служить им верой и правдой. Столичным деятелям с той или иной степенью одержимости вторили и местные начальники. На этом фоне кровавая трагедия на юге Кыргызстана в июне 2010 года уже не выглядела неожиданностью.

Эти события, хотя и глубоко потрясли все кыргызстанское общество, мало повлияли на идеологические веяния в политических верхах. Не говоря уже о том, что агрессивность националистических кругов, в частности, соответствующих СМИ, только возросла. Ими последовательно нагнетались антиузбекские, антирусские и даже антисемитские настроения (для Кыргызстана последнее вроде бы нехарактерно, но как же без них?). В парламенте постоянно выдвигались инициативы в духе заявлений господ Каптагаева, Тургуналиева и Ташиева. Кое-какие инициативы реализовывались.

Например, в феврале 2011 года протесты русскоязычного населения вызвало решение Национальной комиссии по государственному языку о переименовании населенных пунктов с изначально русскими названиями на киргизские топонимы. Временный президент Отунбаева пыталась противодействовать этим тенденциям. Включившись в обсуждение вопроса о «титульной нации», она акцентировала внимание на том, что «быть титульной нацией - это не только привилегия, но и тяжелый труд…». По ее словам, «мало гордиться своей культурой и историей, необходимо научиться защищать и оберегать нетитульные этносы от внешних напастей и внутренних проблем, в том числе от самих себя». В ее выступлениях уделялось особое внимание межнациональным отношениям, созданию условий для развития языка, традиций и обычаев, культуры малочисленных народов, населяющих страну. Однако политические возможности временного президента были сильно ограничены, что особенно отчетливо проявилось во время обсуждения разработанной по ее заданию Концепции этнического развития и консолидации общества, отвергнутой в марте 2011 года парламентом.

Между тем, дискуссия о том, какая идеология нужна Кыргызстану, продолжалась, но большинство ее участников по-прежнему отталкивалось от историко-культурного наследия киргизов, эпоса «Манас» и т.п. Правда, все отчетливее звучали и голоса критиков, считающих такой подход слишком ограниченным и непродуктивным. Вот точка зрения медиаэксперта Турата Акимова: «Никаких заповедей Манас не проповедовал, и не был он носителем каких-либо идеологий. Эти семь заповедей – это искусственно надуманное клише, которым озаботился Аскар Акаев, будучи сам человеком, никогда не работающим в системе идеологии. Акаев – холодный лаборант-физик, который занимался изучением опыта в пробирках, а потом и на своем народе. На самом деле, в то время многие политики-мастодонты понимали, что теперь нужно искать идеологию, которая провозгласит суверенитет и укрепит его».

Журналист-аналитик Нурдин Ракымбай уулу: «Подчеркивание минувшего процветания и великого прошлого на фоне нынешнего кризиса развивает сознание того, что все лучшее для нас уже позади. Сравнение масштабов побед и достижений тысячелетней давности со слабостью современного государства губит в людях веру в будущее».

А вот профессор Эгемберди Маанаев, как это ни удивительно для многих россиян, в качестве примера эффективной идеологии приводил «консервативную идеологию» партии «Единая Россия», которая «провозглашает, в первую очередь, авторитет власти, устойчивость всей системы общественных отношений и структур, порядок и стабильность в обществе, пропаганду таких ценностей, как постепенность и осторожность перемен, отрицание резких скачков и революционных переворотов, признание зависимости прав и свобод граждан от конкретных исторических условий, степени развития их правосознания и этики, сохранение традиционных идеалов, национальной самобытности, культурного своеобразия». Оставим это утверждение на совести профессора.

Известный киргизский эксперт Кадыр Маликов увидел совершенно другую перспективу: «В Кыргызстане национальной идеологии нет. «Манас» не приживается, тенгрианство – тем более. В этом плане ислам будет играть большую роль. Он будет рассматриваться не просто как религиозные ценности или практика, но и как политическая система и идеология. Таким образом, в будущем возможно столкновение двух ценностных систем – светской и исламской. По моим прогнозам, лет через 5-10 в Кыргызстане появится исламская политическая оппозиция, которая будет противостоять существующей в настоящее время светской системе... Я думаю, что это будут молодые политики, нерадикальные исламисты со светским образованием, из тех, кого называют «мусульмане в галстуках». Правда, многие эксперты указывают на усиление в Кыргызстане именно радикального ислама.

Наконец, экономист и политолог Искендер Шаршеев предлагает концепцию некоего «креативного прагматизма» - идеологии «иного Кыргызстана», Кыргызстана «честного труда, умственного напряжения, чувства собственного достоинства и мечты о экономической свободе», противника «советского, исламского, националистического и иных идеологических Кыргызстанов». Кыргызстан – «с идеологией без идеологии, со стратегией без стратегии. Кыргызстан, идущий по пути наименьшего сопротивления, наибольшей логики, научно-технического прогресса».

Однако все это пока лишь прогнозы. В настоящий момент, по мнению многих экспертов, доминирующим идеологическим «трендом» все-таки остается довольно агрессивный национализм, несмотря на определенную корректировку «идеологического курса» нынешним президентом Алмазбеком Атамбаевым. Впрочем, это не помешало ему подписать документы, ограничившие использование русского языка и присутствие некоренного населения в структурах власти. Нельзя было не заметить, что советником по межнациональным отношениям он назначил не кого-нибудь, а г-на Каптагаева (ныне президентский полпред в Иссык-Кульской области). Известный специалист по Кыргызстану Александр Князев характеризует этого деятеля как «главного идеолога формирующегося национал-фашизма». В преддверии 100-летней годовщины восстания 1916 года во многом с его подачи в стране набирает силу кампания с требованием о выплате Россией неких компенсаций за «геноцид кыргызского народа». И все это в условиях явных осложнений в межнациональных отношениях и очередного завихрения политической «турбулентности». Причем власти Кыргызстана все чаще прибегают к таким «полемическим» приемам, как, скажем, блокировка сайта «Ферганы» и запрет на въезд в страну тому же Князеву. Что ж, это в определенном смысле тоже идеология.

Михаил Калишевский

Международное информационное агентство «Фергана»

Руководитель Самаркандского областного отделения общества дружбы « Узбекистан-Иран» Равшан Гулямов признан виновным в незаконной миссионерской деятельности и приговорен к пяти годам лишения свободы, сообщает Интерфакс.

Как сообщил телеканал «Узбекистан» Национальной телерадиокомпании республики, Гулямов получал в посольстве Ирана в Ташкенте религиозную литературу шиитского толка и распространял ее в мечетях Самаркандской и Джизакской областей. В частности, эта литература раздавалась прихожанам самаркандских мечетей «Мирзаавлиё» и «Панжоб». В итоге число последователей шиитского направления ислама на территории этой области увеличилось в шесть раз, передает 12news.uz.

При задержании у Гулямова и его сообщников было обнаружено около 500 книг, 1600 журналов, 457 листовок, 100 дисков и три ноутбука, содержащих записи шиитских проповедников. Эксперты Комитета по делам религий Узбекистана заявили, что в изъятых материалах содержались оскорбления по отношению к людям, исповедующим суннитское течение ислама, число которых в Узбекистане превышает более 90 процентов от общего количества мусульман.

В телерепортаже отмечалось, что действия иранских дипломатов, дававших Гулямову незаконную религиозную литературу, идут вразрез с требованиями «Венской конвенции о дипломатических сношениях» 1961 года, в статье 41 которой говорится, что «без ущерба для их привилегий и иммунитетов, все лица, пользующиеся такими привилегиями и иммунитетами, обязаны уважать законы и постановления государства пребывания. Они также обязаны не вмешиваться во внутренние дела этого государства; все официальные дела с государством пребывания, вверенные представительству аккредитующим государством, ведутся с министерством иностранных дел государства пребывания или через это министерство, либо с другим министерством, в отношении которого имеется договоренность, или через это другое министерство».

Отметим, что вопреки традиционной манере СМИ Узбекистана замалчивать общественно важные события, информацию о суде над активистом узбекско-иранской дружбы опубликовали сразу несколько местных интернет-сайтов. «Нет сомнений, что эта кампания в прессе имеет заказной, пропагандистский характер. Очевидно и то, что обвинения в нарушении Венской конвенции о дипломатической деятельности должны были быть адресованы работникам иранского посольства, и никакой уголовной вины узбекского общественника нет. Впрочем, в Узбекистане с крайней подозрительностью относятся к миссионерам любого толка, и особенно – мусульманским», - считает главный редактор «Ферганы.Ру» Даниил Кислов.

Напомним, Конституция Узбекистана предусматривает свободу вероисповедания и принцип отделения религии от государства, однако принятый в 1998 году закон о религии предоставляет права только зарегистрированным религиозным группам и ограничивает количество религиозных групп, которые могут быть официально зарегистрированы. Нарушители положений о религиозной пропаганде, ввозе и распространении религиозной литературы и ведении частного религиозного образования подлежат уголовному наказанию. «Фергана» неоднократно публиковала сообщения таких организаций, как Forum18, Human Rights Watch и других, о фактах преследования узбекскими властями представителей различных конфессий.

В настоящее время в Узбекистане зарегистрировано 2225 религиозных объединений, представляющих 16 конфессий. Из них 2051 - мусульманские (в том числе мечети, учебные заведения и исламские центры), в том числе несколько шиитских. Зарегистрированные религиозные меньшинства включают 52 объединения корейских христиан, 38 - православных, 23 - баптистов, 21 - пятидесятников, 10 - адвентистов седьмого дня, а также восемь еврейских объединений, пять католических, шесть Бахаи, два лютеранских, четыре новоапостольских, два армянских, по одному - Свидетелей Иеговы, Сознания Кришны, храм Будды, христианскую церковь «Голос Бога» и межконфессиональное Библейское общество.

Международное информационное агентство «Фергана»