| ← Июнь 2015 → | ||||||
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://snob.ru/
Открыта:
20-05-2015
Статистика
0 за неделю
Креативный директор Vogue Nippon Анна Делло Руссо: Мы наблюдаем великое перерождение моды
|
Креативный директор Vogue Nippon Анна Делло Руссо: Мы наблюдаем великое перерождение моды 2015-06-01 20:22 
На подиум вернулись семидесятые. Не потому, что старые дома моды боятся заиграться в футуризм и лишиться клиентов, а потому, что какой-то небольшой ретро-тренд присутствует в моде всегда, тем более, все мы продолжаем любить винтаж. В прошлом году мы видели много элементов родом из шестидесятых, в позапрошлом — из пятидесятых. И вот пришло время семидесятых. Думаю, эта эпоха сейчас поднята на щит модной индустрии в том числе и стараниями дизайнеров нового поколения, которые семидесятые уже воспринимают как настоящую старину. Я-то семидесятые видела своими глазами, и возвращение стиля этого времени на подиумы видела несчетное количество раз. Для молодых дизайнеров, которые в первый раз раскапывают модные архивы минувших эпох, это самый благодатный материал для первой попытки обращения к теме прошлого. К настоящему моменту между кутюрье старой формации и молодыми дизайнерами образовалась настоящая пропасть: философия, методы работы очень сильно разнятся. Ретро-тренд удерживается в моде благодаря мастодонтам из первого лагеря, но я надеюсь, что в самое ближайшее время мы будем видеть одежду, которая, что называется, про «здесь и сейчас», в которой отражен дух 2015 года. Армани уступает трон, потому что пик его славы давно минул, то было тридцать лет назад. Современная молодежь по-прежнему падка на Дольче — но это не более чем последний рывок старорежимных домов. Еще пара лет — и лицо моды изменится так, что она не будет похожа ни на что из того, что мы видели. Прямо сейчас мы переживаем очередное великое перерождение моды — поэтому я настоятельно рекомендую всем обратиться в зрение. Легион новых дизайнеров и, что немаловажно, моделей захватывает власть и устанавливают свои идеалы. И лица их повернуты, в первую очередь, к молодежи, и им нужно дать некоторое время для того, чтобы построить новую эстетическую парадигму. Сейчас мой главный интерес составляет это новое поколение — о, да, я люблю Назира Мажара и Джонатана Андерсона! Но эти имена все еще неизвестны публике — немногие в курсе, что во главе такого древнего дома моды, как Loewe, сейчас именно Андерсон. Но всему свое время. Говорят, влияние уличной моды уже не то, что было три-пять лет назад, что стритстайл умер. Да кто же даст ему умереть! Феномен стритстайл-фотографии появился благодаря развитию интернет-культуры: мы уже привыкли к быстрому получению информации. Контент информационных ресурсов должен обновляться непрерывно, все быстрее и быстрее. Фотографии уличного стиля — это контент быстрого приготовления. Это фастфуд, без которого мы уже не можем прожить. Поэтому он не уйдет, а эволюционирует. Мне нравится, что стритстайл-фото несет идею того, что мода — это не только то, что на подиуме, в бутике и в каком-то элитном обществе. Мода не должна жить в своем мирке, она должна быть повсюду, потому что мода — это праздник человечества. Подготовила Юлия Гусарова «МетаБетховен»: Ревич, Осетинскаяи оркестр без дирижера 2015-05-30 15:28 dear.editor@snob.ru (Дмитрий Шумилов)  — Бабушка, баба Аня, расскажи про революцию! А Ленина ты видела?! — приставал маленький восторженный октябренок Дима Шумилов к своей прабабушке Анне Ивановне. Обычно баба Аня отшучивалась, но однажды многолетняя привычка держать язык за зубами дала сбой, и она рассказала, что Ленина она не видела, но зато видела, как разъяренная (или наоборот, ликующая) толпа выкинула из окна рояль. Причем именно из бабушкиного. С тех пор летящий из окна рояль стал для меня символом революции. Про бабушку и революцию я вспомнил, как только вошел в воскресенье 24 мая в фойе московского Дома музыки и увидел стоявший там рояль. Этот рояль или хаммерклавир, как его тогда называли, фирмы "Бродвуд" 1820 года производства (на таком же играл Бетховен) из коллекции Петра Айду, стал практически символом и одним из ньюсмейкеров программы "МетаБетховен", звучавшей в тот вечер. Но, хоть программа сама по себе была вполне революционна, с роялем никто насильственных действий не совершал. Наоборот, весь предыдущий месяц он был окружен почтительным вниманием — его снимало телевидение, о нем писали газеты и рассказывало радио. "МетаБетховен", придуманный скрипачкой Еленой Ревич сотоварищи, ставил своей задачей создать из произведений классика и музыки других композиторов, так или иначе инспирированной Бетховеном, некий метатекст, "метасимфонию", в которой "главный европейский композитор" представал не музейным экспонатом, а живым, будоражащим кровь и полностью включенным в современный музыкальный процесс. Оркестр для такой непростой задачи был выбран тоже революционный. Причем как в прямом, так и в переносном смысле: ПерСимфмАнс был основан в 1922 году как вызов дирижерскому диктату. Основываясь на революционной идее "коллективного труда", участники оркестра противопоставляли всевластию дирижера индивидуальный творческий вклад каждого музыканта. Конечно, такой подход к музицированию требовал высокого профессионализма оркестрантов. И в ПерСимфАнсе тогда играли лучшие музыканты Москвы: солисты оркестров, профессора и лучшие студенты Московской консерватории. Традиция продолжилась: когда Петр Айду возродил ПерСимфАнс в 2008 году, к нему с радостью присоединились ведущие московские музыканты, которые были счастливы вырваться из повседневной рутины, занявшись свободным музицированием в кругу единомышленников. Участвуя в проекте "МетаБетховен", оркестр без дирижера наконец зазвучал полным составом на сцене большого концертного зала. Петр Айду признался мне после концерта, что в какой-то момент ему показалось, что это сон — он так давно мечтал о чем-то подобном. После третьго звонка на сцену вышел ведущий вечера — актер Андрей Емельянов-Цицернаки. В его одежде было много красного, в том числе ботинки. Вряд ли это была аллюзия на римского Папу, скорее отдание дани революционному прошлому "Персимфанса". Он объявил первое произведение: Allegro ma non troppo из симфонии Ре-минор. На самом деле, эта музыка больше известна, как первая часть Девятой симфонии, но, видимо, составители программы решили увести слушателей от привычных ассоциаций. ПерСимФанс расположился на сцене кругом в два яруса, аутично отгородившись от зрителя, и заиграл удивительно слаженно, но вместе с тем очень свободно, не повинуясь чьей-то, навязанной извне воле, а сообразно общему для всех ритму дыхания музыкантов, которые, казалось, слились в одно целое. Это была настоящая ансамблевая игра в исполнении большого симфонического оркестра. И это было очень слышно. Там не было каких-то особых изысков или неожиданных нюансов, но присутствовала удивительная легкость, чистота интонации и ритмическая точность. Но первой частью все и закончилось. Слушатели, немного ошарашенные происходящим, получили в кои-то веки законное право похлопать после первой части девятой симфонии Бетховена. На сцену вышла скрипачка Елена Ревич. Она резко начала с Фуги для скрипки соло Шнитке, как бы противопоставляя себя примолкшему оркестру, но потом ловко перешла на финал концерта Бетховена для скрипки с оркестром, втянула музыкантов в игру, которую победно закончила умопомрачительной каденцией того же Шнитке, написанной Альфредом Гарриевичем для бетховенского концерта. Следующий номер -— Alegretto из симфонии Ля-мажор. Это одна из моих любимых музык (да, я не оригинален), и сыграна она была полным звуком, очень точно, но в то же время очень не по-оркестровому (в хорошем смысле). Ощущалось, как музыканты внимательно слушают друг друга, как глубоко они вовлечены в это совместное действие. Мне это чем-то напомнило исполнение ансамблем Чарльза Мингуса его знаменитой (и тоже моей любимой) пьесы Goodbye Pork Pie Hat. Alegretto из симфонии Ля-мажор больше известно, как вторая часть Седьмой симфонии Бетховена. Потом наступила очередь Полины Осетинской. Полина — королева! Она играла негромко, довольно сдержано, но так, что совершенно невозможно было представить себе, что это сейчас кончится. Вместе с удивительно чуткими и внимательными музыкантами ПерСимФанса, некоторым из которых приходилось поворачивать голову на 180 градусов, чтобы её увидеть, она сыграла Andante con moto из концерта для фортепьяно с оркестром Бетховена. Закончилось первое отделение "Зигфрид-Идиллией" Вагнера, которую ПерСимфанс сыграл очень полетно, связно и по-доброму. Второе отделение доставило зрителям куда больше испытаний. Первым же номером мы увидели довольно бурный диалог двух великих композиторов, в некотором смысле учителя и ученика — венского классика и классика европейского авангарда прошлого века Яниса Ксенакиса, в котором Ревич и Осетинская играли роль чутких и компетентных модераторов. Началось всё с Allegro con brio из Сонаты для фортепиано и скрипки, куда на полуслове ворвался Ксенакис со своим яростным "Dikhthas", инспирированным бетховенскими сонатами, а потом так же внезапно уступил место первому оратору. Так что последнее слово осталось за Бетховеном. Следующее испытание было ещё сложнее: пьеса "Testament" для двенадцати альтов австралийского композитора Бретта Дина, написанная в 2003 году по мотивам Гейлигенштадтского завещания Бетховена, в которой автор постарался отразить метания души глохнущего композитора, не всем зрителям оказалась по зубам. Это все напомнило мне какого-то грустного Хармса: старушки-завсегдатаи Дома музыки по очереди выпадали из звуковой реальности, создаваемой двенадцатью альтистами, тянущими бурдоны на сцене, и спешно покидали зал. А зря, увертюра "Эгмонт", сыгранная ПерСимФансом мощно, собранно и с большим душевным подъемом, могла бы всех примирить с действительностью. Сейчас прошло уже несколько дней после концерта, но меня до сих пор не покидает воодушевление от услышанного воскресным вечером 24 мая в Доме музыки. Как сказала одна моя знакомая: "Мы потом будем рассказывать, что были на том концерте". И сделать это смогли профессионализм и удивительный энтузиазм музыкантов ПерСимфАнса, многие из которых — большие, востребованные музыканты с удачной сольной карьерой, готовые репетировать часами, чтобы достичь того удивительного слияния, когда большой оркестр играет как один человек. Огромная сценическая харизма и яркая индивидуальность солистов: Елены Ревич и Полины Осетинской. И самоотвеженность организаторов — Eventful Agency, без которых вряд ли что-либо состоялось. Ну и сам Людвиг ван Бетховен, который до сих пор остается главным европейским композитором. И Петр Айду, конечно, со своим знаменитым теперь роялем Бродвуд. На котором во время антракта вместе с флейтистом Иваном Бушуевым исполнил камерные произведения Бетховена и его современников. Кстати, фирма Бродвуд основана в 1769 году и работает до сих пор. И вот я подумал: до 1917 года вещи жили долго и передавались по наследству. А что, если пресловутый прабабушкин рояль, выбрасывание которого из окна стало для меня символом революции, был той же фирмы и даже застал Бетховена? |
| В избранное | ||
