Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Snob.Ru

  Все выпуски  

Следователи нашли видео с фигурантами дела Немцова



Следователи нашли видео с фигурантами дела Немцова
2015-06-01 10:23 dear.editor@snob.ru (Александр Бакланов)

Новости

Видеозаписи сделали после убийства Немцова, 28 февраля и 1 марта 2015 года, рассказал изданию анонимный источник в правоохранительных органах. В каком аэропорту записали видео, он не уточнил.

На первой записи видно, как в аэропорт приехали подозреваемые в убийстве Анзор Губашев и Беслан Шаванов, которые отправились в Грозный. На втором видео присутствуют бойцы чеченского батальона «Север» Заур Дадаев и Руслан Геремеев, а также некий Руслан Мухудинов (Абдурахман или Черный). Их аэропорта в Москву возвращается только Мухудинов, который передвигается на автомобиле Mercedes ML с номером «007».

В деле об убийстве Немцова, как писал 22 мая «Коммерсант», появился новый фигурант — это житель Чечни Руслан Мухадинов (а не Мухудинов, как у «Росбалта»). Предполагается, что именно он передал обвиняемым в убийстве оружие и автомобиль, а также пообещал заплатить за убийство Немцова.

Бориса Немцова убили вечером 27 февраля в центре Москвы. В его убийстве подозревают бывшего бойца чеченского батальона внутренних войск «Север» Заура Дадаева. После задержания Дадаев признался в организации убийства, однако позже отказался от показаний и заявил о пытках.



Катерина Мурашова: Лесная сказка
2015-06-01 10:00 dear.editor@snob.ru (Катерина Мурашова)

Дети

Каждую неделю утром в пятницу я решаю, что написать для колонки на «Снобе». Есть польза от описания типичных случаев — кто-то, его прочитав, может увидеть нечто аналогичное своей собственной ситуации, что-то в ней понять или даже исправить. Но и случаи исключительные, как мне кажется, представляют определенный интерес — они расширяют границы восприятия, вызывают «ах-реакцию»: ого, и так, оказывается, может быть! В результате — повышают нашу готовность к чудесам мира.

* * *

Женщина пришла одна и противно хрустела суставами пальцев. У нее было такое трагическое лицо, что я не решалась попросить ее перестать. Сидела и страдала вместе с ней.

— Вы мне не поверите! — первое, что она мне сказала. — Но я покажу вам статью в газете.

И полезла в сумку.

— Не надо статью! — твердо сказала я. — Статьям в газете я верю меньше, чем конкретным людям, которых вижу перед собой. Поэтому рассказывайте сами.

* * *

На все лето она брала отпуск за свой счет (на ее работе это было возможно) и вместе с сыном жила на даче. Своей дачи у них не было, снимали у одних и тех же хозяев много лет — всем удобно. Отец и муж приезжал на выходные.

Сын Кирюша рос спокойным и вдумчивым мальчиком — хорошо учился, любил рассматривать муравейники и жучков под камнями, держал в банке головастиков, смотрел фильмы «Би-би-си», читал книжки фэнтези и про динозавров. В раннем детстве у него была астма, но потом все как-то выровнялось, и уже много лет не было приступов и даже все лекарства уже отменили, только если он заболевал чем-нибудь простудным, давали — на всякий случай, для профилактики.

С дачными мальчишками, которые бегали крикливой стайкой и размахивали палками или гоняли на велосипедах, Кирюша был знаком, никогда не воевал, но и не общался особо. Шумные игры никогда его не прельщали, он и в городе по-настоящему дружил только с одним немногословным и тихим мальчиком — во втором классе они вместе ходили в судомодельный кружок, да так и остались друзьями.

С девочками в детском саду и в классе у Кирюши всегда были хорошие отношения, и никого не удивило, когда на даче он подружился с соседской девочкой Зоей, на полтора года старше его. Зоя много читала, гуляла в лесу, часто ходила на пруд и сидела на берегу, рассматривая что-то в воде или прислушиваясь к шелесту листьев над головой, и ни с кем, кроме Кирюши, не общалась. Зоина мама была очень рада этой дружбе и всегда Кирюшу привечала.

Взрослые из обеих семей видели, как дети подолгу, часами сидят на скамейке в кустах сирени и о чем-то заинтересованно беседуют, размахивая руками и иногда смеясь. Кирил рассказывал, что Зоя придумывает «здоровские истории, не хуже чем в книжках».

Уезжая с дачи, Кирюша по Зое, видимо, скучал, иногда звонил ей по телефону (она ему не звонила никогда, и это всем было понятно — она же старше), но видеться им не удавалось, потому что дети были еще маленькими и жили в разных концах города.

В начале нынешнего лета одна из дачных соседок сказала матери Кирилла (ее звали Региной): а вас не беспокоит, что ваш все время с этой девочкой возится? — «Да они давно дружат, — удивилась Регина. — А в чем дело-то?» — «Дело, конечно, ваше, — сказала соседка. — Но я бы на вашем месте остереглась. Странная она и дикая какая-то. И в школе на дому учится. Чему приличного мальчонку научит?»

Против своей воли обеспокоенная Регина начала приглядываться к Зое и вскоре уже не понимала, что видит сама, а что ей мерещится. Почти тринадцатилетняя Зоя контактов со взрослыми избегала, смотрела в землю, на прямые вопросы отвечала односложно. Зоина мать о семье и дочери тоже практически ничего не говорила, хотя охотно общалась на другие темы и вовсю хвалила Кирилла и их с Зоей детскую дружбу. Остальные дачники, как оказалось, вполне разделяют настороженность первой соседки — что-то там нечисто.

В конце концов Регина извелась, не выдержала, заручилась поддержкой мужа и сказала сыну: Кирюша, а почему ты с другими детьми не играешь? Что тебе эта Зоя, она же бука совсем, пошел бы с мальчиками на костер или на велосипеде покатался. Нечего все время сиднем в кустах сидеть, нам с отцом это не нравится.

— Мне с Зоей интереснее, — спокойно возразил мальчик.

После нескольких бесплодных разговоров был поставлен ультиматум: нужно общаться с другими детьми или хотя бы еще что-то делать, кроме сидения в кустах или на пруду с Зоей. Иначе мы вообще отсюда уедем и больше не приедем никогда.

Через две недели Кирюша исчез. Без всякого протеста, объявления или прощальной записки — просто вышел утром после завтрака из дома и не вернулся. К обеду его искали уже по всему поселку. Тогда же выяснилось, что пропала и Зоя.

Прочесывали окрестный лес. На пруду работали водолазы. Регина билась в истерике, обвиняла Зоину мать: ваша старше, это она его увела! Зоина мать молчала, глядя в землю. Уже в милиции, когда заполняли бесчисленные бумаги, выяснилось страшное, как будто бы без того было мало: у Зои шизофрения, она лечилась в психиатрической больнице, принимает таблетки. Что в этот момент кричала Регина, она не помнит, но ей до сих пор немного стыдно. Но только немного, потому что она (Зоина мать) должна же была предупредить! Регина к батарее бы своего привязала, и от этой дачи, конечно же, сразу бы отказалась!

Потом главный милиционер сказал: будем, конечно, еще искать в округе, но вы же понимаете — месяц прошел, нигде ничего, так что, скорее всего, ищем трупы. Есть крошечный шанс, что уехали зайцами в другие регионы, ориентировки везде разосланы, но они же не профессиональные побегушники-беспризорники, к тому же девочка больная, были бы оба живы, где-нибудь засветились бы. Увы.

Еще почти через месяц, в конце сентября, мужчина в одежде грибника вылез из машины у поста ГАИ и сказал: там, три километра назад, у ларька на шоссе мальчонка клянчит объедки, я там себе кофе после грибной охоты покупаю, и уже второй раз его вижу. Купил ему две шоколадки. Что-то с ним сильно не так, по-моему, худой он очень и дикий какой-то, на сельских детей не похож. На вид лет десять-одиннадцать, одет так-то. Непорядок, я чувствую, здесь…

Гаишники, как ни странно, оказались отзывчивыми.

Ларечница мальчишку тоже вспомнила. Согласилась позвонить, если еще появится.

Кирилла отловили прямо на шоссе. Он дико сопротивлялся, бил ногами и руками, кидался со всего размаху на асфальт и кричал, что никуда не поедет, пока не заберут Зою. В лес с ним шли добровольцы из поселка, боялись, что найдут полуразложившийся труп. Прошли около пяти километров. Зоя была жива, безразлично сидела на лавочке в старой, наполовину ушедшей в землю охотничьей избушке. Увидев людей, повела себя много спокойнее, чем Кирилл. Встала и пошла. Мать как будто не узнала. На прощание обняла мальчика и поблагодарила его.

— Как же они жили все это время? — спросила я. — Кирилл рассказывал?

— Нет. Он ничего не рассказывает.

— Ну, вероятно, это травматическая амнезия.

— Я не знаю, что это! — Регина заплакала. — Но моего мальчика будто подменили, навели порчу! Прошло уже полгода, но он… он…

— Что — он?

— Он почти не разговаривает с нами. Не может учиться. Сидит, смотрит телевизор. Если телевизор выключить или убрать, он продолжает смотреть в пустой экран или в стенку. Чтобы он поел, я должна его уговаривать или заставлять.

— Лекарства?

— Да, конечно. Никакого действия, только еще больше тормозит. Психиатр сказал: на таких препаратах уже должно было пройти. И не случайно все-таки она его выбрала. Скорее всего, эта трагедия запустила какой-то его собственный процесс… Но у меня был совершенно здоровый мальчик, никакой не психопат, я-то знаю! И то, что у нее, оно же не может быть заразным?!

— Напрямую конечно не может, — согласилась я. — А где сейчас Зоя?

— В психушке, конечно, где же еще! А может уже и выпустили ее, я не знаю.

— Кирилл виделся с ней после?..

— Да вы что, с ума сошли?!! — завизжала Регина. — Да чтобы я… да чтобы она…

— Понятно. Я бы хотела увидеть Кирюшу.

* * *

Со слов Регины я представляла себе мальчика чуть ли не в коме. Но как только мать вышла из кабинета, он стал разговаривать. Не то, чтобы уж совсем свободно, но на вопросы через один отвечал. Однако быстро уставал, пятнадцать-двадцать минут — и все. Я решила, что это от препаратов. Никакой психиатрии не почувствовала, так матери и сказала. Она сразу ко мне прониклась, стала его водить.

Через некоторое время я уже много знала. Зоя была развита и наблюдательна. Она подробно видела подводный, лесной, древесный и подкаменный миры и рассказывала о них другу, добавляя фантастики из своих видений. Дети уже давно общались с духами леса, воды и облаков. Те передавали им приветы и послания, играли с ними, подшучивали. Дачный мир для Зои был живым, городской — мертвым (к зиме она часто попадала в больницу). Когда стало ясно, что их скоро разлучат, Кирилл сам предложил сбежать. Зоя согласилась не сразу. На подготовку ушло две недели. Она знала подходящую избушку и знала, что их там будут искать. Они взяли вещи, спички, свечи, компас, крупу и консервы. Зоя украла у матери немного денег. Первые дни сидели на островке в болоте и питались хлебом и морошкой. В болоте их не искали. Потом, когда активная поисковая операция закончилась, заселились в избушку. У Зои еще были таблетки, она их аккуратно принимала. В избушке была буржуйка, но чаще готовили на костре. Собирали грибы. Ходили в два поселка воровать картошку и всякое другое с огородов, еще украли два одеяла и покрывало с веревок. Было весело. Потом у Зои кончились таблетки и она стала «залипать», по выражению Кирилла. Иногда ее мучили страшные галлюцинации, и тогда Кирилл прижимал к себе и рассказывая все, что в голову придет. Она успокаивалась, но уже не могла ходить за едой и прочим. Кирилл взял все это на себя. Зоя, когда ей становилось получше, бродила по округе, собирала хворост и дрова, приносила воду с ручья, разводила огонь. Когда ситуация ухудшалась, просто сидела на лавке и раскачивалась. Однажды Кирилл увидел, как человек у ларька на шоссе выбрасывает в ящик почти нетронутый гамбургер. Это навело его на новую, продуктивную мысль. Зоя мысль одобрила, но сказала, чтобы у женщин он не просил никогда — они подозрительные и приставучие. Мужчины действительно никогда ничего у мальчика не спрашивали, один даже купил для Кирилла в ларьке две пачки чаю, пачку сахара и два кило риса — даже интересно, что он при этом подумал?

Да, он понимал и понимает, что Зоя больна. И что? Да, он знает, что духов облаков по правде не бывает. И что? Да, конечно, в школе нужно учиться. А зачем? Мама, разумеется, за него переживает. И что?

Я вроде бы установила с мальчишкой такой хороший, качественный контакт, но оказалась в абсолютном, глухом тупике. Дело никуда не двигалось. Но я уже догадывалась и однажды спросила напрямую:

— Как ты относишься к Зое сейчас?

— Я ее люблю, — просто ответил он. — И она, я знаю, любит меня.

Вот так. И ничего нельзя сделать.

Я не могла сказать его матери: позвольте им видеться. Потому что она сразу начинала визжать.

Я не могла сказать ему: время лечит. Потому что я знаю, что это не всегда так.

Я не могла сказать ему: полгода назад ты ушел в ее мир, это было неправильно, и едва не привело к страшной трагедии, теперь тебе надо попробовать вывести ее в наш мир, у тебя есть шанс —ему двенадцать, ей тринадцать и у нее шизофрения.

Я не знаю, что сейчас с ними стало. В любом случае, они выросли. Но вот, жили и любили такие дети. И я вам о них рассказала.



В избранное