Бедность народа = порок власти

Наша Россия – самая богатая страна мира по своему ресурсному потенциалу, и население её не слишком большое, и образовательный уровень наших людей очень высок. А живет основная масса бедно. Например, я получаю пенсию около 150 долларов, а коммунальные услуги обходятся примерно в ту же сумму. В Москве и Питере и в районах нефтедобычи доходы у людей побольше, но в средних-малых городах и на селе люди выживают, как я.

Зато поголовье долларовых миллиардеров и миллионеров за путинские «нулевые» годы почти удесятерилось, и разрыв между богатыми и бедными бьёт мировые «рекорды». Это – социальный геноцид, преступление против народа, который вымирает и деградирует. И единственно моральная позиция ныне – не молчать, а обличать столь неправедную власть.

Не молчит известный оренбургский писатель и публицист Пётр Николаевич Краснов.



Он родился 12 января 1950 года в селе Ратчино Шарлыкского района Оренбургской области, окончил Оренбургский сельхозинститут, служил агрономом. В 1978 в издательстве "Молодая гвардия" вышла в свет книга его рассказов "Сашкино поле", отмеченная первой премией всесоюзного конкурса на лучшую первую книгу молодого автора. В 1979 году приняли в Союз писателей, в 1983 году окончил Высшие литературные курсы, опубликовал книги "День тревоги", "По причине души", "Высокие жаворонки", "На грани", "Поденки ночи". Рассказы и повести публиковались в журналах «Наш современник», «Дружба народов», «Молодая гвардия», «Литературная учеба», «Москва», «Новый мир» и во многих других периодических изданиях, коллективных сборниках. Удостоен всероссийских премий имени Ивана Бунина и "Капитанская дочка". Избирался секретарем Союза писателей РФ. Вот его «крик души» - http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/08/779/73.html «Не могу молчать: К столетию одноименной статьи Льва Толстого» (Завтра, Москва, 22 октября 2008 года, № 43 /779/, стр. 7):

«Удивительны всё-таки в русской литературе сопряжения, переклички, споры и диалоги между писателями через многие десятилетья, а то и столетье, невзирая на разделяющую смертную грань, на переменчивые времена и нравы... Одна из таких поразительных "связок", на которую почему-то мало обращают внимание исследователи, - между Радищевым и Толстым. "Путешествие из Петербурга в Москву" - по сути, своего рода "не могу молчать" Александра Николаевича Радищева. Он - первый из известных писателей, в ком во весь голос и во всеуслышанье заговорила дворянская совесть: "Не оправдывайте себя здесь, притеснители, злодеи человечества, что сии ужасные узы суть порядок, требующий подчинённости!.."

Он, как и Лев Николаевич, прошёл путь нравственного и социального протеста до конца: приговор к смертной казни, шесть лет Илимского острога, помилование и работа в Комиссии составления законов (при Александре I, известном по Пушкину как "плешивый щёголь, враг труда"), где за составление антикрепостнических и уравнительных проектов законов ему грозила новая ссылка - и он, в знак протеста опять же, покончил жизнь самоубийством... "Не достойны разве признательности мужественные писатели, восстающие на губительство и всесилие, для того (потому. - П.К.), что не могли избавить человечество из оков и пленения?!"

Трижды достойны, конечно.

"Произведения Толстого стремятся к правде, - записал в дневнике Михаил Пришвин через 30 лет после исхода Льва Николаевича из неразрешимых противоречий этой самой правды земной. - Каждая строчка Толстого выражает уверенность, что правда живёт среди нас и может быть художественно найдена, как исследователем (т.е. геологом. - П.К.), например, железная руда..."

Но - какая правда? Правда "Воскресения", "Хаджи-Мурата", публичного учения его, созданного, мне кажется, больше по художественным, чем по идейным вероустроительным канонам и законам? Но как быть с дневниковыми записями, обращёнными к себе, к совести своей, к своему чувству справедливости? "Главное же, мучительное чувство бедности - не бедности, а унижения, забитости народа. Простительны жестокость и безумие революционеров..." Именно так: простительны!

Вряд ли кто будет спорить, что едва ли не всё и публицистическое, и художественное писательство Толстого последних двух десятилетий проникнуто, пропитано великим и непримиримым неприятием властвующего строя. Потомки до сих пор горячо обсуждают проблему "непротивления злу насилием" - и, похоже, обречены обсуждать её до скончания веков; а Лев Николаевич в очередной раз записывает:

"Существующий строй до такой степени в основах своих противоречит сознанию общества, что он не может быть исправлен, если оставить его основы, так же, как нельзя исправить стены дома, в котором садится фундамент; нужно весь, с самого низу перестроить. Нельзя исправить существующий строй с безумным богатством и излишеством одних и бедностью и лишениями масс..."

Сверхактуально для нас, нынешних "россиян", не так ли? И справедливо потому именно, что - правда. А как "перестроить" без насилия? И опять Лев Николаевич не замедлит, пусть с дневниковой, но правдой, своей и народной: "Народы... хотят свободы, полной свободы. С тяжёлого воза надо сначала скидать столько, чтобы можно было опрокинуть его. Настало время уже не скидывать понемногу, а опрокинуть..."

Радикально? Ещё бы, и называется это, само собой, переворотом - воза ли, строя ли. То же самое, считай, писал о капитализме наш самый революционный поэт: "Его ни объехать, ни обойти, единственный выход - взорвать!.."

Ещё одна очевидность, которую никто в упор не хочет замечать и потому она тоже остается "тайной", - это жёсткая крайне правая социально-экономическая внутренняя политика (раньше её совершенно справедливо называли реакционной) и откровенно компрадорская - внешняя. Об этом впрямую свидетельствуют даже самые что ни есть официальные данные статистики, выводы крупнейших экономистов и политологов России и мира. И Владислав Сурков, идеолог режима, тоже признал это, говоря о "Единой России" ещё в 2005 году: "Кто бы что ни говорил, на сегодня это самая правая... из всех действующих политических сил". Самая правая!..

По итогам последних выборов в бездумную Думу (да и зачем думать этим заведомым ставленникам "жёлтого дьявола"?) официоз и всякие желтушные СМИ стали усердно твердить, внушать, а пресса оппозиционная, патриотическая подхватила, прямо-таки возликовала: "Правые начисто проиграли!.." На это Чубайс с Гайдаром наверняка лишь ухмылялись: с чем другим, а с оппозицией, порой весьма недалёкой, им явно повезло - вот она-то на самом деле проигралась до подштанников, скатившись по голосам до маргиналов Жириновского...

А крайне правая - это значит только в неукоснительную пользу, "навар" все того же ельцинского олигархата, разбухшей от коррупционного жира бюрократии, повязанной с криминалом и забугорными наставниками, рвачей-сырьевиков, монополистов и прочей "элиты". Уж не говорю о так называемой "приватизации" - невиданном в мировой истории грабеже национальной собственности, с которым можно сравнить лишь грабёж захваченной крестоносной сволочью Византийской империи.

Вы наверняка слышали, знаете о динамике роста числа миллиардеров (в "зелёных"), переваливших за сотню, и миллионеров - и о динамике роста пенсий (в "деревянных") тех, кто создавал сверхдержаву, - сравните... Одному Абрамовичу правители отвалили за приватизированно-ворованную "Сибнефть" в два с лишним раза больше (13 с чем-то млрд. долларов), чем на все четыре так называемых "нацпроекта", на эту пиар-дешёвку. Например, суммы, выделенной в "нацпроекте" на год всему сельскому хозяйству страны (600 млн. долларов) хватит разве что для восстановления до уровня 1991 года сельского хозяйства одного Оренбуржья - а сколько у нас областей-регионов?

Такая ж мизерная доля "отстегнута" этими пиар-акциями всем разгромленным "реформами" изгоям бюджета - здравоохранению, образованию, науке, армии и оборонке, жилкомхозу, а культуре даже и этого не досталось.

И после этого правители заявляют, что созданный ими полубомжатник на 1/7 части суши - это "социальное государство", что-то вроде Швеции...»

С такой же болью Пётр Николаевич Краснов взывает к совести и воле соотечественников в интервью Александру Неверову «Выстраданное – крепче. Известный писатель считает: пока жива культура, жив и народ» (Труд, Москва, 18 января 2005 года, № 006):

«Он родился в крестьянской семье. После окончания сельхозинститута работал агрономом. Дебютировал в 1978 году сборником рассказов "Сашкино поле" - сразу стало ясно, что в стане "деревенщиков" появился самобытный талант. Это подтвердили и следующие книги Краснова - "На грани", "По причине души", "Высокие жаворонки", "Свет ниоткуда"... Произведения писателя переведены на европейские языки, он лауреат премий имени Бунина, "Капитанская дочка". Живет в Оренбурге. Заметным литературным событием стала последняя повесть Краснова "Пой, скворушка, пой". С того, как возник ее замысел, мы и начали беседу.

- В основе всякого сюжета лежит переживание-мысль и ее носитель - герой. Чего-чего, а переживаний в последние полтора десятка лет нам хватало и хватает с избытком - за себя, близких, за страну свою, по сей день разоряемую смутой, за разрушение человека как такового. И герой мой - это, прежде всего, человек смуты, другим он и быть не может, неся в себе все страсти, все муки неладного времени, весь метами его испомеченный. Пройти все это, пережить и не сломаться, остаться людьми своей культуры и истории, своего духа - вот задача наша. Я и пытаюсь ее не то чтобы решить - это решит наша воля к жизни, - а хотя бы поставить верно перед собою и читателем.

Ну а собственно сюжет повести - это история современника нашего, человека из низов, как пренебрежительно баре нынешние таких называют. Бездумно отправившийся из села родного счастье за хвост ловить, он проходит горькую и страшную школу раздора, предательства, нестроения государственного и общественного - нравственного в первую очередь. И школу мужества и чести в том же Приднестровье, где, кстати, немало и моих земляков-оренбуржцев побывало. Герой мой возвращается в дом родительский, потеряв почти все, но смысл свой человеческий обретая. Большой ценой платим мы за этот смысл, но по-иному, видно, нельзя: выстраданное - крепче.

- И здесь ты остаешься верен деревенской теме - одной из самых трудных и больных...

- И раньше так называемая "деревенская проза" не была у нас каким-то там кантри, тематико-стилистическим заповедником, а говорила, кричала о назревших проблемах и неладах общенародной, а не одной только деревенской жизни - и оказалась, к несчастью общему нашему, права. А тем более сейчас, когда "реформы" варварски распахали почти все границы между социальными укладами, превратив всю остатнюю, обкорнанную историческую Россию в одно необозримое "поле бедных" с непроходимыми бурьянами всяческого люмпенства. И не приходится нам, пишущим, выделять особо деревенское или, скажем, интеллигентское житье-бытье, настолько все перемешалось в одной на всех беде. Я и не выбираю, и герои-персонажи мои не столько, может, собственно деревенские люди, сколько выходцы из нее, а это, согласись, обширнейший срез характеров и судеб, самого времени нашего.

- А что сегодня происходит на селе?

- Что видишь первым делом, подъезжая к большинству сел в нашем родном Отечестве? Остовы механизированных токов, если их еще не сдали на металлолом, да заброшенные фермы животноводческие с ободранными крышами... Поголовье общественного скота снизилось во многие разы - и это сейчас, когда конкуренцию, как на том же Западе, выиграть могут только крупные и не то что механизированные - полностью автоматизированные животноводческие комплексы. То есть все скатывается на куда более примитивный, допотопный уровень единоличных сараюшек, в лучшем случае - небольших кооперативных ферм (показательные, куда возят начальников, не в счет), да и то мясо-молоко сдать-продать бывает трудно даже за бесценок: мясокомбинаты наши предпочитают работать на западном, более дешевом и технологически готовом сырье.

То же и в полеводстве - на советских еще тракторах-комбайнах работают, выжимают из них остатнее. Об удобрениях и не вспоминают уже: если на Западе в среднем на гектар 600 килограммов вносится, в Китае - около 500, то у нас в России - 12... Фантастика, правда? Мы производим их по-прежнему много, но все вывозится за "зелень". То есть, по сути дела, по демпинговым ценам вывозится и плодородие земли нашей - вместе с нефтью, газом, металлами и прочим сырьем...

И потому в тупик, в ступор какой уж год заходит жизнь в деревне, с повальным пьянством, с воровством друг у друга уже, со стремительным старением, выбыванием последней рабочей силы. Мое родное Ратчино - большое степное село, какому жить бы да жить, - выглядит сейчас куда хуже, чем 30 лет назад, население вдвое убавилось... И чего другого ждать, если средств в госбюджете на сельское хозяйство выделяются крохи от потребного.

Вместе с деревней, колыбелью народа, мы теряем себя. И если будем закрывать на это глаза и дальше, мы ее неизбежно утратим, превратим в полубродячее, вконец деградированное квазинаселение. Кем-чем станет к тому времени город - неохота и думать. Но приходится.

- В твоих последних произведениях все чаще и отчетливей звучит тема веры. Можно ли говорить о твоей эволюции в этой области?

- Было бы странным, если бы она не происходила - в моем-то возрасте, с каким-никаким нажитым опытом и осмыслением всех этих диковатых "чудес" бытия и так называемого прогресса. Но дело даже и не в них, а в давно уже окрепшем понимании того, что одной "материей" ничего-то не объяснить, бессмыслицу только физического существования человека не разрешить, как и его нравственную проблематику. Впрочем, это лишь "подходы" к вере, предварительные и в достаточной мере рациональные еще объяснения себе, почему духовно не устраивает нас голый материализм. Сама вера находится далеко за пределами рацио, в области сердца, в ведении нравственной интуиции, надежды, любви. Это глубоко личное у каждого, этого не объяснить, да и не надо, наверное. Но можно попытаться выразить - в художественном образе, только ему это под силу.

- Слышал, что у тебя скоро выйдет четырехтомное собрание сочинений. На это ведь нужны немалые средства. Откуда?

- Мне, считаю, повезло: я встретил у нас в Оренбурге издателя Зинаиду Максимовну Мурашко, которая оценила все сделанное, написанное мною и взяла на себя труд и все издержки этого издания. В нем собраны практически все мои художественные вещи, повести и рассказы, которые я "оставил жить"; а в четвертый том войдет избранная часть публицистики.

- Даже в нелегкие постперестроечные времена администрация Оренбургской области старалась помогать культуре, и в частности писателям. А что сейчас?

- Бюджетная ситуация в регионах тяжкая и становится, к сожалению, все хуже, на них спихивают из центра какие только можно свои обязательства. Так называемое "финансирование по остаточному принципу" для культуры остается в силе. Мы, конечно, понимаем огромные насущные нужды области, но... Сама-то культура этого "не понимает". Да и разве она не насущна?

И все-таки находим возможности для издания наших авторов - с помощью областной администрации, спонсоров иногда находим. Два "оренбургских" выпуска журнала "Москва" сделали - полноценные, со своей прозой, поэзией, публицистикой и прочими рубриками, с молодыми нашими литераторами...

За десять лет вышло 15 номеров нашего альманаха "Гостиный Двор" - уникального, пожалуй, широтой своего культурного диапазона среди провинциальных альманахов и журналов...

Вообще же положение писателей, литераторов "во глубине России" крайне незавидное, они со своей художественной, публицистической ли правдой стали не только не нужны нынешнему невежественному правящему слою, но и враждебны: куда сподручней управлять с помощью масскультуры и тотальной лжи. Писатель бесправен по сути, целиком зависим от издателей. В провинции вдобавок гораздо труднее, чем в столицах, заработать себе на жизнь литературным трудом, и "работать писателем" могут позволить себе очень немногие. И хотя та же областная администрация пытается как-то помочь художникам, артистам, литераторам, музыкантам, учреждает конкурсы-премии и стипендии, главных проблем это не решает, переломить общероссийскую тенденцию к "раскультуриванью" и варваризации всех сторон жизни не может.

- Твой рассказ "Мост" включен в первый том антологии "Шедевры русской литературы XX века". Как это случилось? По чьей инициативе?

- Сборник рассказов 46 авторов - от Толстого и Чехова до современных писателей - составил под этим общим названием еще Д.С. Лихачев. Идея, впрочем, сама напрашивалась на продолжение, и уже расширенным научно-редакционным советом из академиков и членов-корреспондентов РАН принято было решение об издании антологии в 16 томах, включающих в себя повести, романы, поэзию, драму и даже публицистику. Совет попечителей антологии взялась возглавить жена президента страны.

- Кто из современных писателей тебе близок?

- Многие имена мог бы назвать. Конечно же, Валентин Распутин с его недавней повестью "Дочь Ивана, мать Ивана" - горько больной для нашей совести, но и всею своей болью зовущей, направляющей к выздоровлению нашего духа. Не для меня одного, знаю, стала событием книга-воспоминанье Леонида Бородина "Без выбора", в каком-то смысле подведшая итоговую (но всегда предварительную) черту под исканиями и моего поколения тоже, под целой эпохой, - искренняя, умная, живая. Много общего связывает меня с псковским писателем Валентином Курбатовым, даже и споры наши связывают. Из всех, кого мы называем критиками, он менее всего собственно критик - скорее, мыслитель, эссеист с тонким чувством слова, с богатым инструментарием его, многое чувствующий и умеющий это выразить.

- Как ты относишься к периодически звучащему тезису, что русская литература "кончилась"?

- Вообще мы плохо знаем свои нынешние богатства, на которых сидим, если не "лежим". Кому-то очень хочется навязать мнение нам, что "русская литература умерла", что в ней сейчас будто бы ничего не происходит. Это ложь либо торопливых незнаек, не умеющих видеть, анализировать и обобщать новое, либо заведомых недругов ее, играющих на "лени и нелюбопытстве" нынешней читающей с пятого на десятое публики, - настоящих читателей не так уж и много осталось...

И наперекор, вопреки сегодняшней этой все заполонившей общественной апатии, современная наша литература как никогда за последние несколько десятков лет творчески активна и разнообразна, несмотря на все трудности, талантлива, идейно крепка. Литература, вообще высокое искусство и культура живы, а значит, жив и народ. А живое над мертвечиной не сразу, может, но верх все равно возьмет».

Мародерство-воровство верхов сопряжено с искусственно-вызванным вымиранием-обнищанием низов. Преступность режима самоочевидна, но нынешние прошкуренные поколения россиянцев сломлены и рассыпаны и не способны даже на осознание своих жизненных интересов, не говоря уж о каком-либо протесте. Они – в апатии, пофигизме.

Согласно оценкам международной исследовательской компании Gallup, пишет Татьяна Ширманова, «Россия попала в голодную десятку» (Труд, Москва, 23 октября 2008 года, № 200):

«Каждый пятый житель России периодически недоедает. Дело в том, что не всегда хватает средств на полноценное питание.

Жители 55 стран отвечали на вопрос, как часто за последний год им или их семьям не хватало еды. Россия вошла в число десяти самых недоедающих государств мира.

Чаще всего еды не хватает в странах Африки - почти половина населения сталкивается с этой проблемой. В десятке - Камерун, Нигерия, Гана.

Оказались в списке также некоторые страны Азии (Пакистан, Филиппины) и американских континентов (Перу, Боливия, Гватемала, Мексика) - в среднем 3-4 опрошенных из десяти считают свой обед скудным.

Россия завершает топ-десятку. Зато в нее не попала ни одна страна Западной Европы. Здесь перебои с едой встречаются крайне редко - положительно ответили только 7% респондентов.

Тем не менее организаторы опроса были шокированы этой цифрой, поскольку не предполагали, что и в наиболее развитых странах так много людей испытывают нехватку продуктов питания».

Иван Николаевич Елисеев (46 лет) пишет в Интернет-отклике – «Не мудрено! Троекратная (демагогия-пьяное лихачество-мочиловка) демократия довела почти две трети страны до позорно низкого уровня жизни. Гуттаперчивые малыши-нувориши, бесстыдно воспользовавшись природными богатствами, в одночасье заделались миллиардерами. И при этом ничего не построили и не произвели за последние 17 лет. НИ-ЧЕ-ГО! А так не бывает в обществе. Априори. Почти полное отсутствие людей со средним достатком и БИЛЛИОННАЯ разница между сверхбогатыми и бедными привели к такому стыдному для России перед цивилизованным миром результату».

А Ватсон Леньков в отклике на Майл.ру отмечает:

«Я просто удивляюсь тем индивидам, которые не согласны с этой статьёй. Они наверное считают, что сейчас бездомные дети и люди, которых в России очень много, а также пенсионеры с пенсией 3 тысячи и рабочие и учителя с заработком от 5 тысяч до 10 а также другой низко оплачиваемый люд сейчас ну просто обжираются. Если вы обжоры и сейчас сидите за компом и жрёте гамбургер, заедая икрой - то благодаря тем, кто не доедает. Настоятельно прошу обжор заткнуться, а то можно подавиться. Ещё можно сказать, что недоедающим из теплых стран больше повезло, чем недоедающим россиянам. Потому что первым не приходиться ещё и мёрзнуть».

Преступления против человечности не имеют срока давности, и очень велика вероятность, что тем, кто довел наш народ до голодания и вымирания, придется ещё при своей жизни ответить перед судом не только истории, но и разгневанных подрастающих поколений. Но не молчать дOлжно уже сегодня, как не молчит, а криком кричит о творящейся беде тот же Пётр Николаевич Краснов.