Увидев
эти тучи дыма и снопы искр, которые поднимались, пересекая рангоут парусника, а
также блики кровавого цвета, отражавшиеся на лицах моряков, он наморщил лоб, но
всё же не выказал и тени страха.
—
Пожар! — сказал он, поворачиваясь к капитану. — Если бы я не проснулся, вы,
значит, дали бы мне спокойно изжариться в моей каюте?
—
Это вы, синьор Эмилио? — спросил капитан, высовываясь из-за борта на шканцах.
—
Собственной персоной, капитан.
—
Идите сюда, помогите нам, если вам дорога ваша шкура.
—
Дело плохо?
—
Хуже некуда, синьор. Трюм весь в огне, и…
—
Что такое?
—
Мы рискуем взлететь на воздух, — тихим голосом сказал капитан, чтобы его не услышали
матросы.
—
Что вы сказали?..
—
У нас там шесть центнеров пороху, под грузом хлопка.
Человек,
которого назвали Эмилио, подскочил от содрогания; затем, с удивительной
ловкостью взбежав по трапу на шканцы, чему позавидовал бы и самый проворный
марсовой на борту, он присоединился к капитану и его помощнику.
—
Значит, мы в Божьих руках, — сказал он, берясь за топор.
—
Да, и я не знаю, хватит ли у нас времени, чтобы закончить плот.
—
Я раньше тоже был морским офицером, как и вы, капитан, и в таких конструкциях я
разбираюсь. Грота-гик в воду, а следом рубить саму грот-мачту и её туда же. Для
начала они послужат нам, чтобы держаться за них в воде.
—
Хорошая мысль, синьор Эмилио!
Гик,
отрубленный у основания, полетел в море, прикреплённый к канату, а затем все
трое изо всех сил принялись и за грот-мачту. Теперь уже никто больше не строил
иллюзий по поводу спасения парусника. Огонь, несмотря на то что с ним энергично
боролась команда, которая ни на мгновение не прекращала работать за помпами, быстро
завоёвывал позиции и грозил уже всему рангоуту. Огромное пламя, ранее на миг
укрощённое, снова вырвалось из люка, поджигая паруса и такелаж. С минуты на
минуту мог последовать страшный взрыв.
Капитан
и его помощник, всё же продолжая яростно орудовать топорами, бледнели на
глазах, да и их товарища тоже уже начинало покидать его восхитительное
спокойствие. Иногда они на миг приостанавливались, чтобы прислушаться и получше
уловить звуки глухого рокота пожиравшего трюм пламени, треск раскалывавшихся
шпангоутов у киля и грохот обрушавшихся пиллерсов, которые валились попарно за
раз.
