Наряду с даровитыми мечтателями, которые придумали историю о спонтанном возникновении мира и продолжают конструировать его дальнейшее развитие, в нашем обществе есть немало тех, кто верит, что мир создал всемогущий Бог. Они убеждены, что Бог непосредственно занимается сохранением добра и сопротивлением злу. В ответ на все чаще задаваемые вопросы, почему и ныне происходят бесчисленные злодеяния, просвещенные вероучители отвечают, что это вызов и экзамен на зрелость и ответственность современного человека. Из-за разделения мира на Восток и Запад, что было и остается основной причиной непонимания друг друга и самых страшных столкновений в христианской истории, злодеяния человечества переросли в бедствия двух мировых войн и беспрерывно продолжаются с прежней силой. Убийство людей и уничтожение следов созидательного подвига человечества не прекращается.

А началось это с преступлений амбициозного, но не обученного грамоте франкского правителя Карла Великого. Он, наряду с безуспешными попытками научиться читать и писать, известен безоговорочным послушанием Римскому папе. Карл и толкнул историю на неверный путь.  Короновали его на рождество 800 года и это событие изменило судьбу человечества. В то время Визант был тем городом, который в течение тысячи лет оберегал Римскую империю и считался центром мудрости, интеллектуальных дискуссий, творчества, был метрополией Средиземноморья, центром научных открытий…  Лондон и Париж в тот период были грязными городишками с хижинами, в которых жили «граждане».

Король Карл Великий, не озаботившись созывом экуменического собора, с опорой на грубую силу настоял на том, чтобы в существующий символ веры было включено и понятие филиокве. Кроме того, он фактически оспорил и сделал невозможным влияние Византии на Западе, хотя культура Востока находилась на несравненно более высоком уровне, чем западная. В ту пору папа был primus inter pares, что не давало ему права самостоятельно принимать решения, а только через созыв церковного собора и председательства на нем. Этот, на первый взгляд, исключительно церковный вопрос повлек далеко идущие катастрофические последствия, которые и сегодня воспринимаются как меч, прокалывающий живое тело христианства.

С течением времени немецкое влияние стало доминирующим в папском государстве и во всей Европе. Немецкие властители с начала 11 века полностью навязали себя папству и добились того, чтобы на трон Святого Петра избирались немецкие папы. Добиваясь мирового могущества и превосходства в христианской церкви, это папство свои претензии основывало на Константиновой дарственной 9-го века, согласно которой Константин Великий (римский император 307 - 337гг) даровал папе право на светскую и духовную власть. В 1440 году папский секретарь Лоренцо Вали доказал, что этот документ является фальсификатом.

Подготовка западно-папского абсолютизма начата хитростью еще на «соборе» в Толедо в 589 году, когда местная церковь добавила филиокве, а позже тайком это изменение было внесено в Кредо, в литургию, что на Востоке было воспринято как грубая попытка подчинения восточных церквей западной. Восточные церкви сочли это предательством по отношению к духу изначального христианства, отступлением от апостольского учения и учения отцов церкви. Они признавали лишь те решения, которые принимались на основе демократического обсуждения, мотивированного Святым Духом.  Наделение Римского папы особой властью и, в особенности, провозглашенная в 19-ом веке папская непогрешимость создали непреодолимую пропасть между восточной и западной церквями. И хотя факты со всей очевидностью указывают на то, что ересь - это продукт Запада, Рим никогда не переставал и продолжает сегодня нападать и укорять Россию, Сербию и другие православные страны за последовательность в православном учении, обряде и молитвенной практике. Под прикрытием универсальных религиозных тенденций западного христианства создана и действует лицемерная и агрессивная идеология римско-католической церкви и большей части Европы.

Неоценимы жертвы и вклад Византии и России в развитие Европы. Пока эти две империи отчаянно боролись с Османским царством, у Европы было время для того, чтобы политически и культурно возродиться. Византия была мостом между Европой и античной греческой цивилизацией, а одновременно и путем торгового обмена между Востоком и Западом. Благодаря христианской Византии, а не мусульманской Андалузии, западный мир в результате массового переселения византийских интеллектуалов в Европу и Америку пережил расцвет. Гуманизм и ренессанс в Италии начались именно благодаря этим эмигрантам, которые принесли знания из области классических наук: математики, философии, литературы, искусств и пр. Подобен этому и вклад русской эмиграции, покинувшей Россию после революции 1917 года и перебравшейся в Европу и США. Русский эксперимент в области искусства, включивший в себя самых талантливых представителей духа русской, еврейской и других национальностей, развил современное искусство всех нынешних направлений, стилей, свобод и вызовов. Ведущие научные умы с православного Востока двинули развитие науки, философии и практических технологических знаний на Западе.

В начале последнего десятилетия предыдущего века западники, благодаря папе Иоанну Павлу Второму, выходцу из Польши, и до глупости наивному лидеру СССР

Михаилу Горбачеву развалили империю рабочих и крестьян. Советский президент пошел на все уступки, даже отказался от собственных принципов, чтобы заключить мир и подписать договор о прекращении холодной войны между двумя суперсилами. Он не учел, что для Запада правовой процесс есть не что иное, как сегодняшняя выгода, которая завтра устаревает. Основываясь на публичных обещаниях западных лидеров, что НАТО не будет расширяться на восток и не войдет в Восточную Германию, этот смешной советский провинциал в роли высокого руководителя вывел советские войска с востока Германии. Через некоторое время почти вся Европа оказалась под сапогом НАТО. Огромная территория Российской Федерации сегодня в «объятиях анаконды», так стратеги Атлантического союза назвали экспансионистскую идею противодействия России. Лицемерию Запада нет границ.

Парадокс еще и в том, что средства на содержание ядерных установок, размещенных на территории как старых, так и новых членов НАТО, поступают из бюджетов этих стран. А управленческий и командный состав представлен военными специалистами и офицерами США.  Когда и где будут использованы ядерные заряды, решают американцы. Таким образом, вся Европа представляет собой потенциальную цель оборонительных установок Российской Федерации и ее союзников. Государства Европы-члены НАТО являются заложниками решений американцев, которые географически удалены от непосредственной опасности в случае нападения на Восток.

Из соображений внезапности эти государства не надо осведомлять о начале нападения на противника, но они реально будут первыми жертвами возмездия.  То же самое и при возможных ошибках в оценке соперничающей стороны. Русофобия Запада представляет собой оправдание перед своими народами за безумие безответственных людей во власти, во всех институтах и на всех уровнях мировой политики. Остракизм, как политическая мера, придуман в античных Афинах в качестве противодействия тем, кто хотел возвратить тиранию. Сейчас он стал широко используемым средством политического сведения счетов с теми, кто думает иначе.

На протяжении более тысячи лет повторяется ложь о российском экспансионизме, создан так называемый аргумент повторения, из которого со временем проросла русофобия, представляющая собой безосновательный страх, тот страх, который в 21 веке достиг громадных размеров у обитателей Запада. Русофобия, как общепринятый аргумент, трансформировалась в ценную для Запада политическую идеологию по отношению к России.

Неважно, создано ли наше мироздание Божьей волей или волей случая. Людей объединяет общее стремление к добру и красоте. Ф.М. Достоевский уверен, что красота спасет мир. Эта вера остается единственной надеждой на будущее.

Драган Раденович

Перевод с сербского: Владимир Наумов

Экстренный саммит НАТО по Украине в формате видеоконференции начнется в пятницу в 17:00 мск. Об этом говорится в распространенном в четверг Белым домом рабочем графике президента США Джо Байдена. "9:00 (17:00 мск). Президент [Байден] встречается с другими главами государств и правительств НАТО на экстренном саммите в формате видеоконференции для обсуждения ситуации в области безопасности на Украине и вокруг нее", - говорится в документе. Переговоры пройдут в закрытом для прессы формате.

Ранее американский лидер рассказал, что североатлантический альянс на саммите в пятницу рассмотрит все вопросы дальнейшего укрепления своей деятельности. Кроме того, на встречу будут приглашены Финляндия и Швеция, которые не являются членами НАТО.

Президент России Владимир Путин в четверг утром заявил, что в ответ на обращение руководителей республик Донбасса принял решение о проведении специальной военной операции. Российский лидер подчеркнул, что в планы Москвы не входит оккупация украинских территорий.

Источник: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/13852267

Определение четкой границы соприкосновения силовых возможностей России и США, выступающих от имени находящегося под их покровительством Запада, позволит нам увидеть, насколько серьезны обе державы, когда артикулируют исходящими друг от друга угрозами. Пока такое впечатление убедительно создает только Россия, и именно от ответной реакции Запада зависит то, насколько далеко Москва окажется способна пойти в своем стремлении к абсолютной безопасности.

Мы, разумеется, далеки от того, чтобы буквально следовать идее «война – это мир», которую Джордж Оруэлл в своем романе «1984» сделал одним из центральных лозунгов политики великих держав. Однако за последние 30 лет европейской и мировой истории у нас было слишком много случаев убедиться в верности его обратной формулировки «мир – это война».

Тот международный порядок, который возник после 1991 года, был основан на одном правиле – только США обладают возможностью решающего слова во всех важнейших вопросах международного значения. Мир, наступивший вслед за выходом СССР из холодной войны и его последовавшим распадом, поддерживался за счет постоянной силовой экспансии Америки и сопровождался войнами, которые она вела против всех неугодных. Сейчас, несмотря на очевидные материальные издержки или душевный дискомфорт, мы имеем все основания спросить: не нуждается ли такой «мир» в альтернативе?

В действительности, завершение территориального размежевания в Восточной Европе уничтожает основу для главной потенциальной причины всеобщей военной катастрофы – бесконтрольного расширения пространства, контролируемого одной из держав. Причина в том, что самостоятельно, руководствуясь доброй волей, государства, особенно могущественные, остановиться неспособны. И когда их экспансия упирается не в противостоящую волю другой державы, а просто подходит к очередной формальной границе, единственным способом действия становится попытка ее преодоления. Уже древнегреческий историк Фукидид писал, что похвалы заслуживают державы, которые правят меньше, чем позволяют их возможности. Но с сожалением отмечал невозможность этого в реальной политической жизни.

Экспансия сильного продолжается до тех пор, пока она не упирается в аналогичную по решимости волю других. Но подлинно трагической история становится, когда такая решимость является уже не выбором, а жизненной необходимостью. Пока для России прекращение политики территориальных захватов Запада – это выбор, но уже через несколько лет вступление в вооруженную борьбу могло бы стать необходимостью.

И тогда под угрозой действительно оказалась бы судьба всего мира. Россия, при условии сохранения ей собственного суверенитета, в чем мы не можем сомневаться, должна была бы прибегнуть уже к последним средствам самообороны. Это означает, что даже вероятные жертвы, наблюдаемые нами сейчас на Украине, могут считаться благом перед перспективой всеобщего ядерного уничтожения. Не говоря уже о достаточно высокой материальной цене, которую России придется заплатить за создание непреодолимой границы контроля США над территорией в Восточной Европе. По сравнению с тем, что нам удастся в результате избежать, общий положительный эффект для региональной и глобальной стабильности все равно будет значительно более значимым.

Последние заявления руководства США показывают – украинский вопрос не имеет для Вашингтона жизненно важного значения. Более того, метания американских сателлитов в Восточной Европе говорят о том же самом уже в отношении геополитической принадлежности стран Прибалтики или отдельных государств Восточной Европы. Это означает, что пока для обеих сторон борьба здесь является выбором и не имеет экзистенциального характера.

По сути, мы имеем дело со смягченной формой конфликта, в которые неоднократно оказывались втянуты европейские державы в 19-м веке – самом продолжительном пока периоде всеобщего мира. Смягченной, потому что в Крымской, франко-прусской и других войнах эти державы все-таки участвовали непосредственно. Предназначение такого конфликта – коррекция противоречий, неизбежно возникающих в ходе развития государств. Тем более, что сейчас, как и в 19-м веке, нет других, юридических способов исправить накопленные искажения – международное право уже давно не действует, а его носитель – Совет Безопасности ООН – парализован коллективными усилиями стран Запада.

Действия, которые предприняли за эти дни правительства США и европейских государств в отношении экономических интересов России, подтверждают их неготовность полностью рвать отношения даже перед лицом потери такого важного территориального актива, как Украина. Тем более, что современная Россия, в отличие от СССР, является интегрированной частью глобальной экономики, в которой средствами для торгового и научно-технологического взаимодействия располагает уже не только Запад. Поэтому сами США и их союзники вряд ли решатся на введение полной экономической блокады – их место достаточно быстро окажется занятым другими международными партнерами.

В действительности, выход Китая на мировую арену имеет фундаментальное значение не потому, что он становится конкурентом США – до реального обострения отношений между этими странами еще довольно далеко. Китай, как и Индия и еще целый ряд крупных развивающихся стран, представляют собой альтернативу тем связям на Западе, за которые России последние 30 лет приходилось платить геополитическую цену.

Наличие альтернативы не означает готовности Китая или других держав взять Россию на содержание, да и она сама в этом не нуждается. Известно, что еще в 2014 году Пекин предлагал Москва финансовую помощь, но эти предложения были благожелательно отложены на будущее. Пока нет оснований считать, что такое будущее наступило. Мы вряд ли можем сейчас рассчитывать, что украинская проблема будет решена быстро и безболезненно. Но приступая, наконец, к ее урегулированию, Россия выглядит намного более подготовленной, чем когда-либо ранее во времена ее столкновений с соседями на Западе.

Тимофей Бордачев

The agony of Ukraine and peace in Europe

The history of international politics knows many cases when wars and conflicts have had an exceptionally beneficial effect. In the event that now we are really witnessing the agony of a territorial entity called Ukraine, then in the near future quiet times await Europe.

Timofey Bordachev

Источник: https://vz.ru/opinions/2022/2/24/1145292.html

<iframe width="860" height="484" src="https://www.youtube.com/embed/98vNj0OCAfk" title="YouTube video player" frameborder="0" allow="accelerometer; autoplay; clipboard-write; encrypted-media; gyroscope; picture-in-picture" allowfullscreen></iframe>

Старейшая общественная организация России – Совет по внешней и оборонной политике, или СВОП, как его часто называют, – в феврале этого года отмечает своё тридцатилетие. Созданный в первые месяцы существования новой России, СВОП стал своеобразным интеллектуальным противовесом тогдашнему козыревскому курсу, состоявшему в бездарном подыгрывании США и всему коллективному Западу. С тех пор много воды утекло. От восторженного отношения к Западу не осталось и следа. В этом смысле Мюнхенская речь Владимира Путина, прозвучавшая через пятнадцать лет после распада СССР, расставила все точки над “i”. Но прошло ещё пятнадцать лет. В какой точке мы находимся теперь?

Водораздел седьмого года

– Мюнхенская речь стала неким рубежом, разделив внешнюю политику России и в целом международную политику на периоды «до» и «после». Почему?

– Безусловно, это был рубеж, но изменения, которые речь маркировала, начались в российской внешней политике существенно раньше – после агрессии НАТО против Югославии в 1999-м – и оформились, хотя ещё и не очень явно, примерно в 2002–2003 годах, когда Соединённые Штаты решили выйти из Договора об ограничении систем ПРО. С этого момента стало очевидно, что они берут курс на достижение военного превосходства. Именно тогда, насколько я понимаю, и президент Владимир Путин, и его окружение сказали себе, что нужно готовиться к худшему сценарию развития международных отношений.

Но, конечно, 2007 год был этапным. Тем более что помимо самой речи Путина, которая произвела огромное впечатление во всём мире, в тот и на следующий год произошли ещё два очень значимых события – и их-то, как это ни парадоксально, редко упоминают в контексте Мюнхенской речи. Во-первых, это кризис 2007–2008 гг., который не только нанёс удар по экономическим позициям Запада, но и обрушил привлекательность экономической модели, которую Запад все предыдущие годы предлагал миру, а большинство её принимало. Оказалось, что не только Россия начала возрождаться, но и наши противники (вернее, те, кто сам в силу собственной глупости захотел стать нашим противником) начали «осыпаться». Ну и, во-вторых, одновременно, как вы знаете, именно в конце 2000-х мир стал понимать, что Китай ринулся к борьбе за мировое лидерство.

– Что именно задело Запад в Мюнхенской речи?

– Путин, если коротко, сказал очень простую вещь: «Вы что? С ума сошли? Что вы творите?!» И Запад, который до тех пор делал вид, что он всё правильно делает, а внутри уже понимал, что неправ, это услышал. Это-то и вызвало у него чувство унижения и злость.

Путин, между прочим, и тогда всё ещё предлагал мир. Мир – в смысле совместный поиск приемлемых договорённостей. Это была речь не только о том, что мы будем вам противодействовать, но и о том, что давайте всё-таки договариваться. Однако это, разумеется, услышано не было. Самым важным для Запада стало то, что в речи прозвучала пока ещё не сформулированная готовность к пересмотру сложившейся с конца 1980-х годов системы международных отношений и европейской безопасности.

– То есть сложившейся по итогам холодной войны, в которой Запад считал себя победителем…

– Совершенно верно. Но победа оказалась пирровой. Потому что на фоне этой «победы» буквально на наших глазах произошёл чудовищный провал коллективного Запада. Примерно пятьсот лет Запад доминировал в мире. Так было в основном благодаря тому, что Европа захватила военное превосходство и затем на его основе стала строить своё политическое, экономическое, культурное, идейное доминирование. Сейчас этот период закончился. Вернее, он заканчивался ещё в 1960–1970-е гг., когда СССР достиг ядерного паритета и лишил Запад военного превосходства. Однако потом случился распад Советского Союза, и Западу показалось, что благословенные для него времена вернулись. С восстановлением России со сладкими иллюзиями пришлось расставаться. Так что Мюнхенская речь Путина прозвучала таким мощным колоколом ещё и потому, что она наложилась сразу на несколько тектонических сдвигов…

Ну а потом был 2014 г. – государственный переворот на Украине и наш ответ на него.

– Какую роль эти события сыграли в выстраивании нашей новой внешней политики?

– К этому времени конфронтация уже шла по полной программе. Я помню, что в 2012–2013 гг. не замечал уже ни одной позитивной статьи в западной прессе о России. Даже нейтральной. Вопрос заключался только в том, где будет нанесён удар. Он мог быть нанесён и не там. Но нам нужно было уже останавливать эту волну ненависти, шедшую параллельно с волной расширения НАТО. Что и было сделано, когда было принято решение по Крыму. Затем шло накопление сил, и вот сейчас эта линия получила очередное развитие. Наш МИД, выдвинув предложения к нашим западным «партнёрам» (по сути, это требования, сформулированные в виде проектов соглашения с членами НАТО и договора с США), заявил, что играть по прежним правилам мы больше не будем, мы начинаем их ломать. Сделана прямая заявка на слом системы безопасности, сложившейся в 1990-х, невыгодной для России и поэтому просто опасной и неустойчивой.

Как избежать большой войны

– Как известно, самый радикальный способ пересмотра существующих правил и в целом сложившейся системы миропорядка – это война. При этом только она может дать представление о подлинном соотношении сил. Но война – это плохой сценарий…

– И с первым, и со вторым утверждением соглашусь. Как правило, системы международных отношений действительно менялись в результате либо больших войн, либо даже серий больших войн. И вы правы, что война – не лучший сценарий. Но дилемма, которая перед нами стоит, довольно проста. Если мы остаёмся в действующей системе (например, безучастно смотрим на расширение НАТО на Украину), война неизбежна. Я сейчас об этом столь уверенно говорю, потому что ещё в 1997–1998 гг. я и мои коллеги по Совету по внешней и оборонной политике писали, что если мы примем расширение НАТО как легитимное, то дальше в альянсе окажется Украина, а вслед за этим последует война. Спустя четверть века мы видим, что к этому всё и идёт.

В этом смысле наша постановка вопроса заключается в том, чтобы найти способ, как добиться устойчивой и справедливой системы безопасности в Европе и таким образом избежать военного конфликта. Мы хотим сменить систему без большой войны. Тем не менее я не исключаю, что небольшая война или серия локальных войн всё-таки могут случиться.  Просто велика вероятность того, что наши западные «партнеры» из-за очередного забвения истории или злостной глупости, которую они, увы, демонстрируют все последние десятилетия, попытаются помешать «мягкому» сценарию, попытаются нас спровоцировать.

Так что ситуация действительно острая. Но она настолько острая, что идти нужно до конца, потому что, если этого не сделать, система всё равно развалится. И вот тогда уже неизбежной будет большая война, которая может начаться на неконтролируемых нами условиях. Выбор, таким образом, очевиден. Либо мы лидируем и навязываем справедливый мир, в конечном итоге выгодный всем, либо…

– Вы считаете, мы сейчас находимся с сильными козырями на руках?

– Абсолютно. По крайней мере у Советского Союза никогда ничего подобного не было. Ведь ещё в 2003 г. были приняты решения, которые привели к развёртыванию нового поколения российских стратегических гиперзвуковых и иных вооружений. Мы провели очень эффективную и относительно малозатратную модернизацию наших сил общего назначения. Натренировали их в Сирии. Именно они и новейшие стратегические системы позволяют нам сейчас спокойно смотреть на мир с точки зрения нашей безопасности и даже начинать жёстко переигрывать те правила, которые были навязаны нам и всему миру в течение последних тридцати лет.

Предстоит решение не менее важной задачи – слом интеллектуальных стереотипов, сложившихся в годы холодной войны и сохранившихся до сих пор. Ведь все термины и все понятия, которыми мы оперируем, позаимствованы оттуда. Например, паритет, достижения которого мы добивались столь долго и затратно. Я считаю стремление к паритету нонсенсом. Ведь что такое паритет? Это численное равенство вооружённых сил и вооружений. Но никогда в мировой истории соблюдение этого равенства не было реальным показателем военной мощи и тем более безопасности. Вспомните, 300 спартанцев и 100 тысяч персов. Наполеон раз за разом громил армии, которые численно превосходили его войска. И этот ряд можно продолжать бесконечно. То есть для решения стратегических задач вооружений может быть в разы меньше – мы это только недавно поняли. И не просто поняли, но и реализовали. В результате наши качественно новые вооружения дают нам не просто равенство, но даже и превосходство.

– Что является нашей целью на украинском направлении?

– Прежде всего предотвратить дальнейшее расширение НАТО и милитаризацию Украины. А там пускай они что хотят, то и делают, планов по завоёванию Украины у нас точно нет. Другое дело, что она вряд ли может состояться как государство в долгосрочной перспективе. Скорее всего, страна будет медленно распадаться. Ну а там история покажет. Не исключено, что что-то может отойти к России, что-то – к Венгрии, что-то – к Польше, а что-то может остаться формально независимым Украинским государством.

 Новые возможности

– Фактически, когда наши дипломаты говорят о «красных линиях», речь идёт о частичном пересмотре итогов холодной войны. Так ведь? Американцы решили, что русские её проиграли, а раз так, они навсегда утратили право эти линии прочерчивать…

– Я думаю, мы только начинаем торг. Заявка обозначена, а там мы будем смотреть, что получится. Придётся наращивать давление, в том числе и военно-техническое. Запад должен убедиться, что его прошлая политика не просто контрпродуктивна для всех, но опасна для него самого. Если же они всё-таки перейдут «красные линии», то я не исключаю, что могут быть и ограниченные силовые действия против тех, кто привёл к нынешнему кризисному состоянию.

– Вы считаете, речь может идти даже о восстановлении ялтинской системы, когда мир был фактически поделен на сферы влияния?

– Мы же не знаем, что будет через двадцать лет. Или даже через пятнадцать. Мы встали на этот путь в 2007–2008 гг., сейчас мы вступили в достаточно острый, думаю, десятилетний период активного слома созданных Западом после распада СССР правил игры. Вернее, игры по его правилам. Или, если ещё точнее, игры без всяких правил. Если вы меня спросите, что бы мне хотелось получить в итоге, то я отвечу, что мне хотелось бы воспроизвести даже не ялтинскую систему, а «концерт великих держав», который был создан по итогам Наполеоновских войн. Правда, у меня есть сильное сомнение в возможности построения такой системы международных отношений: если китайский и российский лидеры ещё могут соответствовать уровню участников Венского конгресса, на котором такой «концерт» сложился, то со стороны Запада появление подобных фигур пока не просматривается. Современная демократия, к сожалению, это антимеритократия – она ухудшает качество лидеров.

– Это весьма футурологические вещи, но сами-то вы в будущее смотрите с оптимизмом или всё-таки с тревогой? Чего больше?

– Я, естественно, смотрю с тревогой, как профессионал, знающий, что мы уже давно живём в политически предвоенной ситуации. В первую очередь из-за катастрофического провала Запада и его попыток организовать арьергардные бои. В военном отношении пока я не вижу готовности нападать. Но система переполнена противоречиями, уровень руководства во многих странах падает. На всё это накладывается начавшееся разложение современного капитализма, толкающего к бесконечному росту потребления, который, по сути, вошёл в противоречие с самой природой. Ковид использовался как замена войны, отвлекал от накопившихся проблем. Однако эта его функция иссякает.

Но я оптимист, надеюсь, что всё-таки войны удастся избежать, если мы будем правильно действовать.  Я уверен, что мы можем выиграть во благо всех и мира как такового и в конечном счёте добьёмся пересмотра итогов холодной войны, потому что у сегодняшней России гораздо больше возможностей, чем было у Советского Союза.

Судите сами: Россия тратит очень мало денег на вооружение (около 4 процентов ВНП), но уже имеет стратегическое превосходство над Америкой. И по крайней мере десять-пятнадцать лет мы будем впереди, а там посмотрим. СССР же всё время тянулся за США и тратил, я думаю, около четверти своего ВНП. У Советского Союза было огромное число стран-сателлитов в третьем мире, в Восточной Европе, которых мы кормили. Российская Федерация мощно субсидировала все советские республики. Мы сбросили с себя эти вериги. Правда, похоже, большинство из этих бывших советских республик не может превратиться в полностью дееспособные государства. Придётся помогать им удерживать относительную стабильность. Но массированно кормить их мы больше не должны и не будем.

Во времена холодной войны мы готовились к войне на два фронта – против Запада и Китая. А сейчас мы почти союзники с Китаем. Мы начали, хотя ещё относительно нерешительно, восточный поворот, но уже качественно сократили свою зависимость от западных рынков. В конце нулевых 56–58 процентов нашей торговли приходилось на Европу, а около 20 процентов – на Азию. Сегодня показатели сравнялись, и постепенно Азия выходит вперёд. Соответственно, у нас появляются новые рынки, новые возможности.

И, наконец, мы – советские – всё время чувствовали себя ущербно, потому что понимали, что наша система не работает. Мы завидовали и тянулись на Запад. А теперь мы понимаем, что хотя у нас ещё очень много проблемных точек, но система работает. И правда на нашей стороне. И поэтому в моральном плане мы гораздо сильнее, чем были в позднесоветские годы.

Пора исправлять ошибки истории, свои собственные и чужие ошибки, допущенные в результате их жадности и нашей слабости. Долгое время мы своей слабостью, своим желанием во что бы то ни стало понравиться, своим непониманием политики Запада во многом ему потакали. Этот цикл истории завершен. Собственно, именно об этом Путин и сказал в своей Мюнхенской речи пятнадцать лет назад. А сейчас пошли конкретные действия. Ну а потом возможен и новый вариант разрядки в Европе. У нас с соседями нет глубоких противоречий. Они созданы оставшейся от холодной войны системой безопасности – вернее, опасности.

Беседовал Владимир Рудаков

Источник: https://globalaffairs.ru/articles/sistema-opasnosti/