Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

50 оттенков "серой зоны"



50 оттенков "серой зоны"
2021-11-26 09:57 Редакция ПО

Что для России означает нарастание хаоса в сопредельных государствах

Очередные столкновения на границе Азербайджана и Армении спровоцировали серьезную экзальтацию у части наблюдателей и рассуждения о динамике российского влияния на страны периферии. Однако в действительности речь может идти о более масштабном явлении. Согласно заявлениям Баку, во время последних столкновений его силы действовали в некой «серой зоне» – на территории, принадлежность которой неочевидна, а будущее туманно. Так вот, вполне вероятно, что в такую зону постепенно превращается значительная часть окружающих Россию государств. И приближается время подумать о том, насколько этот процесс объективен и что он означает для российских интересов.

В «серой зоне» уже европейская часть постсоветского пространства и Закавказье. Деградация Украины до состояния failed state означает, что нам несколько десятилетий придется взаимодействовать с ней, сочетая политические и военные аргументы. Белоруссия в ближайшие годы будет выживать, находясь в ситуации конфликта с западными соседями, не признающими легитимность правительства в Минске.

Территория Грузии, Армении и Азербайджана – это вообще сплошная «серая зона». Там сама перспектива сохранения государств в существующем виде не очевидна. Анкара плотоядно посматривает на Азербайджан, чьи нефтяные запасы очень пригодились бы Турции для продолжения авантюристической внешней политики. Не говоря уже о Грузии или Армении, которых трясет просто постоянно.

Еще сохраняются возможности для того, чтобы предотвратить распространение «серой зоны» на важнейший для России в стратегическом плане регион – Центральную Азию. Хотя уже сейчас придирчивый наблюдатель может увидеть признаки «посерения» в Киргизии и ее приграничных отношениях с соседями. Более стабильными выглядят Казахстан и Узбекистан, где есть уникальные внутренние ресурсы – энергетический сектор и огромное население.

Причин у происходящего две. Во-первых, за прошедшие 30 лет исчерпан, или близок к тому, унаследованный от СССР запас прочности. Сейчас наступает время перехода в новое качество, а этот переход могут пережить не все. Во-вторых, и это самое неприятное, главная причина такого развития событий – не банкротство элит или доверчивость населения. Многими соседними странами руководят яркие и талантливые лидеры, окруженные блестящими советниками.

Но так получилось, что перспектива выживания этих государств была изначально связана с тем международным порядком, в котором появились окружающие Россию страны. Этот порядок ушел в прошлое, а вместе с ним и надежды развиваться, «прицепившись» к составу, который тянут локомотивы глобализации – Америка и Китай. Сегодня оба локомотива идут своей дорогой, отцепив лишние вагоны.

То, что Россию со всех сторон, кроме Китая, окружает двойной пояс государств намного слабее ее, среди которых часть еще и несостоявшиеся, открывает, конечно, фантастические возможности для манипулятивной внешней политики. Здесь действительно есть где развернуться дипломатическому и военному искусству. Поэтому мы не должны исключать того, что Москва, набравшись здорового цинизма, с возникающей ситуацией даже смирится.

Но для того чтобы такую политику проводить, нужно постоянно быть в хорошей физической форме. Мы не можем исходить из гипотезы о том, что российское государство само может ослабеть, как это случилось в 1990-е. Но должны понимать, что жонглирование соседями требует постоянной и творческой работы огромного числа военных и дипломатов. Альтернатива – возвращение к ручному управлению. Но это, как показывает практика, Россию не очень интересует, даже если речь идет про Армению или Белоруссию.

Кроме того, сплошное «посерение» российской периферии может (чисто теоретически) угрожать втягиванием в этот процесс приграничных российских регионов. Нечто подобное наблюдалось в XVIII веке, когда Санкт-Петербург успешно, в принципе, манипулировал соседями, но людей для невольничьих рынков Крыма или Хивы похищали даже из Астрахани. Отгородиться от соседей и гордо на них взирать с высоты приграничных укреплений не получается даже у Европы. Вполне европейская Польша бодро втягивает партнеров по Евросоюзу в собственные дрязги с Минском. В том случае, если наступление хаоса на пространстве от Прибалтики до Памира окажется естественным и необратимым, России самой придется познать много прелестей жизни на границе дикого поля.

Автор – программный директор клуба «Валдай», научный руководитель ЦКЕМИ НИУ ВШЭ Тимофей Бордачев

 

50 shades of the "gray zone". What does the growing chaos in neighboring states mean for Russia

The recurring clashes on the border of Azerbaijan and Armenia provoked arguments about the dynamics of Russian influence on the countries of the periphery. However, in reality, we may be talking about a larger phenomenon. According to Baku's statements, during the recent clashes, its forces operated in a kind of "gray zone" - in a territory whose ownership is not obvious, and the future is unclear. Today, a significant part of the states surrounding Russia is gradually turning into such a zone. It is necessary to start thinking about how objective this process is and what it means for Russian interests.

Timofey Bordachev

 

Источник: https://profile.ru/columnist/50-ottenkov-seroj-zony-961439/



50 оттенков "серой зоны"
2021-11-26 09:57 Редакция ПО

Что для России означает нарастание хаоса в сопредельных государствах

Очередные столкновения на границе Азербайджана и Армении спровоцировали серьезную экзальтацию у части наблюдателей и рассуждения о динамике российского влияния на страны периферии. Однако в действительности речь может идти о более масштабном явлении. Согласно заявлениям Баку, во время последних столкновений его силы действовали в некой «серой зоне» – на территории, принадлежность которой неочевидна, а будущее туманно. Так вот, вполне вероятно, что в такую зону постепенно превращается значительная часть окружающих Россию государств. И приближается время подумать о том, насколько этот процесс объективен и что он означает для российских интересов.

В «серой зоне» уже европейская часть постсоветского пространства и Закавказье. Деградация Украины до состояния failed state означает, что нам несколько десятилетий придется взаимодействовать с ней, сочетая политические и военные аргументы. Белоруссия в ближайшие годы будет выживать, находясь в ситуации конфликта с западными соседями, не признающими легитимность правительства в Минске.

Территория Грузии, Армении и Азербайджана – это вообще сплошная «серая зона». Там сама перспектива сохранения государств в существующем виде не очевидна. Анкара плотоядно посматривает на Азербайджан, чьи нефтяные запасы очень пригодились бы Турции для продолжения авантюристической внешней политики. Не говоря уже о Грузии или Армении, которых трясет просто постоянно.

Еще сохраняются возможности для того, чтобы предотвратить распространение «серой зоны» на важнейший для России в стратегическом плане регион – Центральную Азию. Хотя уже сейчас придирчивый наблюдатель может увидеть признаки «посерения» в Киргизии и ее приграничных отношениях с соседями. Более стабильными выглядят Казахстан и Узбекистан, где есть уникальные внутренние ресурсы – энергетический сектор и огромное население.

Причин у происходящего две. Во-первых, за прошедшие 30 лет исчерпан, или близок к тому, унаследованный от СССР запас прочности. Сейчас наступает время перехода в новое качество, а этот переход могут пережить не все. Во-вторых, и это самое неприятное, главная причина такого развития событий – не банкротство элит или доверчивость населения. Многими соседними странами руководят яркие и талантливые лидеры, окруженные блестящими советниками.

Но так получилось, что перспектива выживания этих государств была изначально связана с тем международным порядком, в котором появились окружающие Россию страны. Этот порядок ушел в прошлое, а вместе с ним и надежды развиваться, «прицепившись» к составу, который тянут локомотивы глобализации – Америка и Китай. Сегодня оба локомотива идут своей дорогой, отцепив лишние вагоны.

То, что Россию со всех сторон, кроме Китая, окружает двойной пояс государств намного слабее ее, среди которых часть еще и несостоявшиеся, открывает, конечно, фантастические возможности для манипулятивной внешней политики. Здесь действительно есть где развернуться дипломатическому и военному искусству. Поэтому мы не должны исключать того, что Москва, набравшись здорового цинизма, с возникающей ситуацией даже смирится.

Но для того чтобы такую политику проводить, нужно постоянно быть в хорошей физической форме. Мы не можем исходить из гипотезы о том, что российское государство само может ослабеть, как это случилось в 1990-е. Но должны понимать, что жонглирование соседями требует постоянной и творческой работы огромного числа военных и дипломатов. Альтернатива – возвращение к ручному управлению. Но это, как показывает практика, Россию не очень интересует, даже если речь идет про Армению или Белоруссию.

Кроме того, сплошное «посерение» российской периферии может (чисто теоретически) угрожать втягиванием в этот процесс приграничных российских регионов. Нечто подобное наблюдалось в XVIII веке, когда Санкт-Петербург успешно, в принципе, манипулировал соседями, но людей для невольничьих рынков Крыма или Хивы похищали даже из Астрахани. Отгородиться от соседей и гордо на них взирать с высоты приграничных укреплений не получается даже у Европы. Вполне европейская Польша бодро втягивает партнеров по Евросоюзу в собственные дрязги с Минском. В том случае, если наступление хаоса на пространстве от Прибалтики до Памира окажется естественным и необратимым, России самой придется познать много прелестей жизни на границе дикого поля.

Автор – программный директор клуба «Валдай», научный руководитель ЦКЕМИ НИУ ВШЭ

 

Источник: https://profile.ru/columnist/50-ottenkov-seroj-zony-961439/



«Время немезиды»: интервью с белорусским философом о миграционном кризисе
2021-11-26 10:02 Редакция ПО

С точки зрения исторической справедливости, западные государства обязаны принять иммигрантов из третьих стран и создать им нормальные условия жизни

 

Эскалация миграционного кризиса на границе Союзного государства России и Белоруссии с Евросоюзом стала главной темой уходящей осени. Особого накала конфликт достиг на белорусско-польской границе. О его причинах и перспективах урегулирования корреспонденту ИА REGNUM рассказал известный белорусский учёный, доктор философских наук, профессор Лев Криштапович

Лев Евстафьевич, насколько справедливы обвинения не только Белоруссии, но уже и России в создании этого миграционного кризиса со стороны западных политиков?

Ситуацию с мигрантами на белорусско-польской границе западные политики подают исключительно с фарисейской и конъюнктурной точки зрения, изображая данное явление как нечто возникшее только сию минуту и только на этом географическом пространстве. А до этого, дескать, ничего подобного в мире не было. И все это, так сказать, непотребство организовал Александр Лукашенко, который посмел нарушить спокойную и мирную жизнь западного семейства.

Именно так или почти так описывают западные политические фарисеи и их марионетки на постсоветском пространстве ситуацию на белорусско-польской границе. Разумеется, во всей этой западной картинке нет ничего реального или даже мифологического. Это одна только пошлость.

Как заметил известный российский политик Юрий Афонин, «градус раздутой Польшей и ЕС истерии абсолютно не соответствует масштабу проблемы. Всего несколько тысяч мигрантов оказались на белорусско-польской границе, в то время как через Испанию, Италию, Грецию в ЕС проникают сотни тысяч беженцев каждый год. Самый большой поток беженцев в ЕС идет через Испанию. Почему Запад не вводит санкции против Испании, почему ее никто не обвиняет в намеренном завозе мигрантов?». Совершенно справедливая постановка вопроса российским политиком.

 

Как Вы ответите на этот вопрос?

Нет уже в Европе настоящих политических шарлатанов, которые если и врали, так уж врали с великим пафосом о «Новой Европе» и «жизненном пространстве», на которые так клевали европейские обыватели. А то, что нам сегодня говорят польские дуды и моравецкие, которые во всем обвиняют Лукашенко и Путина – это просто серость. Это не тянет на уровень сознания даже политически неграмотного человека.

Вообще миграционная проблема появилась еще в эпоху Великого переселения народов примерно в IV веке. Но масштабное негативное явление миграции населения относится к эпохе возникновения капитализма. Именно со времени появления капитализма появилась и массовая миграция населения, которая сегодня разрослась до глобальной проблемы человечества.

Другими словами, углубляющаяся нищета и рост международной миграции являются следствием антигуманной политики Запада в современном мире. По данным ООН, за последние три десятилетия свыше 60 миллионов человек из третьих стран поселились на Западе и каждый год к ним присоединяется еще примерно один миллион.

Число нелегальных международных мигрантов определяется в количестве 20-35 миллионов человек. Кроме этого, имеется еще значительное количество беженцев.

 

На это у западных политиков и политологов есть пара хороших доводов: во-первых, не все нелегальные мигранты являются беженцами, а во-вторых – далеко не все беженцы ищут на Западе мира, скорее большого немецкого пособия. Чем ответить на это?

Есть и таки, кто ищет только пособия. Однако проблема глубже.

Обычно из факта международного миграционного давления на Запад буржуазные идеологи делают вывод о привлекательности западного общества для незападных граждан, об успехах западной цивилизации в избавлении человечества от бедности, неравенства, несправедливости.

Разумеется, подобные аргументы о благотворном влиянии Запада на мировое развитие представляют собой обыкновенную софистику. Никакого избавления от неравенства, нищеты, невежества западный капитализм не принес. Он всего лишь экспортировал негативные социальные и экономические продукты из западных стран в Азию, Африку, Латинскую Америку, придав этому антигуманному процессу глобальный характер. В этом не трудно убедиться.

 

При этом трудно отрицать влияние европейских мигрантов на экономическое развитие их колоний на других континентах. Или не трудно?

Промышленная революция протекала в тесной связи с колониальной экспансией западных стран в Австралию, Африку, Азию, Америку. По подсчетам западных специалистов, с 1846 по 1930 год более 50 миллионов европейцев отправились за моря в поисках новой жизни. К примеру, Англию за период с 1814 по 1913 год покинуло столько человек, как если бы вся страна переместилась на другие континенты. Именно за счет колониальных захватов Запад перебазировал негативные последствия своей экономики и своего образа жизни в колониальные страны, придавая тем самым бесчеловечному характеру своей политики планетарный масштаб.

Современные глобальные проблемы человечества – продовольственная, экологическая, демографическая, нелегальная миграция – порождены антигуманной природой капитализма. Как подчеркивается в докладах ООН о развитии человека, капитализм разрушает ценности и культуру коренного населения, которое «становиться жертвой алкоголизма, самоубийств и безработицы», когда даже «в промышленно развитых странах многие оказываются в резервациях, не имея при этом практически никаких перспектив». К этому следует добавить развязанные войны США и НАТО в Ливии, Ираке, Сирии и в других незападных странах, которые еще больше разрушили основы жизни в этих странах и тем самым спровоцировали массовую миграцию населения из них.

 

Запад разрушил страны, жители которых ищут счастья на территориях этих стран. Естественно ли это и до каких пор продлится?

Миграционное давление из третьих стран на Запад будет возрастать. Рост населения в бедных странах, ограниченные возможности трудоустройства, закрытые западные рынки будут вынуждать новые миллионы людей покидать свои страны. А западные страны закрывают свои двери, поскольку приток иммигрантов увеличивает безработицу и размывает политику социального партнерства. Сама экономическая политика западных стран провоцирует нелегальную миграцию, ведет к усилению миграционного давления на западное сообщество.

Во-первых, западные страны, ограничивают занятость в развивающихся странах, поднимая торговые тарифы и барьеры, ограничивающие их экспортный потенциал. Как подчеркивается в Докладах Программы развития ООН, «торговая политика богатых стран по-прежнему является крайне дискриминационной по отношению к экспорту развивающихся стран». К примеру, Бангладеш ежегодно экспортирует в США товаров на сумму около 2,4 млрд. долларов и тратит на оплату таможенных пошлин 14%, тогда как Франция экспортирует в США товаров более чем на 30 млрд. долларов и платит за это в виде таможенных пошлин 1%. Более несправедливым проявлением той же дискриминационной торговой политики западных стран являются квоты на импорт. Если таможенные пошлины делают продукцию развивающихся стран менее конкурентоспособной, то квоты вообще лишают эту продукцию сверх определенного количества возможности конкурировать.

Во-вторых, в западных странах есть спрос на определенных работников для выполнения определенного рода работ, от которых либо отказываются, либо не обладают необходимыми профессиональными качествами западные рабочие. Этот спрос рождает крайне двойственный подход к иммиграции, когда официальный запрет не подкрепляется эффективной системой мер, так что значительное число рабочих-иммигрантов всегда может найти способ проникновения на Запад. Фактически западные правительства заинтересованы в сохранении подобной ситуации с нелегальной миграцией, поскольку западные олигархи просто стригут купоны на несчастьи обездоленных мигрантов.

Управление международной миграцией не является чисто пограничной проблемой. Это планетарная проблема, требующая новых подходов к сотрудничеству между всеми странами мирового сообщества.

 

Возможно ли справедливое решение миграционной проблемы?

Истории без справедливости не бывает. Приходит время, когда Запад пожинает плоды своего колониального грабежа. Никакие иммиграционные законы и барьеры не смогут остановить наплыв афро-азиатского населения в западные страны. И это будет пострашнее терроризма и коронавируса.

В свое время европейские колонизаторы захватывали чужие земли, сгоняли коренное население, устраивали массовые экзекуции и голодовки. Сегодня униженные и оскорбленные требуют восстановление своих растоптанных прав. И здесь никакие крики «о Франции для французов» или об «Англии для англичан» не спасут.

Об этом надо было думать во время колониализма. Но ведь тогда «европейские цивилизаторы» почему-то не говорили «об Индии для индийцев» или «об Африке для африканцев». Наоборот, они рассматривали колониальные страны как место массового переселения своих граждан и объекты нещадной эксплуатации местного населения. И лишь тогда, когда миграционный поток потек в обратном направлении, они завопили о неприемлемости такого вектора миграционного движения. Поздно, господа. Наступает время Немезиды.

 

Какой Вы видите перспективу выхода из миграционного кризиса?

Нынешние западные страны в демографическом отношении совсем уже скоро станут странами афро-азиатскими со всеми вытекающими последствиями для бывших колонизаторов. Уже сейчас в самом крупном штате США ­­– Калифорнии – процент цветного населения превышает численность белых. Процесс арабизации и негризации Франции, Англии и других западных стран идет все возрастающими темпами.

С точки зрения исторической справедливости, западные государства обязаны принять иммигрантов из третьих стран и создать им нормальные условия жизни, как в свое время европейцы обустроили свое процветание за счет переселения в колониальные страны. Только таким путём можно решить проблему международной миграции.

 

Источник: https://iarex.ru/articles/83416.html?utm_source=smm-tg



Песков прокомментировал слова Бастрыкина о ЕГЭ
2021-11-26 10:11 Редакция ПО

Министерства просвещения и образования и науки прислушиваются к разным точкам зрения по ЕГЭ, в том числе главы Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина, но самостоятельно выстраивают линию по развитию системы образования. Такое мнение высказал в беседе с журналистами в среду пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков.

"Глава Следственного комитета обладает широким кругозором, он имеет свое личное мнение по наиболее общественно важным вопросам и темам. Мы все, конечно, болеем душой за наше образование, это для каждого один из важнейших вопросов, в том числе и для главы Следственного комитета", - отметил представитель Кремля. Он констатировал, что Бастрыкин "высказал свою точку зрения".

"Я уверен, что наши Министерство просвещения, Министерство образования и науки внимательно прислушиваются ко всем точкам зрения и далее самостоятельно выстраивают линию по развитию нашей системы образования", - подчеркнул Песков. Таким образом он ответил на вопрос, насколько заявления Бастрыкина о ЕГЭ и системе образования согласовывались с президентом РФ.

Представитель Кремля утвердительно ответил на вопрос, проходят ли регулярно встречи Владимира Путина с Бастрыкиным. "Безусловно, он постоянно докладывает главе государства", - отметил Песков.

Во вторник, выступая на научно-практической конференции "Роль права в обеспечении благополучия человека", председатель Следственного комитета высказался за возрождение советской школы образования, которая, по его мнению, была лучшей в мире. Бастрыкин назвал ЕГЭ пыткой для молодежи, призвал отменить его.

Источник: https://tass.ru/obschestvo/13007653?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop



Афганистан: жизнь на грани гуманитарной катастрофы
2021-11-26 10:15 Редакция ПО

Насколько катастрофична ситуация в Афганистане? Кто должен помочь выживанию людей и восстановлению нормальности в этой стране? О ситуации в Афганистане и проблемах политического урегулирования Фёдор Лукьянов поговорил для программы «Международное обозрение» со специальным представителем президента России по Афганистану Замиром Кабуловым.

– Все сейчас говорят практически об одном и том же – что Афганистан стоит на пороге тяжелейшей гуманитарной катастрофы. Только что прошло заседание секретарей Совбезов наших стран[1], и Николай Платонович Патрушев это очень чётко сказал. Действительно ли ситуация так остра? А если да, то готовы ли соседи и внешние силы что-то сделать?

– Ситуация действительно так остра. Николай Платонович даже, может быть, не стал драматизировать излишне: список проблем в Афганистане обширен.

Это не только проблемы, вызванные заморозкой афганских национальных авуаров в банках США. Это также отсутствие реального вклада в гуманитарную помощь, потому что декларация красивая – мы слышим о готовности бросить серьёзные деньги, но отключение афганских банков от системы SWIFT Всемирным банком мешает возможности эти деньги доставить нуждающимся в Афганистане. Дело доходит до того, что некоторые афганские семьи вынуждены продавать своих детей, дочерей, чтобы как-то выжить. И это одно из последствий.

Кроме того, удивительное обнаружилось: в Афганистане дефицит наличности. Причём не только долларов, но и национальной афганской валюты. Целый ряд крупных компаний, разных – как афганского, так и иностранного происхождения – аккумулировали в своих хранилищах большое количество национальной валюты. Видимо, они пока не знают, куда её применить, но в обороте не хватает реальных афгани. И сейчас нашим западным коллегам надо как-то решать этот вопрос. Их придерживают. Правда, я дилетант полный, не совсем понимаю рациональность такого шага, потому что если афгани рухнет окончательно (курс с 80 подскочил чуть ли не до 95 афгани за 1 доллар), то деньги обесценятся. Деньги обесцениваются, если они не в обороте.

Ситуация плохая, кризис. Приближается зима, а в Афганистане топливо всегда было дефицитом – любого вида топливо. Несостоятельной, бедной части населения денег на дрова не хватает, про уголь я даже не говорю. Зачастую жгут пластиковые бутылки и всё остальное, чтобы хоть как-то согреться. Вот, если сильно не распинаться, то ситуация приблизительно такая.

– То есть ключевой вопрос в чём – в разморозке авуаров или как-то шире?

– Шире. Разморозка – это само собой. Любимая тема критики наших западных коллег в адрес талибской администрации[2] – школа для девочек. Ещё месяц назад в Афганистане были закрыты все школы повсеместно. На вчерашний день в 10 провинциях полные средние школы для девочек открыты. Да, в стране 34 провинции, но начало-то положено. Плюс для того, чтобы открыть остальные школы нужно платить зарплаты – в этих десяти провинциях учителя работают без зарплаты. Это касается врачей и медперсонала в целом, который также не получает зарплаты из-за того, что не поступает та помощь, которая закладывалась изначально. А все эти деньги, обещанные Афганистану, долларами покрывали 75 процентов зарплат социальной сферы: учителя, врачи, медсёстры и так далее – циничность ситуации заключается в этом. Их критикуют за то, что школы закрыты, но при этом денег на то, чтобы школы открылись, им не дают.

– Отвлечёмся от Запада – всё-таки понятно, что ключевую роль играют соседние страны. Есть ли между ними если не единство, то общее понимание, что делать? И если есть разногласия, то в чём?

– Есть общее понимание, что Афганистану надо оказать срочную помощь, и не только гуманитарную, но уже и в более долгосрочном плане. Думать нужно всему мировому сообществу, а не только региональным государствам, потому что они разные, как вам хорошо известно, – не все в состоянии внести вклад. Но у всех есть понимание того, что в конце концов надо что-то делать, и это неизбежно. И, по совести, надо в первую очередь тем, кто двадцать лет там стоял и довёл до того, куда мы пришли, – они должны возглавить процесс донорства и всего остального. При этом и Российской Федерации, и Китайской Народной Республике, и другим нашим партнёрам в Центральной Азии это нужно, и они готовы, то есть понимание есть.

Но есть и нюансы. Речь, например, о наших партнёрах в Таджикистане. Они в силу понятных этнических причин сильно переживают, что их таджикские соплеменники в Афганистане оказались отодвинуты на второй план, и справедливо считают, что заслуживают гораздо большего, большей доли, так скажем, в управлении Афганистаном. Мы с этим полностью согласны, но, понимая эту важную проблему, нельзя забывать обо всей картине в целом. Здесь мы должны вперёд всё-таки не этнические моменты выдвигать, а шире смотреть. Для нас критически важно, чтобы истеблишмент Афганистана был этнополитически инклюзивным, страна оставалась единой и в критических ситуациях – централизованной. Мы считаем это оптимальным условием для того, чтобы восстанавливать нормальность в этой стране.

– Талибы ведут себя достаточно гибко, во всяком случае, если судить со стороны. Но упрёк, который часто приходится слышать, – что они не умеют управлять. Насколько это справедливо?

– Это справедливо, потому что они воевали последние двадцать лет, не считая предыдущий период. Поэтому – да, у них нет навыков управления. Но давайте будем справедливы. У тех, которые до этого двадцать лет управляли и довели страну до сегодняшней ситуации со всеми своими навыками и прочим, в общем, тоже не сильно получилось. Потому, по-моему, не очень справедливо критиковать талибов за многочисленные недостатки и недоработки. Они учатся. И мы (представители России и другие члены расширенной «тройки») говорим им откровенно: «Ребята, вот это тоже имеет прямое отношение к этнополитической инклюзивности. Вы должны создавать комфортные условия, чтобы представители разных этнических и политических воззрений в Афганистане приехали и помогали вам восстанавливать госуправление в полном его объёме. Не только верховное правительство, но и на всех уровнях».

Они всё это понимают, но опять-таки – они у власти только три месяца с небольшим. До этого двадцать лет воевали, и делиться – ну, не хочется. По-человечески понятно, однако здесь должен включаться уже другой момент: осознания своей ответственности за управление страной и, наверное, за собственную шкуру, если инстинкт самосохранения есть. Они должны осознать, что наслаждаться своим управлением долго им не придётся, потому что народ не выдержит, говоря простым языком.

– А люди, скажем так, светские, те, кто, нормально себя чувствовал при предыдущем режиме, по-прежнему боятся талибов или начинают адаптироваться?

– Ну, те, кто боялся, уже сбежали. А те, кто не смог в силу разных обстоятельств бежать, они, конечно, опасаются. Но я могу о своих личных впечатлениях рассказать от относительно недавнего посещения Кабула. Обратил внимание на то, что представители разных слоёв афганского общества говорят примерно следующее, если суммировать: «Да, эти, конечно, не умеют управлять, но вот те предыдущие, которые обворовывали, обогащались за наш счёт… Да, было чуть получше в Кабуле и в других местах, но эти-то таким не занимаются».

Есть отдельные люди, которые под видом талибов обижают народ, грабят, но за ними сами талибы ведут охоту и разбираются очень быстро в режиме полевого суда – тут же вешают или расстреливают на месте, по законам военного времени. Народ это видит и осторожно говорит: «Ну да, не очень нам нравится этот режим, но хоть не убивают нас, порядок есть какой-то. Может, они в себя придут и начнут уже обустраивать страну». Народ живёт, как всегда, надеждами.

– Я, наверное, спрошу очень примитивно, но для простоты понимания. России, в общем, главное, чтобы там была более-менее эффективная власть, которая поддерживает стабильность, и всё?

– Ну, в общем, по большому счёту, вы правы. Пусть несколько упрощённо, но в данный момент точно. Да, нам нужна власть (не сочтите это высокопарным) независимая, самодостаточная в известной степени, дружески настроенная в отношении России. Россия не планирует положить глаз на какие-то подземные богатства Афганистана. Они есть и, слава богу, наверное, со временем всё это заработает в интересах афганского народа и государства в целом. Мы готовы участвовать в ряде проектов, в основном на коммерческой основе. Есть масса интересов у соседних и других государств тоже: и газопровод, и электрификация, и железная дорогая. В том, что нам предложат (и чем наши профильные компании и ведомства заинтересуются), мы готовы участвовать. Но в этих пределах. У нас нет далекоидущих глубоких планов относительно того, что нам обязательно надо там укорениться и сидеть. Нам нужно, чтобы эта территория не направляла в нашу сторону терроризм и наркотики. Вот если два этих вопроса снимутся, мы будем только радоваться за себя и за афганский народ.

– Тогда последний вопрос вам – как человеку, который Афганистаном занимается десятилетия. Я довольно много беседовал с разными людьми за последние месяцы и часто слышал следующее: «Афганистан за двадцать лет сильно изменился: появились новые социальные слои, представления о правах и возможностях». Так ли это? Действительно ли изменился Афганистан?

– Была другая жизнь, но она происходила в основном в крупных городах, где была работа, крутились деньги, где сфера обслуживания процветала, где атмосфера была соткана по относительно либеральным лекалам. Когда всё изменилось, недовольство в основном выражали эти люди – талибы навели порядок по собственным представлениям.

Но сказать, что что-то сильно это изменилось, я не могу. Потому что в большом Афганистане, в широком, в любом кишлаке и даже в городе средней руки, порядки, которые наводят талибы, существуют столетиями. И для них это не проблема. Ну, хиджаб – это же платок, всё закрыто.

– То есть при американцах это не менялось?

– При американцах в городе возникла солидная прослойка – очень много людей работало и на американцев, и на многочисленные международные организации. Но это не затронуло глубоко структуру всего афганского общества. Поэтому людям в Кабуле плевать на политику. Им важно, чтобы была работа, а то, что что-то запретили, закрасили женские лица на салонах и спа, – это их мало интересует.

– А спа работают при этом?

– Говорят, работают – просто закрасили, чтобы не было рекламы, но внутри всё по-прежнему, и жизнь продолжается.

– Разумный компромисс.

– Жизнь продолжается!

 

Источник: https://globalaffairs.ru/articles/afganistan-zhizn-na-grani/



Загадка "Единой России"
2021-11-26 10:18 Редакция ПО

Данный текст — попытка заявить своего рода исследовательскую программу. Цель которой — изучить и понять нечто, в чем я пытаюсь разобраться уже больше четверти века, и все еще не приблизился к устраивающей меня гипотезе разгадки — только рабочие версии.

Вопрос выглядит вроде бы просто: что такое «партия власти» в постсоветской России? Не только конкретная ЕР, а шире — как институт? Но простым он кажется только на первый взгляд.

Я правда не понимаю даже и сейчас именно по большому счёту, что это за зверь и как он устроен. При этом я за последние два десятка лет многажды вёл кампании, выигрывал выборы и за, и против ЕР. Целый год проработал в центральном исполкоме ЕР во главе Политического департамента, и СМИ меня в то время регулярно называли «главным идеологом «Единой России»» — что характерно, с момента моего ухода оттуда прошло уже десять лет, а никого из сотрудников ее аппарата с тех пор «главным идеологом» не объявляли. Да и меня, по совести, называть так было некорректно — не может быть у неё никакого «главного идеолога», по крайней мере внутри неё самой; снаружи, конечно, «не так всё однозначно». Я знаком с большинством её ключевых функционеров разных времён, перевидал бесчисленное множество региональных и местных отделений и их начальников, сам их подбирал и ставил, учил и т.д.; видел её в разные годы и в разных кадровых составах, сидел и выступал на бесчисленных съездах, генсоветах и форумах, а также на куче всяких совещаний в АП, где единороссам «нарезали задачи». Знаю и понимаю про неё много — и ничего.

Почему это такой важный вопрос? Потому, что именно здесь, как мне кажется, а вовсе не в личном факторе Путина (объясню ниже по тексту этот момент) находится ответ на вопрос, что по большому счёту «не так» с российскими выборами, демократией, многопартийностью и парламентаризмом. Почему всё это вроде бы есть — но не работает. И, более того, никогда за постсоветскую историю, включая и «святые девяностые» — утверждаю это! — не работало.

Здесь я просто выложу лежащие хаотично на «рабочем столе» блоки, которые нужны для собирания схемы.

Блок первый. Известная фраза Грызлова, на тот момент спикера, «Дума — не место для дискуссий». Она стала всенародным мемом, но по сути она неточна. Дума в самые глухие годы оставалась, да и по сей день остаётся, вполне себе дискуссионной площадкой — с известными ограничениями, конечно, но ежедневное шоу про то, кто в ней и что сказал с трибуны и в кулуарах — неотъемлемый элемент вечерних теленовостей. Главное в другом: Дума — не место для решений. Разговоры в ней могут быть почти какими угодно, а вот голосовать она должна так, как решили совсем в другом месте. И обеспечивающим именно эту конструкцию механизмом как раз и является «партия власти» с ее обязательным из созыва в созыв большинством. Короче, Дума — место только для таких дискуссий, которые заведомо ни на что не влияют. И ЕР, именно в качестве фракции большинства, нужна в первую и главную очередь для того, чтобы так всегда и оставалось.

Блок второй. Летом 2011 года один региональный вице-губернатор в доверительном разговоре сказал мне фразу, которую я надолго запомнил: «Думу выбирать можно, а власть — нельзя». Запомнил я ее именно потому, что он был совершенно обычный, ничем не примечательный региональный чиновник, каких по стране сотни и тысячи, с совершенно обычным для этой среды представлением о том, как что работает. И в этом смысле выражал не столько своё мнение, сколько ненароком сформулировал некое «коллективное бессознательное» аппарата — или, точнее, того, что учитель Павловского Гефтер называл «социумом власти».

Блок третий. Незадолго до моего ухода оттуда Наталья Тимакова, в то время — пресс-секретарь Медведева, устроила мне публичную отповедь: «внешней политикой занимается президент, а не партия». В сущности, ту же фразу можно было бы сказать и о внутренней политике, и просто о политике, без прилагательных. Это важная и парадоксальная деталь в той роли, которая отведена «партии власти» как институту: она не занимается политикой. И не должна ни в коем случае ею заниматься. В отличие, кстати, от всех остальных партий — которые могут сколько угодно «заниматься политикой», но именно поэтому их совокупный вес в парламенте никогда не должен превышать 49%, а в новейшей логике «конституционного большинства» — 24%. См. пункт первый.

Блок четвёртый. Во время моего публичного конфликта с главой генсовета ЕР Андреем Турчаком в начале 2018 года, когда он в эфире у Соловьёва называл меня всякими словами именно за постановку под сомнение тезиса «не партия фракции, а фракция партии», для внешних наблюдателей вскрылся интересный момент. Вопрос, по сути, состоял в том, по какой цепочке должен проходить управляющий сигнал. Управляет ли АП фракцией ЕР напрямую — через непосредственную коммуникацию с ее руководством — или через «прокладку» в виде центрального партийного аппарата — схема, на которой настаивал Турчак (и, в какой-то мере, Медведев). Понятно, что для руководства фракции второй вариант означал понижение в аппаратной роли: чем дальше ты от первоисточника аппаратного сигнала, тем ниже твой статус в системе. Но в то же время ситуация, когда роль центрального аппарата партии сводится всего лишь к роли политтехнологического штаба, из раза в раз приводящего к очередной уверенной-чистой-безусловной победе («мы всех жахнули» (с) всё тот же Турчак), и потом никак не влияющего на происходящее в Думе, воспринималась и аппаратом, и номинальным главой партии Медведевым, на тот момент еще и премьером, также как унизительная. Но главное тут то, что это борьба не за самостоятельность в принятии решений, а именно за близость к источнику этих самых решений и место в иерархии их «проводников».

Блок пятый, IMHO — ключевой. В далеком уже 1997 году я, в тот момент без году неделя как сотрудник аппарата вице-премьера правительства РФ Бориса Немцова, будучи младшим помощником третьего заместителя по вопросам уровня «подай-принеси», стал, однако же, невольным свидетелем одного очень интересного разговора. В нем участвовали все трое тогдашних вице-премьеров — Б.Немцов, А.Чубайс и Б.Федоров — «молодые реформаторы», как их тогда называли. Они готовились к каким-то очередным судьбоносным переговорам с главой Газпрома Р.Вяхиревым, и, в ожидании служебного транспорта, сетовали друг другу на Госдуму, в очередной раз «обезумевшую». «У западных коллег взрывается мозг, когда я им говорю, что у нас большинство в парламенте принадлежит оппозиции» — говорил Чубайс. И дальше разговор вышел на то, что вот интересно, а доживут ли они до времён, когда в Думе будут сидеть «ответственные», как они тогда выражались, люди, которые будут принимать бюджет страны не исходя из «популизма», а исходя из «реальной экономической ситуации» (читай — как ее понимают в финансово-экономическом блоке правительства). Тогда это казалось практически недостижимой мечтой — однако, тем не менее, уже внятно оформленным, сформулированным запросом со стороны того самого «социума власти», яркими представителями которого в тот момент являлись все трое.

Владимир Путин, напомню, в то время только-только занял какую-то скромную должность в Контрольном управлении АП по протекции своего старого питерского коллеги Кудрина, работавшего тогда там же; в любом случае, о своём скором взлете сначала в главы ФСБ, а затем и в национальные лидеры он тогда и близко не мог думать. Но то, что сейчас называют «путинской моделью», уже в общих чертах существовало в аппаратной среде задолго до Путина, причем именно среди самых, что называется, «либеральных» его вождей — и как желание, и как предчувствие. Я имею в виду именно ту часть «путинской модели», которая касается места парламента в политсистеме.

Блок шестой, тесно связанный с предыдущим. Сам Путин однажды, комментируя на встрече с руководством ЕР ход выборов в Думу 2011 года и последовавшие за ними протесты, произнёс любопытную фразу — «не дать расквасить парламент». Имелось в виду — и это было вполне ясно тогда всем — что гипотетическая утрата «Единой Россией» парламентского большинства и есть та самая неприятная ситуация, когда парламент «расквашен» — и которой, к счастью, удалось избежать. И это очень рифмуется с тем сюжетом из 97-го: парламент, в котором у исполнительной власти нет подконтрольного ей большинства, очевидно воспринимается как проблема, чтобы не сказать угроза.

Блок седьмой. Выборы 1999 года — конкуренция между «Единством», ОВР и СПС (в штабе которого я тогда работал). Cпециально упомянул только эти три партии, и не упомянул КПРФ, ЛДПР и «Яблоко». Интуитивно, на уровне «политического бессознательного», всем более-менее вовлечённым было ясно, что именно эти три партии и есть основные претенденты на роль будущей «партии власти», обладающие соответствующим «кодом», в то время как остальные из упомянутых — это «оппозиция», которой в данной роли никто не видит, сколько бы она ни набрала. По факту «Единая Россия», сформированная уже в 2003-м формально на базе слившихся в единое целое «Единства» и ОВР, но с значительной инфильтрацией топовых фигур и из «системной» части СПС (тот же Крашенинников, плюс, что более важно, почти все люди ушедшего в путинские полпреды Кириенко), как раз и стала результатом этого «диалектического синтеза».

Уверен, даже и Немцов, если бы не имел личного закуса на Путина ещё из-за «гонки преемников» при позднем Ельцине, вполне мог бы найти себе, а заодно и всему остальному СПС, место в формируемой «суперпартии». Но он, особенно на фоне дела ЮКОСа, повёл себя тогда, да и после, как принято говорить в соответствующих кругах, «несистемно». И, надо сказать, отсутствие «системно-либерального» компонента в общей архитектуре этой самой суперпартии все последующие годы отзывалось в системе как своего рода «фантомная боль». Проявлялось это в самых разных формах.

И многолетние шашни АП с преемником Немцова в СПС Белых, обменявшего в итоге остатки СПС на губернаторский пост (я тогда позволил себе нахамить Суркову на совещании по этому поводу — «вы бы еще Каспарова в губернаторы взяли!» — и получил в ответ такой накат, что даже у сидевшего рядом Володина чуть уши в трубочку не свернулись).

И «либеральная платформа» внутри ЕР во главе с Фадеевым и Плигиным — все эти тогдашние разговоры о том, могут ли у медведя быть крылья, да еще целых три.

И выдавленная Путиным из себя в какой-то из речей, с видимым неприятием либо недоумением в отношении произносимого текста, сурковского авторства фраза про то, что ЕР является партией с «правоцентристской» идеологией.

И публичное сетование Лужкова, на тот момент еще мэра, по поводу того, что в Думе больше нет либеральной партии — казалось бы.

И, наконец, в апофеозе — позиционирование Медведева в период его президентства, как своего рода наследника именно той самой «либеральной» традиции, со всеми этими Тимаковыми, Дворковичами, Юргенсами и Гонтмахерами в его ближнем кругу, а также «сигналами», которые он тогда неустанно подавал и либеральному бомонду, и, что более важно, Западу. И последующее его десантирование на бывшее путинское место председателя ЕР, занимаемое им по сю пору.

Да даже и потом — вся эта кадриль с Прохоровым, титовская «Партия роста» в 2016-м, да в какой-то мере и «Новые люди» уже в нынешнем цикле — тема закрытия гештальта по большому счету никуда не уходила. Это очень видно именно по НЛ: у партии самая маленькая по числу депутатов фракция за всю историю Госдумы, однако же для медиа они чуть ли не главное событие всей кампании — именно в силу того, что в них тоже есть этот пусть слабенький, но все же отчетливо различимый ген того самого «правого крыла партии власти». Как выразился нынешним летом Венедиктов: «эти для системы либеральные, но свои, а вот, скажем, Яблоко — не свои».

Блок восьмой. Граждане-избиратели. Два года назад, осенью 2019 года, мы совместно с ВЦИОМом провели исследование, посвящённое той же теме — «партия власти». Его результаты, опубликованные аккурат перед съездом ЕР, под, безусловно, чуть провокационным названием «Прекрасная «Единая Россия» будущего», вызвали тогда изрядное шевеление в некоторых слоях нашего deep state. Нас тогда интересовало отношение сограждан не столько конкретно к «Единой России», сколько вообще к феномену «партии власти» — как они понимают, что это такое, нужна ли она вообще, и если нужна, то какая. Выводы оказались удивительными и для меня самого. Они примерно такие: да, нужна — всем, в том числе и тем, кто против ЕР. И этим последним нужна, что важно, в общем такая же «Единая Россия», только лучше — в их языке менее забронзовевшая, менее коррумпированная, более отзывчивая к людям, более самостоятельная в отношениях с чиновниками и т.д.

Надо было признать тогда, что Турчак-то, в своей борьбе за большую «субъектность» партии, интуитивно копал в общем в правильном направлении — только, как часто случается, лопату забыл. Главная невысказанная претензия к существующей «партии власти» не со стороны штатных противников режима, а со стороны т.н. «разочарованных представителей большинства», состоит в пределе в том, что партия уж слишком сильно «легла» под бюрократию, слишком уж безусловно одобряет все, что ей велели одобрить — в особенности всякие спорные решения, вроде пенсионной реформы. Она, в их глазах, должна оставаться пропутинской, но должна все же иметь свой голос, различимый от голоса больших и маленьких начальников из исполнительной власти. Короче, ей отчетливо недостаёт той ипостаси, которую в предыдущем цикле воплощал ОНФ: «царь хороший, бояре плохие». И эта ипостась должна обязательно иметь своих публичных спикеров — запрос, на котором, в частности, успешно серфит даже и сейчас госпожа посол России в Кабо-Верде.

Есть еще несколько важных блоков на том же верстаке, но, чтобы не перегружать текст, я их пока не буду выкладывать, и перейду сразу же к т.н. «рабочим гипотезам». Итак.

Первое. Для госаппарата «партия власти» — это в первую и главную очередь жизненно необходимый инструмент блокирования и выключения парламента как самостоятельного института и как места принятия решений. Парламент, обладающий такими возможностями, воспринимался и воспринимается как главная угроза целостности и дееспособности всей системы власти. Логика власти: те, кто умеют побеждать на демократических выборах — это по определению никогда не те люди, кто умеет управлять государством. И их нельзя ни в коем случае допускать ни до каких рычагов.

К депутатскому корпусу самой ЕР это, впрочем, относится не в полной мере: они, как считается, на самом деле тоже не умеют и не должны уметь сами по себе побеждать на выборах и вообще «заниматься политикой» (по Тимаковой), за них это делают кремлевские политтехнологи и управляемая АП «машина победы»; их мандаты — это по определению делегированная легитимность от Верховного, проекция доверия избирателей лично к нему. Поэтому в их составе как раз вполне могут быть в каком-то количестве так называемые «профессионалы», вполне годные в личном качестве к вербовке и в исполнительную власть. Но таких тоже не может быть там много — большинство все-таки должны составлять разные свадебные генералы: актёры, спортсмены, певцы, космонавты и прочие «представители общественности», чья функция целиком сводится к «работе лицом». Потому что Думу нужно каждый день еще и по телевизору показывать, как минимум.

Почему парламент как самостоятельная институция стабильно и почти на автомате воспринимается «социумом власти» как настолько опасный и токсичный элемент? Это есть главный вопрос, и отделываться дежурным ответом, который я всегда раньше использовал, что причиной тому — «родовая травма» 1993 года — более недостаточно. Этот вопрос нуждается в гораздо более детальной разработке.

Второе. В голове у массового избирателя идея многопартийности тоже по большому счёту так и не прижилась. Россия во всем, и в этом отношении тоже, как зоопарк — все должно быть, но всего по одному, а больше — уже перебор. Выбирая партию, за которую люди голосуют, они выбирают не «одну из многих», в логике того, что будут вместе с ней и другие, но в каком-то смысле потенциально единственную — и это во многом объясняет неувядающий феномен КПРФ. В ней, в отличие от всех остальных, тоже есть ген «партии власти», но только той еще, до 1991 года — голосуя за КПРФ, они голосуют за виртуальный Советский Союз, уже не из воспоминаний, как раньше, а из «реконструкций» и стимпанковского фэнтези про «эффективного менеджера Сталина». И там партия, безусловно, тоже одна — руководящая и направляющая.

Удивительным образом это работает даже и в отношении так называемых «либеральных» партий — там «сценарий мечты» в пределе состоит в том, что «их» партия, став когда-нибудь «партией власти», поведёт Россию по «западному пути» (что бы это ни значило), имеющему конечной точкой «вхождение в сообщество цивилизованных стран», и даже «превращение в нормальную страну». Которое понимается примерно по-сингапурски, то есть опять-таки железной рукой и без разговоров.

Третье. Очень важное ограничение, связанное с тем, что «партия власти» «не должна заниматься политикой». Здесь тоже народ и власть едины: «политика» — это прямой антоним «эффективному управлению», оно же «единство власти», оно же «дееспособное государство». Политика это такой бардак, когда вокруг одни разговоры и споры, и ни до чего невозможно договориться, никакое решение невозможно принять, а приняв — реализовать. Этот страх эксплуатирует в том числе и официозный миф о «проклятых девяностых»; как человек, работавший в исполнительной власти и тогда, не могу не заметить, что еще вопрос, насколько это в самом деле было так, но в данном случае уже неважно — миф живет в своей логике.

Сам феномен Путина, в конечном счете, тоже опирается во многом на этот, как выражался один из моих учителей, «русский монархический инстинкт» — описываемый поговоркой «демократия в аду, а на небе — царство». Рассматривать открытую, публичную и конкурентную политсистему именно в категориях эффективности выработки, принятия и реализации решений, ставить этот вопрос к ней не риторически, а практически, «как сделать, чтобы», синхронно отказывается и «социум власти», и «молчаливое большинство» — для обоих это своего рода табу.

Причём, надо сказать, власть в этом вопросе даже несколько «прогрессивнее» большинства — она регулярно пытается экспериментировать с внедрением отдельных элементов публичной и конкурентной политики, но сугубо внутри управляемого контура, где, понятное дело, эти нерегулярные и непоследовательные попытки неизбежно вырождаются в профанацию и имитацию — будь то «крылья», система праймериз в «Единой России» или володинская кампания по созданию нескольких десятков «малых партий» в 2012-2013 годах. Но вне управляемого контура система по-прежнему рассматривает всю эту многопартийность и конкурентность как вынужденное обременение, едва ли не как часть капитулянтского пакета «великой геополитической катастрофы» 1991-го. Повинность, от которой государь, в великой своей мудрости, рано или поздно найдёт способ избавиться уже открыто, без этих утомительных и затратных спектаклей непонятно для какой аудитории.

В этой связи вспоминаю одно любопытное рассуждение Володина как раз по поводу партийных «крыльев», примерно тогда же им и упразднённых. Он говорил, что не видит смысла в идеологических платформах внутри ЕР — в первую очередь потому, что сам по своим взглядам в каких-то вопросах либерал, в каких-то социалист, а в каких-то патриот и консерватор. «И я бы лично не смог для себя решить, в какую из платформ мне записываться, или записался бы на всякий случай сразу во все». И далее продолжал, что было бы лучше внутри партии создавать платформы не по идеологиям, а по отраслям — например, собрать платформы из промышленников, аграриев, ученых, силовиков и т.д., и пусть бы отстаивали внутри партии интересы своей сферы и относящихся к ней социальных групп. Это все туда же — к тому, что любое идеологическое разделение, даже в насквозь контролируемых рамках единой партии — воспринимается им, тоже плотью от плоти «социума власти», как нечто заведомо излишнее и ненужное для т.н. «продуктивного общественного диалога».

Четвёртое и пока последнее. Важнейшая роль ЕР в сложившейся системе состоит в том, что по ее рейтингам, в том числе в разрезе отдельных регионов, измеряется интегральное доверие ко всей системе власти. Это делает любой потенциальный неуспех ЕР на выборах какого угодно уровня маркером кризисной ситуации, требующей срочного оперативного вмешательства. Разумеется, за вычетом тех случаев, когда, например, губернаторская позиция или одномандатный округ «согласованы» в рамках так называемой «расторговки»; в этом смысле губернатор-коммунист Русских в Ульяновске или ЛДПРовец Островский в Смоленске — это норма и порядок вещей, а коммунист Коновалов в Хакасии или ЛДПРовец Сипягин во Владимире — боль, которую так или иначе система будет лечить (Сипягина уже «вылечила», Коновалова пока нет, но к тому идет). Здесь показательна трагедия Фургала, который сделал очень многое для того, чтобы из «ошибки» превратиться в «согласованного», но некоторые не до конца понятые им «берега» в итоге всё же попутал и закончил все равно тюрьмой. И еще более показательна подзабытая уже история Белых, который, наоборот, зашёл на регион как полностью «согласованный», но потом сделал ряд вещей, исключивших его из этого числа, например — принял на работу в областную власть Марию Гайдар и ее команду, в том числе Навального, ограниченно тогда известного, но уже маркированного как «враг» и «агент».

Но главное даже не эти частные случаи, а сам принцип использования рейтинга ЕР как индикатора доверия к системе власти в целом. Помню, как в 2006-м Сурков стебал Грефа, в то время еще министра экономики: зачем вы плодите сотни критериев эффективности работы органов власти, кому они нужны, если по факту в Кремле смотрят всего на два — доходы на душу населения и рейтинг «Единой России»? Два года назад ровно этот же спич почти слово в слово повторил Собянин на крымском Госсовете, уже в адрес Силуанова. С тем только нюансом, что по первому пункту, как известно, у Собянина все лучше всех, а по последнему — хуже всех; но Москва, как все знают, не совсем Россия.

И в общем до тех пор, пока эта связка — рейтинг ЕР / оценка эффективности власти — «зашита» в алгоритм управленческой системы на уровне BIOS, любые разговоры о конкурентной многопартийной политике это признак законченного педального лоха, который не понимает, как и что работает. И здесь для моей задачи вопрос скорее стоит так: окей, ну допустим, даже убрать ее оттуда, эту связку — а что взамен? Какими измеримыми и более-менее надёжными индикаторами тогда мерить — не эффективность управления в экономической плоскости, а качество коммуникации с управляемыми в плоскости политической? Есть ли вообще предложения, заслуживающие серьёзного рассмотрения (т.е. понятные тем, кто ориентируется в координатах системы)? У меня, честно говоря, пока нет.

И это тоже — к вопросу о загадке «партии власти». Которая, как мы теперь понимаем, нечто большее, чем просто способ свести с декоративному минимуму все эти предписанные Конституцией, но не понятые и не принятые до сих пор нашим общественным сознанием формы организации политического пространства. И коллективная творческая мысль породила именно такой выход из этого шизофренического пата — реализованный т.н. «хозспособом», без какого-либо продуманного плана, но сработавший, и не единожды. «Россия, одумайся, ты одурела!» — восклицал в эфире Юрий Карякин в 1993-м по поводу результатов выборов в самый первый созыв Госдумы; его тогдашний соратник по демдвижению, депутат того созыва от гайдаровского «Выбора России», а ныне бессменный глава Бюджетного комитета ГД единоросс Макаров может уже из 2021-го явить личным примером: вот же, Россия одумалась и поумнела.

Это, знаете, как какая-нибудь временная подпорка под треснувший фундамент, которая при этом так давно там стоит, что уже и те, кто ее ставил, умерли либо забыли, как и зачем это делалось, а те, кто сейчас там живут, воспринимают ее не иначе, как краеугольный камень, без которого все точно рухнет. И, кстати, правда ведь рухнет, не дай Бог.

Просто для того, чтобы действительно с этим что-то делать, без риска обрушить все строение себе на головы, нужны не ремонтники-гастарбайтеры, а архитекторы. Хотя бы один.

Не прощаюсь.

 

Источник: https://chadayev.ru/blog/2021/11/22/zagadka-edinoj-rossii/?fbclid=IwAR3G...



В рубрике «Статьи и публикации» новые авторы
2021-11-26 10:24 Редакция ПО

В ходе поездки в Московский государственный лингвистический университет имени М. Тореза научного руководителя «Школы молодого этнополитолога» В.К. Петрова и заместителя главного редактора «ПО» М.Ю. Петровой была достигнута договоренность с руководством журнала «Вестник Московского государственного лингвистического университета. Общественные науки» о совместной работе и обмене материалами.

Журналы «Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки», «Вестник Московского государственного лингвистического университета. Образование и педагогические науки», «Вестник Московского государственного лингвистического университета. Общественные науки» – периодические рецензируемые научные издания в области гуманитарных, педагогических и общественных наук. Журналы включены в составленный Высшей аттестационной комиссией «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов», в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени кандидата и доктора наук. Журналы зарегистрированы в Международном центре и имеют международный стандартный серийный номер ISSN; журналы включены в базу данных Российского индекса научного цитирования (РИНЦ).

Год основания издания – 1940 г., когда Московский государственный педагогический институт иностранных языков начал выпускать сборники научных трудов. С 2002 года сборники стали выходить в виде периодического издания – «Вестник Московского государственного лингвистического университета». С июля 2014 года «Вестник Московского государственного лингвистического университета» выходит в виде сетевого издания (свободный доступ на сайте журнала www.vestnik-mslu.ru) и находится на платформе Научной электронной библиотеки (www.elibrary.ru).

С 10 июня 2016 года после перерегистрации «Вестника Московского государственного лингвистического университета» МГЛУ стал выпускать три журнала: «Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки», «Вестник Московского государственного лингвистического университета. Образование и педагогические науки», «Вестник Московского государственного лингвистического университета. Общественные науки».

В журналах публикуются результаты оригинальных научных исследований по широкому кругу актуальных проблем гуманитарных, педагогических и общественных наук, а также проблем междисциплинарного характера. Издание рассчитано на научных работников, преподавателей высшей школы, аспирантов, студентов и всех, кто интересуется достижениями современной российской и зарубежной науки.

В «Вестнике МГЛУ. Общественные науки» публикуются статьи по следующим отраслям науки: социология; политология; исторические науки.

Издание рассчитано на научных работников, преподавателей высшей школы, аспирантов, студентов и всех, кто интересуется достижениями современной российской науки. Основой политики «Вестника МГЛУ. Общественные науки» является принцип открытости издания для авторов и читателей.

Периодичность выхода журнала – 4 выпуска в год (ежеквартально).

Журнал является международным по составу редакционной коллегии и экспертного совета, по авторам, которые печатаются в журнале, а также по тематике публикаций.

Так, в редакционную коллегию «Вестника Московского государственного лингвистического университета. Общественные науки» входят:

Велес Ривера Ф. доктор социологических наук, профессор Латиноамериканского факультета социальных наук (Эквадор), координатор Совета гражданской обороны Аргентинской Республики, советник Школы национальной обороны Аргентинской Республики;

Джунушалиева Г.Д. доктор исторических наук, доцент, заведующая кафедрой рекламы и связей с общественностью Кыргызско-Российского Славянского университета (Бишкек, Кыргызстан);

Лапинс Вульф Doctor honoris causa multiplex, доктор политических наук, профессор, старший научный сотрудник WeltTrends Institut für Internationale Politik, (Германия);

Пророкович Душан доктор политических наук, научный сотрудник, профессор, заведующий Центром евразийских исследований Института международной политики и экономики (Белград, Сербия).

Мы искренне благодарим заведующего кафедрой политологии, доктора политических наук, профессора Василия Клавдиевича Белозёрова и одновременно главного редактора «Вестника Московского государственного лингвистического университета. Общественные науки» за постоянную готовность сотрудничать с журналом «ПО». Теперь у наших читателей будет возможность на наших страницах ознакомиться с наиболее интересными профильными публикациями «Вестника».

Редколлегия

 



В избранное