Третий – и заключительный – сборник новелл по «Токийскому гулю» от и до проникнут светлой грустью по утраченному. Того, что было, не вернуть, всё тленом поросло, но вот опять же, дай взглянуть, под окнами прошло… Такое вот странное чувство – когда те, кто давно уже мертвы, вновь оживают и с невысказанным упрёком встают пред твоими глазами… Им, окрылённым мечтами о будущем, ещё только предстоит устремиться из этого прошлого навстречу «новым страшным потерям»…
Обычно люди принимают повседневную жизнь как данность, уверенные, что такой она будет всегда. Но рано или поздно благополучию приходит конец.
Любой гуль может поделиться своим горьким опытом общения с людьми. Вопрос лишь в том, кому повезло больше, а кому – меньше.
Вот Тока Кирисима. Она ещё делит квартиру с братом (хотя и чувствует уже надвигающуюся прохладу в их отношениях) и искренне не понимает, «как люди, будучи всего лишь пищей для гулей, могут так беззаботно жить» («Гули не люди. Им незачем цепляться за глупые сантименты»). Случайно столкнувшись даже не с человеком, а с человечком, с потерявшим маму маленьким мальчиком, она вдруг понимает, что «кое-что общее у них всё-таки есть. И это любовь к родителям»…
Вот только сколько ни поворачивайся к ним спиной, а от людей никуда не деться: они повсюду. Как ни крути, а Тока живёт в человеческом обществе. Так, может, безопасности ради стоит хоть немного подстраиваться под них?
Вот другой сирота, Кэн Канэки, пока что ещё ученик одиннадцатого класса, живущий у своей тётки – «в доме, где ему не были рады». Единственное, что у него есть своего, – близкий друг да книги, большая часть которых осталась ему от отца («Те книги, что тебе нравятся, для меня слишком сложные. По мне, уж лучше манга!» – «Эх… Всё меньше среди молодежи тех, кто любит читать. Это так печально…»). Пока он лишь мечтает, «как однажды разорвёт душащие родственные связи и вырвется из клетки на волю», и то и дело вспоминает самый главный мамин завет – «что лучше быть человеком, который терпит боль, чем тем, кто её причиняет»... Но вот однажды вся его маленькая библиотека… выброшена вон – якобы за ненадобностью… «Это слишком жестоко, жестоко, жестоко-жестоко-жестоко!..»
Канэки почему-то думал, что попал в плен семьи Асаока навеки и свободы ему не видать, однако только сейчас понял: однажды он повзрослеет и сможет начать самостоятельную жизнь.
Вот Акира Мадо, ещё всего лишь просто лучшая студентка Академии («как на практических занятиях, так и в теории»), на спор берущаяся поймать объявившегося в округе гуля. Она знает, «что главное сейчас – это учиться, учиться и ещё раз учиться, чтобы в будущем стать первоклассным следователем», но не знает, конечно, что обожаемому отцу не доведётся увидеть её успехов… Но хотя бы одно совместное дело у них всё-таки будет, и когда посрамлённый младший следователь особого ранга Тада скажет ей, «задрожав от ярости и прикусив губу»: «Яблочко от яблони!» – она лишь ещё шире улыбнётся: «Для меня нет большей похвалы»…
– Акира, – позвал Сёта. Поколебавшись секунду, он всё же спросил: – У тебя тоже гули кого-то убили? {…}
– Маму, – честно ответила она.
– Понятно, – пробормотал Сёта. – Но ты уже не грустишь? Если станешь взрослым, это пройдёт?
Что отличает «Прошлое» от «Дней» и «Пустоты», так это то, что здесь Син Товада (отмечающий, впрочем, что «Исида-сан внимательно проверяет содержание всех новелл») попробовал копнуть много глубже – и не ограничиваться одним только сюжетным рядом, но дать ещё психологии. Вернее сказать, подобные попытки были у него и раньше, но именно здесь можно говорить даже о творческой удаче.
Всё-таки это не так просто – убедительно показать, как и почему наводящий на всех ужас Демон-Обезьяна («Никто ему в подмётки не годился. А с человеком расправиться, отнять жизнь – для него было проще простого, даже своего рода забава») вдруг не только согласился мыть полы в кафе «Антейку», но с течением времени стал всё больше проникаться симпатией к тем, кого ранее так ненавидел…
Среди его жертв были те, кто падал на колени и умолял сохранить жизнь, твердил, что у него есть дети, семья, что он не хочет умирать.
А были те, кто велел товарищам уйти, чтобы спасти их, а сам в одиночку вступал в бой.
{…}
…Отныне и навсегда он будет испытывать муки совести за то, что совершил в прошлом. Но как ему искупить вину? Просто жить? Или лучше сразу умереть? Этого он пока не знал, к тому же все его силы уходили только на то, чтобы осознать всю тяжесть собственных преступлений.
И куда сложнее – с той же убедительностью описать студентку медицинского факультета Кими Нисино («Сама она была девушкой обычной, с самой непримечательной внешностью, но по натуре искренней»), вскоре после ужасной трагедии повстречавшую вдруг хорошего парня, который «собрал воедино осколки её разбитого сердца» и «вырвал её из омута мучительных воспоминаний» («У неё вечности не хватит на то, чтобы его отблагодарить. Пока он сам её не прогонит, она останется с ним навсегда. Она будет рядом, что бы ни случилось») – но оказался, как мы заранее знаем, вовсе не человеком…
…Кими, как и все одинокие девушки, не раз задумывалась, что будет делать, повстречай она кого-нибудь из них. Да и кто они, эти гули, на самом деле? Что за загадочные существа, о которых ходит так много слухов? Конечно, Кими знала, что гули очень опасны и многие люди предпочли бы никогда не пересекаться с ними, но с ней всё было иначе: где-то в глубине души теплилась надежда однажды познакомиться хотя бы с одним.
«Ей всё равно, кто такой Нисики, – осознаёт однажды героиня. – Достаточно того, что он – это он». «Так между человеком и гулем образовалась связь», – резюмирует автор, и аналогичными связями переплетена вся эта книга. Тогда как Тока понимает, что гуль гулю враг, а Кэн на своём опыте ощущает, сколь сильным может быть отчуждение между людьми, в том же «Антейку» всегда «рады любым посетителям»: «Ведь они приходили сюда за одним – за вкусным кофе, который могли пить оба вида, чего не скажешь о других продуктах». Мудрость старого Ёсимуры, любящего порой «выражаться туманно», помогла не только им, но и многим прочим осознать: в жизни есть вещи посильнее ненависти, а сосуществование людей и гулей – возможно.
Кофе – штука деликатная. С позиции силы к нему не подступишься. Ведь хороший напиток требует череды тонких операций. В некотором смысле варить кофе так же сложно, как уживаться гулю с людьми.
«Надеюсь на новую встречу!» – пишет на самой последней странице Суи Исида, и мы уже знаем, что он не обманет: поклонников «Токийского гуля» ждёт новый сюжетный виток. Возможно, там будет всё, как и прежде, с жестью и кровью, а потому ностальгическая лирика этих трёх ранобэ останется вскоре пусть и пропитанным горечью, но всё же по-своему приятным воспоминанием…
Я хотела втереться к ней в доверие, а затем аккуратненько содрать с неё кожу, срезать мышцы, перемолоть все кости, чтоб вообще в труху! Чтоб как сахар стали, и всё это смешать, слепить и съесть, а ты мне все планы испортила-а-а-а-а-а-а-а!!! {…} Но теперь вместо неё я съем тебя-а-а-а-а-а-а-а!!!
«Если вы – читатель “Сказок”, то “Война и миры” и “Тёмные века” станут для вас воплощением настоящей Любви. Если книга зацепила вас с первого же выпуска, семьдесят выпусков спустя она захватит вас пуще прежнего. Это как будто вы встречаетесь с кем-то умным, сексуальным и красивым, а потом тот же человек вытаскивает вас из машины после страшной аварии. Вы-то думали, что и так его любите, – а уж теперь!»
С этими словами актёра Фила Ламарра из предисловия к данной книге трудно – вернее, попросту невозможно – не согласиться. Всё так, ни убавить, ни прибавить.
«Кульминация всех тех сюжетных линий, которые развивались в предыдущих выпусках “Сказок”», «повесть, на создание которой ушло шесть лет (или несколько веков смотря как поглядеть), – повесть о Войне с Врагом за Возвращение Родных Земель наконец-то перед вами».
Каждый год в День памяти мы поднимаем традиционный тост: «За следующий год в Родных Землях». Так вот, друзья мои, похоже, этот неуловимый «следующий год» наконец настал. Начиная с понедельника все желающие смогут сделать огромный шаг в сторону родного дома.
Выступая перед обитателями фермы, Роза подчёркивает, что судьбоносное «решение каждый должен принять самостоятельно», и оказывается, что сделать это не так-то и просто – ведь «в старых мирах нет современных технологий». А стало быть, нет ни телевизора, ни сериалов, «и в кино не сходишь», и интернет-друзьям не напишешь; да и вообще: «Никакого больше электричества и кранов с горячей и холодной водой»!..
Но то, что для комфортной жизни – проблема, для ведения войны – огромнейший плюс. Не дожидаясь вторжения Империи, положительные сказки первыми вступили в бой, используя не только летучий корабль на коврах-самолётах и последний бобовый стебель, но и всю мощь мирского оружия: «На сей раз мы собирались действовать решительно, выбивать клин ещё большим клином, не давать противнику шанса в честном бою. На сей раз мы сжульничаем. На сей раз мы отправимся в средневековье с пулемётом».
– Мы сами во всём виноваты. Мы оставили всю Империю без действенной боевой магии, чтобы она не попала в руки нашему собственному населению. По той же причине мы лишили Империю современного оружия – чтобы оно не перешло к нашим гражданам. Стремление к полной внутренней безопасности сделало нас крайне уязвимыми для внешних угроз.
– Наш главный грех – недостаток воображения. Мы и представить не могли, что какая-то сила из-за пределов нашей безграничной Империи рискнёт бросить нам вызов. {…} Мы запоздало поняли, что магия – не единственный способ эффективно вести войну. Миряне обрели мощь прямо у нас под носом. {…}
– Короче говоря, мы проиграли. Империи конец.
И если к девятому тому «Сказок» и можно предъявлять претензии (внаглую вызвавшись поспорить с утверждением вышеупомянутого Фила Ламарра, что «результат оправдает все ваши надежды, и даже больше»), то все они, наверное, будут вертеться вокруг того, что война, которую так долго ждали, к которой так долго готовились, которая так долго пугала всех своим приближением, – эта вот великая война уложилась всего в несколько глав и какую-то сотню страниц!..
С другой стороны, ну а чего вы хотели? Против лома нет приёма.
К тому же герои даже в минимальный срок успели основательно подготовиться – и спланировали всё на три фронта, органически сплавив новейшие достижения человеческих армий с доступным им, естественно, волшебством.
Первый и второй фронт – это летучий корабль и форт Браво с Бигби. Третий фронт – в самом сердце столицы. Мы назвали его «Нулевая точка». Шиповничек, наша Спящая Красавица, была ключевым звеном данной операции. Она способна вывести из игры почти всю бюрократию Империи, просто уколов булавкой свой пальчик.
«Если бывает идеальная война, её-то мы и вели», – не без гордости отмечает Пастушок, выступающий тут в роли рассказчика, хотя, конечно же, совсем уж без проблем не обошлось: случались и промахи, и героические жертвы («Он был рядом в час нужды, в час неопределённости – и отдал свой последний долг ради каждого из нас»). Не всем было суждено «дожить до конца этой заварухи», однако в момент всенародного ликования победителям не могло и в голову прийти, что совсем скоро наступят деньки, когда живые и впрямь позавидуют мёртвым…
Но вряд ли тогда среди нас нашёлся бы хоть один сомневающийся, что впереди – лишь светлое, безоблачное будущее.
Что вам на это сказать? Даже бессмертные сказки порой впадают в простительную наивность.
Где-то посередине долгожданного тома становится понятно, почему Билл Уиллингхэм так торопился завершить эту войну, сделав её поистине молниеносной (а ведь мог растянуть всё это на несколько лет!). Оказалось, на замену Джепетто (тот в любом случае уверен в своей безоговорочной правоте: «При создании моей империи погибли миллионы. А ещё миллионы были закованы в кандалы и наверняка протянули недолго. Результатом же стала жизнь в мире и покое для бессчетных миллиардов на многие века. Кто может похвастаться подобным? Когда ещё столько людей смогут так долго жить в полной безопасности?»), у него есть новый антагонист, куда как более тёмный и безжалостный. Который не тратит времени на наращивание сил и никого не посылает в разведку, который вообще ничего не ждёт, а просто восстаёт из опоясанного цепями ящика – и бьёт прямиком в лоб, без каких-либо раздумий, по праву сильнейшего. И про которого сам Джепетто с боязнью говорит:
Вы здорово прокололись, уничтожив мою империю. Мы решили куда больше проблем, чем создали. Нечто, на изоляцию чего ушли века и усилия целых армий, вновь на свободе – а виновата ты. Не знаю, долго ли мы протянем после вашего благородного вмешательства.
И это – «мрак, который всегда рядом», «страх, таящийся под каждой кроватью и укрывающийся в каждом чулане». Тот, кто «за долгие века сменил много имён, а в будущем их будет и того более». Тот, с чьим приходом наступает «самый мрачный час», а у Санты до бесконечности разрастается чёрный список. Тот, из-за кого «по всему миру дети начали просыпаться посреди ночи, точно зная, что из-под кровати сейчас вылезет что-то страшное»…
– Всё закончилось?
– Для Сказкитауна? Да, спаси нас господи, Сказкитауну конец.
«Вернулись скверные времена – похоже, сквернее прежних», так что о войне с Империей мы ещё будем вспоминать едва ли не добрым словом. Да, было жутко, но уж до такого всё-таки не доходило…
Но это, конечно, далеко не всё, чем славен «сказочный» (во всех отношениях) девятый том.
Тут нашлось место и щемящей лирической линии, в которой Роза отказывает открывшемуся наконец-то ей Пастушку – а тот впоследствии удостаивает её отрезвляющей и «пронзительно откровенной» отповеди («Мне пинком выбили сердце из груди, да как следует потоптались на нём»).
И балансирующим на грани фривольным шуточкам: «Что лучше – каменный обелиск или бронзовая скульптура в натуральную величину?» – «Я – за обелиск. Истинное обличье Прекрасного Принца не передать ни одному скульптору, ни из мирян, ни из сказок».
И традиционным киношным отсылкам («Когда всё закончится, приезжай в гости – посидим, пересмотрим все легендарные вестерны. С Джоном Уэйном, Клинтом Иствудом, Гэри Купером – всю классику»), и вечным философским вопросам («А вдруг существует некий верховный рассказчик – который создал и нас, и наши истории?»); и славным солдатским мечтам («Скоро по нам коллекционные фигурки начнут делать»), и даже, как у нас говорят, откровенно проявленному неуважению к действующей власти: «При всём уважении, король Коль, не для того мы вас избирали, чтобы вы наслаждались всеми удобствами в хорошие времена, а чтобы подставили крепкое плечо в плохие!»
А также всяческим военным премудростям («Боевым и тайным операциям нужно давать произвольные названия, иначе возникает опасность выдать их суть врагу») и шпионскому боевику с похищениями, погонями и множеством трупов, где Золушка вновь напоминает, что она не «всего лишь девушка, смазливая блондинка», а «лучший тайный агент всех времен и народов» и «один из величайших специалистов по рукопашному бою» («И я не хвастаюсь, это сухие факты»).
Да уж. Хрупкой женщине против этих громил, сложенных из камня, дублёной кожи и шрамов? А вот глаза даже у самого крепкого жулика мягонькие. Ткнул в один – и смертоносность бандита уменьшилась наполовину.
Ну а под конец добавим, что «этот том о войне и тьме, идущей вслед за нею», Билл Уиллингхэм посвятил своему постоянному соавтору, «самому светлому и миролюбивому человеку из всех, кого я знаю», – художнику Марку Бэкингхэму, «который оживляет все наши истории». И употреблённое тут слово «оживляет» – самое, безусловно, правильное, при всём множестве возможных синонимов.
«Сказки» в нашем случае – это не просто сказания, слова; это лица и образы, жесты и движения, пейзажи и орнаменты. Это как раз тот пример, когда в понятии «графический роман» равноценно и первое, и второе. И пусть Бэкингхэм порой берёт перерыв, позволяя оформить некоторые бонусные главки коллегам (так «Царствие Твоё» нарисовал Нико Анришон, «Прогулку по городу» – Майкл Оллред, главу «В ожидании трубача» – Дэвид Хан, а блок «Назад в джунгли» – Питер Гросс), но всё-таки именно он остаётся тем незаменимым человеком, без которого все эти миры были бы совершенно иными.
И хотя Уиллингхэм (не без ухмылки) пишет, что «незачем мирянам видеть, на что способна популярная сказка», благодаря Бэкингхэму мы отчётливо понимаем, что на развёрнутых страницах – «не сон и не плод воображения», а самое настоящее обыкновенное чудо.
Вы, все шестеро, отвечаете за то, чтобы Маугли с Багирой вернулись целыми и невредимыми. Точка. Это ваша единственная задача. Используйте все свои силы и способности. Подчиняйтесь приказам беспрекословно. Что-то случиться с вашими подопечными может лишь оттого, что все вы уже погибли, пытаясь их защитить. Если он не вернутся, то и вам лучше не возвращаться.
Юноша Тодд Хьюитт живёт с приёмными родителями Беном и Киллианом (мужчинами, женщин выкосил неизвестный микроб) в Прентисстауне, городке в Новом мире, на планете, колонизированной землянами. В Прентисстауне каждый человек слышит мысли других через, так называемый, Шум, поток образов, слов и звуков, не оставляющий жителям никаких личных секретов. Тодд обнаруживает, что есть место абсолютной тишины и есть даже люди, способные эту тишину генерировать, а тайна, окутавшая город, требует того, чтобы сбежать из этого тоталитарного мира и сражаться за истину.
Американский телесериал-антология в жанре ужасы. Каждый сезон задуман как самостоятельный мини-сериал, на основе различных наборов персонажей и локаций, а также с собственной сюжетной линией, с «началом, серединой и концом». Некоторые сюжетные элементы каждого сезона в общих чертах вдохновлены реальными событиями.
Юноша Тодд Хьюитт живёт с приёмными родителями Беном и Киллианом (мужчинами, женщин выкосил неизвестный микроб) в Прентисстауне, городке в Новом мире, на планете, колонизированной землянами. В Прентисстауне каждый человек слышит мысли других через, так называемый, Шум, поток образов, слов и звуков, не оставляющий жителям никаких личных секретов. Тодд обнаруживает, что есть место абсолютной тишины и есть даже люди, способные эту тишину генерировать, а тайна, окутавшая город, требует того, чтобы сбежать из этого тоталитарного мира и сражаться за истину.