После крушения самолета на спящий поселок под Бишкеком прошло пять дней. Трагедия унесла десятки жизней, многие люди остались без крова. Главы государств и правительств зарубежных стран прислали телеграммы с соболезнованиями. Граждане Кыргызстана (и не только) собирают через соцсети денежную и материальную помощь пострадавшим. И лишь президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев всё это время хранит «гордое» молчание. Он не появился ни на месте катастрофы, не выступил ни по радио, ни по телевидению…

Страшная трагедия в Кыргызстане произошла рано утром 16 января. Боинг-747 рухнул на поселок, жители которого еще досматривали свои утренние сны. Многотонная махина снесла многие дома, лопасти турбин кромсали крыши, стены и людей. Погибли четыре десятка человек. Многие лишились целых семей… Страшная трагедия…

Журналист издания «Вечерний Бишкек» Надежда Хохлова на своей странице в Фейсбук рассказала, что пришлось пережить людям: «Сначала мы приехали в дом Бурулкан Жумалиевой. Эта женщина выплакала за эти сутки все глаза. Сегодня утром в могилу лег ее сын с женой и двумя их ребятишками. Младшей внучке было всего полгодика...»

Трагедия сплотила практически всех кыргызстанцев. Многие люди порывались лично поехать на место катастрофы, чтобы помочь в раскопках. Среди гражданского населения определились активисты, которые призывали людей не ехать сломя голову, а быть рассудительными и помогать по мере своих сил. Через социальные сети были даны адреса мест сбора гуманитарной помощи… Беда, можно сказать, сплотила людей, сделала из инертного населения настоящий народ.

И среди всего этого горя не было только главы государства, чье появление на публике дало бы людям надежду, что не всё так плохо в стране. Но президент хранил гордое молчание, и только президентская пресс-служба разослала по редакциям сухое сообщение: мол, президент выражает соболезнование семьям погибших...

Экс-депутат парламента Чолпон Джакупова дала по этому поводу видеоинтервью, которое опубликовано на сайте «Азаттык» (киргизская служба радио «Свобода»).

- После того как вчера произошла страшная трагедия и президент не появился на экранах телевизора, не показал свою солидарность со своим народом, не утешил в день трагедии, траура… Вы посмотрите как реагируют в других странах президенты, они выходят сразу, Путин, когда горело Подмосковье, он сам вышел да и золу разгребал, вот он показал своему народу своим избирателям, что в день горя он со своим народом.. А нам что показали? Что народ опять один на один со своим горем. Мы пакеты собираем, деньги отдаем, мы плачем… Я хочу увидеть, наконец, слезы президента! Хоть раз пусть он покажет, что он горюет с собственным народом… Если это он не демонстрирует, значит, это безнравственность! И люди, которые пишут указы о нравственности, при этом проявляя, демонстрируя потрясающие примеры безнравственности! Вы знаете у меня слов нет…, - заявила Чолпон Идиновна.

Задались вопросом, почему президент не появляется в такое нелегкое для общества время, и работники пера и микрофона. Мария Зозуля, журналист издания «Заноза» на свой странице в Фейсбук обращается в Алмазбеку Атамбаеву:

Тот факт, что Алмазбек Атамбаев избегает появляться на людях именно в трагические для страны моменты, отметил и автор данной публикации. На своей странице в Фейсбуке я выложил видеообращение, в котором говорю следующее:

«Я заметил одну интересную особенность президента Атамбаева. Я думаю все обратили на это внимание: он панически избегает появляться на публике именно в трагические для страны дни.

Вспомним кровавые события лета 2010 года. Тогда Алмазбек Шаршенович занимал пост первого заместителя председателя Временного правительства. Где в те дни находился наш “герой”? Люди гибли, страна полыхала в огне и была фактически на грани раскола. А будущий президент словно испарился. Люди не видели и не слышали его. На публике Атамбаев появился лишь неделю спустя…

Кабинет министров вынужден оправдываться за молчание главы государства. На пресс-конференции в Бишкеке члены правительства рассказали, что президент Алмазбек Атамбаев контролирует все действия, направленные на решение вопросов после авиакатастрофы...

Теперь очередная трагедия и опять президента нет.

После крушения самолета на спящий поселок администрация президента отделалась кратким пресс-релизом: мол, каждой пострадавшей семье будет выделено по 70 тысяч сомов. В перерасчете на доллары примерно по одной тысяче баксов. По государственному телевидению показали короткий сюжет, где якобы президент Атамбаев принимает главу МЧС Боронова. На этом видео не было прямой речи, подтверждающей, что встреча действительно была. Можно взять любые кадры любого приема в другие дни и сказать, что “встреча произошла сегодня, говорили о том-то”… Интересно что незадолго до трагедии с турецким самолетом президентский лайнер, на котором Атамбаев прилетел из Китая, из-за сложных метеорологических условий был направлен в аэропорт Тамчы. Так, значит в аэропорту “Манас” самолеты не принимали?

Теперь приведу пример из другой реальности. В поклонении режиму Бакиева меня обвинить сложно… Тем более будет интересным пример, который я приведу. Трагедия случилась в октябре 2008 года. Сильное землетрясение практически стерло с лица земли поселок Нура. От стихийного бедствия погибли более 70 человек, в том числе 45 детей. Тогдашний президент Курманбек Бакиев лично прибыл в поселок, чтобы поддержать жителей в трагические часы. И заметьте, не президентская пресс-служба, а сам президент Бакиев, глава государства, заявил что каждой пострадавшей семье будет выделено по 200 тысяч сомов, а это, на минутку, в то время было 4,5 тысячи долларов. Дополнительно из личного фонда президента и премьер-министра решено было выделить по 2 миллиона сома каждой семье. Вот как-то так…

Я ни на что не намекаю, президента Атамбаева не оскорбляю. Я только привел пример».

Улугбек Бабакулов, скриншот видеообращения

Со-основатель издания «Клооп» Бектур Искандер молчание президента назвал самым большим провалом.

«Мне не нужно ничего от президента, я могу прожить без него. Я думаю, 99% кыргызстанцев тоже не нуждаются особо в президенте в своей повседневной жизни. Я думаю, 99% британцев или голландцев могут прожить большую часть дней года без своих монархов.

Если бы Атамбаев сделал всё это, критики простили бы ему многое — и самые глупые высказывания, и несуразное поведение на прошлогоднем праздновании Дня независимости, и молчание в день гибели кыргызских девушек на фабрике в Москве, и даже чёртову конституционную реформу».

Так где же в конце концов президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев? Кто кому более нужен - президент стране или страна президенту? На этот вопрос каждый кыргызстанец дает себе ответ сам.

Улугбек Бабакулов

21-летний Ахрор, родившийся в южно-казахстанском городе Туркестан, узбек по национальности, последнее время проживал в Нью-Йорке. В 16 лет после развода с родителями он переехал с матерью в Узбекистан, а после перебрался в США.

По всей видимости, в поле зрения ФБР он попал после того как разместил в одной из социальных сетей видеокадры присяги членов ИГИЛ и казней иракских пленных солдат на территории ИГИЛ, подписав: «Аллаху акбар. Я был очень счастлив, прочитав это, в моих глазах радость от грандиозной победы».

Также американские спецслужбы располагают записью телефонного разговора Сайдахметова, где он упоминает, что если не получится уехать в Сирию, тогда он купит автомат и расстреляет полицейских в США.

Ахрор Сайдахметов был арестован в нью-йоркском аэропорту им.Кеннеди 25 февраля 2015 года вместе со своими напарниками - узбекскими гражданами Абдурасулом Джурабоевым и Аброром Хабибовым, когда они намеревались вылететь в Турцию, по версии следствия, для дальнейшего присоединения к ИГИЛ на территории Сирии.

По ранней информации властей США, 19 февраля перед вылетом Сайдахметов общался со своей матерью по телефону и сказал, что «если человек имеет возможность присоединиться к «Исламскому государству» и не использует ее, то в Судный день с него спросят за это, потому что «жить на земле неверных – это грех».

«Ахрор Сайдахметов признался в сговоре с целью оказания материальной поддержки ИГИЛ и в намерении участвовать в актах насилия за границей или здесь, в Соединенных Штатах», - приводятся в пресс-релизе минюста США слова исполняющей обязанности помощника генерального прокурора Мэри МакКорд.

По законам США А.Сайдахметову грозит до 15 лет лишения свободы.

Согласно данным Комитета национальной безопасности Казахстана, около 400 граждан этой страны воюют на стороне ИГИЛ в Ираке и Сирии.

Единственный в парламенте Турции независимый депутат Айлин Назлыака (Aylin Nazlıaka) на заседании 19 января приковала себя к трибуне наручниками, выступая против конституционной реформы, расширяющей полномочия президента Реджепа Тайипа Эрдогана.

Айлин Назлыака. Фото с сайта Kocaelihaberleri.com.tr

Как сообщает Fox News, таким образом Назлыака вынудила вице-спикера парламента дважды объявлять перерыв и прекращать обсуждение проекта конституционных изменений более чем на час.

Во время перерывов женщины-парламентарии от правящей Партии справедливости и развития (ПСР) пытались убедить Назлыака завершить свою протестную акцию, в то время как коллеги из оппозиционной прокурдской партии окружили трибуну, чтобы поддержать независимого депутата. В итоге возникла потасовка, во время которой развалился микрофон, а Назлыака была удалена из зала заседаний.

Депутаты пытаются открепить Айлин Назлыака от трибуны. Фото с сайта Kocaelihaberleri.com.tr

По информации Fox News, это уже третья драка в парламенте Турции, произошедшая в ходе дебатов по проекту конституционных поправок. Одна из них произошла 11 января – после того, как представители оппозиционной Народно-республиканской партии (НРП) заблокировали трибуну парламента, чем вызвали возмущение депутатов от ПСР. В ходе драки заместителю председателя ПСР сломали нос, и он был госпитализирован.

Как сообщает турецкое издание Aksam, Айлин Назлыака родилась в 1968 году в Анкаре, выпускница Ближневосточного технического и Гарвардского университетов. Замужем, двое детей. Впервые стала депутатом парламента в 2011 году – от оппозиционной НРП.

На одном из заседаний, когда выступление Назлыака в парламенте перебивали депутаты от правящей партии, она сняла обувь и сказала: «Так и хочется бросить туфли в этих депутатов. Но смотрю на обувь и думаю, что вы не стоите этого», передаёт Vesti.Az.

В 2015 году Айлин Назлыака снова вошла в состав парламентариев. Сразу после объявления предварительных результатов новых выборов она опубликовала на своей странице в соцсетях фотографию женских туфель с железными шипами и подписала её так: «Наша борьба продолжается. Я уже начала готовиться к новому заседанию парламента».

В марте 2016 года Назлыака была исключена из НРП после того, как сняла со стены своего кабинета портрет основателя Турецкой Республики и НРП Кемаля Ататюрка. В итоге количество депутатов от НРП в парламенте уменьшилось до 133, а Айлин Назлыака стала единственным в Турции независимым парламентарием.

Тем временем лидер НРП Кемаль Кылычдароглу заявил, что стремление ПСР наделить Эрдогана всеми полномочиями является попытка скрыть свою коррупционную деятельность и преступления, совершённые правящей партией за последние 15 лет. Как сообщает «МК»-Турция», в своем микроблоге в Twitter Кылычдароглу 15 января призвал граждан Турции отклонить предложенные поправки к Конституции во время референдума: «Все сознательные люди, любящие свою страну, должны выступить против конституционных изменений. Мы не можем позволить разрушить будущее наших детей и Турции».

Напомним, согласно вносимым в Конституцию поправкам, в Турции будет упразднён пост премьер-министра, исполнительная власть перейдёт президенту и вице-президенту. Высший совет судей и прокуроров (HSYK) будет сокращен с 22 до 12 членов, возглавлять его будет министр юстиции. Президент сможет назначать пятерых членов совета, в то время как два члена будут избираться парламентом, трое - Верховным судом и один - Государственным советом.

Для того чтобы законопроект был вынесен на референдум, ему необходима поддержка как минимум 330 из 550 депутатов парламента. ПСР имеет 316 мандатов, а поддерживающая в целом конституционную реформу ПНД (Партия национального движения) – 39. Ожидается, что референдум пройдёт в начале весны. Некоторые поправки вступят в силу сразу после референдума, если будут одобрены, а положения о президентской системе - только в 2019 году, когда в стране пройдут очередные выборы главы государства.

Проектом предусмотрено внедрение порядка выдачи внутренних и зарубежных паспортов, а процедура оформления разрешения (стикера) на выезд за границу будет отменена. Кроме того, должен быть внедрен порядок запрета судами выезда за границу на конкретных, определенных законодательством, основаниях, - сообщает Газета.Уз. Конкретные предложения по данным вопросам должны быть представлены правительством страны уже в третьем квартале 2017 года.

В проекте Стратегии также запланировано упрощение системы паспортного контроля в аэропортах и на вокзалах за счет внедрения современных ИКТ по обработке данных, кабин автоматизированного паспортного контроля и системы сопоставления пересекающих границу лиц с фотобазой граждан, находящихся в розыске.

Кроме того, намечено внедрение на практике системы «зеленого» и «красного» коридоров для физических лиц в зонах таможенного контроля.

Отмечается, что реализация указанных мер послужит созданию удобств для граждан, выезжающих за границу, усилит защиту их прав и свобод, улучшит и повысит эффективность деятельности органов пограничного контроля, а также будет способствовать развитию сферы туризма.

Напомним, выездные стикеры, а по сути, выездные визы приносят гражданам Узбекистана многочисленные трудности и даже страдания, а для диссидентов являются непреодолимой преградой для перемещения за пределы страны. Практика выдачи выездных виз отменена практически во всех странах мира.

Подробнее — в статьях «Ферганы»:

- Известный фотохудожник Умида Ахмедова почти два месяца ждет «выездную визу», пока безрезультатно
- Жители Узбекистана просят Шавката Мирзиёева отменить выездную визу. Пока ответа нет...
- Вернувшиеся из-за границы «по сертификату» не могут получить выездные стикеры
- В паспортных столах Узбекистана стали чаще отказывать в круглой печати для выезда за рубеж
- Как оформить документы для выезда из страны?

Таджикская женщина с ребенком

«Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан ратифицировали конвенции ООН по защите прав детей и о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин и взяли тем самым на себя обязательства соблюдать и внедрять у себя их нормы. Но, несмотря на усилия международного сообщества, госорганов, гражданского общества, дети, женщины, инвалиды остаются одними из наиболее социально и экономически уязвимых групп населения в регионе. Чтобы сделать работу по продвижению интересов этих групп более эффективной, мы решили объединить наши усилия», - сказала «Фергане» Гулчехра Рахманова.

Участники объединения намерены сосредоточить свою работу на проблемах ликвидации всех форм насилия в отношении женщин и детей, расширении экономических гарантий и возможностей для этих категорий граждан и их доступа к реализации и защите своих социальных и экономических прав. Обязанности секретариата Коалиции взяла на себя Лига защитников прав ребенка (Кыргызстан). Ее руководитель Назгуль Турдыбекова отмечает, что объединение усилий по защите прав женщин и детей в центральноазиатском регионе становится все более актуальным, поскольку в связи с существующими вызовами, такими как политическая нестабильность и дефицит бюджета, в странах региона все труднее становится обеспечивать экономические и социальные права людей.

«В условиях экономической и политической нестабильности приоритетное внимание должно уделяться тем слоям населения, которые являются наиболее уязвимыми, обездоленными, более подвержены нищете и безработице и в наименьшей степени обладают привилегиями в плане достижения этих прав. Мы видим, что жизнь не становится лучше из-за экономической ситуации, но в то же время не всегда денежные ресурсы используются эффективно. Мы надеемся, что продолжение повышения профессионального потенциала в развитии правозащитного подхода поможет нам оказать содействие в перенаправлении ресурсов на более эффективные методы и подходы и улучшить ситуацию в нашем регионе за более короткий срок и более дешевыми способами», - сказала она.

Юрий Чабуев

Если раньше следствие считало Чабуева организатором массовой драки, в ходе которой погибли 3 человека и десятки получили ранения, то теперь ему и Бочарникову инкриминируется лишь хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору и с оружием, сообщает «Коммерсант». С обоих подследственных снята статья 105 (Убийство) Уголовного кодекса России. Кроме того, еще одному фигуранту дела – водителю, совершившему наезд на двух трудовых мигрантов из Таджикистана, которые вследствие этого погибли, следователи переквалифицировали обвинение со статьи «убийство» на статью «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью».

Ранее адвокаты Чабуева настаивали, что их подзащитный действовал в рамках своих должностных обязанностей по обеспечению работы кладбища, а также в интересах ГБУ «Ритуал». Защита утверждает, что, после того как полиция не смогла навести порядок на кладбище, Чабуев был вынужден искать помощи у общественников, в частности у организации «Здоровая нация», объединяющей бывших и действующих спортсменов-борцов. Адвокаты надеются, что смягчение обвинения позволит их подзащитным до рассмотрения уголовного дела судом выйти из СИЗО.

Напомним, что массовая драка со стрельбой, в которой участвовали, по данным полиции, более 200 человек (по неофициальным данным, более 400), произошла на Хованском кладбище 14 мая 2016 года. Погибли три гражданина Таджикистана, более 30 человек были госпитализированы. Более 110 участников драки были задержаны и допрошены, большинство из них вскоре отпущены. Семеро граждан Таджикистана выдворены из России, еще 22 получили по 15 суток административного ареста. Под следствием оказался 21 участник беспорядков. По версии СК, конфликт с участием мигрантов-рабочих, которых нанимают в частном порядке для обустройства могил, произошел из-за передела сфер влияния в похоронном бизнесе между работниками самого кладбища и мигрантами, которые предлагали те же услуги по более низким ценам.

Акбарали Абдуллаев

Ранее о том, что «в Киеве поймали узбека», не называя фамилии, сообщили многие украинские и российские СМИ.

Абдуллаев был задержан сотрудниками Отдельного контрольно-пропускного пункта «Киев» Государственной пограничной службы Украины. При себе мужчина имел паспорта гражданина Доминиканской Республики и Узбекистана. Как передаёт издание Fakty.Ua, он пытался въехать на территорию Украины через аэропорт в Жулянах, но при проверке документов на контрольно-пропускном пункте «Киев» сработала база данных Интерпола, согласно которой, задержанный находится в международном розыске по подозрению в присвоении средств в размере более $91 млн, сокрытии иностранной валюты на сумму около $200 млн и 271 тысячи 602 евро, легализации доходов, полученных в результате преступной деятельности на сумму 77,4 млн швейцарских франков и 200 тысяч латвийских лат, а также в служебном подлоге.

В настоящее время украинская сторона ожидает от компетентных органов Узбекистана запроса о выдаче задержанного для привлечения его к уголовной ответственности. Абдуллаев находится в следственном изоляторе МВД Украины в Киеве.

Напомним, в 2013 году появилась информация об аресте Акбарали Абдуллаева в Узбекистане: против него прокуратура возбудила уголовное дело по статьям 164 («Хищение путем присвоения или растраты»), 184 («Уклонение от уплаты налогов или других обязательных платежей»)и 210 («Получение взятки») Уголовного кодекса Узбекистана.

Как ранее было известно «Фергане» (однако мы не смогли подтвердить или опровергнуть эту информацию, поэтому не предавали её огласке), Акбарали сбежал из-под стражи из Ташкента 3 сентября минувшего года - вскоре после того, как его родственник, первый президент Узбекистана Ислам Каримов, скончался. «Ему помогли работники паспортного стола Яккасарайского района столицы. Он оформил себе новый паспорт за больше деньги. Позднее один из работников паспортного стола был осуждён за это преступление», - рассказал «Фергане» источник в Ташкенте, хорошо знакомый с ситуацией.

Талгат Аян (слева) и Макс Бокаев

После вынесения приговора в ноябре посольства США и Канады, делегация Европейского союза, американская правозащитная организация Freedom House и более 40 правозащитных организаций из стран, входящих в ОБСЕ, призвали власти Казахстана освободить новых политических заключенных. «Международная амнистия» (Amnesty International) на своем сайте объявила об акции срочной помощи.

В своем заявлении Казахстанское международное бюро по правам человека выделило среди прочих многочисленных нарушений в ходе следствия и судебного процесса наиболее знаковые моменты. «Суд согласился с доводами стороны обвинения признать критику в адрес государственных чиновников как причину возбуждения социальной розни между властью и народом… Совершенно бездоказательно обвинение подсудимых в распространении заведомо ложной информации. Алогизм данного обвинения был наглядно продемонстрирован в суде, где были предоставлены доказательства, что практически вся информация, озвученная осуждёнными на митинге и в социальных сетях, была публично озвучена до этого чиновниками и транслировалась в ряде СМИ», - указывается в заявлении Бюро.

Ранее, в ходе судебного процесса, председательствующая судья Гульнар Даулешова сама назвала процесс «политическим».

Несмотря на то, что в конце ноября президент Нурсултан Назарбаев объявил о проведении амнистии в честь 25-летия независимости Казахстана, практически сразу же заместитель Генерального прокурора Иоган Меркель пояснил, что осуждённые за организацию мирных собраний и митингов, разжигание межнациональной розни и лжетерроризм под амнистию не попадают.

Между тем, для множества казахстанцев Макс Бокаев и Талгат Аян стали примерами гражданского мужества. 15 декабря в Алма-Ате родственникам Макса Бокаева и Талгата Аяна были вручены общественные премии «Народный батыр» в знак признания заслуг гражданских активистов перед народом.

Сами осуждённые на апелляционном процессе, начавшегося в понедельник, не присутствовали: с 18 января они вообще отказались участвовать в судебных слушаниях, назвав процесс несправедливым. Заседание 20 января проходило в виде режима видео-конференции. В зале с монитором постоянно находились около пятидесяти сторонников Макса Бокаева и Талгата Аяна.

Адвокат Талгата Аяна Толепкали Аянов сообщил радио «Азаттык» (казахской службе Радио Свобода), что с начала суда подал более двадцати ходатайств , но ни одно из них не было удовлетворено.

При этом в Казахстане впервые апелляция по политическому обвинению рассматривается столь продолжительное время. Однако результат можно было предсказать с самого начала, ориентируясь на те меры, которые традиционно применяли власти, чтобы минимизировать число наблюдателей и сторонников осуждённых. В частности, 16 января журналисту и правозащитнику из Алма-Аты обманным путем не дали вылететь на первое слушание. Главному редактору казахскоязычной оппозиционной газеты «Жас алаш» Рысбеку Сарсенбаю поступил телефонный звонок, что его утренний рейс задерживается на полтора часа. Затем на мобильный телефон поступило аналогичное смс-сообщение. Приехав в аэропорт в соответствии с имеющейся информацией, он выяснил, что регистрация уже завершена. Представители Bek Air открестились от своего участия в рассылке уведомлений и сообщили, что самолет вылетел по расписанию.

Не доехал до аэропорта юрист правозащитной организации «Международная правовая инициатива» Амангельды Шорманбаев. По дороге его автомобиль остановили сотрудники полиции, которые «заметили», что на его машине поддельные номера. Оказалось, что так оно и есть. Амангельды Шорманбаев, который ставит на ночь машину возле подъезда, подозревает, что ночью кто-то скрутил номера, заменив их на другие. Вместо вылета в Атырау ему пришлось ехать в отделение полиции, где на него составили протокол по административному правонарушению «Управление транспортным средством с заведомо подложными или поддельными государственными регистрационными номерными знаками (знаком)». При этом копии протокола не дали ни ему, ни приехавшему адвокату.

Через два дня с препятствиями в поездке в Атырау столкнулись два общественных деятеля из Уральска - Исатай Утепов и Бауржан Алипкалиев. «Таксисты, с которыми мы договорились ехать в Атырау, разом перестали отвечать на наши звонки. Накануне с Бауржаном Алипкалиевым договорились поехать на процесс Макса и Талгата», - написал на свой странице в Фейсбуке Исатай Утепов. Машину они всё-таки нашли, но через три часа она была остановлена полицейскими якобы по ориентировке по факту угона. Ещё через три часа водителю позволили ехать дальше, но к тому времени процесс уже начался.

Как уже сообщала «Фергана», в законодательстве Узбекистана модифицирован пункт, касающийся вывоза из республики предметов культуры и искусства. Если ранее вывоз значительных художественных произведений был категорически запрещен, то теперь, согласно указу президента от 27 декабря 2016 года, направленному, как гласит документ, на «всемерную защиту частной собственности и качественное улучшение делового климата», экспорт художественных ценностей «подлежит постановке на учет в органах государственной таможенной службы в порядке, установленном законодательством». Таким образом, вывозить культурное достояние республики теперь можно, если провести его через таможню как товар. Business as usual.

Мы с коллегами в Обсерватории Alerte Héritage намерены тщательно изучить названные законодательные послабления. Однако перспектива, открываемая ими, ясно очерчивается и сегодня. То, к чему может привести приоритет права частной собственности над защитой культурного наследия, можно увидеть на примере судьбы одной из самых знаменитых картин в истории искусства Узбекистана.

В поисках утраченной темперы

Около пятнадцати лет назад с семиологического анализа «Дружбы, любви, вечности» началось мое исследование творчества Александра Николаева (Усто Мумина). В процессе работы пришлось неоднократно пересекать океан для того, чтобы ознакомиться с различными произведениями, дневниками и фотографиями, относящимися к истории усто-муминовского окружения и бросающими свет на содержание этой удивительной темперы. Но увидеть ее саму, несмотря на многолетние попытки, так и не удалось. А история поисков была следующая.

Алексей Козловский, 1930-е-1950-е гг.

Как известно, картина «Дружба, любовь, вечность» была подарена Усто Мумином композитору Алексею Козловскому. Вероятнее всего, это произошло в период работы над постановкой оперы Козловского «Улугбек» (1942), чьим сценографом и художником по костюмам стал Николаев. В этот период они были товарищами по несчастью (Козловский жил в Ташкенте как ссыльный, Николаев недавно вышел из лагерей после «отсидки» по делу о контрреволюционном заговоре) и потому испытывали взаимную тягу к общению. К тому предрасполагал и общий художественный поиск: оба увлеченно работали над местным материалом, стараясь адаптировать его к жанрам европейского искусства. Постановка «Улугбека» стала их совместным начинанием, а завязавшаяся дружба – настолько важной, что художник преподнес композитору наиболее значительное свое произведение. Как свидетельствовала Софья Круковская, «картина висит в кабинете ее владельца, композитора А.Ф.Козловского, над роялем, на том месте, куда ее собственноручно повесил сам художник. Композитор откидывает занавес окна, потоки дневного света заливают полотно [оговорка: картина написана не на холсте, а на дереве – БЧ], и оно, как драгоценная жемчужина, предстает во всем своем высоком и гармоничном совершенстве». Упоминал о местоположении темперы над роялем и Лазарь Ремпель, сблизившийся с Козловским ввиду схожих обстоятельств жизненной и интеллектуальной биографии и посвятивший их дискуссиям, навеянным «Дружбой, любовью, вечностью», выразительные строки в поздних мемуарах.

Слева: Галина Лонгиновна Герус-Козловская (1930-е гг.). Справа: Галина Лонгиновна Герус-Козловская в домашнем кругу (конец 1980-х годов, фото из видеолекции Александра Джумаева)

После смерти композитора картину хранила его вдова Галина Лонгиновна Герус-Козловская. И в преклонном возрасте, будучи инвалидом, она оставалась в центре небольшого кружка ташкентской интеллигенции, попасть в который было непросто. Даже право ухода за тяжелобольной женщиной полагалось заслужить, и члены ближнего круга порой ревностно отстаивали эту необычную привилегию. Впрочем, помимо благорасположения хозяйки в доме было что охранять от посторонних. Когда-то здесь бывала Ахматова и многие другие небожители, любой автограф которых представлял возрастающий интерес для формирующегося по ходу перестройки антикварного рынка. Но главную ценность дома, безусловно, составляла картина Николаева.

Ценность – неудачное слово, ибо эта темпера фактически не имела цены. Усто Мумин не был столь плодовит, как Александр Волков, и, за несколькими исключениями, его значительные работы хранятся в крупнейших музейных собраниях: московском Музее искусства народов Востока, ГМИ Узбекистана в Ташкенте, Нукусском музее имени Савицкого. Потому определить цену главному шедевру Николаева не представляется возможным: рыночный вердикт, как правило, осуществляется по аналогии с предыдущими закупками, а данная картина аналогий не имеет.

Но дело не только и не столько в рыночном ценообразовании. Даже и в эпоху тотальной релятивности искусствоведы смогут с уверенностью назвать исключительные произведения, завершающие одну художественную эпоху и поднимающие занавес другой. В истории искусства Средней Азии XX века существуют две такие осевые работы: «Гранатовая чайхана» Александра Волкова и «Дружба, любовь, вечность» Усто Мумина, возымевшие несчетное количество последствий, реплик и имитаций. Судьба двух картин была, однако, радикально различной. Первая была приобретена престижнейшим музеем советского искусства Третьяковской галереей, часто выставлялась в СССР и за рубежом. После представления в Париже она окончательно трансформировалась в символ, без которого уже немыслима ни одна магистральная монография или обзорная статья по искусству региона. «Дружба, любовь, вечность», напротив, оставалась в малодоступном пространстве дома Козловских. Изоляция оригинала и хождение по рукам в виде репродукций не помешали ей стать эмблематическим для искусства Узбекистана изображением. Показательно, что когда узбекские художники в 1997 году решили за свой счет издать каталог «Живопись Узбекистана. Конец XX века», они поместили на обложку именно эту работу Усто Мумина, написанную в 1928 году (!). Все это свидетельствует об уникальном характере «Дружбы, любви, вечности» и о том, что единственным адекватным местом ее пребывания должен был бы стать Государственный музей искусств Узбекистана в Ташкенте. Судьба картины сложилась, однако, иначе.

Фрагмент обложки каталога «Живопись Узбекистана. Конец XX века», Ташкент, издательство «Узбекистан», 1997

Алексей Козловский умер в 1977-м году в столице Узбекской ССР Ташкенте. Его супруга скончалась двадцатью годами позже в том же городе, но в другую эпоху и другом государстве. Картина в постперестроечное время оставалась в доме, о чем сообщали несколько членов «герусовского» кружка. Так, музыковед Александр Джумаев свидетельствовал в видеолекции, посвященной Козловскому, что ему довелось неоднократно видеть «Дружбу, любовь, вечность» в салоне Галины Лонгиновны на протяжении 1990-х годов.

После смерти хозяйки дома в 1997 году следы картины на долгие годы теряются. Будучи знакомым с людьми из окружения Галины Лонгиновны, я неоднократно пытался выяснить судьбу темперы, но ее словно и след простыл. Одна из возможных ниточек вела в Москву, другая – в Израиль, но проверить эти гипотезы не удавалось. Однако в 2015-м году вышел фильм Али Хамраева об Игоре Савицком, и несколько его кадров обозначили свет в конце тоннеля. Изображение «Дружбы, любви, вечности», промелькнувшее в фильме, отличалось по тону и качеству от общеизвестной репродукции 1982 года из альбома, изданного Риммой Еремян в ташкентском издательстве Гафура Гуляма. Было очевидно, что кто-то совсем недавно заново отснял картину Усто Мумина с помощью более совершенной фототехники. Поскольку фильм был спонсирован известным российским фондом Марджани, специализирующемся на «истории Ближнего Востока и Центральной Евразии», я обратился через Фейсбук к его президенту Рустаму Сулейманову с просьбой прояснить происхождение новой репродукции. Рустам Сулейманов мне не ответил, однако в том же 2015 году, по случаю выставки «Образ Востока в русском искусстве первой половины ХХ века» в Башкирском музее имени Нестерова, был опубликован каталог, который во всей красе представлял «Дружбу, любовь, вечность», с указанием на то, что принадлежит она отныне... Фонду Марджани.

Слева: Наиболее известная репродукция картины «Дружба, любовь, вечность», опубликованная в альбоме Риммы Еремян «Усто Мумин /А.Николаев/», издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма, 1982. Справа: Репродукция картины «Дружба, любовь, вечность», опубликованная в каталоге выставки «Образ Востока в русском искусстве первой половины ХХ века», Москва, Изд.дом Марджани, 2015, с.12

Сравнивая два изображения, можно констатировать, что перипетии, выпавшие на долю картины, оставили следы на ее физической сохранности: в частности, заметны повреждения красочного слоя в верхней части темперы, на арке рядом с фигурой старца справа)

Сенсационное явление иконы искусства Узбекистана башкирской публике никоим образом не комментировалось в прессе. Ни в одном из виртуальных отчетов и описаний выставки она не значилась – при том, что перечисление выставочных работ второго и третьего плана переходило с портала на портал почти без изменений. Да и структура каталога давала повод думать, что «Дружба, любовь, вечность» лишь иллюстрировала вводный текст и не была включена в основной корпус представленных на выставке работ. Означает ли это, что, всплыв на поверхность, картина вновь оказалась изолированной в недоступном частном пространстве? И главное – каким образом она пересекла границу Узбекистана?

Поясню и нюансирую последний вопрос. Более чем вероятно, что работа Мумина была завещана Галиной Лонгиновной одному из членов своего окружения, которое преданно о ней заботилось. Наследник, разумеется, имел право распорядиться картиной по своему усмотрению, но в рамках свободы, предусмотренной республиканским законодательством. Однако свобода эта небезгранична. Скажем, до 2007 года (т.е. до завершения пятидесятилетнего срока со дня смерти Николаева) никто не имел права репродуцировать и коммерчески использовать картину без согласия детей художника или перепродавать ее без уплаты наследникам соответствующей части цены продажи. Но главное, никто – ни человек, унаследовавший темперу, ни коллекционер, приобретший работу, ни какой-то из посредников, если таковые способствовали перемещению и продаже работы – не имел права вывозить картину за территорию Узбекистана. Подобный бесспорный шедевр из республики можно было вывезти лишь контрабандой, ибо – хочется надеяться – отдел Министерства культуры, отвечавший за оформление вывоза художественных ценностей из Узбекистана, никогда не дал бы на это официального разрешения.

Также уточню, что в моих строках не следует искать подспудных обвинений в контрабанде, адресованных Фонду Марджани. Дело даже не во внешней респектабельности этой институции, финансировавшей немало исследовательских и выставочных проектов – просто Фонд был создан во второй половине 2000-х и вряд ли мог иметь отношение к таинственному исчезновению картины, по всей вероятности, случившемуся в Ташкенте почти за десять лет до этого. Предполагаю, что провоз темперы через границу был осуществлен в конце 1990-х или начале 2000-х, и гадать на кофейной гуще, кто его осуществил, не входит в мои намерения. Это, однако, не отменяет спорного юридического статуса картины сегодня. Допускаю, что Фонд Марджани догадывается о неоднозначности данной ситуации и неслучайно держит взаперти работу, которая украсила бы постоянную экспозицию любого музея искусства XX-го века.

Мировая практика

Как и крупные современные состояния, большинство крупнейших мировых коллекций были нажиты самым заковыристым путем. Истории миграций греческих или египетских коллекций, древнейших библейских кодексов и Коранов Усмана, Амударьинского клада, фондов итальянского или голландского искусства не менее увлекательны, нежели исторические фантазии Дюма или детективы Кристи. Не будет преувеличением сказать, что залы Британского музея, Эрмитажа или Лувра являются крупнейшими в мире хранилищами улик по части арт-разбоя, в котором тщеславие монархических династий скрестилось с духом «романтической» гонки за престижными экзотическими сокровищами во славу той или иной короны.

Часть фриза Парфенона (V в. до н.э.), вывезенного из Греции в Англию и являющегося предметом продолжительной юридической тяжбы между двумя странами и острых интеллектуальных дебатов внутри каждой из них (фото из Британского музея)

Первый в мире запрет экспортировать полотна известных мастеров содержался в указе Великого герцога тосканского Фердинандо Лодовико Изимбарди 1602 года. Он оказался во многом схож с современными законодательными практиками, т.к. ясно дифференцировал ценности, подлежавшие или не подлежавшие вывозу. Указом были определены три категории произведений. Работы действующих художников были освобождены от любых запретов. Для экспорта произведений их умерших коллег было необходимо в обязательном порядке получить лицензию. А вот в отношении наследия восемнадцати мастеров прошлого вывоз был категорически запрещен (думаю, всем будет любопытно ознакомиться с этим своеобразным рейтингом тосканских авторов, учитывая, что после предсказуемых первых мест, занятых Микеланджело и Рафаэлем, в первые строчки маньеристского хит-парада вошли дель Сарто, Беккафуми, Россо Фьорентино, оставив на шестой позиции Леонардо, на десятой – Тициана, и вообще за скобками – Фра Анджелико, Гирландайо, Боттичелли и других мэтров тосканского Ренессанса). Обозревая сегодня мировые коллекции от Вены и Мюнхена до Лондона и Петербурга, легко удостовериться, что декрет Великого герцога остановил не всех.

Собственно и немудрено: для эффективного контроля за перемещением культурных ценностей необходима регуляция на международном, а не на внутригосударственном уровне. Такая система начала складываться лишь во второй половине XX века: она предполагала действие нескольких универсальных норм при уважении к частным национальным законодательствам.

Сегодня национальные подходы варьируются от либеральных до предельно жестких. Среди стран, прокламирующих либеральную открытость, предсказуемо находятся США: концентрация финансового капитала гарантированно позволяет им ввозить культурных ценностей больше, нежели экспортировать. Другие страны с открытым режимом вывоза нередко становятся жертвой собственных либеральных установок: так Швейцария недавно лишилась крупнейшей коллекции Тиссен-Борнемисы, переведенной владельцами в Мадрид, а Лихтенштейн не смог воспрепятствовать перемещению леонардовской «Джиневры де Бенчи» в Вашингтон.

Противоположным подходом отличаются страны, серьезно пострадавшие в предыдущие столетия от расхищения своих культурных богатств, такие как Италия, Перу и т.д. Их политика характеризуется принципиальным запретом на экспорт любых предметов культурного наследия, вне зависимости от того, идет ли речь об общеизвестных и классифицированных объектах или о поделках, случайно оказавшихся в домашней собственности. Арт-кураторы, работавшие на территории Италии и не понаслышке знакомые с таможенными процедурами этой страны, подтвердят их драконовский характер.

Слева: Остров и базилика Сан-Джорджо-Маджоре, кон.XVI.-нач.XVII вв.

Справа: Паоло Веронезе, Брак в Кане Галилейской, 1562-1563, Лувр, Париж. Одно из самых известных полотен Веронезе было исполнено по заказу бенедектинцев аббатства Сан-Джорджо-Маджоре в Венеции. Во время наполеоновского нашествия в 1792 году аббатство было разграблено, а его интерьеры перестроены. Картина Веронезе была переправлена в коллекции Лувра. В 2010 году итальянцы возбудили тяжбу по возвращению незаконно присвоенной Францией картины в Венецию)

В основном же преобладают смешанные подходы, отделяющие зерна от плевел: государства стремятся ограничить отток действительно важных культурных ценностей, разрешив при этом перемещение обычных картин, продажа которых позволяет выживать художникам, и личной собственности, сентиментально значимой для частной жизни. Такая система существует во Франции, где объекты культуры подразделяются в зависимости от возраста, причем вывоз ограничивается или подлежит разнообразным формам контроля в случаях, когда возраст объектов превышает 50 лет, а стоимость – пятнадцать, тридцать и более тысяч евро, в зависимости от медиума. Если же объекты подпадают под категорию «trésor national» (переведем это как «жемчужины национального достояния»), их вывоз категорически запрещен вне зависимости от возраста, медиума и физической стоимости. В Британии система немногим проще, и любой предмет, представляющий культурное значение и произведенный более, чем пятьдесят лет назад, может быть вывезен только при наличии лицензии. Для запрета на вывоз комитету по экспорту произведений искусства и объектов культурного наследия достаточно положительно ответить на один из трех вопросов так называемых «критериев Уэверли»:

- 1) настолько ли тесно предмет связан с нашей историей и национальной жизнью, что его вывоз был бы большой потерей?

- 2) представляет ли предмет выдающуюся эстетическую ценность?

- 3) представляет ли он особое значение для изучения отдельных разделов искусства, науки или истории?

Понятно, что в случае «Любви, дружбы, вечности» на все вопросы Уэверли любой эксперт должен был бы ответить безальтернативным «да».

Кто виноват и что делать?

В 1990-е годы узбекские власти руководствовались внутренними законами, согласно которым был запрещен вывоз из страны любых предметов искусства и старины, созданных до 1965 года. Узбекское законодательство было настолько жестким, что на практике его подчас было сложно применить. Скажем, согласно букве закона семейные фотографии, сделанные до 1965 года, также относились к категории запрещенных для вывоза, что, как правило, игнорировалось таможней и надзорными органами Министерства культуры. Что же касается произведений живописи или графики, то каждое из них, невзирая на возраст, должно было быть разрешено к вывозу отделом художественной экспертизы по вывозу ценностей за рубеж Министерства культуры. Чтобы не препятствовать и без того редким продажам работ современных художников, представители Министерства, как правило, указывали заниженную стоимость таких работ, от 0 до 50 долларов. Но, разумеется, подобное разрешение не могло быть дано на провоз «Дружбы, любви, вечности», чьи изображения можно было найти в учебной литературе, по которой учились все узбекские искусствоведы. Таким образом, судя по всему, речь могла идти только о недекларированном вывозе картины, т.е. контрабанде. Если это так, виноват тот, кто провез работу через границу. Если же разрешение на вывоз все же было дано, Министерству культуры следовало бы провести системное расследование такого вопиющего эпизода, т.к. он был бы равнозначен разрешению на экспорт «Джоконды» из Франции или «Садов земных наслаждений» из Испании.

Не следует думать, что у Узбекистана нет возможности оспорить незаконный вывоз работ, даже если он состоялся два десятилетия назад. В 1996 году республика ратифицировала конвенцию ЮНЕСКО 1970 года «О мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного ввоза, вывоза и передачи права собственности на культурные ценности». Эту же конвенцию в 1988 году ратифицировал СССР и, соответственно, Российская федерация как его правопреемница, и это означает, что случаи незаконного перемещения культурных ценностей в данных странах могут совместно регулироваться ими на основании данного документа. Напомню, что его целью было не только предотвращение незаконного трафика культурных и художественных ценностей, но и создание законодательной базы для их легального возвращения в тех случаях, когда контрабанда все же была осуществлена. Конвенция предусматривает следующие приложимые к случаю муминовской темперы меры (позволю себе длинную, но полезную цитатную выжимку):

- к любому вывозимому объекту культурного достояния должно прилагаться свидетельство данного на то официального разрешения (ст.6, а.);

- любой вывоз с территории государства культурных ценностей без упомянутого свидетельства должен быть запрещен (ст.6. b.);

- «государства-участники обязуются принимать все необходимые меры, в соответствии с национальным законодательством, направленные на предотвращение приобретения музеями и другими аналогичными учреждениями, расположенными на их территории, культурных ценностей, происходящих из другого государства – участника Конвенции, которые были незаконно вывезены после вступления в силу настоящей Конвенции. Всякий раз, когда это возможно, информировать государство, откуда происходит эта культурная ценность и которое является участником настоящей Конвенции, о предложении вернуть подобную культурную ценность, незаконно вывезенную из этого государства после вступления в силу настоящей Конвенции в обоих государствах» (ст.7. а.);

- «государства-участники обязуются по требованию государства-участника предпринимать соответствующие шаги для обнаружения и возвращения любой подобной культурной ценности, ввезенной после вступления настоящей Конвенции в силу в обоих заинтересованных государствах, при условии, однако, что государство, обращающееся с просьбой, выплачивает справедливую компенсацию добросовестному покупателю или лицу, которое имеет действительное право на эту ценность. Просьбы относительно розыска и возвращения направляются через дипломатические каналы» (ст.7. b.II);

- «государства-участники обязуются ... признавать, кроме того, неотъемлемое право каждого государства-участника настоящей Конвенции классифицировать и объявлять некоторые культурные ценности неотчуждаемыми, которые ввиду этого не должны вывозиться, и содействовать возвращению заинтересованным государствам таких культурных ценностей в том случае, если они были ранее вывезены» (ст.13, d.);

- государства также обязуются «следить за тем, чтобы любому случаю исчезновения культурной ценности придавалась соответствующая огласка».

Таким образом, если «Дружба, любовь, вечность» действительно была вывезена из Узбекистана незаконно, правительство обладает необходимым арсеналом юридических средств для запуска процедуры возврата картины в Узбекистан, с тем, чтобы она, наконец, заняла приличествующее ей место в Национальном музее изобразительного искусства. При этом фонду Марджани полагалась бы выплата необходимой компенсации в случае, если работа Усто Мумина была им легально приобретена вне узбекской территории. Впрочем – в порядке субъективного предположения – все же отмечу, что сотрудники Фонда Марджани, давно прицельно работающие с наследием Усто Мумина (в коллекции Фонда фигурируют рисунки художника к книге об Афанди), должны были если не знать, то хотя бы догадываться о нелегальном пересечении картиной границы Узбекистана: ведь история и происхождение этого произведения слишком хорошо известны специалистам. Что до узбекских властей, в свете подписанной ими конвенции ЮНЕСКО, они сегодня обязаны предать огласке исчезновение легендарной картины и ее обнаружение в другом государстве.

В свете этого эпизода, правительству и парламенту также следовало бы вернуться к произведенным поправкам в законодательстве по вывозу художественных ценностей, т.к., во-первых, эти изменения противоречат упомянутой конвенции ЮНЕСКО и, во-вторых, их действие может быть катастрофическим для культурного наследия Узбекистана. В этой связи, вероятно, стоило бы еще раз вспомнить о Нукусском музее, чьи фонды неизвестны широкой публике, а внутренние описи рискуют подвергнуться купюрам со стороны анонимных чиновников после событий 2015 года. Такой сценарий фактически открывает дорогу вывозу неизвестных музейных произведений из Узбекистана, не говоря о значительных ценностях, находящихся в личных собраниях.

О «законном решении» и «исторической справедливости»

В феврале 2006 года по улицам Вены двигался кортеж бронированных машин с грузом, проститься с которым вышла не только столица, но даже и люди из провинции. У многих глаза были на мокром месте, словно при прощании с диктатором, под дланью которого прошла вся жизнь и без которого она уже казалась невообразимой. Из Вены в Лос-Анджелес к новому месту жительства отбывала коллекция картин Густава Климта, в том числе «Золотая Адель», ставшая иконой города и символом венского модерна. Перемена участи и места прописки определилась в итоге многоходового судебного процесса, в котором переплелись былые страсти и коммерческий расчет, Холокост, экспроприации и национализации, гестапо, австрийские и американские банкиры, Гитлер, Гейдрих, Гиммлер, Джордж Буш старший, скряги, филантропы, адвокаты и судьи множества стран. У каждого участника многолетней судебной тяжбы была своя правда и свое понимание справедливости. Мария Альтман, племянница Адели Блох-Бауэр, унаследовавшая картины, полагала, что Австрия должна оплатить свое пособничество нацизму, побочным результатом которого оказалось передача принадлежавшей ее семье «Золотой Адели» венскому музею «Бельведер». Сотням тысяч австрийцев казалась невообразимой мысль о том, что они лишаются картины, прочно увязанной в коллективной памяти с их национальной идентичностью. Однако, несмотря на множественность правд и представлений о справедливости, судебный вердикт мог быть лишь один, и одна из сторон неминуемо вышла бы из суда проигравшей. После принятия судебного решения, австрийцам оставалось выйти на улицы с плакатами «Чао Адель» и со временем принять утрату как приобретение, т.к. инобытие картины на другом континенте не лишало и даже по-своему добавляло символического капитала культуре и имиджу Вены.

В отношении художественных произведений понятие «исторической справедливости» является столь же относительным, как «художественной ценности», им приписываемой. Ибо предмет не может быть ценным сам по себе – его ценность возникает лишь в восприятии человека или сообщества, равно как и справедливость не может быть абстрактной – и она по-разному ощущается различными действующими лицами любой судебной драмы. Поэтому было бы опрометчиво утверждать, что возвращение «Дружбы, любви, вечности» в Узбекистан – единственно возможное в данной ситуации проявление «исторической справедливости». В своих текстах я уже старался показать, что рассмотрение раннего творчества Усто Мумина сквозь призму советского эстетического концепта «национального искусства» замешано на искусственном вписывании постфактум поздних советских императивов в корпус работ, не имеющих к ним никакого отношения. Однако узбекские художники имеют право присваивать и развивать те или иные аспекты творчества художника. Как мы помним, идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой, а художники, писатели и композиторы, апроприированные коллегами в других странах, становятся фактором иной культуры. Поэтому, в зависимости от угла зрения, Мумина можно рассматривать как русского художника, творившего в Средней Азии, и узбекистанца русского происхождения. И абстрактная историческая справедливость в отношении его работ, как минимум, двояка: его работы было бы правильным вернуть в Узбекистан, и, возможно, не менее справедливым оставить их в Москве, или направить в Воронеж, на родину художника. Как максимум, искусство всегда транснационально, и где бы картина Мумина ни оказалась – в Стамбуле, Сан-Паулу или Чандигархе – она смогла бы найти своего зрителя и послужить открытию миром советского центральноазиатского искусства. Пожалуй, наиболее тяжкая историческая несправедливость, которая могла бы приключиться с этой картиной – остаться в чьем-то недоступном кабинете или будуаре, ввиду нелегального вывоза из страны исхода.

Чтобы легализовать показ «Дружбы, любви, вечности», необходимо запустить юридический процесс и выяснить, кому картина должна принадлежать согласно букве закона. Мои предпочтения в этой истории – на стороне Узбекистана. Думаю, что картина должна вернуться в республику по нескольким причинам. Во-первых, в России Александр Николаев находится в общем ряду «художников, интересовавшихся Востоком», тогда как в Узбекистане место, занимаемое Усто Мумином, уникально. Это различие нагляднее всего проявляется в музейной и выставочной практике. В России картины художника (даже «Радение с гранатом», имеющее ключевое значение для понимания всего, что делалось усто-муминовским окружением в 1920-е годы) лишь время от времени представляются на тематических выставках, тогда как в Узбекистане они занимают центральное место в постоянных экспозициях национальных художественных музеев Ташкента, Самарканда и Нукуса. Более того, в Узбекистане творчество художника давно вышло за рамки собственно визуальных искусств – оно вдохновляет театральных режиссеров, хореографы реконструируют по нему утерянные традиции танцевального искусства и т.д. И в русском, и в узбекском контексте актуален гомоэротический нарратив, содержащийся в ранних работах Мумина, но поскольку законодательные запреты в отношении гомосексуальности гораздо жестче в Узбекистане, нежели в России, именно там «Дружба, любовь, вечность», видимо, принесла бы больше общественной пользы. Но главное все же не в этом. В постколониальном мире важно, чтобы ценности не стекались в бывшие имперские центры, в которых теперь сосредоточена финансовая сила, а, напротив, рассредоточивались горизонтально, разрушая тем самым живучую иерархическую систему власти. В европейском колониальном мире XVII-XIX веков правители по праву сильного перемещали культурные богатства в несколько избранных имперских столиц. Сегодня в музейной практике мы порой видим остаточные проявления колониального рефлекса, когда «свободная периферия» добровольно и за собственный счет шлет в «центр» дары с художественными богатствами (вспомним о передаче банком Потанина коллекции советских художников второй половины XX века центру Помпиду). Важно поддержать и утвердить обратное – центробежное – направление в распространении художественных ценностей: только в этом случае бывший колонизованный мир на деле перестанет быть колонией.

Борис Чухович,
независимый куратор, исследователь (Монреальский университет),
Президент Обсерватории Alerte Héritage, специально для «Ферганы»

Международное информационное агентство «Фергана»