Двенадцатого января президент Таджикистана Эмомали Рахмон сменил мэра Душанбе. Новым градоначальником таджикской столицы он назначил своего старшего сына Рустама Эмомали, рожденного в 1987 году, игравшего в футбол, сделавшего стремительную карьеру и занимавшего до этого должность руководителя Агентства по борьбе с коррупцией и финансовому контролю.

Когда родственники больших начальников сами становятся большими начальниками, - это называется «непотизм». О таджикском непотизме размышляет журналист Аркадий Дубнов

Согласно одному из классических определений, непотизм - это вид фаворитизма, предоставляющий привилегии родственникам или друзьям, вне зависимости от их профессиональных качеств.

У президента Таджикистана Эмомали Рахмона никогда не было фаворитов, Скорее наоборот, почти четверть века назад волею судеб он сам оказался в фаворитах у известного таджикского уголовного авторитета Сангака Сафарова, полковника российского ГРУ Владимира Квачкова и, в конце концов, у президента Узбекистана Ислама Каримова, что открыло ему путь к вершинам власти в Таджикистане.

Вместо фаворитов у Эмомали Шариповича были соратники на этом пути, земляки из южного Куляба, ставшие его соратниками по Народному фронту, воевавшему за власть с оппозицией.

Когда гражданская война кончилась Мирным соглашением с оппозицией, он перестал церемониться с ее лидерами, потом перестали быть нужны Рахмону и соратники, которые казались Рахмону опасными: они переместились - кто в тюрьму, кто за границу, а кто вообще в мир иной.

Со временем Пешвои миллат (Вождь нации, как с недавних пор по-таджикски принято величать президента) ограничил круг доверенных лиц только ближайшими родственниками и их близкими, причем, происхождением из городка Дангары той же Кулябской области, откуда родом он сам.

Среди тех, кто еще оставался на олимпе таджикской власти, не будучи дангаринцем, оставался Махмадсаид Убайдуллаев, ровесник Рахмона и некогда весьма влиятельный представитель кулябского клана. Но – не из Дангары, а из Фархора, другого городка неподалеку.

И это многое объясняет…

Аркадий Дубнов — журналист-международник, эксперт по Центральной Азии, живет в Москве

Однако, ни в том, ни в другом случае, спикеры парламентов ни в Туркмении, ни в Узбекистане так и не успели стать президентами. Овезгельды Атаев в Ашхабаде был арестован сразу же после смерти Туркменбаши и приговорен к 5 годам заключения за «доведение до суицида» невесты своего сына. А Нигматилла Юлдашев в Ташкенте отделался от высокой чести честным самоотводом.

И, очевидно, правильно сделал…

В обоих случаях, конечно, пострадала репутация конституции и в Туркмении, и в Узбекистане, которая обязывала этих людей подхватить власть в стране, оставшейся без национального лидера. Впрочем, кому у нас теперь писан закон, даже если это Основной закон…

Значит ли это, что Эмомали Рахмон, будучи практически пожизненным президентом Таджикистана, решил извлечь уроки из туркменского и узбекского прецедентов и обеспечить транзит власти в будущем так, чтобы он соответствовал интересам не только Семьи, но и конституции? Трудно сказать.

Во-первых, Убайдуллаев все еще остается главой верхней палаты парламента, хотя нет никаких сомнений в том, что этот пост ему в ближайшем времени также придется уступить по воле вождя.

Во-вторых, назначение сына Рахмона, 29-летнего генерала (как считается, самого молодого генерала на пространстве СНГ) Рустама Эмомали мэром Душанбе и увольнение с этого поста Убайдуллаева может объясняться, как утверждает таджикский официоз, всего лишь стремлением омолодить руководящие кадры, а вовсе не избавиться от Убайдуллаева.

Но вот незадача, - как могло случиться так, что это решение президента вызрело внезапно и было реализовано в течение двадцати четырех часов?

Что такого экстраординарного произошло в Таджикистане, Душанбе, правящей Семье, что вынудило вождя нации, еще накануне, 11 января публично поручить сыну Рустаму, возглавлявшему Агентство по госфинконтролю и борьбе с коррупцией, усилить эту борьбу, а уже на следующий день освободить его от этой службы и «бросить на Душанбе»?

Ответа на этот вопрос таджикские власти не дают.

Остается только догадываться.

Может быть, Эмомали Рахмон узнал что-то ужасное про своего старого соратника, и в результате он внезапно утратил доверие, как нынче модно говорить в России про отношения между высшим руководством и некоторыми российскими министрами?

Ну, тут следует заметить, что особого доверия между Рахмоном и Убайдуллаевым не было уже давно. Это стало понятно хотя бы несколько лет назад, когда обнаружились деловые и даже дружеские отношения между мэром Душанбе и экс-министром экономики страны, известным бизнесменом Зайдом Саидовым, решившим посоревноваться с Рахмоном в борьбе за пост президента на очередных выборах. Это решение обошлось Саидову очень дорого, он был обвинен в самых разных преступлениях и упрятан в тюрьму на 28 лет.

С другой стороны, Убайдуллаев уже сегодня, 13 января был награжден одним из высших таджикских орденов, хотя вручал его не президент, а всего лишь премьер-министр.

Зато Таджикистан впервые, кажется, увидел публично выступающего генерала, мэра, а в прошлом, нападающего столичного футбольного клуба «Памир», Рустама Эмомали. Таджикское телевидение показало его, назвавшего себя «солдатом родины», с заметным волнением читающего программу развития столицы из 9 пунктов.

Одним словом, дай ему Аллах здоровья! Ведь как утверждают знающие «семейные» обстоятельства люди, это единственное, что ему сегодня нужно…

Во всем остальном ему помогут папа и старшая сестра Озода, уже ранее назначенная руководителем отцовского, то есть, президентского аппарата. Есть и другие братья и сестры, у вождя нации дружная семья, девять детей. Дело всем найдется.

Непотизм, так непотизм.

Аркадий Дубнов

Хазарасп

Согласно указу, основными задачами и направлениями деятельности СЭЗ «Ургут», «Гиждуван», «Коканд» и «Хазарасп» являются:
- привлечение прямых инвестиций иностранных и отечественных инвесторов для создания современных производств по выпуску востребованной на внешних рынках и импортозамещающей продукции с высокой добавленной стоимостью;
- обеспечение комплексного и эффективного использования производственного и ресурсного потенциалов Самаркандской, Бухарской, Ферганской и Хорезмской областей;
- создание новых современных производств в сфере глубокой переработки, хранения и упаковки плодоовощной и сельскохозяйственной продукции, текстильной, ковроткацкой, обувной и кожгалантерейной, экологически безопасной химической, фармацевтической, пищевой, электротехнической промышленности, машиностроения и автомобилестроения, производства строительных материалов и в других направлениях;
-углубление процессов локализации производства высокотехнологичной продукции на базе местного сырья и материалов на основе установления тесных кооперационных связей и развития промышленной кооперации между предприятиями свободных экономических зон и в целом республики;
-создание научно-производственных центров по стандартизации, сертификации и маркировке производимой продукции в соответствии с международными стандартами и с принятием мер по обеспечению международного признания их решений.

Срок функционирования всех четырёх новых СЭЗ составляет 30 лет с возможностью последующего продления. В течение всего этого срока на территориях СЭЗ действуют особые налоговый, таможенный и валютный режимы.

После создания указанных выше СЭЗ общее число таких территорий в Узбекистане достигнет семи: в стране уже действуют свободные экономические зоны «Навои» в Навоийской области, «Ангрен» в Ташкентской области и «Джизак» в Джизакской области.

Центр временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) в Сахарово (Новая Москва). Сюда привозят иностранцев, в отношении которых столичными судами вынесено решение о выдворении. Это режимное учреждение, находящееся в подчинении МВД России. Его посещение строго ограничено. Когда я узнала о запланированной поездке в ЦВСИГ представителей Международной Федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (МФОККиКП) и Российского Красного Креста, то попросила главу регионального представительства МФОККиКП в России Даврона Мухамадиева походатайствовать о том, чтобы мне разрешили посетить центр вместе с ними. Разрешение было получено.

- Каждый раз, когда мы приезжаем в центр, мы проводим встречи с мигрантами и спрашиваем, какие у них есть вопросы, проблемы. Обычно с нами бывает кто-то из руководства центра. Как правило, во время нашего визита очень многие вопросы решаются прямо там на месте. Вы сейчас и сами увидите, как это происходит, - говорит Даврон Мухамадиев, пока мы едем в Сахарово.

- Как давно вы сотрудничаете с московским ЦВСИГ?

- Мы начали сотрудничать с центром в августе 2015 года. До этого у нас были точечные контакты с учреждениями временного содержания иностранцев – во время событий в Гольяново летом 2013 года, и после инцидента со вскрытием вен в Сахарово в феврале 2015 года. Когда мы получили разрешение посетить центр в Сахарово, там уже было новое руководство, так как весь прежний руководящий состав и часть сотрудников, при которых произошел этот инцидент, были уволены. Мы сказали новому руководителю Алексею Лагоде, что нас беспокоит психологическая атмосфера в центре, когда люди уже идут на крайний шаг, вскрывая себе вены в знак протеста, и предложили систематическое сотрудничество с тем, чтобы снизить градус напряженности в центре – люди поймут, что кто-то еще о них заботится.

Вот уже полтора года мы ежемесячно посещаем центр и помогаем улучшать условия содержания людей. В личном плане с руководством этого центра приятно общаться, потому что они проявляют к задержанным чисто человеческий подход, который зачастую выходит за рамки их функциональных обязанностей.

- В чем это выражается?

- Они участвуют в личных судьбах, стараются помочь каждому человеку как можно скорее покинуть это заведение. Например, в один из своих приездов мы увидели там парня-молдаванина, который раньше стоял у церкви и просил подаяние. Его задержали, поскольку у него не было документов, привезли в центр. Фактически он лицо без гражданства (ЛБГ). При этом у него есть ментальные нарушения. В центре нам сказали: два года он здесь будет сидеть, а затем выйдет на свободу, и что с ним будет дальше – неизвестно, поэтому сотрудники центра договорились с церковью, чтобы в дальнейшем он жил и работал при храме.

В других ситуациях сотрудники центра сами обращаются к нам или в консульства и просят ускорить процедуру идентификации личности человека. Я заметил, что руководство ЦВСИГа пытается минимизировать атмосферу лишения свободы внутри заведения. Они озаботились организацией досуга людей – сотрудники скинулись и на свои собственные деньги купили шашки, шахматы. Тогда мы им предложили помощь в этом деле – привезли еще комплекты шахмат, шашек, волейбольных мячей, а для женщин – модные женские журналы.

- После инцидента со вскрытием вен было много нареканий в адрес московского ЦВСИГ со стороны правозащитников. В частности, в центре не хватало туалетной бумаги, других средств гигиены, людям не давали телефоны, чтобы позвонить, редко выводили на прогулки, и не была обеспечена приватность отхожих мест. Как изменилась ситуация?

Даврон Мухамадиев

В центр попадали и ВИЧ-инфицированные. Их держали в отдельной комнате. Мы спросили, почему они содержатся в отдельном помещении – они же не могут заразить кого-то воздушно-капельным путем. Мы сказали, что не нужно обращать на них какого-то особого внимания, и не нужно никому говорить об их диагнозе, чтобы не было стигмы. Уже к следующему нашему приезду все они были расселены с другими людьми.

Следующая проблема, о которой вы упомянули, – пользование телефонами. Их выдают во время прогулок. Выдавать телефоны на руки не имеет смысла, потому что в помещениях нет розеток. Кроме того, в центре нельзя фотографировать и снимать видео, поэтому, когда они просят, им выдают телефоны, с которых они могут только звонить, вставив свою сим-карту. Сейчас мы прорабатываем вопрос о поставке в центр небольшой партии самых простых мобильных телефонов, чтобы люди могли беспрепятственно ими пользоваться.

Недавно мы обсуждали и вопрос о приватности туалетов. Сейчас в камерах это перегородка – где-то она с человеческий рост, где-то ниже. Но таковы требования внутренних правил – помещения находятся под видеонаблюдением и должны просматриваться. Мы предложили: давайте тогда хотя бы сделаем занавески, как в душевых кабинах. Мы готовы выделить средства на установку таких занавесок, чтобы обеспечить людям хоть какую-то приватность. Сейчас этот вопрос также прорабатывается.

- То есть в данном случае в миссию Красного Креста входит не только оказание гуманитарной помощи?

- Конечно. Наша миссия заключается еще и в том, чтобы по возможности обратить внимание на этих людей, чтобы они чувствовали, что они не забыты. Кроме того, когда мы посещаем спецприемник, в этом есть определенный элемент контроля, потому что в наших беседах люди открыто говорят о своих нуждах, у нас есть возможность индивидуально поговорить с конкретным человеком и помочь в решении его проблемы. Это важный эмоциональный момент – люди видят, что ими кто-то занимается.

Во время каждой такой встречи мы просим мигрантов, когда они вернутся на родину, чтобы они предостерегали своих земляков от нарушений законодательства и объясняли им, что есть набор несложных правил, которые позволят избежать выдворения. Например, кто-то паспорт потерял, кто-то миграционную карту. Когда встает вопрос об идентификации личности, выясняется, что у людей нет даже копии паспорта. Мы им говорим: разве сложно отсканировать, сделать несколько ксерокопий паспорта, оставить их у знакомых, сфотографировать на телефон. Они улыбаются, начинают понимать, что это можно было сделать, но не додумались раньше.

На всех встречах мы уделяем внимание правилам легализации. Большинство из обитателей центра стали жертвами подложных документов. Приезжая сюда, вместо того, чтобы пойти в ММЦ, они обращаются к знакомым, которые предлагают им свои услуги или услуги других посредников. Мы им говорим: не легче ли пойти и за те же деньги сделать легальные документы. Поэтому мы, с одной стороны, призываем принимающую сторону создавать условия для мигрантов, с другой – призываем приезжих, чтобы они готовились к поездке, еще находясь дома. По всей Центральной Азии работают консультативные центры для мигрантов, в том числе в офисах Красного Креста и Красного Полумесяца. Но они не идут в такие центры, считают, что те знакомые, которые здесь находятся, – это лучший источник информации. А потом попадают в истории. Жалко их. Эмоционально очень сложно бывает, потому что многие попадают сюда по незнанию, по глупости, нелепости.

- Вы там бываете каждый месяц. На что чаще всего жалуются мигранты, какие просьбы или пожелания есть у людей?

- У всех одно пожелание – чтобы их быстрее отправили домой. Как я уже сказал, мы вместе с администрацией центра выходим на посольства и консульства с тем, чтобы они помогали быстрее получать ответы на запросы по подтверждению личности. На сегодняшний день самое откликающееся посольство – это посольство Таджикистана. Об этом говорят сами сотрудники ЦВСИГ. Затем идёт Кыргызстан, Азербайджан и Узбекистан. Мы с консульством Таджикистана договорились практиковать совместные приезды в центр чтобы разъяснять людям процедуру оформление документов по выдворению – когда люди знают, у них и нервозности меньше становится. Одно такое совместное посещение у нас уже состоялось.

У российского Красного Креста есть один из самых крупных в мире Центров розыска и информации. Он находится в Москве, и мы предложили по своим каналам через общества КК и КП в этих странах выходить на паспортные столы, чтобы ускорить процесс получения информации о людях. Сейчас этот вопрос рассматривается руководством ЦВСИГ. В принципе, в каждый свой приезд мы видим мало знакомых лиц, люди меняются, значит – вопросы решаются, их отправляют домой. Это хорошо.

Коробки с шоколадом от Красного Креста

- Вы говорите, что по внутреннему распорядку есть ограничения – в плане пользования телефонами, приватности туалетов и так далее. А вы не предлагали руководству МВД внести какие-то изменения в эти внутренние инструкции, чтобы оптимизировать условия содержания людей?

- Наш мандат позволяет нам давать такие рекомендации, и у нас очень хорошая модель работы была выстроена с ФМС. Но сейчас, после передачи миграционной службы в ведение МВД, мы только начинаем налаживать отношения с этим ведомством. Мы всегда это делаем гибко и дипломатично. Красный Крест не является правозащитной организацией, и наша задача – оказание помощи и содействие в решении тех или иных вопросов, а не публичная критика кого-либо. В конечном итоге все решает государство, и последнее слово за ним. Поэтому все свои вопросы мы обсуждаем конкретно с теми людьми, от которых зависит их решение, а не в публичном пространстве.

Поскольку мы – общественная организация, у нас нет рычагов давления на госструктуры. Наша роль является вспомогательной и заключается в том, чтобы в пределах существующего правового поля максимально помогать создавать для людей нормальные условия. В данном случае опыт нашей работы с ЦВСИГ в Сахарово – пример такой модели сотрудничества, когда стороны с пониманием относятся к мандатам друг друга. Это еще и позитивный пример того, как путем конструктивного обсуждения можно решить очень многие проблемы. Я бы еще порекомендовал руководствам других ЦВСИГ приезжать в Москву, перенимать у коллег опыт их взаимодействия и с самим контингентом центра, и с общественными организациями, - отметил Даврон Мухамадиев.

Откровенный разговор

Центру в Сахарово около двух лет. Раньше здесь располагалась воинская часть. Перед тем, как перевести сюда ЦВСИГ, здания реконструировали и отремонтировали. В одном из двух многоэтажных корпусов содержатся женщины, в другом – мужчины. Московский ЦВСИГ – самый большой в России. Он рассчитан на 1018 человек. В день нашего приезда в нем находились 633 мигранта. Эта цифра постоянно меняется – ежедневно одних иностранцев привозят, других увозят на выдворение.

Нас встретил замначальника ЦВСИГ Иван Серафимович Глинов. Даврон сразу приступает к обсуждению медицинских проблем. Иван Серафимович информирует:

- Мы начали создавать медицинский блок, в котором будет несколько кабинетов – процедурный, гинекологический, стоматологический. У нас есть врачи, но, если нужны узкие специалисты, сейчас мы вынуждены отправлять людей на лечение в Москву или Солнечногорск. Если необходима экстренная медицинская помощь, мы вызываем скорую, и больного отвозят в Москву. Бывает, что требуется помощь психиатра, ведь к нам попадают разные люди, в том числе наркоманы, алкоголики, проявляющие агрессию. А если уж беременная у нас появляется, то мы бьем во все колокола, звоним в посольство, и отправляем ее вне очереди, - говорит Глинов.

После короткой беседы мы идем на встречу с содержащимися в центре женщинами. «Обычно мы просим собрать именно женщин, поскольку они более уязвимы», - поясняет Даврон. Фото- и видеосъемка в центре запрещена, нам разрешили фотографировать только в столовой, где нас уже ожидали порядка 40 женщин разных возрастов. Среди них – гражданки Узбекистана, Киргизии, Молдавии, Украины, Вьетнама, Китая.

На встрече с содержащимися в ЦВСИГ женщинами

Даврон Мухамадиев представляется и в нескольких словах рассказывает о Красном Кресте:

- Мы в основном занимаемся вопросами здравоохранения, улучшением жизни людей и оказанием помощи при чрезвычайных ситуациях. Все вы, наверное, слышали о туберкулезе, что вы знаете об этом заболевании? – спрашивает он.

- (Реплики из зала). Есть открытая, есть закрытая форма... Чаще болеют те, кто курят...

- А как узнать, есть у человека туберкулез или нет? Какие симптомы туберкулеза вы знаете?

- Кашель, мокрота… Худеет человек...

- Кашель, температура – это верно. И еще – если вы просыпаетесь ночью, у вас мокрая простынь от того, что вы сильно потеете, и так продолжает неделю-две, то нужно сразу идти к врачу, - разъясняет Даврон Мухамадиев. – Я понимаю, что вы приезжаете работать, экономите на всём, живете в комнате, где живут еще 5-6 человек. Но если там один человек заболеет, есть риск заболеть всем. Поэтому на эти вопросы нужно обращать внимание. Депортация, штрафы – всё это не так важно по сравнению со здоровьем человека. Будете здоровы, через 2-3 года снимут с вас запреты, или на родине найдете работу, там будете работать, а захотите приехать – приедете обратно. Но о своем здоровье вы должны думать сегодня. Про ВИЧ что знаете?

- (Реплики из зала). Примерно слышали... Это вульгарная жизнь... Предохраняться надо, потому что передается через половой контакт... Посуда если общая...

- Давайте проясним: туберкулез передается воздушно-капельным путем, поэтому больного туберкулезом сразу изолируют от других в отдельную палату. Но ВИЧ через посуду, мыло душ, поцелуи не передается, - разъясняет Даврон. – Не обязательно вульгарная жизнь. ВИЧ передается через кровь – можно заразиться у недобросовестного стоматолога. Кто здесь замужем? – (многие поднимают руки). – Сколько мужа не видели? Наверное, несколько месяцев. Вот когда вы приедете домой, вы должны сказать ему: «Дорогой, пойдем, вместе – ты и я – сдадим анализ на ВИЧ, только потом у нас будут близкие отношения». Если вы вместе с ним пойдете, и вместе сдадите анализы, то у вас обоих в душе не будет никакого недоверия.

- (Женщины улыбаются). Мой не поймет… А мой, знаете, что мне скажет на это…

- А вы скажите ему: «Я в себе уверена, если ты в себе уверен, то для тебя это не должно быть проблемой», - настаивает Даврон. – А теперь расскажите, кто из вас по какой причине здесь оказался?

Даврон Мухамадиев отвечает на вопросы женщин-мигранток

- Я паспорт потеряла… Регистрация фальшивая была… А у меня документы украли…

- А мой паспорт в полиции держат и не отдают. Папа вчера ходил, но ему не отдали, - говорит гражданка Узбекистана, представившаяся Хуснорой.

- Запишите номер папы, я позвоню ему, и мы этот вопрос решим. Только, пожалуйста, сообщайте нам достоверную информацию, чтобы не получилось так, что мы звоним в полицию, а нам там скажут, что это неправда. И нас больше никто слушать не будет.

Другая женщина из Узбекистана также жалуется, что паспорт лежит в полиции. Стали выяснить, сообщала ли она об этом руководству центра – оказалось, что нет, есть ли у нее муж – да, есть. «Пусть муж пойдет и займется решением этого вопроса», - говорит Даврон и пишет при этом свой телефон на случай, если понадобится помощь.

- Сделайте несколько копий загранпаспорта, оставьте их дома у родственников и знакомых, - советует он. – Вы должны понимать, что каждый из нас сам за себя отвечает.

- А если зарплату задерживают или не платят? – спрашивает девушка из Киргизии.

- У вас был договор с работодателем? – молчание. – А у кого из вас он был?

Поднимаются две руки.

- А если в частной фирме работаешь? – спрашивает та же девушка.

На встрече в ЦВСИГ с женщинами-мигрантками

Даврон устраивает небольшой правовой ликбез, рассказывает, что такое трудовое рабство, и объяснят, что договор нужен в любом случае, так как это гарантия обеспечения прав работника:

- Даже если работаете у частников, вы должны сами сказать работодателю: давай подпишем договор. Не соглашается – идите к другому, ищите того, кто заключит договор. Когда у вас есть договор, вы будете вовремя получать зарплату, если вы заболеете, у вас будет больничный. Если каждый будет настаивать, работодатель будет вынужден подписать договор. А вы не настаиваете – с вами и не заключают. Если у вас есть договор, вам на месяц-другой задержат зарплату, но в итоге выплатят, потому что с судами никто связываться не хочет. И никому не верьте – родственникам, друзьям. Вы должны сами находить информацию, обращаться в миграционные центры. У Красного Креста во всех странах Центральной Азии есть центры, где обучают мигрантов. Если вы придете в офис Красного Креста в вашей стране, вы получите всю информацию о том, как сделать патент, зарегистрироваться, трудоустроиться, как избежать мошенников. Но вы туда не идете. А потом здесь мы слышим: я знакомым дала 5 тысяч рублей, мне сделали документы, а они оказались фальшивыми. И вы попадаете в этот центр. Перед тем, как ехать сюда, вы должны узнать правила пребывания в этой стране. Законы постоянно меняются. Интернет на родине у всех есть?

- Да.

- Почему бы вам не зайти туда и не посмотреть российские законы? Есть еще вопросы? – молчание.

- Какие есть пожелания? Есть ли жалобы по условиям содержания здесь? – подключаюсь к разговору я.

- Быстрее уехать домой хотим… Кормят плохо. Каждый день суп и каша. Мясо не дают…

- А если родственники продукты приносят, принимают?

- Да, все передают.

- Прогулки каждый день? Сколько часов?

- Каждый день. Час, иногда два.

- Постельное белье у всех есть? Туалетная бумага, средства гигиены?

- Все есть.

- Телефоны дают позвонить родным?

- Каждый третий день на два часа.

- Сколько времени здесь находитесь?

Кто-то неделю, кто-то 10-15 дней, другие – месяц, два. Женщина из Узбекистана, которая пребывает в центре уже несколько месяцев, рассказывает свою историю. Она живет в Москве три года с паспортом ЛБГ, выданным в Узбекистане. Ее пребывание в России давно просрочено. Обещали помочь с оформлением гражданства и обманули. «Пришла в фирму, заплатила там 25 тысяч рублей, деньги взяли, но ничего не сделали», - сетует она.

- Почему сразу не обратились в ФМС? Если у вас есть паспорт ЛБГ, вы за несколько месяцев без всяких фирм могли получить российское гражданство, - говорит Даврон.

- Я не знала…

На встрече в ЦВСИГ с женщинами-мигрантками

Встает гражданка Вьетнама, говорит, что здесь уже 18 дней, спрашивает, когда отправят домой.

- Если решение суда о выдворении уже вступило в силу, и есть родственники, которые могут купить билет на родину, то скажите им, чтобы они оплатили билет, и вас отправят очень быстро. Если нет денег, то отправят за счет государства в порядке очереди – после тех, кто находится здесь дольше вас, - поясняет Даврон и в заключение спрашивает: - Если когда-нибудь вернетесь в Россию, повторите свои ошибки?

- Не повторим, но вернемся, - смеясь, почти хором отвечают женщины.

Сразу после встречи Даврон звонит папе Хусноры. Выяснилось, что паспорт дочери находится у отца, и он уже везет его в ЦВСИГ.

Открытость в рамках режима

В середине декабря 2016 года глава МВД России Владимир Колокольцев на «правительственном часе» в Совете Федерации сообщил, что спецучреждения для содержания выдворяемых иностранцев существуют в 76 субъектах Федерации, однако большинство из них страдают от недостатка финансирования. Около 40 процентов зданий, в которых они находятся, не соответствуют требованиям для таких учреждений. Колокольцев признал, что многие центры временного содержания мигрантов переполнены, а у министерства не хватает денег на выдворение. Парламентарии согласились, что лучший выход – ускорить выдворение правонарушителей за пределы России, чтобы люди содержались в ЦВСИГ не более месяца.

А 21 декабря прошедшего года Госдума внесла изменения в Кодекс об административных правонарушениях, которые смягчают санкции за однократное нарушение правил пребывания иностранных граждан в России. Так, если иностранный гражданин или лицо без гражданства не встал вовремя на миграционный учёт, работал не по указанной в патенте специальности, жил не по месту регистрации, не уведомил соответствующий орган о месте своего проживания в России, ему грозит штраф и, возможно (на усмотрение судьи), административное выдворение из России. То есть выдворение стало необязательной нормой.

Замначальника ЦВСИГ в Сахарово Иван Серафимович Глинов надеется, что изменения в законодательстве помогут снизить нагрузку на московский и другие центры, особенно в регионах с большими миграционными потоками. Но законодательного решения ждут и многие другие вопросы:

- Для нас большая проблема – лица без гражданства. Это не только проблема нашего центра, это вообще проблема всех стран СНГ, - отмечает Иван Серафимович. – Куда отправлять таких людей – неизвестно, так как они не являются гражданами ни одного государства. Другая категория людей, которые у нас «зависают», – это те, у кого есть уголовные штрафы или невыплаченные алименты. Таких людей из страны не выпускают, и он у нас сидит, пока с него не снимут эти штрафы. Сегодня буквально вернули одного иностранца, у которого оказался уголовный штраф. Ему купили билет, отвезли в аэропорт, а пограничники развернули его обратно. С этими людьми тоже что-то нужно делать.

Кроме того, если человек в состоянии сам оплатить свой отъезд, или его родственники готовы это сделать, и заявляет об этом в суде, он не должен попадать в наш центр. В ЦВСИГ должны попадать только те граждане, которые говорят суду о том, что они не в состоянии оплатить билет на родину, либо те, у которых нет документов. А сейчас попадают разные, в том числе и те, кто может оплатить свой проезд и сразу улететь. Надо решать вопрос и с теми, у кого супруг – гражданин России, эти люди к нам тоже не должны попадать.

- Максимальный срок содержания в центре 2 года и 10 дней. Если человека так и не выдворили за это время, что с ним дальше – отпускаете на улицу?

- Отпускаем – мы не имеем права держать дольше. Принимается соответствующее решение суда – к нам попадают и выходят отсюда только по решению суда. Поэтому я говорю, что многие вопросы еще требуют урегулирования.

- Допустим, у попавшего к вам мигранта есть документы. Родные или знакомые собрали деньги на билет, приехали к вам и хотят прямо сегодня отправить их родственника на родину. В течение какого времени решается вопрос отправки?

- Должно вступить в силу решение суда – а это 10-дневный срок, который дается на обжалование. Если обжаловать решение не хотят, то родственники сразу же приходят к судебным приставам, те определяют дату отлета, родственники или сами приставы покупают билет. Как только приговор вступает в законную силу через 10 дней, выдворяемого отправляют. Такие люди у нас не задерживаются больше 10-12 дней. Иностранный гражданин вправе сам купить билет и улететь, он также может не покупать билет, тогда его обязано отправить государство. Судебные приставы сначала стараются взыскать деньги с иностранного гражданина, затем – с организации, в которой он работал, и только потом оплачивает государство.

Замначальника ЦВСИГ в Сахарово Иван Глинов

Что касается недокументированных, то мы самым активным образом стали сотрудничать с посольствами. Посольства начали очень часто сюда приезжать. Для того чтобы ускорить процедуру установления личности, у нас бывают даже прямые контакты, например, с узбекскими правоохранительными органами. Мы находимся в хорошем контакте и с МВД и ФСБ, потому что к нам попадает разный контингент, в том числе и далеко не добропорядочные, имеющие уголовную судимость.

Часто мигранты сами себе вредят. При задержании он говорит, что потерял паспорт и называет неправильную фамилию – Петров вместо Сидоров, думая, что таким образом сможет избежать закрытия въезда в страну. Но он не понимает, что его личность все равно будет установлена, и пока он не будут документирован, никуда не улетит. Только когда он попадает сюда и начинает понимать, что без документов его не отправят, он говорит что он не Петров, а Сидоров. Но он уже прибыл к нам, оформленный под фамилией Петров. Тогда мы начинаем работать заново. Когда посольство подтверждает его личность, мы отвозим эти документы в суд, чтобы суд пересудил, то есть принял новое решение уже по Сидорову. Сейчас Мосгорсуд делает это очень быстро, но на это тоже уходит время.

- Сколько, например, на сегодняшний день в центре недокументированных иностранных граждан и ЛБГ?

- Недокументированных у нас сегодня 25 человек. Дольше всего у нас задерживаются ЛБГ, а также те лица, в отношении которых вменен 39 регламент Европейского суда по правам человека о невысылке людей в страны, где им может грозить смертная казнь. Сейчас у нас ЛБГ – 18 человек и четверо находятся по 39 регламенту. По срокам нахождения в центре на сегодняшний день у нас такие данные: до 10 суток – 170 человек, до 30 суток – 251 человек, до 60 суток – 100 человек, до 90 суток – 54, до 120 суток – 27 и свыше 120 – 39 человек. Я даю вам цифры для общего представления, но они ежедневно меняются. Всего в 2016 году в наш ЦВСИГ поступили 6593 человека.

- Женщины, с которыми мы общались, жаловались на неудовлетворительное питание. В какую сумму в месяц обходится пребывание в центре одного мигранта, и сколько выделяется на питание?

- Это зависит от количества людей, но в среднем пребывание одного человека обходится в сумму от 40 до 50 тысяч рублей в месяц. На питание в сутки выделяется 280 рублей на человека. В рамках этой суммы мы стараемся обеспечить полноценное питание за счет круп, бобовых, которые являются источником белка, овощных супов. Хлеб и сладкий чай раздаются в неограниченных количествах. Все, что приносят родственники, мы передаем.

- Нам сказали, что телефоны выдаются раз в три дня.

- Вопрос заключается не в том, что не позволено пользоваться телефонами, а в том, где их заряжать. Ведь до сих пор в камерах не было розеток. Мы поддержали инициативу правозащитных организаций и недавно установили во всех помещениях розетки – осталось только подать туда электроэнергию. Сейчас у нас в наличии достаточно простых недорогих телефонов, которые закупили мы сами, предоставили нам правозащитники, международные организации. Когда будут работать розетки, мы выдадим на каждую камеру по одному такому телефону, чтобы люди имели постоянный контакт со своими родственниками. В любой момент они могут позвонить правозащитникам, в полицию. До последнего времени у нас в каждой комнате висели списки телефонов правозащитных организаций. Сейчас мы их оставили в коридорах, потому что в камерах их стали срывать.

Нас регулярно посещают правозащитники – Светлана Ганнушкина у нас была, буквально пару месяцев назад приезжал глава Совета по правам человека (СПЧ) Михаил Федотов. Член СПЧ Андрей Бабушкин посещал нас раньше регулярно, а когда увидел, что ситуация идёт на улучшение, стал приезжать реже. Мы выступаем за максимальную открытость нашего центра, чтобы не было каких-то недомолвок, кривотолков и слухов, что мы неправильно ведем себя или плохо относимся к иностранным гражданам.

Кстати, мы собрали довольно богатую библиотеку, люди у нас читают. С гигиеническими принадлежностями проблем нет. Каждый новоприбывший сразу получает зубную пасту, щётку, мыло, мужчины – бритвенные приборы, а также одноразовые простыни, наволочки. Бельё меняется еженедельно. Душевые женщины посещают дважды в неделю, мужчины – один раз.

- У вас много положительных наработок. Опытом с другими региональными центрами обмениваетесь?

- К нам приезжали коллеги из других регионов – Твери, Калуги, Рязани, Дагестана, Чеченской Республики. Смотрели, отмечали, что у них не такие большие потоки людей. В Чечне, например, центр принимает всего 60-70 человек в год, а мы – 6500. Мы предлагали организовать встречу всех центров, чтобы обсудить существующие проблемы, а они у нас общие. В законодательстве есть пробелы. Их нужно озвучить и вынести наши рекомендации правительству. Было бы хорошо, чтобы в этом году такая встреча состоялась, - заключил Иван Глинов.

По моей просьбе мне показали несколько камер – здесь они 4-х и 6-местные. Не хотелось бы называть эти помещения словом «камеры», но решетки на окнах и металлические двери напоминают, что мы находимся не в пансионате. Тем не менее, камеры не произвели на меня удручающего впечатления. В них тепло и убрано, постели аккуратно заправлены чистым бельем. Туалеты и раковины содержатся в чистоте, нет никакого запаха. Под длинным обеденным столом каждый имеет свою полку с посудой. Некоторые комнаты были украшены бумажными гирляндами и новогодней мишурой – чувствуется, что приложились женские руки. Я увидела, что мои собеседники ничего не приукрасили, когда рассказывали мне о центре: ограничение свободы здесь на самом деле стараются сделать условным и кратковременным. И еще ЦВСИГ в Сахарово представляет собой хороший пример конструктивного взаимодействия учреждения правоохранительной системы с гражданским обществом.

Нигора Бухари-заде