17.04.2007 22:25 msk

Алексей Волосевич (Ташкент)

Во вторник 17 апреля более чем миллионное русское население Узбекистана отметило Родительский день. С раннего утра на кладбища потянулись десятки тысяч человек, чтобы возложить цветы к могилам родных и близких, очистить их от опавших листьев и травы, помянуть добрым словом. Во всех православных храмах звенят колокола и проводятся панихиды.

Радоница, или Родительский день неизменно отмечается во вторник второй Пасхальной недели. Считается, что название этого дня происходит от общеславянского весеннего праздника с поминальными тризнами в память об умерших. В православной традиции его название объясняют ознаменованием радости живых и усопших о Воскресении Христовом. Хотя он приходится не на выходной, а на обычный рабочий день, православные христиане обязательно стараются найти время и посетить могилы родственников, привести их в порядок, посидеть возле них и помянуть покойных кутьёй, блинами и раскрашенными яйцами.

Христианские кладбища в этот день переживают настоящее столпотворение. Наплыв многотысячных толп народа, желающих купить цветы, вызывает соответствующий наплыв торговцев цветами, выносящих их на продажу огромными охапками. По словам одного из них, Родительский день для «цветочников» - такой же любимый и дорогой праздник как 8 Марта и День учителя.

Одновременно с этим отовсюду собираются полчища разномастных попрошаек и нищих, чтобы, пользуясь случаем, насобирать как можно больше милостыни, рассчитывая, что соответствующим образом настроенные люди не откажут им в куске пасхального кулича или мелкой купюре.

Подтягиваются на кладбища и музыканты – по одному, по два и даже целыми группами, разыгрывая настоящие концерты, разумеется, в печально-жалостливых интонациях. Играют на чем угодно: на аккордеонах, скрипках, балалайках, саксофонах.

Целыми толпами собираются здесь цыгане-люли, подбирающие оставшуюся на могилах снедь и выпрашивающие на плохом русском языке подаяние. Пока одни, обращаясь к проходящим мимо, тянут что-то вроде «Сестра-джан, дай Бог вам здоровья!», другие шныряют между могил с плотно набитыми сумками яиц, булочек, конфет и прочего оставленного продовольствия. Впрочем, ни живые, ни мертвые на них не в обиде.

Кстати, православная церковь отрицательно относится к обычаю оставлять на могилах недоеденную еду, считая, что к христианству это никакого отношения не имеет, а является пережитком древних языческих тризн. Особенно неблагочестиво оставлять освящённые в церкви продукты. Так же отрицательно относится церковь к распитию спиртного в честь поминовения родственников, что, по сути, превращает поход на погост в некое подобие развеселого пикника. Однако люди, поминающие родственников именно таким образом, о подобных запретах, как правило, никогда в жизни не слышали, и искренне полагают, что делают доброе дело, поддерживая старинный обычай.

К вечеру кладбища снова пустеют. Вдоль аллей остается сложенный в кучи мусор, убранный с расчищенных и подправленных могил, а на надгробиях - букеты свежих цветов и остатки неприбранной пищи. Теперь такого нашествия уже не будет долго - до весны следующего года.

* * *

17.04.2007 12:09 msk

Андрей Кудряшов, Дамир Панаев (Ургенч)

Когда Хива стала столицей Хорезма, письменная история древнего царства в низовьях Амударьи насчитывала уже более двенадцати столетий. Пережив эпоху арабских завоеваний, старый Гургандж пал только при нашествии монголов. После полугодовой осады сын Чингисхана полководец Джучи приказал разобрать дамбу и затопить разграбленный город. На обломках империи Хорезмшахов вскоре опять возродилась самостоятельная государственность, искоренить которую не удалось даже Темуру, в конце XIII века не раз совершавшего опустошительные походы в Хорезм, распахивая под поля руины поселений. Через два века упадок цивилизации довершился природной катастрофой. В 1598 году своенравная Амударья изменила течение, оставив старые оазисы без орошения и питьевой воды. Столицу пришлось перенести на сто пятьдесят километров к югу, где на караванном пути через пески Каракумов издревле существовала крепость у колодца Хейвак, ставшая затем цитаделью Хивинского ханства.

Большинство архитектурных памятников Хивы принадлежат относительно недалекому прошлому - XVIII-XIX векам. Зато, пожалуй, ни в одном из уголков Центральной Азии ансамбль старинных построек не уцелел до наших дней в такой живописной целостности, сохраняющей облик средневекового города, который может быть объектом для метафизического созерцания. Чрезвычайная скученность экзотических форм, стиснутых исполинскими крепостными валами в глубокий каменный лабиринт, над которым господствуют тени зубчатых башен и минаретов, создает иллюзию отдельного пространства, выпавшего из обычного течения времени.

Когда капризы погоды хотя бы на пару часов очищают всемирно известные достопримечательности от толп туристов, Хива начинает казаться гораздо старше, чем есть, выглядит не просто древней, а вечной, или вообще не принадлежащей нашему миру. На опустевших улицах остаются только местные жители, продолжающие свои повседневные дела среди святых мест и шедевров исторического наследия. Но именно тогда стены и камни пронизываются атмосферой подлинности витающих над ними старинных преданий.

СВЯТОЙ, СКОРНЯК, БОРЕЦ И ПОЭТ

Никто точно не знает, кто и когда впервые воздвиг Ичан-Калу - внутреннюю крепость Хивы. Археологи датируют первые крепостные постройки III-V веками, когда Хорезм при правлении династии Африг обрел независимость от державы персидских Ахеменидов, а потом путем искусных переговоров и благодаря демонстрации военной мощи сумел избежать завоевания Александром Македонским. Возникшее еще в те времена укрепленное поселение на караванном пути в Мерв могло быть связано с пресным колодцем Хейвак, по легенде вырытым Симом - сыном библейского патриарха Ноя. Священный колодец сохранился до наших дней в северо-западном углу Ичан-Калы среди жилых построек. Сегодня он скрыт под кирпичным куполом, вершину которого украшают сакральные туги - деревянные шесты, обвязанные яркими лоскутами материи.

Десятиметровые стены крепости образуют овальный периметр длиной в два с половиной километра. Оборонительные валы толщиной до восьми метров сложены из сырцовых глиняных блоков диаметром 40х40х10 сантиметров. По всей длине они снабжены зубчатым бордюром с узкими бойницами. Через каждые тридцать метров стоят круглые оборонительные башни, а с четырех сторон света в толщу глины врезаются входные ворота из обожженного кирпича. Это уже средневековые пристройки, приблизительно датируемые XIV-XV веками, как и наиболее ранние культовые сооружения шахристана - внутреннего города. Правда, над восточными воротами Ота Дарваза сохранилась старинная цитадель Куня Арк - служившая резиденцией правителям Хивы XII века, задолго до того, как город стал столицей Хивинского ханства. Квадратная форма ее башен напоминает архитектуру крепостей античного Хорезма. Самые экзотичные восточные ворота, выходящие из шахристана на городской рынок, называются Пахлаван Дарваза в честь покровителя Хивы, святого пира Пахлаван Махмуда, умершего в 1326 году.

Согласно преданию, в тот роковой год, когда монгольский хан Джучи разрушил и затопил водами Амударьи старую столицу, семья святого наставника суфизма Пирйара Вали из немногих выживших жителей Гурганджа нашла убежище под стенами Хивы. Здесь у наставника родился сын Махмуд, с юности отличавшийся необыкновенной силой и религиозным благочестием одновременно. Еще подростком он стал одерживать одну за другой победы на поединках борцов, за что получил титул Пахлаван - силач.

Богатырская удаль не противоречила духовным исканиям, поскольку традиции суфизма в Хорезме сочетали богословие с физическим совершенством, искусным ремеслом и занятиями утонченной поэзией. Пахлаван Махмуд принадлежал к ордену Жавонмардлик - «Отвага молодости», зародившемуся среди городских ремесленников и считавшему своим основателем самого Хазрата Али Шахимардана - шаха смельчаков. По профессии Махмуд был скорняком, изготовлявшим шубы и головные уборы из меха и овечьих шкур. Вершин земной славы он достиг, отправившись на борцовские состязания в Индию, где сумел освободить из плена множество соотечественников. В награду за одержанную победу и проявленное к побежденному сопернику милосердие, делийский султан пообещал исполнить любое его желание. Пахлаван попросил отпустить с ним на родину столько пленных, сколько вместит бычья шкура. Владыка легко согласился, и искусный скорняк вмиг разрезал шкуру на длинную кожаную ленту, которой смог опоясать тысячу земляков.

Пахлаван Махмуд был известен на всем Востоке и как поэт, сочинявший блистательные рубаи. При всей своей славе он до конца дней продолжал вести скромную жизнь, занимаясь простым ремеслом и неустанно смиряясь перед Всевышним.

«Кто мир моей души поднимет из руин?

Постигнет груз грехов - и сделает своим?

Ко многим славным я паломничал могилам.

Придет ли кто к моей, скажи, о Азраил?» -

написал Пахлаван Махмуд в одном из своих четверостиший. Усыпальница пира вблизи восточных ворот Ичан-Калы до сих пор служит местом паломничества мусульман Хорезма и всей Центральной Азии. Правители узбекской династии Конграт в XIX веке провозгласили Пахлаван Махмуда святым покровителем Хивы и рода Конгратов, соорудив над его могилой внушительный мавзолей. Надпись, сохранившаяся на стене, гласит: «Благословенна гробница полюса мира и величайшего предводителя праведных Пахлавана Махмуда, сына Пирйара Вали, - да святится тайна их обоих!»

НЕДОСТРОЕННАЯ БАШНЯ КАЛЬТА-МИНОР

Самым удивительным сооружением Ичан-Калы является глазу путешественника недостроенный исполинский минарет Кальта-Минор. Фантастический конус выпячивается из земли сразу за западными воротами Ота Дарваза. Величина его изначального архитектурного замысла свидетельствует о масштабе амбиций ханов династии Конграт, собиравшихся затмить славу древней империи Хорезмшахов, некогда простиравшейся от Каспия до Кашгара, Гиндукуша и Персидского залива. Но короткий взлет Хивинского ханства остался таким же незавершенным в истории, как силуэт грандиозной башни.

Дашт-и-кипчакское племя конграт, по преданию, было одним из боевых крыльев несметного полчища Чингисхана, вовлеченным в поход на Запад на пути орды из Монголии через Алтай. Через столетие после великих походов первые правители из степных конгратов ненадолго воцарились в Хорезме, воевали с Темуром, но их сменили другие правители в династическом водовороте смутных времен. Независимое Хивинское ханство было основано в 1511 году султаном Ильбарсом из рода Арабшахидов, восходящего к хану Джучи. При этом узбеки низовий Амударьи, по некоторым данным, не принимали участия в походах Шейбани на Мовароуннахр, положившим конец империи Темуридов, а были заняты внутренними распрями и борьбой с воинственными племенами туркмен. Все это время земли Хорезма заселялись степными тюрками, переходившими от кочевой жизни к оседлому земледелию.

В 1767 году долгая междоусобная распря за власть двух узбекских родов Конграт и Мангыт привела к тому, что Хиву захватили пришедшие из Каракумов туркмены рода Йомуд. Лишь спустя три года инак - племенной вождь конгратов - Мухаммад Амин сумел выбить их за пределы государства, основав последнюю правящую династию Хивинского ханства, хотя еще четырнадцать лет на троне находились формальные правители из отдаленных потомков Чингисхана. В 1804 году инак Ильтузер был официально провозглашен ханом. Его младший брат Мухаммад Рахим завершил объединение страны, покорил каракалпаков в дельте Амударьи, с помощью оседлых сартов сломил сопротивление тюркской знати и даже склонил туркменские племена к несению военной службы в качестве наемной гвардии. Хивинские ханы расширили старую ирригационную систему, фактически сделав узбеков Хорезма оседлой нацией.

В 1842 году Алла-Кули-хан завершил возведение вокруг внешних поселений Хивы новой крепостной стены - Дишан-Калы, протяженностью почти шесть километров. На том месте, откуда черпали строительный материал, образовалось озеро Говуккуль. В нем по сей день ловят рыбу и добывают глину гончары. Внешние укрепления, на строительстве которых в течение трех лет были заняты двести тысяч человек, должны были оградить столицу Хивинского ханства от внезапных набегов йомудов и других обитателей песков, обезопасив себя от которых, возрождающаяся империя собиралась, подобно державе Хорезмшахов, начать завоевательные походы на Бухару и Хорасан.

Архитектурным воплощением исторических замыслов стал минарет с диаметром основания 14,2 метров, строительство которого начал сын Алла-кули-хана Мухаммад Амин-хан II, чтобы превзойти знаменитый минарет Калян (46 м) в Бухаре и даже Кутуб-Минар (78 м) в Дели. Высота этой башни, задуманной как самый большой минарет мусульманского мира, должна была достичь восьмидесяти метров, но остановилась на двадцать шести.

Легенда, которую часто рассказывают туристам, гласит, что Бухарский эмир, прослышав об уникальном строительстве, пожелал возвести такой же минарет в Бухаре, о чем объявил своим подданным. Но Хивинский хан поклялся, что казнит гениального зодчего, едва только постройка будет завершена. Архитектора кто-то предупредил, и он, дорожа своей жизнью, сбежал, куда глаза глядят, бросив недостроенную башню. И никто другой не сумел с тех пор завершить то, что было начато.

В действительности строительство минарета Кальта-Минор прервалось в 1855 году, когда хивинская армия, начавшая поход в Хорасан, потерпела жестокое поражение от туркменов племени Теке под Серахсом, где был убит и Мухаммад Амин-хан. Так оборвалось становление новой империи, обещавшей повторить исторический путь держав Ахеменидов, Хорезмшахов, Темура и Великих Моголов. Историческое время Центральной Азии уже начало катастрофически укорачивать ритм, отпустив последней династии правителей Хорезма всего полтора столетия, по истечении которых тысячелетняя цивилизация съежилась в провинциальное захолустье.

ТРАГЕДИЯ ИСЛАМХОДЖИ

В оставшиеся Хивинскому ханству десятилетия независимости «внутренняя империя» за стенами Дишан-Калы и Ичан-Калы еще украшалась роскошными дворцами и причудливыми культовыми постройками. Был полностью покрыт цветной мозаикой конус недостроенной башни Кальта-Минор. Но самый высокий минарет удалось возвести только в 1908 году, когда Хивинское ханство уже стало протекторатом Российской Империи.

Первая попытка русского проникновения в Хорезм была предпринята в 1717 году. Военная экспедиция во главе с кабардинским князем Берковичем-Черкасским (до крещения Давлет-Гиреем) пыталась выполнить фантастическое поручение Петра I - повернуть течение Амударьи по древнему руслу Узбоя в Каспийское море, чтобы российский военный флот мог из Астрахани доплыть до Бухары и Индии. Немыслимая авантюра закончилась тем, что из четырехтысячного отряда смогли бежать домой всего три десятка яицких казаков, остальных хивинцы убили или обратили в рабство. Но в конце XIX века Россия уже хозяйничала в Средней Азии, присоединив степи казахских жузов и берега Каспия, завоевав Ташкент и установив протекторат над Бухарским эмиратом. Оставалось покорить низовья Амударьи и сделать послушными вассалами хивинских ханов, чтобы прекратить разбойничьи нападения на торговые караваны и усмирить туркменские племена, что не удалось в 1839 году, когда армия генерал-адъютанта Перовского из-за грянувших в ноябре сильных морозов была вынуждена повернуть в Оренбург, не дойдя до Устюрта.

Весной 1873 года под командованием Туркестанского генерал-губернатора Константина Петровича фон Кауфмана четыре отряда общей численностью около 13 тысяч человек выступили в поход одновременно с четырех направлений - из Джизака через Кызылкум, из Казалинска по берегу Аральского моря, с Мангышлака через Устюрт и из Карсноводска через Каракумы. До границ ханства не дошел только южный отряд, увязнув в зыбучих песках. Но остальные к 28 мая, после неимоверных трудностей похода, с трех сторон окружили Хиву, начав обстреливать стены и ворота Дишан-Калы из артиллерийских орудий. Хан тайно выехал из столицы на земли туркменских племен, с помощью которых рассчитывал организовать сопротивление, но, вероятно, почувствовал, что йомудские вожди могут лишить его власти гораздо скорее, чем русские генералы, и скоро вернулся, чтобы 12 августа в загородном саду у Гандемианских ворот заключить мирный договор.

По условиям заключенного мира Российская империя не претендовала на поглощение Хивинского ханства, оставляя трон Мухаммед Рахиму-хану, также известному, как поэт Феруз. За это хан должен был признать себя «покорным слугою Императора Всероссийского» и уступить ему все земли по левому берегу Амударьи, отныне доступной для русского судоходства, с правом организовывать там пристани и фактории. Все города и селения ханства объявлялись открытыми для русских купцов без торговых пошлин и прочих обложений. Кроме того, на территории ханства запрещались рабство и торговля людьми, что было официально объявленной целью военной кампании.

В заключение на Хивинское ханство налагалась позорная контрибуция в два миллиона золотых рублей «для покрытия расходов русской казны на ведение последней войны, вызванной самим ханским правительством и хивинским народом», но с возможностью рассрочки на неопределенное время. Так был установлен протекторат, устраивавший обе стороны и не дававший повода для демаршей основному сопернику России в колониальной экспансии - Великобритании, подступавшей к берегам Амударьи через Афганистан.

Нежелательным продолжением вассального союза могло стать начавшееся в конце XIX века массовое переселение на туркестанские земли в качестве колонистов русских крестьян из бедных нечерноземных губерний. Но для Хивы этот момент был сглажен в ходе официальных визитов Мухаммед Рахим-хана и его наследника Асфандияра в Санкт-Петербург к Императорскому двору. Визирь хана Ислам Ходжа каким-то образом договорился с царскими чиновниками, чтобы на правом берегу Амударьи расселяли даже не уральских казаков-староверов, а ссыльных немцев-менонитов, позже принимавших участие в сооружении административных зданий Хивы последних лет ханства. Например, зимнего дворца Нуруллабай с его элементами европейской отделки внутреннего интерьера.

Многие историки сегодня называют Мухаммед Рахим-хана Феруза крайне противоречивой и неординарной личностью, сочетавшей в одном лице мистика суфизма и просветителя, ориентировавшегося на Европу. При этом трудно судить, насколько решающую роль в определении его внешней и внутренней политики играл визирь Ислам Ходжа, известный постройкой первой в Хиве европейской больницы имени цесаревича Алексея и покровительством первых опытов в области фотографии, осуществленных писцом его канцелярии Худайбергеном Дивановым с помощью старейшины общины меннонитов Вильгельма Пеннера. Кроме того, по его решению в Хиве были построены первый хлопкоочистительный завод, аптека, почта и телеграф. На средства Ислам Ходжи открылась и первая в ханстве светская школа, где преподавались математика, физика, химия и другие естественные и гуманитарные дисциплины. Рассматривались проекты строительства железной дороги через Устюрт в Россию. Ислам Ходже удалось осуществить в 1908 году и постройку в Ичан-Кале самого большого из минаретов Хивы высотой 56,6 метров, подражающего стилю и архитектурным пропорциям минаретов старого Гурганджа.

Идеологическая легенда времен СССР гласила, что при правлении Асфандияра реакционное духовенство, ненавидевшее Ислам Ходжу за его прогрессивные взгляды и укрепление связей с Россией, с попустительства и при согласии нового хана организовало против визиря заговор. Современные исследователи отмечают как факт только то, что могущественный и искушенный визирь, а, по сути, премьер-министр, доставшийся Асфандиряр-хану от своенравного отца, несомненно, мог ограничивать властные амбиции молодого наследника, если вообще не забрал у него из рук кормило власти. К тому же визирь был его тестем. Так или иначе, в 1911 году Ислам Ходжа, возвращавшийся ночью в свое загородное имение в открытом фаэтоне, был заколот кинжалами неизвестных злоумышленников, для розыска и наказания которых Асфандияр-хан будто бы вовсе не предпринял никаких мер.

Вихрь исторических событий вскоре уровнял «в правах» прежних реакционеров и прогрессистов, уложив в гробницу внутри стен Ичан-Калы предполагаемого убийцу неподалеку от усыпальницы его предполагаемой жертвы. Через год после отречения Императора Николая II, весной 1918 года племенной вождь туркмен йомудов Джунаид сверг и убил Асфандияр-хана, провозгласив себя Джунаид-ханом. В январе 1920 года он был выбит из Хивы Красной Армией, а в феврале того же года последний хан из династии Конграт Саид Абд-Алла отрекся от власти, и была учреждена Народная республика Хорезм, к ноябрю преобразованная в Хорезмскую ССР. В 1925 году правобережье Амударьи ниже Мангита красным карандашом Ленина было воссоединено с Каракалпакией, вошедшей в состав Казахстана в качестве автономной области, а от Хорезма остались 4,5 тысячи квадратных километров, ставшие самой западной и самой маленькой областью Узбекистана.

В 1968 году внутренняя крепость Хивы Ичан-Кала получила официальный статус музея-заповедника под открытым небом и была признана ЮНЕСКО объектом Всемирного культурного и исторического наследия.

17.04.2007 10:15 msk

Посевные работы в Андижанской области проходят под бдительным контролем силовых структур и представителей администраций районов и области. Об этом подробно сообщают информационные программы андижанского областного телевидения. В частности, один из сюжетов рассказывал о ходе посевных работ в Пахтаабадском районе области.

Как следовало из сообщения, из имеющихся в районе 13765 гектаров посевных площадей 7318 гектаров выделено для возделывания хлопка. На данный момент со склада семенного цеха Пахтаабадского хлопкозавода на фермерские хозяйства в сопровождении сотрудников Министерства внутренних дел (МВД) Узбекистана доставлено 89242 килограмма семян хлопчатника, которыми была засеяна площадь в 1394 гектаров - из расчета по шестьдесят семь килограммов семян на каждый гектар. В настоящее время на складе хлопкозавода имеется пятьдесят две тонны семян хлопчатника и шесть тонн целлофановой пленки, используемой в ходе кампании.

К каждому из шестисот семи фермерских хозяйств района Управлением внутренних дел области «для профилактики» прикреплено по одному инспектору. По словам представителя правоохранительных органов, давшего интервью, сотрудниками МВД осуществляется полный контроль за хранением и доставкой семян на хлопковые поля. Собственно посев также осуществляется под присмотром и бдительным контролем инспектора совместно с представителями районного и областного хокимиятов (администраций). Излишки семян хлопчатника, остающиеся после посева, оформляются соответствующим актом и возвращаются на склад.

Цель данного мероприятия, разработанного и проводимого правоохранительными органами, - обеспечение посевных работ в соответствии с агротехническими правилами и получение в дальнейшем высокого урожая, что должно ознаменоваться выполнением фермерами договорных планов по продаже хлопка-сырца государству.

По утверждению журналиста, подготовившего данный телесюжет, фермеры просто счастливы, что правоохранительные органы так бдительно их контролируют и вместо агрономов руководят надлежащим исполнением сельскохозяйственной науки.

Как отмечают наблюдатели, сотрудников МВД будут привлекать к сельхозработам и в дальнейшем, вплоть до сбора урожая хлопка. Параллельно они будут контролировать созревание и сбор урожая пшеницы. Сельхозхимикаты и удобрения, особенно селитра, также взяты под строгий учет УВД и доставляются с областных складов сельхозхимии фермерским хозяйствам только в сопровождении милиционера.

По словам некоторых рядовых сотрудников внутренних дел, им не очень нравится участвовать в сельхозработах, даже в роли контролеров-надзирателей. Ведь большинство милиционеров в Узбекистане - это выходцы из сельской местности, которых в большинстве случаев в милицию приводит желание расстаться с кетменем и вообще с сельхозработами.

А с наступлением лета начнется кампания по уборке урожая пшеницы. Судя по тому, как она была организована в прошлом году, и на этот раз комбайны для уборки урожая будут распределять среди фермеров лично начальники областных УВД, и в этот процесс не смогут вмешаться даже руководители районных администраций (хокимы).

* * *

17.04.2007 09:46 msk

Сергей Иванов

В последнее время власти Узбекистана заметно «эволюционировали» в отношениях с неугодными правозащитниками или журналистами, работающими на зарубежные СМИ. Они перестали угрожать и избивать, как избили в свое время корреспондента ИА «Фергана.Ру» Алексея Волосевича. Они перестали убивать, как убили десять лет назад корреспондента «Интерфакса» Сергея Гребенюка. Теперь они ведут себя более «цивилизованно» и заводят на журналистов уголовные дела, которые стараются довести до конца.

Так, например, на прошлой неделе закончилось следствие транспортной прокуратуры по поводу деятельности журналистки Умиды Ниязовой. Дело передано в суд. Ниязова обвиняется в незаконном пересечении границы (штраф от 50 до 100 минимального размера оплаты труда (МРОТ) или срок от трех до пяти лет); изготовлении и распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку (от пяти до десяти лет лишения свободы с конфискацией имущества); контрабанда (от пяти до десяти лет лишения свободы с конфискацией или без). По некоторым данным, суд над Ниязовой должен начаться уже 19 апреля.

А в пятницу, 13 апреля, Министерство юстиции Узбекистана уведомило директора ташкентского офиса международной правозащитной организации Human Rights Watch о том, что ей отказано в аккредитации в связи с «превышением полномочий» и «осуществлением неуставной деятельности». Минюст уточнил, что офис HRW формально не ликвидируется, но без аккредитованных сотрудников организация не может законно работать в республике. Другими словами, власти дали понять, что сотрудникам организации запрещается не только любая деятельность в стране, но и, в частности, наблюдение и освещение судебного процесса над Умидой Ниязовой.

Как сообщил сайт Uznews.net, после оглашения информации о том, что узбекская прокуратура выдвинула обвинения против арестованной в январе 2007 года правозащитницы и журналистки Умиды Ниязовой, международная неправительственная организация «Репортеры без границ» призвала Евросоюз принять более жесткие меры в отношении Узбекистана.

Фактически, Ниязову можно считать первой жертвой в развернувшейся в Узбекистане новой кампании по преследованию независимых журналистов и правозащитников. Так, после ее ареста совсем недавно были предъявлены обвинения сотрудникам радиостанции «Deutsche Welle» («Немецкая волна») Наталье Бушуевой и Юрию Черногаеву в «занятии деятельностью, подлежащей лицензированию, совершенном по предварительному сговору группой лиц» (наказание – денежный штраф в размере 75-100 МРОТ или исправительные работы сроком до трех лет) и уклонение от уплаты налогов в особо крупном (исходя из далеко не узбекских доходов) размере (150 до 600 МРОТ или лишение свободы от трех до пяти лет).

Между тем, журналистам «Deutsche Welle», как заявил заместитель главного редактора программ радиостанции на русском языке Александр Варкентин и как подсказывает здравый смысл, обвинения предъявлены совершенно необоснованно. Во-первых, если у кого-то из журналистов, например, у Бушуевой, и не было аккредитации МИДа, как того требует узбекское законодательство, то никак не по ее вине. Когда утвердили порядок, что журналисты не могут заниматься своей профессиональной деятельностью без специального разрешения, власти ссылались на зарубежный опыт, умалчивая при этом, что за рубежом это совершенно формальная процедура, не имеющая ничего общего с «фильтрацией» журналистов. В Узбекистане же соответствующие инстанции могут не дать или не продлить аккредитацию без объяснения причин, чему и раньше было достаточно примеров. Это могут подтвердить все иностранные и независимые журналисты, работавшие или работающие в этой стране. Причем, разумеется, ужесточение контроля над журналистами проводилось в рамках «дальнейшего укрепления демократии».

Во-вторых, по заявлениям руководителей «Deutsche Welle», все сотрудники законопослушно выплачивали налоги в Германии. А так как между Германией и Узбекистаном существует договор «Об избегании двойного налогообложения», то и претензий к журналистам быть не может. Таким образом, обвинения «шиты белыми нитками» (если власти не придумают что-нибудь еще) и направлены на нейтрализацию этих журналистов.

Случай с Ниязовой сложнее. Напомним, что Умида Ниязова работает в Центре экстремальной журналистики с 2000 года, а с 2005 года является представителем центрально-азиатского интернет-журнала «Оазис». Одновременно она работала в «Интерньюс-Узбекистан», сотрудничала с правозащитной организацией «Freedom House», в последнее время была переводчиком правозащитной организации «Human Rights Watch». Кроме того, Умида одна из немногих серьезно занималась андижанской трагедией, что не могло не беспокоить узбекское правительство.

По данным из достоверных источников, молодая женщина была просто слишком напугана задержанием ее в ташкентском аэропорту и предъявлением слишком серьезных обвинений. Поэтому она скрылась в Кыргызстане, но ее хитростью заманили назад. Этот спровоцированный властями переход границы также стал одним из пунктов обвинения. Предъявлению Ниязовой другого пункта («изготовление и распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку») вполне могли способствовать файлы с данными об андижанской трагедии, полученными от независимых международных правозащитных или гуманитарных организаций, либо же результаты собственного расследования журналистки. Что же касается контрабанды, то это самое удобное обвинение, которое можно предъявить любому пересекающему границу человеку.

Можно предположить, что к такому давлению на журналистов власти стали готовиться уже давно. Почти сразу после событий в Андижане в мае 2005 года. Так, например, из Узбекистана последовательно «попросили» представительства очень многих международных неправительственных организаций и некоторых зарубежных СМИ. Тогда же и был установлен порядок аккредитации, который буквально лишал независимых журналистов возможности исполнять свои обязанности. Сегодня, по разным оценкам, в Узбекистане находится в заключении не один десяток правозащитников и журналистов, чья работа была связана с освещением андижанских событий.

И все они были именно независимыми, поэтому правительство не слишком церемонилось с их задержанием. Другая часть журналистов работала на организации, которые не привыкли просто так «сдавать» своих сотрудников, что и явилось причиной проведения столь хитроумных операций. Но и тут власти пытались сделать все, чтобы облить журналистов грязью. Достаточно вспомнить объявления, расклеенные по всему Ташкенту с предложением интимных услуг и с телефонами Натальи Бушуевой. Можно привести и пример пасквилей на последнего ташкентского корреспондента Би-би-си Монику Уитлок, в которых анонимный, как водится, корреспондент, не стесняясь в грязных выражениях, пытался «разоблачить моральный облик англичанки». То же самое и, причем, тем же языком (как будто писал один человек) сообщалось и об Умиде Ниязовой. Видимо, все это была «разведка боем» перед тем, как приступить к серьезным действиям.

Теперь действия властей стали более решительными, но это отнюдь не значит, что власти обязательно посадят Ниязову. Суд над ней удивительным образом совпадает еще с одним событием. Так, через месяц Европейский союз должен вернуться к вопросу о сохранении санкций против Узбекистана, введенных после трагических событий мая 2005 года в Андижане, а 23 апреля министры иностранных дел ЕС должны обсуждать общую стратегию в отношении Центральной Азии. Узбекистан же, как известно, обсуждать андижанскую проблему и ситуацию с правами человека в стране согласился. Вполне вероятно, что Умида Ниязова, суд над которой будет проходить примерно в это же время, невольно станет разменной монетой в переговорах сторон, и Ташкент будет просить о смягчении международного общественного мнения в отношении себя в обмен на легкое наказание или амнистию для журналиста.

17.04.2007 16:53 msk

Kazakhstan today

На казахстанско-узбекистанской границе казахстанский пограничник застрелил гражданку Узбекистана, сообщает Kazakhstan today со ссылкой на пресс-службу Департамента внутренних дел (ДВД) по Южно-Казахстанской области.

По данным пресс-службы, утром 16 апреля в Сарыагашский РОВД поступило сообщение с пограничного поста «Какпак» о том, что находившийся на службе в нетрезвом состоянии 21-летний сержант пограничных войск трижды выстрелил из автомата. Один выстрел был направлен в воздух, а два других - в сторону камышовых построек, находящихся на казахстанской территории. В результате одна из пуль попала в голову 36-летней гражданке Узбекистана, которая скончалась на месте происшествия. В данное время ведется следствие, подозреваемый взят под стражу.

17.04.2007 10:23 msk

УзА

Как сообщает УзА, с 17 по 19 апреля 2007 года президент Республики Узбекистан Ислам Каримов по приглашению президента Арабской Республики Египет Мухаммада Хосни Мубарака посетит эту страну с официальным визитом.

В ходе встреч стороны обсудят вопросы расширения узбекско-египетского сотрудничества, актуальные проблемы международного характера, представляющие взаимный интерес. По итогам переговоров планируется подписание ряда двусторонних документов, направленных на углубление взаимодействия двух государств в различных областях.

Египет первым из арабских стран признал независимость Узбекистана, это произошло 26 декабря 1991 года. С официальным визитом Ислам Каримов впервые посетил Египет в декабре 1992 года.