Размышление первое. Каждый человек есть Вселенная. Каждый город есть скопище мириадов звезд и планет. Души живших и побывавших в нем создают неповторимую, сильную, взаимопроникновенную энергетику. Старинные католические церкви напротив United Colors of Benetton. Черный "Subaru" на узком перекрестке готического квартала, где большинство зданий построены в 12-м и 13-м веках.
Две женщины, разбившие два садика по обеим сторонам замка Шенонсо. Садик Екатерины Медичи пленил меня больше: в нем есть недосказанность, и простота, и чувство удивительного покоя, в то время как прекрасная Диана Пуатье явно стремилась блистать. Хорошо ли это - быть самой красивой женщиной Франции? В любом случае, Шенонсо прекрасен. "Черный лебедь плывет над зеленой волной", и шуршат под ногами рыжие осенние листья. Эти стены видели многое, и многое еще увидят.
Размышление второе.
В Париже у меня появляется новая пластика, и когда я приезжаю в Москву, мне еще несколько дней смотрят вслед. Потом посадка головы становится прежней, но благоприобретенной и уже утраченной безумно жаль. Вероятно, я очень восприимчива к стереотипам. Вероятно, это вопрос внутреннего ощущения, не зависящий от внешнего городского окружения. Вероятно, следует переехать в Париж, где каждую секунду времени хочется быть женщиной, а не пассажиркой, пациенткой, клиенткой или коллегой. Хочется спешить ночью
по Вандомской площади, мимо отеля Ritz к зданию Оперы, кутаясь в плащ с меховой оторочкой. Хочется, поводя безупречными плечами в особняке на Риволи, подносить собеседнику кубок с растворенной в рубиновой влаге крупинкой яда. Хочется быть femme, которую cherchez. "Вся французская история - история войн, убийств, интриг и женского коварства", - сказала моя попутчица. Верно, но лишь отчасти: любая история изобилует всем вышеперечисленным, а если нет, то кому она нужна, такая история?
Размышление третье. К устрицам я оказалась не готова. И вообще ко многому. Становится "мучительно больно за бесцельно прожитые", когда понимаешь, что вот она, порция красоты, изящества и великолепного стиля, а ты не способен ее вкусить. Мы все немножко эмоциональные калеки в силу тотальной, вопиющей необразованности. Я путешествовала в обществе изумительного гида, который многое знает, который любит эти вещи: картины и камни, факты и персоналий. В самом деле, существует только один верный
взгляд на вещи, и это - взгляд панорамный: явление, отчужденное от контекста других явлений, немо. Аудитории и учебники скучны, а мне повезло видеть воочию блики Луары, древние города Тур и Анжер, крепости, аббатства и замки. Но сколь более правильным, красочным и четким было бы это видение, впитай я из аудиторий и учебников некую сумму исторических и культурологических фактов, которая бы здесь, под неярким французским солнцем, ожила бы и заискрилась. Наш гид Алексей, человек, знающий историю в
принципе, историю искусств, религий и царствующих семей, не исключение, а норма. Норма всесторонне развитого и образованного человека. Но об этом уже давно никто не помнит. Вспоминается фраза из одной хорошей книги: "Я пришел говорить с вами на общие темы, а то все вокруг помешались на специальных..." Мы, в лучшем случае, профессионалы в своем деле. Робкого вторжения в нашу жизнь книг по культурологии и истории, экскурсий, музейных экспозиций, пытающихся нас сделать профессионалами в восприятии окружающего
мира, мы не приемлем.
Размышление четвертое. Когда-то юная Габриэль сочла, что Сомюр слишком мал для нее, и уехала прочь. "Пусть слава - дым, и ты сгоришь, но стал твоим большой Париж...Ц Она уехала, а Сомюр остался. Узкие улочки, старые дома, необычная для России и свойственная Европе праздничная пряничность. Город в стиле писем Андре Моруа к незнакомке, преисполненных воздушной сытной свежестью круассана и чуточку старомодной, изысканной учтивостью. А я хочу маленькое черное
платье. Классическое, строгое лаконичное платье. Которое выглядит вечерним с ниткой жемчуга и элегантным дневным с пиджаком или шарфом. Я уже искала в Париже, но безуспешно. И я брожу среди старых зданий, сочащихся французской угодливостью по отношению к женщине, желанием осязать, раздевать и одевать ее. Магазинчики и лавочки зовут и манят. Но что это, что? Zara, Promod, Mango.. о нет, не нужно, нет, то есть, конечно, хорошо и нужно, но я ищу не это. У этого нет названия. Еще только предчувствуя его появление,
я сворачиваю за угол, и вижу безымянный Магазин, Где Продаются Вещи Моей Мечты. Я не смогу их описать. Они терракотово-красные, и жемчужно-сиреневые, и цвета зеленого яблока, и как же они надеты друг на друга на манекенах... Я почти рыдаю, понимая, что не могу разделить созданный декоратором образ на элементы, и мне сейчас придется, остановившись на каком-нибудь одном, расписаться в собственном женском стилистическом бессилии, сказав продавщице "Пожалуйста, дайте мне все, что на этом манекене..." Я
не понимаю, в чем тут дело. В крошечном болеро? В бусах? В поясе? В смелом сочетании цветов? Я перестаю чувствовать, какая из вещей является базовой, и вместо нее можно использовать что-то нейтральное, что уже у меня есть, а какая - акцентарной, неповторимой, и заменить ее ничем нельзя, и вместе с неземным блаженством от осознания того, что Я, настоящая Я, Я, какой мне хочется и следует быть, действительно существует и кем-то уже придумана, тихий панический ужас сковывает мое тело.
Однако
надо действовать. Коко бы моей слабости не одобрила. Заранее, все себе на долгие годы вперед простив, снимаю с кронштейнов ... раз... два... и три! Жакет, шарф и бусы. Вот так. Все вместе, или каждое по отдельности. Отлично. И хватит. Даже если бы я могла раздеть не один манекен, а все двадцать, и до конца жизни носить это, это было бы непростительно. Манекены следует не раздевать, а одевать, и теперь, взяв один великолепный урок, я не должна слепо копируя, изучать одно и то же упражнение, а должна научиться
собственной импровизации. Сейчас мы все это купим.
Я выхожу из магазина, дрожа всем телом, и запоминаю ощущение того, что тряпки могут быть лучше... лучше всего на свете. Я понимаю, что нужно всего лишь не прекращать стараний, не убирать со лба ладоней, и возможно это, возможно - стать маэстро собственного, неповторимого, необыкновенно удобного, невероятно индивидуального стиля... Однако, послушайте, да где же в этом мире может находиться мое маленькое черное платье, если не в Париже, и не
в Сомюре? Посмотрите у себя в шкафу. Хорошая шерстяная ткань, юбка чуть выше колена, строгий силуэт, рукав три четверти, боковая молния, вырез "каре". Есть? Немедленно отдайте, это мое.
Размышление пятое и последнее. Можно уехать и видеть дороги - лучшее болеутоляющее лекарство и тонизирующий витаминный коктейль. Но и от них устаешь. Можно вернуться и остаться дома - в лучшем месте на свете, потому что там спокойно, и можно быть не одному, и нужно о ком-то заботиться. Но и от этого
устаешь. Я никогда никуда не возвращаюсь, потому что я никогда ниоткуда не уезжаю: это мой целый мир, и мне в нем нравится. "Там лучше, где нас нет", - разводят руками все остальные.