> Теперь нам предстоит выйти за рамки выводов
Коллинз:{} мы попытаемся проанализировать несообразность
и противоречия в массе прямых и косвенных аргументов, поддерживающих
образ Иисуса как страдающего Мессии. В рассказе о Тайной Вечере мы встречаем
две богословские интерпретации смерти Иисуса: эсхатологическую, согласно которой
Тайная Вечеря предвещает грядущее Царство Божье (Мк 14:25 и пар.; Лк 22:15–16;
1Кор 11:26),{} и христологическую, согласно которой
Тайная Вечеря предвосхищает смерть Иисуса «за многих».
> Смерть
«за многих» более всего подтверждает сравнение Иисуса с пасхальным агнцем.
Однако в 1Кор 11 отсутствуют всякие упоминания о Пасхе, хотя в 1Кор 5:6–8
есть аллюзии на историю Исхода и на опресноки. В Книге
Исхода (Исх 12) пасхальный агнец, смерть которого (согласно Мф 26:28
и раннехристианской традиции, отраженной в 1Кор 15:3) связана с прощением
грехов, защитил первенцев народа Божьего от ангела-губителя, посланного против противников
Израиля, а не от их собственных прегрешений. Что же до пассажа
из Книги Исаии (Ис 53) — вроде бы решительного свидетельства
в пользу того, что смерть Иисуса имела возможность стать заместительной, —
то он цитируется лишь для того, чтобы объяснить молчание Иисуса (Мк 14:61
и пар.) и показать, что предание (παραδίδωµι){}
Иисуса Пилату как представителю Рима имеет аналогии в Библии (Мк 15:1;
Ис 53:6,12 LXX), а не как аргумент, способный свидетельствовать
о том, будто смерть Иисуса носила жертвенный характер.
> Всё это
не ставит под вопрос мессианский и сотериологический фон истории
Страстей. Однако противоречивые элементы показывают, что у сотериологической
концепции была своя предыстория и что некоторые фрагменты воспоминаний и отзвуки
преданий изначально не принадлежали к послепасхальным идеям Древней
Церкви: это Царство Божье как горизонт миссии Иисуса; это борьба Иисуса с силами
зла и защита людей; это ожидание Сына Человеческого как небесной
фигуры, которая ознаменует начало будущего века. Эти отзвуки и намеки
не позволяют нам воссоздать древнейшее богословие Страстей, однако мы знаем,
что: 1) история Страстей не создавалась по заданному сценарию —
в ее основе лежали факты и рассказы, адаптированные согласно идеям
и потребностям древнейшего христианского богословия; и 2) мы можем
воссоздать по крайней мере некоторые события и идеи, фрагменты которых
дошли до нас.
> В этой связи нам необходимо обратить внимание
на сцену в Гефсимании (Мк 14:32–42 и пар.) и на крик
богооставленности (Мк 15:34 и пар.; Ев. Пет 5:19). Гефсиманская
молитва и литературно, и богословски адаптирована к сотериологической
теории, в соответствии с которой сочинена история Страстей.{}
Однако аллюзии на этот рассказ в других канонических текстах{}
и особенно его внутренняя связь с криком богооставленности не сочетаются
с идеей о спасительной смерти Мессии и продолжают смущать.{}
Ни один из этих двух текстов не восходит к группам последователей
Иисуса, возникшим после Пасхи. Возможно, тексты отражают некие последние выражения
чувств Иисуса и исторически связаны с неким событием последних дней
или часов его земной жизни. Он понял, что личная его судьба
должна стать частью грядущего Царства Божьего — того, которое он прежде
провозгласил.{} Он полагал, что смерть его должна
принести другим благо — однако судя по тому, что он молил
пронести чашу страданий мимо него, он мог допускать и другое развитие
событий. Возможно, он ожидал, что будет вознесен на небеса, как случилось
с Енохом (Быт 5) и Илией (4Цар 2); возможно, думал,
что Царство Божье явится во всей славе своей еще до его смерти.
Он явно отвергал возможность вооруженной борьбы (Мф 26:51–53) и ненависти (QЛк 6:27
и пар. {QЛк — так здесь обозначается "Источник
Q в Евангелии от Луки". "Источник Q" — гипотетический
сборник изречений Иисуса Христа, который авторы Мф и Лк независимо друг от друга
использовали в качестве источника наряду с Мк. –
Прим. ред. рассылки.}) — а именно так заканчивались
все общественные движения вплоть до недавнего прошлого. Однако ясно, что
он прошел через внутреннюю борьбу и кризис. И вовсе не физические
страдания на кресте, но опыт богооставленности — кризис его представлений
о Царстве Божьем — стал кульминацией его Страстей в истинном
смысле этого слова. Этот кризис невозможно «отмести», объяснив крик богооставленности
лишь как цитату из Пс 21; то, что он звучит в Евангелиях
от Марка, Матфея и Евангелии Петра («Сила моя, сила, ты оставила
меня!» — 5:19), подтверждает, что перед нами древнейший пласт
преданий об Иисусе. Единственная «светлая сторона» его отчаяния —
в том, что и в отчаянии он обращается к Богу. В своей
интерпретации мы не должны забывать об этом смущающем моменте, ибо иначе
от нас ускользнет истинный смысл Страстей: «Он воскрес» (ἠγέρθη,
Мк 16:6; ср.: ἐγήγερται,
1Кор 15:4). Это свидетельство не героического мужества Иисуса, но деяния
Бога. В данном случае страдательный залог — это иудейский перифраз
имени Божьего (passivum divinum; ср.: 1Кор 15:15). Воскресение понимается
как ответ Бога на крик богооставленности Иисуса. Оно становится «благой
вестью» не только из-за сотериологического значения его смерти, но и потому,
что воскрес тот самый Иисус, который проповедовал Царство Божье, благословлял
бедных и прощал грех.
[
Петр Покорны. Пер.Наталии Холмогоровой.
Из ст. "Смерть Иисуса на Кресте: литературно-критические, богословские
и исторические замечания", гл. "Богословская несообразность
и отзвуки ранних идей ", оп. в сб. "Иисус. Все мировые
исследования" ]
#
Буду рад прочитать Ваши мнения о представляемых в рассылке текстах – в письме
или на страничках сайта в соцсетях. Постараюсь ответить на вопросы...
#
Вы
можете материально поддержать проект "Христианское просвещение", разово
или или подписавшись на регулярные донаты. Как это можно сделать,
описано на странице www.messia.ru/pomoch.htm.
Новое:
прокомментировать или обсудить этот выпуск в соцсетях: fb
/ tg
/ vk
*Мы
для греха умерли! Разве мы сможем и дальше жить в грехе? Или вы забыли,
что, когда мы крестились, чтобы соединиться с Христом Иисусом, мы
тем самым разделили Его смерть: крещением - соучастием в смерти
- мы погребли себя с Ним. И теперь, подобно Христу, поднятому
из мертвых величием славы Отца, мы тоже сможем жить новой жизнью.
И если мы умерли такой же смертью, как и Он, и тем соединились
с Ним, то и воскреснем, подобно Ему. Мы знаем, что прежний
человек в нас умер вместе с Ним на кресте, чтобы наша греховная сущность
лишилась силы, чтобы мы перестали быть рабами греха. Ведь
умерший освобождается от греха. Мы верим, что, раз мы умерли с Христом,
то и жить будем с Ним. Мы знаем, что Христос, поднятый из мертвых, уже
не умрет, смерть над Ним уже не властна. Он однажды умер - и
для греха Он мертв. Он теперь жив - и живет для Бога. Так и вы, соединясь
с Христом Иисусом, считайте себя мертвыми для греха, но живыми
для Бога.* (Рим.6:2-11/*/)