Доброго здоровья всем читающим!

Статья про кино о футболе к чемпионату мира 2018 года.

Первому тренеру приготовиться

Первому тренеру приготовиться

19 апреля на экраны выходит <<Тренер>> -- первый фильм, который Данила
Козловский снял в качестве режиссера. Если вы раньше не интересовались
футболом, вы

вряд ли полюбите этот вид спорта, зато, скорее всего, зауважаете создателя
картины, который дебютировал в режиссуре настолько мощно, что даже, кажется,

немного переусердствовал.

Данила Козловский, конечно, прав, когда говорит, что <<Тренер>> -- фильм не
совсем про футбол. Мы знаем, что такое футбол: бутсы скользят по весенней
грязи,

тренеры безнадежно кричат в пустоту, твоя команда бестолково, но
самоотверженно обороняется, защищая унылые нули на табло, неожиданно убегает
вперед, не

попадает по пустым воротам, в ответной атаке пропускает гол, нелепый и
забитый непонятно какой частью тела, судья с облегчением дает финальный
свисток,

брезгливо забирает грязный мяч, люди расходятся с чувством выполненного
долга -- все плохо, как было всегда и должно быть вечно. Футбол -- это боль
и тоска

с редкими проблесками радости, надрывной и несущей в себе угрозу скорой
расплаты -- новой катастрофы, какого-нибудь совсем позорного поражения.

<<Тренер>>, увы, не про это. То есть начинается все, в общем, неплохо:
капитан российской сборной Юрий Столешников, которого играет сам Данила
Валерьевич,

в важном мачте с румынами пижонит и бьет решающий пенальти в стиле
легендарного чеха Антонина Паненки -- парашютиком по центру ворот, -- так
что мяч прилетает

точно в руки вратарю. Расстроившись, Столешников едва не отрывает ногу
сопернику, получает красную карточку, толкает судью, бьет морду
разгневанному болельщику,

получает дисквалификацию на год и уходит из футбола, как ему кажется,
навсегда. Теперь он месит грязь, играя с мужиками в регби, -- там можно и с
мячиком

побегать, и подраться с кем-нибудь на центнер тяжелее тебя. Тут бы, кажется,
и сказке конец, но нет -- Столешникову предлагают стать тренером
провинциального

<<Метеора>>, и он, недолго думая, летит в Новороссийск, где принимает
команду, только что поднявшуюся во второй дивизион, в ФНЛ, и ни к чему,
кажется, больше

не стремящуюся.

Новые успехи -- выход в Премьер-лигу или выигрыш Кубка -- никому не нужны. У
города едва хватает денег, чтобы команда играла в ФНЛ, и высший дивизион
администрация

уже не потянет. Футболисты понимают, что даже если они сумеют прыгнуть выше
головы, в следующем сезоне их заменят кем-нибудь помоложе. Болельщиков под

предводительством бородатого Ильина-младшего и так все устраивает -- уютный
стадион, проверенные временем кричалки, пиво в любимом кабаке. Но московской

звезде, конечно, больше всех надо, и Столешников начинает превращать
<<Метеор>> в отечественный вариант <<Лестера>>, попутно влюбляя в себя
врача-реабилитолога

команды и, кажется, президента клуба (оба, если что, женщины: президента
играет Ирина Горбачева, а врача -- Ольга Зуева, девушка Данилы).

Путь на футбольный Олимп оказывается тернистым и, как все горные тропы,
немножко чем-то загаженным: то футболисты сливают игру и ставят на
тотализаторе

против собственной команды, то руководство не дает купить новых игроков, --
однако Столешников постепенно решает все вопросы. И в этом как раз одна из
проблем

фильма: уж слишком эффективно у него это получается. Ирина Горбачева
объясняет москвичу, что вытащила его из регбийной лужи, поскольку только
такой неудачник

способен совершить чудо, но в том-то и дело, что персонаж Козловского
обходится без чудес, действуя пугающе рационально и четко. Даже заведомо
сомнительные

идеи вроде изнурительного бега в целлофане в итоге вскрывают нарыв, и дальше
все идет как по маслу. Здесь покричал, там поговорил по душам, тут воззвал

к совести -- и все заработало. А так не бывает -- футбол иррационален, как
вся наша жизнь, и тренеру, который грузным Кутузовым сидит на скамейке,
обычно

остается молча наблюдать, как рушатся его планы и все идет прахом или как,
наоборот, забыв про установку на игру, команда чудесным образом побеждает
заведомого

фаворита.

Но дело, как нас и предупреждали, не в футболе. Скорее, в кинематографе:
Данила Козловский так же рационален, как его персонаж, и не менее эффективен
в

роли играющего режиссера, чем Столешников -- в роли играющего тренера.
Кажется, будто он собрал дебютную картину из кусочков своих самых успешных
фильмов:

тема футбола появилась из <<Гарпастума>>, обстановка в <<Метеоре>> на первых
порах очень напоминает чебаркульскую <<Звезду>> из <<Легенды No17>>, сложные
взаимоотношения

с отцом словно перекочевали из <<Экипажа>>. Все это очень ладно пригнано и
работает так, что у зрителя открыт рот, заложен нос и почти непрерывно текут
слезы.

Некоторые моменты, вроде истории с самым затюканным игроком, который в
нужный момент, ударившись о землю, обернется юным Месси, кажутся немного
предсказуемыми,

но действие летит, словно Гарет Бейл по своему флангу, и задумываться об
этом особенно некогда.

В какой-то момент хочется попросить пощады -- ну нельзя же так, Данила
Валерьевич, пожалейте людей. У вас все отлично получается, для дебюта это
вообще

фантастический уровень, но вот это прямолинейное движение вперед и вверх,
это ловкое нажимание на нужные кнопки в конце концов вызывает легкое
раздражение.

Все отлично придумано, замечательно просчитано, но из-за этого, кажется, из
фильма ушло что-то важное, пропала какая-то иррациональность -- не хватает в

нем безумных финтов, пусть случайных, пусть родившихся из простого
спотыкания, -- но позволяющих полюбить это прекрасное кино.

Все отлично придумано, замечательно просчитано, но из-за этого, кажется, из
фильма ушло что-то важное, пропала какая-то иррациональность. Потому что
футбол

-- это боль. Если не верите -- дождитесь чемпионата мира Да, футбол снят
действительно красиво (хотя лично я бы предпочел более консервативный
монтаж, длинные

планы и, в конце концов, замедленные повторы с разных камер), а исполнение
фанатами песни из <<Вам и не снилось>> -- один из лучших музыкальных
моментов в

российском кино вообще (особенно на фоне немного банального саундтрека с
песнями вроде Way down we go, сопровождающей уход героя в штопор). Но вот
это

умелое обращение режиссера со зрителями и тренера с футболистами -- словно
это не совсем люди, а компьютерные программы,

advert

предсказуемо реагирующие на определенные команды, -- немного напрягают. В
фильме, кстати, толком не показывают игроков <<Метеора>>, кроме парочки
самых ярких:

что это за люди и чем живут, остается загадкой. Понятно, что главный герой
-- не команда, а тренер, но вообще во всей это истории есть что-то
печальное:

пока не приехал новый руководитель из Москвы, никому ничего не было нужно.
Не нашлось ни активного игрока, который повел бы за собой заскучавших
одноклубников,

ни азартного болельщика, который раздразнил бы и вдохновил любимых
футболистов, ни еще кого-нибудь местного, кому было бы не все равно. Тренер
к нам приедет,

тренер нас разбудит -- иначе, кажется, никак. Да и то разве что в сказке,
вроде фильма Козловского: в реальности, как мы понимаем, он бы тихо
спивался,

а его команда тем временем вымучивала ничьи или пропускала на последних
минутах, завоевывая сердца новых болельщиков. Потому что футбол -- это боль.
Если

не верите -- дождитесь чемпионата мира.

С уважением, Игорь.

Доброго здоровья всем читающим!

Послушайте историю замечательной актрисы.

Немоляева - о ролях и любви длиною в жизнь

Немоляева - о ролях и любви длиною в жизнь

18 апреля - день рождения знаменитой российской актрисы Светланы Немоляевой.
Эти дни звезда фильмов <<Служебный роман>> и <<Гараж>> провела в Гатчине,
где

была гостьей XXIV Российского кинофестиваля <<Литература и кино>>. Как же
сложился её путь в искусстве, как переживала обиду и славу? Об этом народная
артистка

СССР рассказала в интервью SPB.AIF.RU.

Писала заявление об уходе

Елена Данилевич, SPB.AIF.RU: - Светлана Владимировны, вы родились в киношной
семье. Выходит, иного пути, чем на сцену - не было?

Светлана Немоляева: - Стать артисткой я мечтала с детства. Постоянно видела,
знала этот мир и никакие другие специальности меня не пленяли. А как иначе?

Отец был режиссёром, мама звукооператором на <<Мосфильме>>. Она постоянно
таскала меня на съёмки и даже старалась запихнуть в массовочку. Во время
войны

вместе со всей киностудией мы эвакуировались в Алма-Ату. Тогда там собралась
элита советского кино. Было голодно, холодно, но все активно работали.
Эйзенштейн,

например, снимал <<Ивана Грозного>>. Я же больше всего запомнила Марину
Алексеевну Ладынину. Она приходила и угощала конфетами меня и брата. Это был
цветной

сахар, но мне он казался роскошным лакомство, а она сама прекрасной феей.

Моим первым фильмом стала комедия <<Близнецы>>, куда опять же привела по
блату мама. Мне сшили прелестный сарафанчик и роскошный бант, который я
потеряла,

когда ехала в троллейбусе на съемку. Как тогда влетело, в том числе от
родителей... Запомнила на всю жизнь. В целом же отец был человек
оптимистичный, драмы

и трагедии на нём не задерживались, а мама романтичная, загадочная. И я
получилась с одной стороны неоправданный оптимист, с другой пессимист и
меланхолик,

что очень помогает играть разные роли.

- Вы 51 год прожили вместе с блистательным артистом Александром Лазаревым. А
как получилось, что, не сговариваясь, вы пришли на пробы в один день, в один

и тот же театр?

- Судьба! Мой сокурсник по Щепкинскому училищу очень хотел попасть в театр
им. Маяковского. Договорился, чтобы его там посмотрели, а меня попросил
подыграть.

Я и пошла, чтобы выручить товарища. И Сашу его подружка тоже уговорила
поддержать во время показа. Он ведь даже не собирался оставаться в Москве.
Саша

- ленинградец, родился на Васильевском острове и мечтал уехать в родной
город, играть в театре у режиссёра Акимова. Но в итоге нашим друзьям
отказали,

а нас с Сашей сразу взяли. Так мы с ним встретились, в марте 1960 года
поженились и всю жизнь прожили вместе.

- Вас называли идеальной парой, отлично складывалась и карьера. Правда, на
одной из встреч вы признались, что слёз и шипов было тоже много, просто их
не

видно...

- Никогда не бывает актеров, у которых судьба без пригорков и ручейков. И у
нас хватало переживаний и страданий, особенно в период, когда театром
руководил

Андрей Александрович Гончаров. Не люблю выносить ссор из избы, но то, что из
нашей блестящей, феноменальной труппы очень многие ушли - факт. В конце из

столпов, со времен Охлопкова, остались только мы с Сашей. Ушёл Женя Лазарев,
Толя Ромашин, Таня Доронина, Боря Химичев, Владимир Самойлов. Почти все,
потому

что было очень тяжело.

И у нас случались моменты, когда хотелось все бросить и сказать: уходим. Тем
более, что нас звали, и мы легко могли найти себе другое пристанище. Я со

своим спокойным характером тоже писала заявление об уходе, так Гончаров меня
доводил. Но он был настолько талантлив, что, если на одну чашу весов
положить

его дар, грандиозные спектакли, которые он ставил, а на другую - особенности
характера, нашу трудную жизнь, которую он же и создавал - первая
перевешивала.

- Но в театральных кругах до сих пор помнят скандал, когда Гончаров поменял
Александра Лазарева на Армена Джигарханяна в знаковом спектакле <<Бег>> по
пьесе

Булгакова.

- Тогда Саша репетировал роль Хлудова вместе с Джигарханяном. Армен
прекрасный актер, но у Саши была какая-то порода, что-то истинно хлудовское,
петербургское,

дворянское. Он вошел в эту роль, отдавал ей весь свой внутренний мир. Но в
процессе репетиций стала понятно, что Гончаров склоняется к Джигарханяну.
Так

как Саша был человек очень авторитетный, мощный и в то же время
непредсказуемый в некоторых вещах, Гончаров побоялся сказать ему всё
напрямик и вызывали

меня. Я более дипломатичная, между строк, со мной было легче общаться. Зашла
в кабинет, где сидели и заместители, и сразу всё поняла. Всю дорогу домой

плакала. Пришла зарёванная, Саша открыл и сразу спросил: <<Он меня снял?>>.
<<Да>>.

Выпустили спектакль, который получился изумительным и шёл со сплошными
аншлагами. Я играла Серафиму Корзухину, но в доме у нас в это время была
тяжёлая

атмосфера. А затем мы поехали на гастроли в Киев. И уже на третьей
постановке Гончаров вызвал Сашу: <<Будешь исполнять роль ты>>. Без всякой
натяжки скажу:

Лазарев играл божественно. И первый, кто вышел на сцену после аплодисментов
- Джигарханян, с огромным букетом <<кровавых>> гладиолусов. Они
поцеловались,

и это была истинная актёрская дружба и понимание.

<<Можно хуже, но трудно>>

- Запоминающимися ролями в кино вы обязаны Эльдару Рязанову. А правда, что
первые пробы с треском провалились?

- Правда. К моменту встречи с Рязановым я о кино вообще не думала. Столько
было неудачных проб, что, казалось, эта муза давно улетела и навсегда
помахала

мне ручкой. И у Рязанова я сначала потерпела полное фиаско. Восемь раз
пробовалась на <<Иронию судьбы>> - ничего не получилось. <<Ну что я тебе
могу сказать,

Света, - произнёс Рязанов, - можно хуже, но трудно>>. Потом он возмущался,
мол, никогда в жизни так сказать не мог. Мол, сочинила, врушка. Но я не
обиделась,

он говорил это с добрыми чувствами. Мы познакомились, когда он принёс в наш
театр пьесу <<Родственники>>. Я в ней играла главную роль недотёпы, старой
девы,

которую всемогущий папа, директор рыбного магазина, пытается выдать замуж.
Рязанов присутствовал на репетициях, пришёл на премьеру и сделал мне
роскошный

подарок. Сказал: <<Я теперь тебя постоянно буду снимать, ты - настоящий
Чаплин в юбке>>. Я была счастлива и везде хвасталась, как меня назвал сам
Рязанов.

Пока не узнала, что то же самое он говорил Лие Ахеджаковой. Мы потом
рассказали это друг другу и смеялись от души.

- Вашим звёздным часом стал фильм <<Служебный роман>>. Как удалось выйти
именно на такой беззащитный образ, ведь роль

advert

Рыжовой можно трактовать по-разному.

- Подсказал Эдуард Александрович. Одной из первых мы снимали сцену, где
Рыжова передаёт письма Самохвалову. Я пыталась сыграть это с каким-то особым
подтекстом,

но Рязанов отозвал меня в сторону и попросил: <<Скажи просто: <<Отдай мне
эти письма>>. Это стало камертоном, ведь роль Оленьки не такая лёгкая, как
кажется.

К ней можно по-разному относиться: осуждать, сердиться, предъявить массу
претензий. Но из-за того что Рязанов мне сразу дал столь ранимую интонацию,
получился

образ беззащитной женщины, к которой испытываешь сочувствие. Многие женщины
мне потом писали: <<Вы сыграли мою судьбу, где вы все подглядели>>. Я даже
сама,

когда смотрю эту сцену, иногда плачу. Правда, я легка на слёзы и на сцене
всегда нахожу момент, чтобы подпустить слезу. Меня даже дразнят водопроводом

театра имени Маяковского, но я знаю: это - любя.

С уважением, Игорь