[TIFLO] Подаруев о В.А. Глебове
"Школьный вестник", n1, 2003г.
Владимир Подаруев
ВСТРЕЧИ С ВИКТОРОМ ГЛЕБОВЫМ
От редакции
15 лет назад, 27 января 1988 года, ушёл из жизни Виктор Александрович Глебов,
главный редактор <Советского школьника>. Сегодня мы публикуем воспоминания его
друга, писателя и журналиста В. Подаруева.
ДРУЖБА
Написал я этот заголовок и задумался: а имею ли я право заявлять, что мы с Глебовым
были друзьями? Слишком велика дистанция: он жил в Москве, я - в Кургане, Виктор
Александрович был главным редактором <Советского школьника>, а я - лишь одним
из авторов этого журнала, у него было высшее университетское образование, у меня
- самое что ни на есть среднее, уступал я и в возрасте.
Но ни разу за тринадцать лет нашего знакомства Глебов не дал этого почувствовать,
напротив - старался поддержать мою веру в себя. Вот характерный случай.
Как-то разговор зашёл о творческих возможностях незрячего человека. Виктор Александрович
спросил:
- Володь, а ты ни разу не был в музее Лины По, не видел её скульптуры?
- Нет.
- Ну, старик, многое ты потерял! Поехали, познакомишься и с громадиной ДК ВОС,
и с его людьми. Да там много интересного.
Приехали на Куусинена. Здесь Глебова хорошо знали. С ним здоровались, останавливались,
заговаривали о делах. Некоторым работникам ДК он меня представлял:
- Знакомьтесь, писатель из Сибири Владимир Подаруев.
Поскольку я себя писателем не считал, то смущался и говорил что-то невпопад.
- Володь, ты чего?
- Да какой я к чёрту писатель, - ответил я, когда мы шли по длинному коридору
без посторонних. - У меня и книги-то ни одной не издано.
Виктор Александрович резко остановился, словно споткнулся.
- Старик, неужели ты думаешь, что я разыгрываю людей? Ты и есть писатель, по
сути своей, по творчеству. А что касается книг, то они у тебя ещё будут, не сомневаюсь.
Таким был Глебов: умел возвысить дух человека, подчеркнуть способности, вселить
надежду.
Виктор Александрович не фальшивил сам и не терпел фальши у других. В связи с
этим хочу рассказать об одном не очень приятном для меня эпизоде. Как, наверное,
всякий редактор, Глебов всегда интересовался тем, какое впечатление остаётся
у читателей от прочтения журнальных публикаций.
Однажды он спросил у меня:
- Володь, тебе понравилась повесть Надежды Скороходовой?
На какую-то секунду я промедлил с ответом, а затем сказал, что понравилась. Мой
старший товарищ помрачнел и неожиданно резко бросил, как выстрелил:
- Знаешь, старик, ты меня не обманывай! Я ведь всё чувствую. Повесть ты не читал!
Ни до, ни после мне не приходилось слышать от Глебова столь жёсткого тона, ибо
в обращении с людьми он был в высшей степени корректным. А тогда он поставил
меня на место. Я действительно познакомился с повестью поверхностно: начальные
главы прочитал, а остальные просмотрел наискосок. Глебов уловил неуверенность
в моём ответе и сразу всё понял. Мне же от его отповеди стало не по себе.
- Володь, ты чего примолк? Ты это брось! Редакция вовсе не призывает читать журнал
от корки до корки, да это и не ставится целью. Мы стараемся сделать наше издание
интересным и разнообразным, и мы понимаем, что не могут все увлекаться эсперанто
и музыкой, шахматами и шашками, поэзией и прозой, загадками и головоломками.
Каждый выбирает, что ему нравится.
Если возникали <острые углы>, мы их не сглаживали и не обходили, а спорили до
хрипоты. Потом смеялись, когда приходили к общему знаменателю. Была у Глебова
удивительная черта в характере - весёлая незлобивость.
Виктор Александрович любил пошутить и посмеяться, он знал множество совершенно
невероятных, курьёзных и смешных историй из жизни незрячих. Теперь я жалею, что
не записывал его рассказы по свежим следам. Какая могла бы получиться интересная
и забавная книга! Но тогда я справедливо полагал, что приоритет здесь за рассказчиком,
что Глебов сам напишет книгу, однако судьба распорядилась иначе, слишком рано
ушёл из жизни этот замечательный человек.
Слово <дружба> Большая советская энциклопедия трактует кратко и чётко: взаимная
привязанность, духовная близость, общность интересов. Конечно, за рамками этого
определения остаются нюансы, которые, собственно, и вызывают необъяснимый всплеск
чувств, пронзительную симпатию между незнакомыми прежде людьми.
Нечто подобное испытал я при встрече с Глебовым. Мы как будто ждали друг друга,
чтобы заговорить о литературе, о незрячих поэтах и писателях, о тифлоприборах,
и собаках, о старой и современной школе, о Москве и многом-многом другом.
Да, я прекрасно понимаю, что не один такой выискался, припёрся из какого-то захолустья,
а до меня редактору <Советского школьника> и порассуждать-то было не с кем. Вовсе
нет, друзей и знакомых у Виктора Александровича хватало. Дело совсем в другом.
Глебов был талантливым собеседником, то есть умел не только говорить, но и слушать!
А это, согласитесь, встречается не так уж часто. Хотя тут могла действовать ещё
и журналистская закваска Глебова. В каждом человеке он искал что-то неординарное,
любопытное, поэтому, может быть, и слушал со вниманием.
Прибывая в столицу, я тотчас набирал номер главного редактора <СШ>, просил о
встрече.
- Замётано, - любимым словечком отвечал Глебов, - как устроишься, так и приезжай.
Наши свидания начинались с разбора рукописей, которые я привозил. Виктор Александрович
что-то оставлял для журнала, чему-то давал полный и окончательный <отлуп>. Материал
годился для печати или не стоил того, других оценок не было. Зато уж отобранное
им публиковалось незамедлительно и без всяких купюр, то есть без вырезаний.
Как-то я поинтересовался у своего патрона и старшего друга, почему он не правит
мои статьи и зарисовки.
- А зачем? - искренне удивился Глебов. - Я убираю только явные ляпсусы. Представь,
старик, если я начну перекраивать на свой вкус все материалы в журнале, то что
получится? У нас не будет ни одного оригинального автора, все будут походить
на редактора.
- Но ведь всё равно для журнала отбирается то, что вам нравится!
- В журнале я даю в первую очередь то, что интересно и полезно ребятам.
- Но субъективизм при формировании редакционного портфеля так или иначе присутствует?
- Ну, старик, ты меня допёк, - Глебов рассмеялся. - Разумеется, элемент субъективности
в работе редактора есть, но это совсем не то, что ты думаешь. Одно дело - взять
материал целиком, и совершенно другое - переиначить его на свой лад. Уволь, я
этим никогда не занимался и не собираюсь это делать впредь.
Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас -
Когда он не вернулся из боя.
Если бы я мог написать столь же проникновенные строки, как это сделал Высоцкий,
я бы адресовал их Виктору Александровичу Глебову.
Действительно, когда постоянно общаешься и дружишь с надёжным человеком, как-то
к этому привыкаешь. Создаётся иллюзия, что дружба будет если не вечной, то долгой
и ничто ей не угрожает.
Летом 1987 года я и подумать не мог, что моего старшего товарища скоро не станет,
что это наша последняя встреча.
В январе 88-го я узнал о кончине друга - <Комсомольская правда> поместила фотографию
В.А. Глебова и некролог.
Вместе с печалью пришло и осознание того, кем был для меня Виктор Глебов. В одночасье
я потерял и друга, и учителя, и тактичного наставника, и просто Человека. И снова
по Высоцкому: <Смерть самых лучших намечает...> Да, это так, и с этим не поспоришь.
Выпуск листа на новом месте: 441
