Дизайнеры Интернет-ресурса Shutterstock для создания серии ностальгических постеров о популярном американском сериале «Безумцы» (Mad Men) руководствовались старой, как мир, истиной о том, что всё познается в сравнении. Концепция проста и наглядна: на одной картинке показаны атрибуты американских рекламциков эпохи 1960-х и их современные «аналоги».

Необычный проект получил название «Mod Men: The World of Mad Men Through a 21st-Century Lens», что буквально означает «Мир Безумцев в объективе 21 века». Сами организаторы проекта поясняют, что сериал, снятый в 2007 году, «осовременивает» вещи из ушедшей эпохи, тогда как они пытаются приспособить реалии середины прошлого века ко дню сегодняшнему. Так, как если бы вымышленное рекламное агентство «Стерлинг-Купер» работало по сей день на престижной Медисон-авеню в Нью-Йорке, а его креативный директора Дон Дрейпер заполнял ежедневник за 2013 год.

В России живёт удивительная женщина. Недавно ей исполнился 91 год. Она удивительно энергична, свободно владеет немецким, французским и итальянским языками, мастерски водит машину, берёт интервью у разных интересных людей, и вот уже 52-й год возглавляет ГМИИ имени А. С. Пушкина, а попросту Пушкинский музей в Москве. Зовут её Ирина Александровна Антонова.

Вчера её назначили куратором российских государственных музеев. Этот пост учреждён впервые, и, по словам министра культуры Владимира Мединского, был введён по аналогии с Минздравом, где существуют «почётные должности, которые занимают наиболее авторитетные в отрасли руководители». «Ирина Александровна Антонова уже очень давно больше, чем директор музея, даже такого важного, как Пушкинский» — сказал министр.

Антонова – полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» (одна из трёх женщин наряду с Майей Плисецкой и Галиной Вишневской). Эта женщина сегодня, безусловно, – человек-эпоха, целый пласт опыта и знаний в культуре и искусстве.

Мы прочитали статью, где Ирина Александровна делится своими мыслями и переживаниями, и решили поделиться ею с вами.

***
Современный зритель в музее стал более разборчивым. Привлечь публику становится всё сложнее. Очереди выстраиваются сегодня только на эксклюзивные выставки. Если раньше самые заметные выставки проходили у нас, то сейчас и Третьяковская галерея, и Исторический музей, и Манеж (я очень рада, что появился такой мощный центр) делают выставки. К тому же у людей есть возможность выезжать за рубеж, сравнивать.

В борьбе за зрителя мы думаем над новыми проектами. Скажем, первыми пошли на сопоставление современного дизайна с классическим искусством: провели масштабные выставки Chanel, Dior. Когда к нам обратились кураторы дома Chanel, я предложила им показать не просто последние тенденции — мы же не салон, где выставляются новинки для продажи, — а истоки, концепцию появления моды, источники вдохновения дизайнера. Ведь сама Шанель была связана с художниками, работала для балетов Дягилева, интересовалась русским искусством.

А когда мы делали выставку итальянского модельера Капуччи, то разместили экспонаты в залах античного искусства, в Греческом дворике, потому что он очень архитектурен, его платья похожи на античные тоги.

Сейчас готовим ещё одну выставку — серию фотографий из журнала Vogue «Обнажённые натуры». И опять же хотим её трансформировать — разместить современные фотографии в контексте темы «от античности до наших дней», включив в состав выставки произведения из нашего музея. Нужно искать новые ракурсы известных явлений, новые повороты. В конечном счёте это очень полезно, заставляет лучше видеть и старое, и новое. Кто-то из мудрецов сказал: «Двигаться надо вперед, но спиной, глядя в прошлое». Художник, не знающий старое искусство, обескровленный.

Сложно ли управлять таким организмом, как музей? Гораздо сложнее общаться с теми, кто наверху и предъявляет какие-то требования к этому организму. Это во все времена было трудно. Культура требует от государства больших вложений. Недавно привели в порядок Большой театр, скоро грандиозно откроется новая сцена Мариинки, нам тоже на строительство музейного «городка» выделили большие средства (проект включает в себя три новых здания и реставрацию старых и будет завершён к 2018 году). Но до сих пор не существует продуманного закона о культуре, понимания того, как надо поднимать эту отрасль, как работать со зрителем, делать привлекательными объекты культуры. А что правительство? Оно дает деньги, если его убедить в необходимости реализации проекта.

Целый ряд выставок, которые вы видели, мы смогли осуществить только благодаря спонсорам. Нам очень помогает фонд «Искусство, наука и спорт», созданный Алишером Усмановым. Он обеспечил проведение выставки Уильяма Тёрнера (самая дорогая выставка в истории музея, сделанная на деньги спонсора), организовал торжественный вечер в Большом театре к 100-летнему юбилею музея, скоро будет выставка прерафаэлитов. Такие проекты нам самим не одолеть. Удивительно, что он ничего не просит взамен.

Музей не может работать на самоокупаемости, здесь нельзя за вход брать такие же деньги, как в театре, по тысяче-две рублей, а иногда и выше — ведь тогда в музей никто не придёт. Когда мы установили плату 300 рублей, для многих это показалось чрезмерным, а ведь у нас половина категорий бесплатные. При этом поддержание музея — и самого здания, и экспонатов — в достойном состоянии требует огромных вложений. Зарплаты у наших сотрудников просто ничтожные: 5000–6000 рублей. Столько у нас получают смотрители, это если без надбавок, которые мы даём от себя — от того, что зарабатываем на посетителях. Молодёжь в последнее время совсем перестала идти на работу в музеи. И я их понимаю, особенно мальчиков. Они лучше пойдут в галереи. Знаете, как работают галереи? Приходят они там в 12 часов дня, закуривают, наливают чашечку кофе, болтают про искусство, про художников, расходятся. Это одна работа. А у нас надо прийти вовремя, уйти вовремя. Мы режимные. Денег мало, а режим есть. К режиму молодые люди привыкают с трудом.

Научный сотрудник со знанием языков получает 12 000–14 000 рублей. Что это за деньги, как на них прожить? В списке Forbes нескоро появятся музейные работники, а скорее всего, никогда. Но зато в музее интересно работать. Здесь происходит много событий. Сотрудники ездят за рубеж с выставками, сопровождают экспонаты. Возможность посмотреть мир — чего не сделаешь за свои деньги — тоже даёт отдушину.

Сменяемость основного состава минимальна. У нас нормальный психологический климат, довольно интеллигентная по духу публика, стенка на стенку здесь никто никогда не шёл. Да, женский характер, конечно, что-то значит (мы как ткачихи, к нам мужчины не идут), но я смею думать, что в каждом музее свои гены. В Третьяковке — с их купеческим происхождением — свой внутренний климат, Эрмитаж сохранил многое из дворцового прошлого. А у нас университетское происхождение. Иван Цветаев, наш основатель, был профессором Московского университета. Я тоже окончила МГУ. После первого курса ИФЛИ — я сдала последний экзамен по Древнему Востоку накануне дня, когда была объявлена война, мы ещё в кино пошли радостные — наш факультет целиком перевели в МГУ. Мы все университетские, научная среда — то, что нас объединяет.

Ирина Александровна не скрывает, что моложе Музея всего на 10 лет. На фото: Император Николай II с семьёй на открытии Музея Изящных Искусств (ныне ГМИИ), 13 июня (31 мая по старому стилю) 1912 года.

В международном сообществе давно ведётся дискуссия, кто такой директор музея: учёный или менеджер? А на самом деле нужны оба. Я ищу такого менеджера для нашего музея, который сможет правильно выстроить всю систему, начиная от входной платы, зарплаты, изданий, реализаций книг, создания инфраструктуры, рекламы, пиара. На Западе такие менеджеры есть, во всех крупных музеях — Метрополитене, Лувре, Дрезденской галерее, Виктории и Альберта, Прадо.
Чем больше людей мы «заражаем» искусством, тем лучше. Надо учить детей разбираться в искусстве. В центре «Мусейон» мы много для этого делаем. Необязательно эти ребята станут искусствоведами или художниками, но это разовьёт их умственные и эмоциональные способности. Человек, который разбирается в искусстве, понимает, что такое красота линий, пропорций, гармония и дисгармония. Для того чтобы хорошо разбираться в жизни, надо разбираться в искусстве.

Объём дурной продукции, которую вываливают сегодня на зрителей, поражает. Я очень жалею современных художников, тех, кто имеет подлинное художественное начало в своей натуре, им очень трудно работать. Вторичность, имитация, натиск репродукции, ненастоящего, поддельного — это нарушение законов самого искусства. Конечно, можно иметь на столе крошечную статуэтку Давида Микеланджело. Она даёт какое-то представление о шедевре, но это совсем не то, что находиться перед оригиналом. Даже музейный слепок, по параметрам повторяющий оригинал, не даёт полного представления, потому что не воспроизводит материал оригинала — мрамор с его свечением.

Если смотришь картинки в интернете, чтобы потом получить радость от общения с подлинниками, это замечательно. Но если удовлетворяешься только этими картинками, то ты не снимаешь даже самого верхнего слоя искусства. Настоящее искусство — бездонный колодец, и создаёт эту бездонность время. То, как человек XVII века видел Рембрандта, — это одно, как человек XIX века — другое. А так, как видим сегодня мы, — третье.

Настоящая радость как раз в этой способности открывать глубины. Ведь какие ещё радости бывают? Всех вкусных блюд не съешь, всех красивых платьев не наденешь. Именно обогащение эмоциональной сферы жизни даёт нам радость.

Больше всего я боюсь, чтобы дети не разучились плакать от счастья. Не от боли, не от огорчения, не от зависти — вот у него есть крутые джинсы, а у меня нет, как жалко — а от счастья. А откуда счастье? От любви и от искусства. А это рядом. Надо уметь быть счастливым от любви. Потому что если это просто временный секс — пришёл, сделал своё дело, оделся и ушёл — от этого не заплачешь.

И искусство исчерпать себя не может. Достаточно для этого проехать по миру и увидеть, что творится в музеях. Люди толпятся плечом к плечу, как в метро! Да, есть в этом суетность, мода, но не только. Эта живая потребность смотреть «живые» шедевры. Люди безумно утомляются (это ведь особый тип усталости от посещения музеев), но едут и едут зачем-то со всего света в тот же Лувр, Эрмитаж, Третьяковскую галерею. Значит, это им зачем-то нужно.

Записала Халима Мирсияпова

Неожиданный кадр :) Ирина Антонова и английский актёр Джереми Айронс у здания ГМИИ

Наверняка, учёные, которые проводят всевозможные исследования, связанные шоколадом, – сладкоежки. И правда, любимейшее лакомство человечества очень полезно. Однако не стоит забывать, что всё хорошо в меру.

Шоколад полезен для сердца. У людей, регулярно употребляющих шоколад, риск болезней сердца сокращается на 37%.

Шоколад улучшает настроение, увеличивая содержание серотонина в мозге. Исследования, доказывающие, что шоколад является ещё и афродизиаком, продолжаются.

Шоколад снижает риск инфарктов у мужчин на 17%. О положительном эффекте шоколада уже говорилось выше, но именно этот вывод сделали учёные после эксперимента, в котором мужчины съедали 63 грамма шоколада в неделю в течение 10 лет.

Итальянские ученые доказали, что люди, которые едят много шоколада, реже страдают слабоумием в старости.

Шоколад притупляет чувство голода. Достаточно съесть 10 грамм чёрного шоколада, чтобы голод прошёл.

Любители шоколада живут дольше. Исследование, доказывающее это, продолжалось больше 60 лет. Регулярное поедание шоколада способно прибавить год жизни.

После небольшой порции шоколада люди лучше справляются с математическими задачами – это доказали учёные из Великобритании. Многие утверждают, что после нескольких кусочков шоколада им лучше думается.

Учёные доказали, что чашка горячего шоколада успокаивает больное горло и подавляет кашельный рефлекс. Огромная благодарность им от всех детей.

По статистике, в странах, где люди едят больше шоколада, больше Нобелевских лауреатов.

Американский модельер Зак Позен создал платье, посвящённое новому виду мороженого Magnum Gold от компании Magnum. Оно покрыто более чем десятью тысячами пайеток, вырезанных из целого золотого листа. Команда модельера трудилась над ним около двух недель. В пресс-релизе Зак заявил, что «создание платья из 24-каратного золота стало бесценным опытом». Отличная игра слов, ведь такая новинка будет стоить полтора миллиона долларов.

«Этот проект – часть интриги, которую мы пытаемся создать, – сказал Альфи Вивиан, вице-президент бренда. – И то, что на этикетке написано Magnum Gold, должно привлечь ещё больше внимания». Кроме того, лейбл создал короткометражный фильм As Good As Gold с участием актера Джо Манганьелло – его премьера пройдет на кинофестивале Tribeca.

Это не первый подобный опыт. К сотрудничеству уже привлекали Карла Лагерфельда, который создал для фирмы трио короткометражек с Рэйчел Билсон в главных ролях.