День создания юннатского движения в России
15 июня 1918 года сотрудники Станции юных любителей природы в московском парке Сокольники провели первую организованную экскурсию. Эту дату принято считать началом отсчёта деятельности движения юных натуралистов. Позднее организация юных любителей природы получила название Центральной биостанции юных натуралистов имени Тимирязева. Юннатское движение охватило всю страну: к середине 1970-х годов в СССР существовало более полутысячи таких организаций. В современной России преемниками станций юннатов стали эколого-биологические центры.

12 лет назад (2009) распоряжением Правительства Российской Федерации в Архангельской области был создан национальный парк «Русская Арктика»
Это самая северная и крупнейшая по величине особо охраняемая природная территория России. Площадь национального парка составляет почти 9 миллионов гектар. Он расположен на двух полярных архипелагах в Архангельской области: Новая Земля и Земля Франца-Иосифа. На территории «Русской Арктики» обитают белые медведи, атлантические моржи, нерпы, гренландский кит, северные олени, белухи и др. Скалы парка заселяют около 20 видов птиц.

18 лет назад (2003) прошла первая церемония награждения ежегодной энергетической премией «Глобальная энергия».
В Мраморном зале Константиновского дворца в Стрельне Президент РФ Владимир Путин вручил награды вице-президенту РАН Геннадию Месяцу, сотруднику американской компании Titan Pulse Sciences Division Яну Дугласу Смиту и профессору Иллинойского университета Нику Холоньяку. За время существования «Глобальной энергии» ее лауреатами стали более 40 ученых из России, Великобритании, Германии, США, Франции, Украины, Японии и других стран. В 2020 году лауреатами премии стали Карло Руббиа из Италии, Пэйдун Ян из США и Николаос Хатциаргириу из Греции.

20 лет назад (2001) в Шанхае была подписана Декларация о создании Шанхайской организации сотрудничества (ШОС)
Под документом свои подписи поставили главы России, Казахстана, КНР, Киргизии, России, Таджикистана и Узбекистана. Среди основных целей организации: содействие сотрудничеству стран-участниц в политической, торгово-экономической, научно-технической и культурной областях, а также в сфере образования, энергетики, транспорта, туризма, защиты окружающей среды и других, а также совместное обеспечение и поддержание мира, безопасности и стабильности в регионе. В настоящее время государствами-членами ШОС являются: Россия, Индия, Казахстан, КНР, Киргизия, Пакистан, Таджикистан и Узбекистан. Четыре страны имеют наблюдателя при ШОС — Афганистан, Белоруссия, Иран и Монголия. Ещё 6 стран являются партнёрами по диалогу ШОС: Азербайджан, Армения, Камбоджа, Непал, Турция и Шри-Ланка.

33 года назад (1988) в Москве корреспондент журнала «Огонёк» Владимир Яковлев зарегистрировал информационный кооператив «Факт»
Он стал первым советским негосударственным информационным агентством. Эта дата считается днём основания издательского дома «Коммерсантъ». В декабре 1989 года «Факт» в сотрудничестве с Союзом кооператоров стал выпускать газету «Коммерсантъ» — первое частное деловое издание в СССР. Сегодня издательский дом «Коммерсантъ» издает одноименную ежедневную газету, журналы «Власть», «Деньги», «Огонёк» и ряд других. В холдинг также входят радиостанция «Коммерсантъ FM», веб-портал «Коммерсантъ Картотека», сайт kommersant.ru.

37 лет назад (1984) был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об объявлении 1 сентября всенародным праздником — Днем знаний»
В Российской империи единой даты начала учебного года не существовало. В гимназиях и университетах он начинался 29 августа, в других учебных заведениях — в середине сентября или октября, а в сельских школах и вовсе в декабре. Единое начало учебного года во всех образовательных заведениях было установлено в 1936 году, когда было принято Постановление ЦИК ВКП(б) и СНК СССР «О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школы»  В 1984 году День знаний стал официальным праздником. Одним из его создателей считается заслуженный учитель школы РСФСР Федор Брюховецкий. 

41 год назад (1980) сборная СССР по футболу обыграла сборную Бразилии
Товарищеский матч в честь 30-летия открытия стадиона и 10-летия победы бразильцев в IX чемпионате мира проходил на стадионе «Маракана» в Рио-де-Жанейро. Советским футболистам под руководством Константина Бескова удалось обыграть бразильцев со счётом 2:1.  

90 лет назад (1931) было принято решение о строительстве Московского метрополитена
Первые проекты строительства метро в Москве появились еще в конце XIX — начале XX века. Так, например, инженер Василий Титов предложил проложить подземку от Курского вокзала через Лубянскую и Трубную площади до Марьиной рощи. В 1902 году на рассмотрение Московской городской Думы был представлен проект инженеров Петра Балинского и Евгения Кнорре. Они предлагали проложить две связанные между собой кольцевые линии — одна под Бульварным, а вторая — под Садовым кольцом. А от Красной площади в разные концы города должны были расходиться радиальные линии. Предполагалось, что в центральной части Москвы они строились бы под землей, а на окраинах — на эстакадах. Однако власти Москвы этот проект не одобрили. После революции и Гражданской войны основной городской транспорт Москвы — трамвай — пришел в упадок. Город, население которого выросло почти в три раза, встал в пробках. 15 июня 1931 года пленум ЦК ВКП(б) принял резолюцию «О московском городском хозяйстве и о развитии городского хозяйства СССР», который предусматривал сооружение в городе метро.

Строительство началось в ноябре 1931 года, а уже в мае 1935 года открылась первая линия московского метрополитена. Она включала 13 станций, а общая протяженность путей составляла около 11,5 километров. Сегодня в московском метрополитене более 200 станций, 44 — из которых признаны объектами культурного наследия. Ежедневно метро перевозит около 7 миллионов человек.  

67 лет назад (1954) был создан Союз европейских футбольных ассоциаций (УЕФА)
Первоначально в организацию входили 25 стран, а сейчас их число возросло до 55. Первым генеральным секретарём УЕФА был Анри Делоне, а президентом - Эббе Шварц. До 1959 года штаб-квартира организации располагалась в Париже, потом в Берне. С 1995 года она базируется в швейцарском Ньоне.

Источник: https://www.pnp.ru/social/den-15-iyunya-v-istorii-5.html

Ключевые слова: догма, догмат, догматическое мышление, диалектическое мышление, закон контекста, контекстуализация, деконтекстуализация, рефлексия, догматический принцип.

Nikolai Mitrofanovich Rakityanskiy, Doctor of Psychology, Professor, Political Sociology and Psychology Program, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Leninskie Gory 1, 119991 Moscow, Russia), e-mail: drkayros@yandex.ru

The phenomenon of dogmatic thinking In political psychology: A theoretical analysis

The article attempts to provide a systematic analysis of the phenomenon of dogmatic thinking explaining its signif cance for political and psychological 37 research. The publication contains four relatively independent sections. First, the author discusses the dogma and dogmatic thinking concepts, their content, meanings, and functions. Dogmas have integrative properties and are considered as a factor of socialization, able to form a systemic model of the world in mass consciousness. The second part of the article deals with the “law of context,” the psychological mechanisms of contextualization, decontextualization, reflection, and their importance in understanding political problems. The third part develops the thesis that dogmas can be seen as the dominant contextual system, a building block for the formation of mental matrices and the main paradigm of political thinking.

Finally, the last part investigates the essence of dogma as the basis of politicalтmentality. The author concludes reflecting on the heuristic potential of the dogmatic principle in the study of global mental-political systems.

Key words: dogma, dogmatic thinking, dialectical thinking, law of context, contextualization, decontextualization, reflection, dogmatic principle.

В век глобализации фундаментальные ценностные ориентации политических масс, как и прежде, определяются монотеистическими системами исповедания: восточным христианством, западным христианством, исламом и иудаизмом. Собственно, эти конфессии столетиями и определяли архитектонику глобального человечества.

Они представляют собой ключевые доминанты онтологического и психологического ареала мирового сообщества как единой планетарной метасистемы. Кроме того, каждая из них определяет фундаментальные различия культурно-цивилизационных систем (Чумаков А.Н. Глобальный мир: столкновение интересов. М.: Проспект, 2018. С. 91–94). Все они, опираясь на догматический фундамент, в течение длительного исторического периода составляли основу мировоззрения, истоки жизненной позиции и философию существования, определяли базовые установки мышления людей, живущих в пространстве монотеизма и за его пределами.

Дóгматы прямо или косвенно детерминируют природу и специфику политической власти нации, ее экономический уклад, устроение права, нравственность, духовность и саму судьбу цивилизаций и государств. Современная политика по сей день осуществляется в контексте тысячелетней религиозной практики и является ее следствием и результатом. Но в наше время те или иные монотеистические доктрины в результате апостасийных процессов и секулярной подмены подвергаются трансформации, результаты которой находят выражение в экспансии разного рода идеологий и политических убеждений (Задорожнюк И.Е. Гражданская религия в США: социально-философский анализ: Автореф. дисс. … докт. философ. наук. М., 2008). Эти и иные обстоятельства и проблемы побуждают нас к постановке и обсуждению следующих вопросов.

Догматическое мышление: подход к проблеме

Со времен европейского Просвещения сложилось довольно негативное отношение к концептам «догма», «догмат» и «догматика» ввиду их неразрывной связи с теологией монотеизма, и примерно с этого же исторического момента начался процесс их секуляризации.

По мнению британского политического философа Д. Грея, мы и до сих пор «живем среди неразобранных руин проекта Просвещения, который был главным предприятием Современности» (Грей Д. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности. М.: Праксис, 2003. С. 280).

В Античности у термина «догма» было социально-юридическое значение, которое исторически предшествовало его философскому смыслу, в пространстве которого догмы со временем стали выполнять роль основополагающих метафизических утверждений, и на них, в свою очередь, строились аксиология, нравственные, социальные, эстетические, политические и другие учения (Кырлежев А.И. Догматы христианские // Новая философская энциклопедия: В 4 т. / Гл. ред. В.С. Степин. Т. 1. М.: Мысль, 2010. С. 680–681).

В русском языке используются две формы этого концепта: форма, образованная от именительного падежа, — собственно «догма» и форма, образованная от родительного падежа, — «догмат», которые семантически равнозначны. Первая редакция чаще находит применение в научной литературе, а вторая использовалась в дореволюционных источниках, и в настоящее время к ней обращаются, когда говорят о религиозных догмах (Канаков Д.В. Определение понятия религиозной догмы // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2016. № 4. С. 90–103).

Догма является объемным понятием, и в гносеологическом плане оно соотносится с такими категориями, как допущение в научном поиске, парадигма в философии, аксиома в математике, постулаты в физике, доктрины в идеологии и политике. Здесь вполне уместно вспомнить о догматизме законов И. Ньютона, И. Кеплера, Д.И. Менделеева, Н. Бора и других выдающихся ученых, признавая, что догматизм есть составная часть большинства наук, где под догмой понимается система базовых постулатов учения или научного направления (Остапенко А.А. Христианский антиномизм как возможная методология психолого-педагогической науки // Вестник ПСТГУ. IV: Педагогика. Психология. 2009. Вып. 3 (14). С. 110–122).

Между тем не только политика, международная дипломатия, идеология, но и правовые системы, выступая регуляторами поведения людей, также строятся на догматических основаниях (Антанович Н.А. Политика и право: проблемы взаимодействия в современном обществе // Новейшая история (1991–2006 гг.): государство, общество, личность).

Право в своих нормах закрепляет политический строй общества, механизм функционирования государства, регламентирует политические отношения, регулирует деятельность субъектов политической системы и пр. Так, благодаря разработкам догматической традиции, право состоялось как фундаментальный социальный институт, положенный в основу устройства современных цивилизаций (Михайлов А.М. Формирование и эволюция юридической догматики в романо-германской традиции (XII–XIX вв.): Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 2012). Без правовой догматики недостижимо согласие в правовых понятиях и невозможна нормотворческая, правоприменительная деятельность (Арановский К.В. Конституционная традиция в российской среде. СПб.: Юридический центр пресс, 2003. С. 23).

В широком смысле наше мировосприятие предполагает приобретение знаний догматически, т.е. априорно (аподиктически), в готовом виде, на веру, и эти знания не требуют каких-либо аргументов и доказательств, формируя тем самым догматическое мышление (Пуйман С.А. Педагогика: основные положения курса. Минск: ТетраСистемс,

1999. С. 63). К примеру, Гегель в «Феноменологии духа» соотносил догматический способ мышления с непосредственным знанием (Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа / Пер. Г. Шпета. СПб.: Наука, 1992. С. 21).

Мир современного человека, как и прежде, в известной мере строится на получаемой им информации, и он, даже не выходя за порог, может оказаться практически где угодно. Но при этом он привычно соглашается с тем, что будет смотреть на мир чужими глазами — догматически. Профессор В.А. Кутырев по этому поводу заметил, что иметь по всем вопросам свое мнение — задача непосильная. Приходится верить (Кутырев В.А. Философский образ нашего времени (безжизненные миры постчеловечества). Смоленск: Издательство СмолГПИ, 2006. С. 220).

Как видим, догма выполняет важные познавательные функции, на что в свое время указывал К.Г. Юнг. При этом он считал, что религиозные догматы выполняют не только психологическую, но и насущную психотерапевтическую роль. По его словам, они предохраняют человека от непосредственного соприкосновения с огромной психической энергией, закрепленной в истории психического развития в идее божественного, и адаптируют образы коллективного бессознательного, рационализируя их в форме абстракций (Юнг К.Г. Психология и религия // Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991. С. 160–162).

Осознание этой логики познания, которая дается далеко не всем, требует от человека рефлексивного усилия, направленного на понимание и усвоение отмеченного догмой пространства знания. Материалы научно-теоретической конференции (Минск, 29 сентября 2006 г.). Минск: Белорусская наука, 2006. С. 332–337.

Собственно, рефлексия, будучи механизмом осознаваемой психической активности, и определяет фазовый переход от догматического мышления к диалектическому. Поэтому мы можем говорить о том, что догматическое мышление, представляющее собой многомерный феномен нашего субъективного мира, — не колючая проволока, которая не позволяет выйти за очерченные пределы. Это, скорее, дверь, через которую можно войти в просторы, обычно недосягаемые и часто не замечаемые (Ракитянский Н.М. Концепт и принцип субъектности в политико-психологических исследованиях // Российская политическая наука: истоки, традиции и перспективы: Материалы Всероссийской научной конференции (с международным участием) / Отв. ред. Л.В. Сморгунов. М.: РИЦ МГГУ имени М.А. Шолохова, 2014. С. 408–410). Осознание, понимание и преодоление догм опосредствуется рефлексивными процессами, в результате чего мы актуализируем свой субъектный ресурс (Гребенникова Е.В. Субъектность личности: теоретические аспекты проблемы // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2013. № 6. С. 140–142), реализуем креативный потенциал, выходим за пределы самого себя и преобразуем то, что нам дано догматическим восприятием мира (Леонтьев Д.А. Личность в непредсказуемом мире // Методология и история психологии. 2010. Т. 5. № 3. С. 120–140).

В обществах монотеистической культуры, когда человек в процессе своего взросления из «естественного индивида» (Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. М.: Наука, 2000. С. 5, 16, 51–61) становится социальным субъектом, у него априорно формируются догматически детерминированные установки мышления в контексте той культур но-цивилизационной системы, к которой он принадлежит (Ракитянский Н.М. Сверхсознание как фактор формирования политического менталитета // Полис. Политические науки. 2013. № 6. С. 49). Как видим, строй догматического мышления объективно становится фактором социализации. Он обладает интегративным свойством, формирует целостную модель мира в сознании масс людей. Другими словами, каждый человек сызмала получает знание об основах устроения жизни, которое в своей сущности и есть вера; и эти две сферы — знание и вера — не только не разделимы, но даже и не различимы (Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Академический проект, 2008. С. 152–159).

Тем не менее мы привычно воспринимаем суждения о догматах как о некой архаичной и нелепой системе религиозного сознания, которая будто бы состоит из ограничений и запретов, «мешает свободному развитию» личности, ее «творческой самореализации»,

«ограничивает» творческое мышление и пр. (Герасимов Е.Н. Гносеологические корни и психофизиологические предпосылки возникновения догматизма: Сб. статей. Киев: Екмо, 2008). Как раз именно это восприятие по своей сути также является догматичным. Но при

этом одно слово — догма — вызывает у нас реакцию как минимум в форме настороженности или раздражения. Но наше понимание догмата как некоего запрета, наложенного на мысль, неверно в том отношении, что догмат никогда не затрагивает и не определяет те дела и заботы, которые находятся в сфере повседневной жизни.

Как видим, весьма актуальным аспектом в понимании догм является то обстоятельство, что догматичность мышления для большинства людей является неосознаваемой и потому практически невидимой, так же, как и давление атмосферного столба или закон всемирного тяготения. 

Закон контекста

Все из того, что я осознаю, есть то, к чему я имею доступ. Дэниел Деннет (Dennett D.C. Toward a Cognitive Theory of Consciousness // Dennett D.C. Brainstorms: Philosophical Essays on Mind and Psychology. New York: Bradford Books, 1978. Р. 149).

В чем причина этой неосознанности? Мы уясняем не только конкретные факты, стимулы и ситуации, но и общий контекст как нечто неизменное для различных событий. Однако как раз этот привычный контекст довольно быстро выбывает из нашего сознания (Аллахвердов В.М. Сознание как парадокс. СПб.: Издательство ДНК, 2000. С. 364).

Мы можем назвать этот процесс контекстуализацией. Обратное происходит, когда информация меняется либо субъективно, либо объективно. Тогда контекст вновь обнаруживается, он снова осмысливается, и в таком случае речь идет о том, что он — деконтекстуализируется (Baars B.J. A Cognitive Theory of Consciousness. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. Цит. по: Баарс Б. Когнитивная теория сознания / Пер. А.А. Алексеева. С. 174, 200. URL: https://www.herzen.spb.ru/uploads/petryarkin/fi les/Баарс_когнитивная_%20теория_сознания.pdf). В этом плане, следуя за У. Джеймсом (Джеймс У. Психология. 2-е изд. СПб.: Тип. В. Безобразова и комп., 1898), мы можем говорить о законе контекста, в соответствии с которым стабильные, неизменные компоненты внутреннего и внешнего мира уходят из нашего сознания (Аллахвердов В.М. Указ. соч. С. 380).

Так, в повседневной жизни мы обычно не задумываемся, например, об уникальности своей личности или самобытности собственной биографии — все наши особенности выступают по отношению к большинству актуальных проблем как неизменный контекст.

При этом мы можем интерпретировать свое «Я» как сложную контекстуальную организацию — как устойчивый, инвариантный и при этом доминантный контекст, который мы не осознаем. Но, подобно любому контексту, «Я» имеет аспекты, которые могут быть деконтекстуализированы и пережиты как объекты сознания. Эти превращенные в объекты сознания аспекты «Я» могут затем использоваться для построения модели самого себя (Баарс Б. Указ. соч. С. 362).

Или вот, например, осмысление тех или иных обыденных событий не предполагает ни одно временного осознания языка, которым мы пользуемся, ни названия города, в котором они произошли, ни времени года. Все это составляет тот устойчивый, неизменный фон, который не осознается до тех пор, пока к этому контексту не будет привлечено осознанное внимание (Там же. С. 364). То есть получить сознательный доступ к контекстам можно через их деконтекстуализацию или, говоря другими словами, путем рефлексивного опосредствования (Карпов А.В. Психология рефлексивных механизмов деятельности. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2004. С. 9). По мнению профессора Б. Баарса, контекст в известном смысле состоит из того, к чему мы уже адаптировались, и он служит той основой, относительно которой выявляется, определяется и осознается новая информация (Баарс Б. Указ. соч. С. 211, 226).

Таким образом, человек как социальное существо объективно контекстуален — он всегда включен в многомерную среду. Он существует в природном, антропологическом, культурно-цивилизационном, ментальном, политическом и, наконец, духовном пространстве. В психологическом плане он неразрывно связан с этими пространствами и в определенной мере, имплицитно или эксплицитно, включает в себя эти пространства (Леонтьев Д.А. Указ. соч. С. 131–132). Иначе говоря, все мы живем в тех и иных контекстах, притом что все возможные контексты нельзя ни зафиксировать, ни перечислить (Аллахвердов В.М. Указ. соч. С. 431). Контекст — это как раз то, что всегда наглядно, привычно и не осознаваемо, поскольку люди не обращают внимание на то, что исходно представляется им очевидным. Но контекстуальная система может быть деконтекстуализирована нами посредством рефлексивного усилия, чтобы снова стать частью сознательного опыта.

Как видим, контекстуальные ограничения при их осознании становятся деконтекстуализированными, но дело это чрезвычайно трудное. Вместе с тем усомниться в адекватности контекста или сделать его предметом рефлексивного усилия — это отнюдь не безнадежный труд. Так, теория относительности А. Эйнштейна деконтекстуализировала постулаты И. Ньютона о пространстве и времени, а создатели квантовой механики сделали то же самое с допущениями А. Эйнштейна о детерминизме. Однако деконтекстуализировать чьи-то постулаты — не каждому по силам (Баарс Б. Указ. соч. С. 225–229).

Таким образом, догмы, в контексте которых мы живем с рождения, привычно воспринимаются нами как инвариантные, неизменные структуры, как истины а priori. Они не требуют фиксации внимания и не вызывают у нас каких-либо вопросов. Это обусловлено тем психологическим обстоятельством, что априорно усвоенные образы, представления, понятия, ценности, самоочевидные истины и догмы, по закону контекста У. Джеймса, переходят в базовое содержание сознания и… перестают осознаваться (Аллахвердов В.М. Указ. соч. С. 386). Поэтому человеку, находящемуся в контексте того или иного менталитета, чрезвычайно

сложно увидеть и понять, в чем именно состоит его догматическая обусловленность. И мы со всем этим живем, мечтаем и говорим о свободе, демократии, возможности независимого выбора, субъектности...

Проблема взаимодействия с контекстами как аспект догматического мышления находится за пределами внимания политологов, политических психологов и представителей других наук о человеке и обществе. Может быть потому, что они сами испытывают сложности деконтекстуализации того пространства, в котором живут и работают. Так, если, например, набрать в поисковой строке словосочетание «политический контекст», то содержательной трактовки в результате поиска мы не найдем.

Между тем каждая культурно-цивилизационная система в течение исторического времени создает свои доминантные политические и иные контексты, которые мы не осознаем и не изучаем. И здесь нельзя не согласиться с профессором А.И. Юрьевым в том, что все коммерческое и политическое давление на поведение масс целиком строится на законах и механизмах бессознательного (Юрьев А.И. Концепция стратегической психологии // Стратегическая психология глобализации: Психология человеческого капитала / Под ред. А.И. Юрьева. СПб.: Logos, 2006. С. 22), где закон контекста занимает не последнее место.

Догмы как доминантная контекстуальная система

Совокупность догматов того или иного монотеизма или же доминирующей атеистической идеологии, которая также есть догмат (Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 156), является основанием для формирования ментальных матриц, и они уже как унифицированные коды объединяют массы людей, которые длительное время живут в контексте преобладающего априорного знания, словно в своеобразной гравитационной системе, недоступной для непосредственного восприятия. При этом ментальная матрица выступает в качестве доминантной программы организации мышления, в русле которого этнос или народ развивает и реализует самобытные социокультурные, экономические и политические

практики (Ракитянский Н.М. Иудейский менталитет. Политико-психологическое эссе // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2013. № 4. С. 55–81).

Что касается религиозных догматов, то мало кто сейчас знает, что говорят они только о Боге. Так, в христианстве, самой догматической религии мира, не существует догматов, которые регламентируют повседневное поведение человека или предписывают то, какой должна быть культура, право, наука, экономика или политический строй. Чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться с Символом веры (Символ веры — строгая догматическая формула вероисповедания, введенная на Втором Вселенском соборе 381 г., утвержденная на Четвертом Вселенском соборе 451 г.). Он содержит краткое и точное догматическое изложение сущности христианского вероучения и является официально признанной словесной формулой, которая структурирована двенадцатью частями (членами) (Петр (Люилье), архиеп., Лосский В.Н. Толкование на Символ веры. М.: Благовест, 2008). По объему Символ веры умещается на одной странице текста (Закон Божий, составленный по Священному Писанию и изречениям Святых Отцов как практическое руководство в духовной жизни. М.: Сретенский монастырь, 1998). Каждый человек, осознанно и ответственно принявший христианство, эти положения знает, принимает и исповедует, независимо от своих частных мнений и переживаний, причисляя

себя к составу Церкви. Христианство по своей догматической сути, как и любой монотеизм, теоцентрично, оно не допускает произвольного истолкования своих догматов. В других монотеистических религиях нет такого краткого и точного Символа веры — ортодоксии, но есть развернутый свод обязательных нормативных действий, правил, ритуалов и обрядов — ортопраксия.

Для большинства религий характерен акцент на ортопраксии как на дисциплине внешнего религиозного поведения. Так, мусульманин в первую очередь должен соблюдать законы шариата. Иудею надлежит следовать предписаниям своего Закона в толковании мудрецов

и раввинов. В иудаизме, например, представление о Боге и о других предметах веры в конкретной и четко структурированной словесной формуле не выражены, и последователь иудаизма может верить, как хочет. Но вместе с тем его поведение в практической жизни жестко регламентировано множеством правил.

Христианское догматическое богословие как религиозная наука следует за важнейшими и всеобще необходимыми положениями Божественного Откровения, которые сформулированы Церковью на семи вселенских соборах (Карташев А.В. Вселенские соборы. Ч. 1. М.: Юрайт, 2017). Собственно, этими принципами, а не частными или групповыми мнениями, определяется вера человека.

Догматическое богословие отличается от самого установления догмата тем, что оно систематизирует однажды открытую в догмате его разумную необходимость (Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 151).

Понимание догмата как «ступени восхождения», «могучего орудия творческого перерождения мира, творческого его развития», «лестницы к небу и Богу» представлено в философии Н.А. Бердяева. Он полагал, что религиозные догматы содержат в себе знания метафизического характера и касаются первооснов бытия (Бердяев Н.А. Философия свободы // Бердяев Н.А. Сочинения. М.: Раритет, 1994. С. 90).

Против понимания религиозного догмата как навязчивой идеи выступал Э. Фромм, считая, что «догмат в значительной степени обусловлен реальными политическими и социальными мотивами», поскольку «означает открытую принадлежность к определенной группе» (Фромм Э. Догмат о Христе. М.: ОЛИМП, 1998. С. 86). Религиозный догмат может изменять самый ум того, кто его исповедует: такие люди отличаются от тех, что формировались на основе иной догматической концепции (Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2010. С. 22). Не удивительно, что люди, принадлежащие к различным культурам, нациям, идеологиям и религиям, зачастую не способны понять друг друга, поскольку, например, их политические ценности, политические представления, восприятие власти (Шестопал Е.Б., Вагина В.В., Пасс П.С. Новые тенденции в восприятии власти российскими гражданами // Полития. 2019. № 4. С. 67–83), как и в целом организация мышления, обусловлены различными системами догматов.

Догматы выражаются в форме понятий, закрепляют объект верований в рациональной форме в качестве категорий, по своей гносеологической природе представляют собой результат внерациональных форм познания, касаются области трансцендентного и выходят за границы человеческого мышления (Канаков Д.В. Указ. соч. С. 100). Профессор С.С. Глаголев не без оснований считал, что догматы — это идеалы, к которым нужно стремиться, а не пугала, от которых нужно бежать (Глаголев С.С. Задачи русской богословской школы // Богословский вестник. 1905. Т. 3. № 11. С. 439). По его словам, бездогматизм есть бессодержательность и проповедь незнания, но человечество ищет знания, ищет истины (Там же). Из чего можно заключить, что религиозные догмы отражают доктринальный уровень религии, особенности вероучения и закрепляют отдельные религиозные представления и идеи как абсолютные, предельные, сущностные, конечные, целеполагающие, наивысшие характеристики бытия (Канаков Д.В. Указ. соч. С. 99).

Здесь мы делаем акцент на том, что в догматах сформулирована предельная цель жизни человека — утверждение себя в вечности. Они вводят его в структурированный и обязательный для всех верующих порядок взаимодействия с окружающим миром, который определяется не самим миром, а догматической формулой, содержащей обетование абсолютного Бога.

Как видим, догматические системы исповедания, повествуя только о Боге, в течение тысячелетий служат опорой менталитета, средоточием высших ценностей каждого человека, принимающего эти догматы. Само догматическое мышление как матрица или инвариантная структура объединяло религиозные, а впоследствии и секулярные группы людей, пользующихся средствами своих верований. Те и другие длительное время жили в локусе преобладающего догматического вероисповедания как в пространстве сверхсознательной доминанты.

Догматическое мышление непреложно воспроизводилось в ментальных проявлениях обыденной и общественной жизни, во всех сферах знания, образования, права, науки, философии, культуры, экономической и политической деятельности. Понятия, установки, стереотипы, нормы мышления, традиции и ценности в результате этого процесса со временем стали неотъемлемой частью не только сознания, но и других — подсознательных, а также сверхсознательных — компонентов психики верующих и неверующих людей.

Ментально-догматическая самобытность из поколения в поколение возобновляется и утверждается ее носителями — субъектами менталитета как нечто само собой разумеющееся, не требующее каких-либо объяснений и доказательств. Осознаем мы это или нет, но в России большинство ее граждан по-прежнему живет в пространстве христианских догматов и ценностей, стандартов мышления и поведения (Ракитянский Н.М. Опыт рассмотрения референций политической ментализации британских элит. Политико-психологическое эссе. Ч. 2 // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2019. № 3. С. 41).

Таким образом, в масштабе геополитических образований общность базисных догматических установок обусловливает их единство. Так, например, с западно-христианской догматической установкой связано единство НАТО, ЕЭС и других геополитических структур в этом менталитете. Исламской догматической установкой определено единство исламского мира как такового, независимо от многочисленных противоречий, национальных и государственных границ. Политически оно представлено Исламской Конференцией, Большой Исламской Восьмеркой и другими структурами.

Применительно к монотеистическим менталитетам геополитическое единство не обязательно представлено реальным государством или территорией, о чем можно судить на примере иудаизма, который в течение тысячелетий, не имея независимого государства, сохранял свою устойчивость и самостоятельное политическое существование благодаря неизменной базисной религиозно-ментальной установке. И наконец, с догматической установкой также связано геополитическое единство России и ряда союзных с ней государств (Можаровский В.В. Критика догматического мышления и анализ религиозно-ментальных оснований политики. СПб.: ОВИЗО, 2002).

Продолжение следует.

Николай Митрофанович Ракитянский, доктор психологических наук, профессор кафедры социологии и психологии политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Ленинские горы, д. 1, 119991, Москва, Россия), e-mail: drkayros@yandex.ru

Источник: «Вестник МГУ» сер. 12 Политические науки. 2020 № 5