Людям о Людях Выпуск от 24.12.04

Истории людей ( http://peoples.ru/ )
Дина Рубина (http://www.peoples.ru/art/literature/prose/belletristika/rubina/interview1.shtml)
Я уже НЕ вернулась в Россию http://mignews.com/news/interview/world/231204_165406_72190.html

Я влюбилась в писательский талант Дины Рубиной мгновенно, окончательно и бесповоротно
с того дня, как в далеком 76-м "запоем" проглотила в журнале "Юность" ее повесть
"Когда же пойдет снег". С тех пор Дина Рубина написала десятки романов, повестей
и рассказов, удостоилась нескольких престижных литературных премий и по праву
заняла одно из самых видных мест в мире литературы на русском языке. 


Недавно вышел в свет роман-комикс "Синдикат". К этому событию многие отнеслись
неоднозначно. Пожалуй, впервые мнения разделились - кто роман ругает, кто хвалит,
- но цифры продаж говорят сами за себя. Наш разговор начался, естественно, с
"Синдиката". 

+Когда вы писали "Синдикат", ваше предчувствие вам не подсказывало - как посмотрят
на дело там, "наверху": вы же, по сути, этим романом дискредитировали не только
Сохнут, но и три года вашей в нем работы - если она была действительно такой,
какой вы описали ее в романе? 

– Простите, как вы сказали - Сохнут? Какой Сохнут? Где вы отыскали в романе это
слово? Это вас бесы кружат. Или, может, вы не догадались прочитать предуведомление
автора, которое является частью романа? 

И вообще, давайте сразу условимся: все, о чем мы будем вести речь, мы говорим,
ориентируясь на читателя квалифицированного, правда? То есть на образованного,
интеллигентного человека, умеющего отличать художественное произведение от репортерской
заметки, на читателя, для которого я пишу свои книги. Иначе мне просто неинтересно
продолжать эту беседу. Я ведь не отвечаю ни на анонимные письма в ЖЭК, ни на
возмущенные требования общественности призвать к ответу, тем более что писатель
ничего не должен ни общественности, ни ЖЭКу, ни какой-либо иной организации.


По поводу же моей работы в Сохнуте - безотносительно к роману "Синдикат" - смею
вас уверить, что она была трудоемкой, отличной и весьма деятельной, что подтверждают
всяческие грамоты и устные отзывы моего начальства, запечатленные в нескольких
газетных статьях на сию трепетную тему. 

+Вы никогда прежде не писали в таком стиле и в таком жанре - роман-комикс, сатирический
роман. Не кажется ли вам, что в "Синдикате" уровень литературы ниже, чем во всех
ваших остальных произведениях? Не нанесло ли сатирическое начало вашего романа
ущерб собственно литературной его составляющей? 

– Во-первых, "комикс" вовсе не означает "сатирический". Достаточно заглянуть
в словарь, трактующий это слово. Так что роман-комикс и роман-сатира - совершенно
разные по жанру произведения. А в "Синдикате" к тому же огромное количество трагических
страниц. Но я впервые слышу, чтобы сатирическое начало наносило ущерб литературной
составляющей художественного текста. Оно всегда лишь украшает и обогащает текст.
Опять-таки, мы ведь говорим о читателе, который знаком и с Салтыковым-Щедриным,
и с Гоголем, и с Булгаковым, и со Свифтом, и с Ильфом-Петровым…да я замучаюсь
всех перечислять… 

Что же касается моих вещей, в них всегда присутствует, за редким исключением,
гротеск, фарс - то, что вы назвали сатирой… Романы "Вот идет Мессия", "Последний
кабан из лесов Понтеведра", та же повесть "Камера наезжает" - там все это весьма
густо представлено. Что касается именно романа "Синдикат", то с удовлетворением,
довольно редким для себя, я должна отметить, что это мое творческое достижение.


Роман весьма сложен в стилистическом плане: в нем 37 пересекающихся тем, невероятное
число персонажей, масок, "плавающих" фигур; целых три Очарованных Странника,
три ипостаси, три альтер-эго автора; там целый букет персонажей, которых нет
в реальном текстовом воплощении, но которые, тем не менее, двигают действие романа…Там
есть редко кем применяемое в литературе движение сюжета "напластованием тем"
- так выстраивается композитором фуга…Там есть смешение форм…Словом, можно, конечно,
поговорить о романе серьезно, но я догадываюсь, что это интервью для того не
предназначено. 

В любом случае, не стоит переживать за его судьбу. Только за последний месяц
я получила предложение на его перевод от трех иностранных издательств. Да и судя
по высоким его продажам, этот мой удачный ребенок способен постоять сам за себя,
вне зависимости от того, довольны мои соплеменники его "литературной составляющей"
или нет. 

+Каково ваше отношение к тому, что многие бывшие советские евреи (по утверждению
израильской прессы - около 50 тысяч человек за последние пять лет), прекрасные
специалисты, тонкие, душевные, интеллигентные люди, не сумевшие вписаться в восточную
ментальность и израильскую действительность, вернулись обратно в Россию? 

– А кто и на каком детекторе диагностировал эту их "самую тонкую душевную интеллигентную
организацию" - израильская пресса? Это самый плохой диагност. Любая пресса в
диагностике - швах. Опять-таки, что такое восточная ментальность и ментальность
западная, кто определяет это? Сумеет человек "осуществиться" в совершенно новых
реалиях или не сумеет - тому будет великое множество причин, в том числе и сугубо
интимных. Все это - дело судьбы и предпочтений. Человек сам решает для себя,
что для него тошнотворней: восточная ментальность или каменные рожи и постоянная
угроза жизни и достоинству на улицах российских городов. 

К слову, я только что вернулась из большой поездки по Штатам и Канаде. Если б
вы видели, сколько бывших израильтян, переехавших в Канаду и Штаты, подходили
ко мне после выступлений и признавались, что страшно тоскуют по Израилю! 

+Известно ли вам, что издательство "Эксмо", выпустившее ваш последний роман "Синдикат",
одновременно запускает целую серию книг антисемитской направленности, которая
так и называется - "Русский реванш"? Видное место в этой серии занимают труды
малоизвестного в Израиле, но широко известного в России "властителя дум" Дугина.
Ваша книга - на другом конце этой виртуальной книжной "полки", но полка-то одна!


– Послушайте, а наш с вами родной сионизм - на другом конце виртуальной полки
с антисемитизмом, но полка-то одна! - можно и так патетически воскликнуть. Более
того, в одной стране с нами живут преступники, мошенники, убийцы и прочие малосимпатичные
люди. Вы не гнушаетесь состоять с ними в одной больничной кассе? Покупать товары
в одном супермаркете? А, не дай Бог, приехав куда-нибудь в Эйлат, заселиться
в номер, где они ходили по полу своими грязными, гнусными ногами?! 

Давайте же не станем своей беседой радовать дураков и читателей желтой прессы.
Никакой такой виртуальной полки не существует. Существует имя писателя, которое
стоит под написанной им строкой. Вот за эту данную строку он и отвечает, и только
за нее. Недавно на Тверской проходил митинг коричневой сволочи, с плакатами,
со всеми полагающимися причиндалами. На одном из плакатов было четверостишие
из известного стихотворения Бориса Слуцкого, знаете, - "евреи хлеба не сеют…"
и так далее. И что же - призовем покойного замечательного поэта Бориса Слуцкого
к ответу? Чехов, Антон Павлович, печатался у реакционного Суворина, а отвечал
лишь за себя. 

"Эксмо" - издательство огромное, самый большой концерн в России, включает в себя
множество редакций и, в сущности, разных издательских коллективов. Или, как сейчас
принято говорить, - разных проектов. В "Эксмо" издаются Улицкая, Петрушевская,
Толстая и еще несколько десятков самых достойных имен. Этого мне достаточно.


+Про красивую женщину говорят, что такой нужна красивая оправа: одежда, обувь,
украшения и так далее. Хорошей книге, как и красивой девушке, на мой взгляд,
тоже нужна красивая оправа: обложка, переплет, художественное оформление. Обложки
книг "Несколько торопливых слов о любви", "Высокая вода венецианцев", "На верхней
Масловке" и некоторых других украшают картины вашего мужа. Это ведь не случайно?


– Картина моего мужа - на обложке только книги "Несколько торопливых слов о любви",
к остальным обложкам он специально делал рисунки. Случайно ли это? Боюсь, ничто
не случайно в этом мире, даже то, что я от этого человека дочь родила. 

+Есть такое расхожее мнение, что брак убивает любовь. Вы можете подтвердить или
опровергнуть эту сентенцию? 

– Не знаю, я всегда как-то сторонюсь всех этих глубокомысленных вопросов. Не
задумываюсь над ними. В институте брака пока не разочаровалась и, честно говоря,
ни на каких аптекарских весах свою любовь или любовь ко мне мужа не взвешивала
- ни с "самого начала", ни потом. Просто живем, как можем, и ничего, довольны
оба. 

+Вы очень рано ощутили в себе свой писательский дар. И вы - великий труженик.
Но писательский труд - в одиночестве, один на один с листом бумаги или экраном
компьютера - это каторжный труд. Вы никогда не жалели, что выбрали именно его?


– Если б можно было выбирать, я бы, конечно, ничего такого трудоемкого не выбрала.
Я по своей проклятой натуре люблю только на диване валяться и книжки читать.
Как мне однажды Губерман сказал: "Старуха, если задуматься, столько книжек хороших
есть - и на черта мы их пишем?" Беда только в том, что выбор, увы, не за нами,
а за иными инстанциями. 

+Израильско-российский издатель Кабаков в своем интервью сказал, что в Израиле
есть двое писателей, прекрасно интегрированных в российский писательский процесс:
Игорь Губерман и Дина Рубина. Вы можете о себе сказать, что именно это обстоятельство
позволяет вам жить исключительно литературным трудом? 

– Кабаков пропустил еще одно имя - Анатолия Алексина. И все трое, помимо своей
литературной деятельности, еще и много выступают. Это и позволяет жить своим
трудом - литературным и… подыскиваю слово… эстрадным. 

+То, что вы - один из самых читаемых писателей во всем постсоветском пространстве,
говорит о том, что среди книгочеев в России антисемитизм отсутствует. Вы согласны
с этим утверждением? 

– Нет, не согласна. Антисемитизм в России жив-здоров, никуда не делся, родимый.
А то, что тебя читают, еще не показатель любви. Ко мне не так давно в Хартфорде,
после выступления, подошел человек и рассказал забавный случай, который произошел
с ним месяца два назад в России. Он сел в какую-то машину, и водитель, мрачный
мужчина средних лет, сказал ему - мол, вижу по вашему лицу, что человек вы интеллигентный.
Читаете, должно быть, много. Не посоветуете, что прочитать? 

Тот простодушно говорит - ну, знаете, вот я люблю книги Игоря Губермана. Водитель
на это мрачно: "Знаем Губермана!" "А вот еще Дину Рубину читаю…" Тот еще мрачнее
и значительней: "Знаем Рубину!" И понес такое, такая злоба и черная ненависть
из него поперла! Оказался член какой-то патриотической организации. Изучает,
стало быть, нашего брата. Сказал напоследок: "Вот эти двое гадов самые опасные
и есть! Они вначале вроде с понтом критикуют, насмехаются над жидами, а до конца
книжку дочитал, смотришь, - опять жиды лучше всех!". Лично я жутко была довольна
этим отзывом! 

+Интересно, а на вас действует магия ваших же слов? Вы не ловите себя на том,
что "в жизни" цитируете сами себя? 

– Боже упаси, разве я похожа на Нарцисса? Для меня великая мука вычитывать свои
переиздаваемые вещи, что уж там о цитировании говорить. Просто в какие-то моменты,
до написания, текст случается "проговаривать" на публике, на друзьях. Но это
все входит в подготовительный этап работы - перед первой строкой на бумаге. После
того как вещь написана, она, в сущности, перестает меня интересовать. 

+Многие сюжеты ваших произведений взяты из вашей собственной жизни. Например,
в повести "Камера наезжает" описано ваше знакомство с вашим нынешним мужем, в
повести "Вот идет Мессия" - история вашей репатриации, в повести "Я и ты под
персиковыми облаками" - ваш пес Кондрат. Кстати, как он поживает? Как относятся
ваши близкие к такой публичности вашей общей семейной жизни? 

– Каждым перечисленным утверждением вы попали пальцем в небо. Начнем? В повести
"Камера наезжает" знакомство с мужем придумано. Все происходило совершенно не
так. Вспомните, Довлатов описывает ДВЕ совершенно разные ситуации знакомства
со своей женой. 
В романе "Вот идет Мессия" две героини. Которая - я? Никоторая. Две разные придуманные
женщины. И даже пес Кондрат - хотя во многом тот самый, однако несколько иной
все же, чем в жизни. Поживает он отлично, спасибо. 

Никогда не принимайте на протокольную веру ничего из того, что описывает писатель.
Не путайте его с журналистом. Разница между нами та, что ваша свобода заключается
в том, что вы выбираете, по какой дорожке нашей действительности пройти, а я
саму эту действительность мастерю вместе со всеми дорожками, ручейками-озерами.
И придумаю ее такой, какой захочу увидеть. Художник всегда сам себе господь бог
в приемлемых масштабах. 

+В одном из произведений вы сравнили себя с лавочником, который взвешивает прибыль
и торопливо списывает убытки своей эмиграции. Вот уже четырнадцать лет вашей
алие. Вы продолжаете это делать? Если да, то с какой целью? Если бы даже у вас
убытки превысили прибыль, разве вы бы вернулись обратно? Так зачем же считать?


– А вы, опять-таки, о каких убытках говорите? О буквальных? Художественную ткань
надо трогать осторожно. Она расползается при вынесении из контекста. И никогда
не считайте, что писатель описывает свою жизнь. Каким бы ни казался откровенным
его авторский голос, его личная внутренняя жизнь всегда за семью замками. Он
использует какие-то приметы, какие-то детали, какие-то внешние факты жизни, -
это да, но при этом создает из них же совсем иную художественную реальность.


А по поводу того, вернулась БЫ или не вернулась БЫ я…Послушайте, я уже НЕ вернулась
в Россию. Я проработала там сейчас три года, все мои друзья занимают весьма серьезные
посты в самых серьезных корпорациях, и издательских, и телерадио…Я сама получила
несколько интересных предложений, и ничто не мешало их принять. Не говоря уже
о направлении Америка - Канада. Там я просто могла бы совершенно спокойно получить
гражданство по такому особому статусу, по какому получают его известные люди,
персоналии энциклопедий. И однако в данный момент я сижу и гляжу в свое окно
на свою Иудейскую пустыню.

Ваш Alex