Людям о Людях Выпуск от 05.12.04

Истории людей ( http://peoples.ru/ )
Афанасий Фет (Шеншин) (http://www.peoples.ru/art/literature/poetry/oldage/fet/history1.shtml)
Помещик Шеншин и поэт Фет http://www.alefmagazine.com/perya/article_403.html

Золотое перо Фета! Удивительный и душистый поэт-лирик. Мог стать и скрипачом,
настолько он был музыкален и виртуозно владел звуком. Фет обладал потрясающим
чувством поэзии, был способен улавливать неуловимые душевные движения и колебания,
трепет, дрожь, переливы красок и звуков.

Золотое перо Фета! Удивительный и душистый поэт-лирик. Мог стать и скрипачом,
настолько он был музыкален и виртуозно владел звуком. В одном из писем Чайковский
писал: «Фет есть явление совершенно исключительное; нет никакой возможности сравнивать
его с другими первоклассными или иностранными поэтами, искать родства между ним
и Пушкиным, или Лермонтовым, или Ал. Толстым, Тютчевым... Скорее можно сказать,
что Фет в лучшие минуты выходит из пределов, указанных поэзией, и смело делает
шаг в нашу область. Поэтому Фет часто напоминает мне Бетховена... Подобно Бетховену,
ему дана власть затрагивать и такие струны нашей души, которые недоступны художникам,
хотя бы и сильным, но ограниченным пределом слова. Это — не просто поэт, скорее
— поэт-музыкант...»

И сам Фет признавался: «Меня всегда из определенной области слов тянуло в неопределенную
область музыки, в которую я уходил, насколько хватало моих сил...» Неслучайно
многие его стихи положены на музыку.

Фет обладал потрясающим «чувством поэзии», был способен улавливать неуловимые
душевные движения и колебания, «трепет», «дрожь», переливы красок и звуков в
природе, «волшебные изменения милого лица», быстро меняющиеся переходы и оттенки
— все то, что позднее в живописи назовут импрессионизмом.

В 1870 году Лев Толстой, получив от Фета стихотворение «Майская ночь», пишет
ему: «Развернув письмо, я первое — прочел стихотворение, и у меня защипало в
носу; я пришел к жене и хотел прочесть, но не мог от слез умиления. Стихотворение
— одно из тех редких, в которых ни слова прибавить, убавить или изменить нельзя...»

Некрасов: «Смело можем сказать, что человек, понимающий поэзию и охотно открывающий
душу свою ее ощущениям, ни в одном русском поэте, после Пушкина, не почерпнет
столько поэтического наслаждения, сколько доставит ему г. Фет».

Корней Чуковский: «Читать Фета — это слаще всякого вина. Стал читать Фета, одно
стихотворение за другим, и все не мог остановиться, выбирая свои любимые, и испытывал
такое блаженство, что казалось, сердце не выдержит — и не мог представить себе,
что есть где-то люди, для которых это мертво и ненужно».

Эти восторженные отзывы отнюдь не означают, что Фет прожил счастливую жизнь.
Нет, он прожил жизнь драматическую — в значительной мере из-за своего происхождения.
До сих пор идут споры о том, кто был отцом Афанасия Фета. Это довольно темная
история.

Богатый русский помещик, горячий поклонник идей Руссо, Афанасий Шеншин приехал
в Дармштадт отдохнуть и полечиться. Он снял комнаты в доме Карла Беккера, где
пленился его дочерью Шарлоттой Элизабет. Однако Шарлотта замужем, у нее годовалая
дочка Каролина, и к тому же она беременна. Но это не остановило русского путешественника:
ему очень приглянулась молоденькая немочка, и он предложил Беккеру расторгнуть
неудачный брак его дочери и отдать ее ему. Тот не согласился на авантюрный вариант,
и тогда Афанасий Шеншин похищает Шарлотту — произошло это в начале 1820 года
— и увозит ее в далекую Россию, естественно, с ее согласия. Там, в имении Новоселки
Мценского уезда Орловской области, 23 ноября (5 декабря) 1820 года рождается
мальчик, названный в честь отца Афанасием.

С матерью все ясно. Но кто отец? Окружной асессор Иоганн Фет? Сам Шеншин? Или
кто-то другой? Да и кто мальчик по национальности? Немец, еврей, русский? Толстые
(а Фет дружил с Львом Николаевичем) считали его евреем. Старший сын писателя,
Сергей Львович, писал: «Наружность Афанасия Афанасьевича была характерна: большая
лысая голова, высокий лоб, черные миндалевидные глаза, красные веки, горбатый
нос с синими жилками... Его еврейское происхождение было ярко выражено, но мы
в детстве этого не замечали и не знали».

С одной стороны, он — нежный и ангелоподобный поэт, с другой — сильный и властный
человек, домовитый, прижимистый. Тургенев смеялся над Фетом: «Он с такой интонацией
произносил целковый, даже цалковый, что уже кажется, — будто он его в карман
положил».

Эта двойственность, ломавшая Фету жизнь, дополнилась социальной драмой. Брак
матери с отцом признали незаконным, и Афанасий в юношеском возрасте лишился фамилии
Шеншин, дворянства и всех привилегий. И ему пришлось приложить титанические усилия,
чтобы занять достойное место в обществе. Окончив Московский университет, он подался
в армию и одновременно упоенно писал стихи. Но добиться «жизнеустройства» он
не смог ни на военном поприще, ни на литературном. Помогли ему стать на ноги
деньги жены. «Он сделался теперь агрономом — хозяином до отчаянности, — писал
Тургенев, — отпустил бороду до чресл... о литературе слышать не хочет и журналы
ругает с энтузиазмом».

Афанасий Фет оказался умелым хозяином. Спустя годы он с удовлетворением писал
своему товарищу-однополчанину: «Я был бедняком, офицером, полковым адъютантом,
а теперь, слава Б-гу, Орловский, Курский и Воронежский помещик, коннозаводчик
и живу в прекрасном имении с великолепной усадьбой и парком. Все это приобрел
усиленным трудом, а не мошенничеством». Свою первую недвижимость — усадьбу Степановку
Фет превратил в образцовую, как тогда говорили, «табакерку». Все поставил на
ноги, умело распорядился землей, и цифры урожаев с фетовских полей украшали губернскую
статистику.

Когда поэту-помещику было 53 года, он наконец-то дождался в 1873 году царского
указа «О присоединении отставного гвардии штабс-ротмистра Аф. Аф. Фета к роду
отца его Шеншина со всеми правами, званию и роду его принадлежащими». Говорят,
он испытал глубочайшее удовлетворение и в завещании велел похоронить себя в шитом
золотом камергерском мундире.

Но в личной жизни Фет пережил настоящую драму. Во время военной службы в Херсонской
губернии поэт познакомился с 20-летней Марией Лазич, умной, образованной, прекрасно
игравшей на рояле, но из бедной семьи. А Фету хотелось получить приданое, чтобы
поправить свое материальное положение. Поэтому их любовь, эта «сласть грез»,
закончилась трагически. Мария Лазич была женщиной высоких страстей и максималистских
требований. Посчитав, что жить без любимого человека не имеет смысла, она ушла
из жизни. Конец ее был ужасный: от брошенной спички загорелось ее кисейное платье.
Пламя сбили, но ожоги были так сильны, что спасти Марию не удалось. Она скончалась
на четвертые сутки в страшных мучениях, повторяя: «Он не виноват...»

Гибель возлюбленной была тяжким ударом: только после ее смерти Фет понял, кого
он потерял и как сильно он ее любил. Он не мог забыть ее образ и все писал стихи
о погибшей любви: «Ты, дней моих минувших благодать,/ Тень, пред которой я благоговею...»

Но надо было жить дальше. И летом 1857 года 37-летний Фет женится, и весьма выгодно,
не на 25 тысячах серебром, как желал, будучи офицером, а поболее. Жена, Мария
Боткина, — из богатой семьи чаеторговцев. Она немолода и некрасива, но общий
язык супруги нашли. Он получил деньги, она — возможность за ним ухаживать, быть
его нянькой. Полученные средства Фет употребил с пользой, став преуспевающим
помещиком. Помещиком Шеншиным. Как он делил себя с поэтом Фетом, ответить непросто.

Стихи Афанасий Фет начал писать рано, и когда они появились в печати, великий
Гоголь отметил: «Это — несомненное дарование». Первый сборник под названием «Лирический
пантеон» вышел в 1840 году под инициалами «А.Ф.» Затем его стихи стали публиковать
в «Московитянине» и «Отечественных записках». В 1843 году появилось стихотворение,
вошедшее позднее во все хрестоматии и антологии:
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало...
Стихи Фета, энергичные, полные чувств и горячего дыхания, без всякой примеси
социальных и гражданских мотивов, то есть какие-то чистые, отвлеченные, будто
это самая поэзия, чистая ее субстанция. «Подобного лирического весеннего чувства
природы мы не знаем во всей русской поэзии», — воскликнул критик Василий Боткин.

Следующие поэтические сборники Фета вышли в 1850 и 1856 годах. А далее последовала
длительная пауза, в течение которой замолк поэт Фет, но деятельно трудился помещик
Шеншин. В письме к критику и философу Николаю Страхову Фет недвусмысленно написал:
«Людям не нужна моя литература, а мне не нужны дураки». На что обиделся Фет?
На постоянную критику в свой адрес. Общество требовало гражданской позиции, активности,
наконец, скорби, а Фет парил в области чистых звуков, воспевал природу или писал
философские стихи.
Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли,
Опять серебряные змеи
Через сугробы поползли...
Многие критики-демократы считали поэзию Фета мелкотемной. Бойкие фельетонисты
из газеты «День» договорились до того, что называли стихи Фета чепуховиной, ерундистикой,
набором слов и даже просто дичью. Чернышевский в одном из писем дал такую убийственную
критику стихам Фета: «Все они такого содержания, что их могла бы написать лошадь,
если бы выучилась писать стихи». Считалось, что Фет якобы изменил идеалам поэзии
и превратился в буржуа, попрекали реакционностью и обскурантизмом. Даже Тургенев,
редактируя стихи своего бывшего друга (в какой-то момент они разругались), писал
на полях со стихами Фета суровые резолюции: «Непонятно», «Неясно», «Что за дьявол?»,
не понимая того, что поэзия Фета — это не поэзия Тургенева, что бессмысленно
упрекать, скажем, луну за то, что она не становится солнцем.

В конце 70-х годов, после длительного молчания, Афанасий Фет вернулся к поэзии.
«Муза пробудилась от долголетнего сна и стала посещать меня, — писал он, — так
же часто, как на заре моей жизни». «Фет, как соловей, пел только на заре — в
молодости и в старости», — образно выразился один из биографов поэта.

В 1883 году выходит сборник стихотворений «Вечерние огни», затем еще три выпуска
новых стихов. Фет активно занимается переводами, именно он впервые перевел на
русский язык трактат Шопенгауэра «Мир как воля и представление» (1881), переводил
он также Горация, Ювенала и Овидия. Опубликовал мемуары.

В январе 1889 года в московском ресторане «Эрмитаж» состоялось торжественное
чествование Афанасия Афанасьевича Фета с большим «подписным обедом» в украшенной
«лаврами и другими деревьями», а также живыми цветами зале. Поэт с явным удовольствием
принимал дифирамбы в свой адрес, но в душе отчетливо понимал, что его «отпевают».

Жизнь поэта стремительно катилась к концу. Он страдал от физических недугов,
в частности, его мучила застарелая астма. Он терял зрение. Пришлось Фету перейти
на диктовку своему литературному секретарю, молоденькой Екатерине Федоровой.
«Моя старуха Муза, — говорил Фет весной 1892 года, — спит, спит, да вдруг во
сне проснется и забредит, а Екатерина Владимировна запишет кошмар». По вечерам
в доме на Плющихе старый поэт садился в кресло, и Екатерина читала ему вслух
что-то услаждающее, например, «Мадам Бовари». Фет слушал и погружался в свои
воспоминания: «Мелькнет ли красота иная на мгновенье,/ Мне чудится, вот-вот тебя
я узнаю...»

Смерть пришла 21 ноября 1892 года. Фет пожелал выпить шампанского, продиктовал
последнюю записку: «... Добровольно иду к неизбежному» — и попытался нанести
себе стилетом для разрезания бумаг удар в грудь. Метался по комнатам, сел на
стул, опустил голову и скончался.

Поэт относился к смерти с холодным безразличием. Ему было жаль расставаться лишь
с творческим «огнем»:
Не жизни жаль с томительным дыханьем,
Что жизнь и смерть? А жаль того огня,
Что просиял над целым мирозданьем
И в ночь идет, и плачет уходя.
Афанасий Фет прожил 72 года. После смерти его слава безмерно возросла. Блок считал
Фета своим «великим учителем». Немыслим без Фета и Есенин. Именно от Фета идет
«рыдающей строфы сырая горечь» Пастернака.

Да, для тонко чувствующих, рефлексирующих, мыслящих людей поэзия Фета дорога
и поныне: и «шепот, робкое дыханье», и «печальная береза», и «сияла ночь. Луной
был полон сад»... Но нужна ли его поэзия в век глобальных потрясений и ужаса
террора? Думаю, нужна — чтобы оставаться людьми. 

Ваш Alex