Людям о Людях Выпуск от 14.12.04

Истории людей ( http://peoples.ru/ )
Борис Эйфман (http://www.peoples.ru/art/theatre/ballet/eyfman/interview2.shtml)
Фанат балета http://natura.peoples.ru/?id=99

...Собираясь встретиться с Борисом Эйфманом, прославленным российским хореографом,
я, честно говоря, не ожидала, что мой собеседник окажется до такой степени моложавым
и красивым. Признаюсь, разочарования от этого я не испытала. 


+- Борис, в интервью, которое вы недавно давали нашему радио, меня очень позабавила
одно место. Коллега, беседовавший с вами, вспоминал, как в свое время в Ленинграде
официальная критика клеймила вас, называя сексуальным маньяком.

- Если уж вы вспомнили об этом, давайте уточним. Меня впрямую не называли сексуальным
маньяком, но хореографию мою действительно сравнивали с порнографией. Я глубоко
убежден, что подобное утверждение было ошибкой. Причем, ошибались не только люди,
наклеивавшие подобные ярлыки, но и само время. 

+- Но в то самое время вы своей хореографией бросили вызов устоявшимся традициям...


- Да, было. Балет - это искусство, которое, на мой взгляд, призвано открывать
эмоциональный мир, живущий внутри человека. Выражение этого эмоционального мира
через тело, через пластику требует определенной свободы и откровенности. Чем
больше этой откровенности, чем больше естественности и природной натуральности,
тем точнее происходит свободное самовыражение человека, проявление его эмоций.
И – наоборот: когда танцором владеет чувство стыдливости, когда, пользуясь вашей
терминологией, человек стремится не обнажить, а прикрыть свою натуру, - возникает
двойственность, неизменно приводящая к ложным ощущениям. Если женщина обнажает
свое совершенное тело, демонстрирует его красоту, она, как мне кажется, испытывает
не чувство стыда, а восхищение собой, гармонией, которую она может продемонстрировать
миру. В открытии истинной красоты, наверное, и заключается искусство балета.

+- Так вы отрицаете маниакальность вашего отношения к сексу? 

- Вообще к сексу как к таковому я никак не отношусь. 

+- То есть, не признаете его? 

- Имею в виду только то, что у меня нет к сексу какого-то специального отношения,
в отличие от людей, которые предпочитают подсматривать за самим процессом, бесконечно
его анализировать и вообще зацикливаются на этой теме. Для меня же секс - органичная
составная часть жизни и моего искусства. Как и любые эмоции, которые выражаются
через движение тела. Впрочем, это не ощущение секса, а мое личное восприятие
профессии хореографа. 

+- Значит ли сказанное, что ваше кредо как балетмейстера – "Долой покровы!"?

- В какой-то мере. Но главное для меня другое: "Да здравствует естественность
и глубокая эмоциональность!". Когда удается этого достичь, уже не возникает других
вопросов; не замечаешь - есть покров, нет ли его; не думаешь, нужно ли приукрашивать
или перекрашивать действительность. Я считаю, что первичны эмоции, а когда они
появляются и проявляются, - все остальное становится естественным. Такой мир
прекрасен. В нем существуют мужчина, женщина, высшая гармония, понимаете? Можно
бесконечно вести беседы о покровах, сексе, но, если они не приводят к возникновению
этой гармонии, - остаются только пустыми разговорами.

+- Тем не менее, вы декларируете красоту обнаженного тела. А господин Мопассан,
знавший толк в этом вопросе, утверждал, что чуть прикрытое тело куда более эротично
полностью обнаженного. Хотите поспорить? 

- Не хочу, потому что у нас с ним разные точки отсчета и разные цели в искусстве.
Мопассану было необходимо создавать и поддерживать определенное эротическое состояние
у читателя, мои же переживания имеют совершенно иную природу. И потом, он - писатель,
а я - хореограф. Он работал со словом, я - с человеческим телом. Мне ближе искусство
другого француза: Огюста Родена. Когда смотришь на его скульптуры, не думаешь,
обнажены ли они, и если да, то - почему. Видишь некий знак, символ красоты и
движения, - это и есть высокое искусство балета… Кстати, неправильно, думаю,
говорить о красоте только женского тела. Для меня существуют красивые тела и
некрасивые
- независимо от пола. 

+- Как раз собиралась переходить к модному нынче вопросу. Что вы думаете обо
всех этих проблемах, связанных с сексуальными меньшинствами, которые, по утверждению
многих "специалистов" превращаются сегодня в большинство? Особенно - в искусстве?

- Я, конечно, не занимаюсь статистикой, просто знаю, что мир многолик и многогранен.
Считаю прекрасным, что в этом эмоциональном - не эротическом, подчеркиваю, а
эмоциональном - мире существуют разные виды переживаний. Это замечательно! У
меня есть свой мир, но я с глубоким уважением и пониманием отношусь к тому, что
существуют и другие миры. 

+- …которые не пересекается с вашим? 

- Понимаете, для меня как для балетмейстера все это гораздо сложнее. Я ведь работаю
и с мужским, и с женским телом. Более того, когда создаю женские образы, я должен
как-то перевоплощаться. Участвуя во всех без исключения эмоциональных процессах,
я - в какой-то степени - становлюсь и женщиной. Очень все это неоднозначно. Я
вообще думаю, что многое в этом мире происходит параллельно со мной. 

+- Происходит параллельно или проходит мимо? 

- Нет, не мимо: я все это как бы аккумулирую. Но - параллельно, потому что я
не могу участвовать в этом мировом многогранном эротическом процессе, так как
ставлю балеты. 

+- Времени не хватает? 

- Образно говоря. А если серьезно, я реализую все свои эмоции в постоянном творческом
процессе. Мои балеты очень эмоциональны. Их страстность - одна из ярких особенностей,
привлекающих к спектаклям массы зрителей. А ведь именно там, на сцене, и проявляются
мои эмоции. 

+- Попробуем подытожить: сначала вы, подобно аккумулятору, накапливаете эмоции,
а затем, переработав, в качестве генератора выдаете их со сцены? 

- Примерно так. 

+- Но ведь из ничего эмоции не возникают. Не являетесь ли вы своего рода энергетическим
или эмоциональным вампиром? 

- В какой-то степени вы правы: я всегда окружен молодыми артистами и постоянно
подпитываюсь их энергией, но и мне приходится подзаряжать ребят своей энергией.
Иначе мне не удастся создать свой тип танцовщика, который в состоянии через тело,
пластику выразить сильные и страстные эмоции. 

+- Что такое "ваш тип танцовщика"?

- Имею в виду, конечно, не только технику танца, но и своеобразную структуру
актера. Создание ее - дело сложное, мучительное, требующее ежедневной отдачи.
Более того. Для того, чтобы реализовать себя через танцовщика, чтобы артист стал
адекватен тебе, твоим мыслям, чувствам, нужно вначале создать атмосферу, дающую
возможность все это передать. Идет постоянный обоюдный процесс. 

+- Борис, как чувствует себя корифей в вашем возрасте? Вам ведь, как я понимаю,
около сорока? 

- Спасибо, но пятьдесят - тоже хороший возраст. 

+- Вы потрясающе молодо выглядите, я даже растерялась. Но корифеем-то вы стали
не сегодня... 

- Конечно. Моему театру уже двадцать лет, а активно я занимаюсь профессиональной
творческой деятельностью тридцать лет. Что касается корифейства... Я не думаю,
что это слово для меня приемлемо. Корифей - некий профессиональный знак, а у
хореографов как бы вообще нет профессии. Вот, например, сегодня я поставил удачный
спектакль, который пользуется у публики успехом. На следующий день прихожу в
балетный класс, а поток энергии, питавший меня вчера, вдруг иссякает - и я становлюсь
пустым и беспомощным. Этот постоянный страх - потерять контакт с той высшей,
питающей меня, силой - и делает мою жизнь очень сложной. Еще раз повторяю: я
не считаю себя корифеем. Скорее, ощущаю себя неким передатчиком, реализатором
высшей энергии в новое пластическое качество. 

+- Передатчик, реализатор, аккумулятор, генератор – какие-то механические, мало
уместные здесь термины. 

- Они, разумеется, условны. А вообще профессия балетмейстера особенная. Считаю,
что она абсолютно не изучена и существует как бы в вакууме непонимания. На самом
деле, хореограф - это не сочинитель танцев, а человек, приобщенный к магическому
виду деятельности. Это глубокий и сложный вопрос, на эту тему можно рассуждать
очень долго, но, главное, что я пытаюсь для себя постичь и хотел бы, чтобы это
поняли мои зрители и собеседники, - хореографу сегодня дано сложным, нестандартным,
особым способом создавать эмоциональный пластический мир, наполненный идеями
и мыслями, идущими из глубины восприятия жизни. Проще говоря, хореограф может
материализовать собственное мироощущение в особый пластический мир. Наша профессия,
наверное, идет от тех древних магов, которые ритуальными движениями заставляли
повиноваться тысячи людей и создавали очень сильный гипнотический контакт между
высшей силой и людьми, живущими на земле. Те шаманы наверняка ощущали себя проводниками
этой высшей информац
 ии. 

+- Они имели власть над людьми? 

- Думаю, что нет, но были проводниками энергии - и знали об этом. Другое дело,
что эти маги были способны передать энергию, а это немало. И вот сегодня, когда
хорошие балеты одинаково с восторгом воспринимаются зрителями в Африке, Америке,
Израиле, Европе, меня не покидает ощущение всемирной связи и той единой высшей
силы, энергии, которая передается людям и принимается ими. Я думаю, что хореографическая
деятельность, и в двадцатом веке получившая мощный толчок, в двадцать первом
займет достойное, подобающее ей, место в нашем обществе. Поэтому я бы хотел,
чтобы вы и ваши читатели с моей помощью попытались заново взглянуть на этот род
деятельности человека. 

+- Честно стараюсь, но, должна признаться, все это звучит достаточно туманно.
Если правильно понимаю, окружающий мир вас не устраивает - и вы пытаетесь взамен
создать собственный, альтернативный? 

- Я никогда не находился в оппозиции к окружающему миру. Другое дело, что я очень
рано ощутил свой собственный внутренний мир. Сразу же появилось желание выразить
его через конкретный определенный вид деятельности: через сочинение хореографии,
через создание своих собственных пластических образов. С тринадцати лет я начал
записывать свои постановки, вести дневник, в котором анализировал себя, наблюдал
со стороны. 

+- С тринадцати лет? 

- Это и для меня удивительно, но сохранились документы. Когда я сегодня просматриваю
эти наивные детские дневники, понимаю, что мое столь раннее ощущение своего предназначения,
своей миссии, конечно же, не случайно. Как не случайно и то, что я занимаюсь
хореографией всю свою сознательную жизнь. Правда, только сейчас начинаю ощущать,
что я нашел путь к совершенству. 

+- Вам можно позавидовать. 

- Естественно, я не достиг совершенства, и, может быть, никогда не достигну,
но путь к нему, повторяю, нашел. Пора: стремлюсь к этому всю жизнь. 

+- Вы счастливы? 

- Главное мое счастье состоит в том, что я могу заниматься балетом - целью и
смыслом моей жизни. А сейчас, на старости лет, Бог мне подарил еще одно большое
счастье: моего первого сына, которому уже исполнился год и три месяца. До его
рождения у меня ничего, кроме балета, в жизни не было, а сейчас вот - две страсти.
Сын был долгожданным и для жены, моей бывшей ведущей балерины. Оба мы уже далеко
не молоды, а тут - подарок Судьбы. 

+- Боря, ваш путь в хореографию - это тоже Судьба? Или - семейная традиция? 

- Наоборот: никто в семье меня не понимал. Родители, инженер и врач, снисходительно-иронически
относились к моему увлечению. По доброму, но, все-таки, иронически. Все родственники
меня воспринимали приблизительно так: "В семье - не без урода". Но я упорно шел
к достижению своей цели. 

+- Вы действительно считаете, что на вас возложена свыше определенная миссия?


- Ощущаю это и своим внутренним каким-то чувством, и тем образом жизни, который
веду вот уже много лет. 

+- Приходилось ли вам сталкиваться с препятствиями на пути к достижению цели?


- Естественно, приходилось. Думаю, что самая большая трудность, - борьба с самим
собой. Остальное - конфликты с властью и прочее - куда мельче. Наверное, что-то
свыше меня вело и охраняло. В консерваторию я поступил практически вне конкурса,
закончил ее с отличием, получил возможность, не меняя фамилии и не изменяя своей
личности, создать собственный театр. Представьте себе: в 1977 году, в пик застоя
и консерватизма, еврей создает в Ленинграде театр, который тут же громко заявляет
о себе совершенно самобытными постановками, направленными против существовавшего
консерватизма. Конечно, сам процесс проходил тяжело и мучительно, но это - ничто
по сравнению с той ежедневной борьбой, которая происходит внутри. Повторяю, профессия
хореографа мучительна. Каждый день нужно приходить в балетный зал, где перед
тобой - даже не белый лист, а пустое пространство, которое заполнить невероятно
сложно. И ты берешь сонный, вялый, совершенно не готовый для творчества материал,
начинаешь его леп
 ить, лепить, лепить, изменять и создавать не только внешнюю подчиненность себе,
но и внутреннюю. Идет какая-то гипнотическая передача необходимого состояния.
Затем, когда ты все приводишь в нужную кондицию... Мы начали говорить об эротизме,
так вот, у меня любовные акты происходят ежедневно: ведь в нашем деле творческий
акт и является актом любви. Сочинять в хореографии любви - все равно, что проживать
саму любовь. А я это проживаю и переживаю ежедневно по множеству раз. 

+- Эти ваши творческие, как и любовные, акты хоть приносят удовлетворение? 

- Глубокое. Не всегда, правда, они ведут к положительному результату, но даже
то, что является отрицательным, все равно приносит удовлетворение: проживаешь
жизнь не зря - а это очень важно. 

+- В беседе с Майей Плисецкой я спросила, чем, кроме балета, она увлекается.
Майя Михайловна ответила, что балетом она вовсе не увлекается, воспринимая его
как тяжкий труд. Что ответите на подобный вопрос вы? 

- Думаю, что Майя Михайловна не шутила, - я ее очень хорошо знаю. Что же касается
меня, то я не просто увлекаюсь балетом, но и являюсь его фанатом, живу им. Говорю
совершенно искренне. 

+- Сами танцуете, например, на вечеринках? 

- Вот чего я не люблю - когда на вечерах начинаются танцы. То есть, сам не танцую.
Но при этом люблю наблюдать за тем, как танцуют "небалетные люди", даже питаюсь
новыми впечатлениями. Себя же берегу для другого.

+- А на сцене танцуете? 

- Нет, на сцену выхожу только на поклон. Иногда возникают идеи новых спектаклей,
где могла бы быть роль и для меня. Но потом отказываюсь: все-таки, считаю, мое
место - за кулисами. Балетмейстеры не должны участвовать в собственных спектаклях:
это разные миры. Я должен балет создавать, но не должен в нем участвовать. 

+- На всякие модные презентации вас приглашают? 

- Приглашают, но я практически никогда не хожу. Был за последние годы на подобных
мероприятиях всего дважды. Первый раз в январе, когда мне вручали очень престижную
российскую премию "Триумф" - наш "Нобель", а второй раз - в конце марта, когда
я в Москве получал еще одну премию – "Золотая маска". Понимаете, ежедневно я
прихожу в театр рано утром - и ухожу после одиннадцати вечера. Каждый день. Естественно,
ни на какие тусовки времени не хватает, иногда не успеваю даже пообщаться с людьми,
нужными для театра. Сыну бы внимание уделить... 

+- Не донимают ли вас все эти пресловутые толпы поклонников и поклонниц, жаждущие
автографов?

- Мне кажется, что имя мое, особенно в последние годы, стало очень популярным
в России и даже далеко за ее пределами. Моя идея о том, чтобы театр был не просто
красивым и зрелищным, а волновал бы зрителей, чтобы в нем происходил истинный
Катарсис, видимо, воплотилась в жизнь. И то, что зритель переживает на спектаклях,
вероятно, приводит к желанию пообщаться со мной, прикоснуться, продолжить это
ощущение. Но я не иду на подобный контакт и зритель, видимо, к этому уже привык…
Не могу сказать, что меня осаждают толпы. Думаю, что у меня есть масса доброжелателей,
некоторые из них близки к моему театру. Но особо неистовых театральных поклонников
нет. И хорошо: четко знаю, что нет у меня на это ни времени, ни сил. 

+- А поклонницы, объяснения в любви?..

- Иногда случаются. Но не думаю, что этот процесс имеет для меня такое уж важное
значение. 

+- А прекратись он - наверное, вы бы заволновались. 

- Думаю, что нет. Видимо, я - из тех мужчин, которые сами берут то, что им нужно,
а не ждут, когда их выберут. Во всяком случае, я по этому поводу абсолютно не
комплексую. 

+- И часто берете то, что вам нужно? 

- Разве обязательно, чтобы качество переходило в количество? Нет, у меня не переходит.
Если и создается обманчивое впечатление, в этом виноват имидж, создаваемый моими
спектаклями. В частной жизни я обыкновенный человек. Возможно, даже слишком.


+- Не знаю, право, как удается такому красивому и знаменитому, как вы, мужчине,
оставаться обыкновенным в частной жизни. Уместно предположить и то, что вы -
человек самолюбивый и упрямый. 

- Вы правы.

+- Способны ли вы на компромиссы?

- Могу принять компромисс, но только - для достижения намеченной цели. То есть,
не иду на компромисс с идеей, а принимаю компромисс для ее достижения. Могу обойти
какие-то препятствия, но в реализации своей идеи я бескопромиссен.

+- Существует некая грань? 

- Конечно. Я никогда не предавал ни себя, ни своего дела. 

+- А окружающих? 

- Тоже никогда. Я просто иногда расходился с окружающими, но это не было предательством.
Часто расстаюсь с людьми, потому что это - тоже часть моей деятельности: сходимся,
расходимся. Рядом мало кто остается: со мной очень тяжело работать и жить, трудно
выдерживать мой бешеный ритм. Но выживают сильнейшие. 

+- Например, бывшая ведущая балерина, ставшая вашей женой. Борис, вы много раз
упоминали имя Бога, с уважением говорили о мистике, магии. Как вы ко всему этому
относитесь? 

- У меня есть свой мир, в который я практически никого не пускаю. Он, конечно,
связан с Богом и с той Высшей Силой, перед которой я преклоняюсь. Но дальше этого
мироощущения я не выхожу. Хотя, чем-то мистическим, говорят, обладаю и сам. Дважды
в жизни в разных странах встречался с двумя кандидатами в президенты. Может быть,
просто совпало, но я пожелал им удачи - и они стали президентами. Могу считать
эти достижения собственными политическими победами. 

+- Политические победы? Вы производите впечатление человека аполитичного… 

- Балетное искусство действительно существует вне политики. С другой стороны,
я бы сказал, что оно всегда служит власти. Так всегда было и будет. При царе,
при коммунистах, при демократах. Балет - искусство власти. Это связано с субсидиями,
с обслуживанием, с престижем, с близостью искусства балета к элите. 

+- Достаточно вспомнить знаменитую телевизионную трансляцию "Лебединого озера"
во время путча. 

- Вот именно. Но себя я не ощущаю особой, приближенной к власти. Я - человек,
стоящий вне политики. Мое счастье в том, что я прошел долгий путь от изгоя в
творческом плане к балетмейстеру, получившему премию "Триумф". Я существовал
в разных системах, но сумел не только сохранить свой театр, но и привести его
к тому, что он стал неотъемлемой частью культуры России. Сегодня не мы обслуживаем
"сильных мира сего", а их сердца, внимание и власть пришли к нам. 

+- Вы настаиваете на том, что ваши балеты аполитичны? 

- В плане независимости - конечно. Но, естественно, ощущение каждого россиянина
в них присутствует. Как и мое собственное ощущение, философия сегодняшней России
и вообще всего мира. В моих балетах поднимаются вопросы, которые еще задавал
Достоевский, но они не потеряли актуальности и сейчас. Возможно, балет вообще
впервые так глубоко ушел в философию, политику, высшие идеи. Но политическая
жизнь как таковая меня, в общем-то, не интересует - это большое счастье. 

+- Вновь - уход от реальности? 

- Если угодно. Меня всегда больше интересовало происходившее внутри меня, чем
то, что происходило за стеной балетного зала. Конечно, я не живу в отрыве от
действительности, но при этом не участвую в общем процессе. Можно сказать, что
я добровольно поместил себя в тюрьму. В моем театре, где я провожу практически
все свое время, внизу - охрана, на окнах - решетка. Полное ощущение добровольного
затворничества. В конечном итоге - это стиль моей жизни, и этот выбор - добровольный.


+- И телохранители у вас есть? 

- Нет: идеи мои никому не нужны, а это - самое ценное, чем я владею. 

+- Вы небогаты? 

- Абсолютно, и все это знают. Я в этом плане не являюсь объектом внимания. Может,
существует некая категория людей, завидующих моим успехам, но я готов с ними
в любой момент поменяться местами. Если они проживут в моей шкуре хотя бы несколько
часов...

+- Да не поменяетесь вы! 

- Вы правы. Конечно, их шкура мне не нужна. Но свою на некоторое время предоставить
могу. Уверен: побывав в ней, завистники сразу же превратятся в сочувствующих.


+- Существует ли нечто, о чем вы мечтали, и что не сбылось? 

- Мои желания в разные периоды жизни стояли над реальностью. Но сегодня могу
сказать, что главное, о чем мечтал, я получил. Теперь молю только об одном: о
творческом долголетии, чтобы успеть реализовать свои идеи. И, конечно, мечтаю
увидеть своего сына взрослым и счастливым. И еще хотел бы, чтобы наш театр приезжал
в Израиль чаще, чтобы та любовь зрителей, которую я ощутил здесь, подкреплялась
новыми впечатлениями от наших спектаклей. От наших лучших спектаклей. 

+- Очень патетично! Так оканчивать интервью нельзя. 

- А пожеланием можно? 

+- Смотря каким. 

- Личным: желаю вам не меняться до неузнаваемости.

+- ?!

- Я просто вспомнил одну историю, которая, как мне кажется, снизит пафос… Когда-то
я сильно любил одну женщину. Жизнь распорядилась так, что мы не встречались много
лет. Вдруг однажды я увидел ее по телевизору - и не узнал. Женщину, заметьте,
которую очень любил. Потом был в шоке. Впрочем, это - даже не снижение пафоса,
а просто - пластическая операция…

Ваш Alex