В "Агента..." его пригласил продюсер Александр Капица. Пробовалось еще с десяток актеров. Отчаявшись выбрать, мужская компания съемочной группы, обратилась к дамам, участвовавшим в работе. И те без колебаний отдали свои голоса за Пореченкова.
  Ему тридцать. Живет, не загадывая вперед. Из наших уважает Германа и раннего Михалкова, Валерия Тодоровского и Хвана. Из их - Тарантино, Копполу и Кустурицу, очень защищает последний фильм Спилберга про рядового Райана. Ему нравится Николсон, но по-настоящему гениальным он считает Вячеслава Тихонова, особенно после роли в фильме "Они сражались за Родину". Хотя все говорят, что у него нет ни слуха, ни голоса, собирается рискнуть и запеть в кадре. Может быть, песни Гарика Сукачева, которые ему нравятся. Гамлета сыграть не мечтает, но очень рассчитывает когда-нибудь на роль в своей любимой пьесе "Дядя Ваня".

  - На заре туманной юности будущий агент национальной безопасности подался в военно-строительное училище. Всерьез мечтал о карьере военного строителя?

  - Нет, я мечтал стать актером. Причем с первого класса. Но мама на это всегда говорила: "Ты с ума сошел? И думать забудь, там одни блатные". Это она меня оберегала от ненужных разочарований. Мама по жизни расстилает надо мной огромный покров, который должен защитить меня от всего - от хлопот, от напастей, от нежелательных знакомств. Иногда она в этом деле перебарщивает, и у нас выходят трения. Причем она ведь знает, что у меня ее характер: сколько меня ни убеждай, я все равно поступлю по-своему.

  - Так запихнуть тебя в училище - это мамина идея или ты поступил по-своему?

  - Уж не помню. Наверное, без маминых знакомств не обошлось - она у меня строитель по профессии. А кроме того, там на старшем курсе уже учился мой варшавский школьный знакомый. Я ведь школу в Польше заканчивал. Отца послали туда работать: поляки строили для нас суда, а он был призван следить за производственным процессом. Ну, мы всей семьей и переехали. Родители жили в Гданьске, а я в Варшаве. Там была школа-интернат для русских. И когда в восемьдесят шестом я вернулся в Ленинград, очутился в совершенно незнакомой жизни. Как на другой планете. Ничего не понимал.

  - Вернулся на родину идейный комсомолец-доброволец, а тут перестроенный беспредел?

  - Какой комсомолец-доброволец, о чем ты говоришь! Там по сравнению со здешней была почти европейская жизнь. Куча всего, о чем мои ровесники только мечтали. Например, концерты Iron Maiden или Depeche Mode. Заграница, одним словом. Но советской новой жизни я совсем не знал, и родители поняли, что надо пока не поздно меня куда-нибудь в спокойное место пристроить. От греха. Потому что паренек я был шустрый, постоянно в истории влипал.

  - С польской полицией приходилось иметь дело?

  - Слава богу, не доходило, но серьезные драки случались. И с поляками, и друг с другом. Сбегали из интерната в город, прятались, как подпольщики. Заваливались на местные дискотеки, пытались заводить знакомства с прекрасным полом, насколько позволял словарный запас. В общем, весело. И в училище я обвыкся достаточно быстро, мне все родным показалось. Колючая проволока, за которой живешь, такая же. Там коллектив и здесь коллектив. Там твоя задача - обмануть воспитателя, здесь - взводного. Так что я чувствовал себя очень хорошо, тем более с моими тройками. Школа, честно тебе скажу, была завалена мною совершенно, а тут вдруг оказался в числе лучших учеников. Получил сержанта. Потом, правда, разжаловали.

  - За какие подвиги?

  - Да куча провинностей была. Я начал заниматься боксом и регулярно участвовал в потасовках и стычках. Короче, за мордобой.

  - Ты агрессивен до невозможности?

  - И совсем я не агрессивен. Петух по году. И одновременно Рыба. Меня нужно долго раскачивать, выводить из себя, но уж если удалось, то кранты. Мне все равно, кто там и что там, меня несет, я за себя не отвечаю.

  - Это фигура речи или ты на самом деле слетаешь с катушек?

  - Бывают моменты, что бесконтролька полная. Но это редко, до такого надо достукаться. А в училище случалось всякое. На гауптвахте обо мне легенды ходили как о страшном человеке. Мол, если попадешься Хромовому Сапогу, вешайся. Я на третьем курсе завел хромовые сапоги, черные перчатки. К тому же покрепче многих был. До бокса занимался плаванием, в интернате гимнастика имела большой успех. Турник - любимое место, постоянно на нем висели: выход силой, подъем переворотом, "солнышко", "лягушка". Короче, со здоровьем вопросов не было. Когда меня в первый раз собрались из училища гнать...

  - А что, эта операция проводилась многократно?

  - Так ведь я училище так и не закончил, меня в конце концов выперли - за десять дней до выпуска. Потому что оборзел совсем: уходил из казармы внагляк, безо всяких увольнений, жил в городе кум королю. Так вот, когда в первый раз встал вопрос об отчислении, приехала мама разобраться, что к чему. И ей ротный говорит: "Понимаю, вашему сыну, с его армейским опытом, нелегко среди зеленых пацанов". У мамы глаза на лоб: "С каким армейским опытом? Он же сразу после школы!" - "Да? А я был уверен, что он отслужил. По всем прихватам типичный "дед".

  - Беспредельничая в училище, ты, был уверен 6 своей безнаказанности или уже торжественно плюнул на карьеру военного строителя?

  - Ты знаешь, что-то меня вело. Я понимал, что так и должно быть, что мое будущее с военной службой никак не связано. Шестое чувство подсказывало, что все на самом деле правильно.

  - Доверяешь шестому чувству?

  - Абсолютно. От больших опасностей оно меня всегда уберегало. Внутренний голос говорил: "Стоп. Дальше нельзя." И я послушно уходил, а через некоторое время оказывалось, что был тысячу раз прав.

  - Твои усиленные занятия боксом пришлись известно на какие времена - детские годы и мужание славного отечественного рэкета. Так что самая прямая дорожка тебе была совсем не в актеры. Не имел в твоей жизни место такой сюжет?

  - Отчего же, имел. Братва тогда только-только сколачивалась, крепкие ребята всем требовались, и боксеры, естественно, были в первых рядах. Не те, которые серьезно и профессионально занимались спортом, а те, кто захотел поменять свои умения на хорошие деньги и красивую жизнь. Я был со многими знаком. Обретался не в центре, а на окраине, еще чуть-чуть, и меня бы, точно, закружил этот водоворот. Запахло легкими деньгами: торговля водкой на "пьяных углах", матрешечники, скупки всякого ценного металла. Все как бы сразу опустились на ступень ниже тебя. А ты круче тучи, денег море, из кабаков не вылезаешь, меняешь иномарки... Но вдруг я почувствовал: стоп.

  - И пересел на "Волгу" ?

  - У меня за эти годы много иномарок было, но я с ними замучился. Попробуй сейчас ее отремонтировать - я не настолько богат, чтобы регулярно это себе позволять.

  - Ты что, лихачествуешь и постоянно бьешь тачку?

  - Вообще, я довольно лихой водитель, тринадцать лет за рулем, могу серьезно "притопить". Смотря какой подо мной "конь". Так или иначе, все мои предыдущие "кони" были уничтожены. Дашь кому-то ключи - считай, пропало. Сейчас зарекся. Как говорил Тарас Бульба, коня, люльку и жену не дам никому. Это правда нельзя коня давать.

  - А с женой и люлькой возможны варианты?

  - Не-е-т, с женой никаких вариантов. В этом смысле все категорично. Я-то не дам, но важно, чтобы она сама не давалась.

  - Убьешь?

  - Убить не убью, но покалечу. (Смеется.) Сейчас вот жду звонка: пока мы разговариваем с тобой, она "восьмерку" покупает.

  - Ты, старый автомобилист, позволяешь ей самой выбирать машину?!

  - Она у меня самостоятельная, и мне это нравится. Хочет покупать, пусть покупает.

  - Вопросы, которые дама может решать сама, и вопросы, которые находятся исключительно в твоем ведении, строго разграничены?

  - Умная девушка сама должна знать и чувствовать разницу. Но в случае чего я могу сказать: "Извини, это буду решать я. Тебе не потянуть".

  - Ваши отношения - это отношения равных?

  - Я считаю, что так должно быть в принципе. Но все же мужчина на полшага обязан быть впереди. Принимать основной удар на себя.

  - Содержать женщину - его обязанность?

  - Да. Содержать, баловать, покупать роскошные подарки. Вот говорю это, а сам голову опускаю.

  - Почему?

  - По причине не слишком свободного финансового положения. Не всякий широкий жест мне по карману. Но я не жадный.

  - А какие качества тебя в женщине раздражают?

  - Вот как раз жадность, в первую очередь. Абсолютно этого не переношу. Не люблю, когда врут, когда что-то скрывают.

  - У самого душа нараспашку?

  - Не то чтобы очень, но утаивать не буду. Ты только не донимай, и сам все расскажу. Еще не люблю скандальный характер. Все-таки для меня мир и покой - самое ценное в отношениях двух людей. Но при этом как бы легкий спарринг. Не грубый контакт, а легкий спарринг. Тогда не надоедает.

  - Если ненароком все же случился "контакт", первым шаг к примирению делаешь легко?

  - Ломает всего, как при гриппе. Переступить через себя и сказать "извини" ох неохота бывает. Иногда, наверное, от слабости характера думаешь: "Поссорились, ну и ладно. Ни за что первым не подойду, не трогайте меня, не раздражайте зря". Правда, когда чувствуешь, что сам стопроцентно не прав, тут уж без всяких колебаний приходишь и говоришь: "Прости, дорогая" или "Братан, извини. Ну, выпили лишнего. С кем не бывает? Проехали". С мужчинами делать шаг первым легче.

  - После того как ты, услышав десять лет назад внутренний голос, сказал: "Выхожу из игры", приходилось сталкиваться с бывшими приятелями?

  - Приходилось. Кто-то уехал за границу, кто-то здесь баснословно разбогател, а кого-то уже нет на свете. Большинства из тех, с кем я тогда вместе тренировался, уже нет.

  - Играя сегодня отморозка в "Особенностях национальной политики", ты, стало быть, прощаешься со своим прошлым?

  - Вообще-то, я с ним давно простился.

  - Интерес к серьезным мужским игрушкам удовлетворяешь в качестве ведущего питерской телепередачи "Арсенал" про оружие?

  - Оружие я очень люблю. Это такой огромный мир, и в нем есть такие вещи, что дух захватывает. Мне многое нравится. Пистолет "ТТ" очень хороший, в руке замечательно лежит. "Стечкин" - тоже хорошая машина, я стрелял. Или ножи. Сейчас была выставка златоустовских оружейников - классные ножи из дамасской стали.

  - Личное оружие имеется?

  - Конечно. Сейчас у меня газовый пистолет, скоро будет "оса" - это четырехствольное оружие шоково-травматического действия с резиновыми пулями. Довольно крутая машина.

  - Глаз вышибить может?

  - Думаю, может и убить, если в голову попадет. Поэтому в голову стрелять запрещено - только в туловище. След на теле оставит заметный. Ребро сломает, например. Так что желательно его не применять. Я всегда говорю, что оружие не для того, чтобы его применять. Оружие дисциплинирует человека, который его носит. Лишний раз я в потасовку не полезу.

  - В чужую разборку не впишешься?

  - Непростой вопрос. Для этого надо хорошо знать обе стороны. Безоговорочно вступлюсь только за существо заведомо слабое, скажем, за ребенка или животное. А так - нет. Были в моей жизни случаи, когда я заступался, и это потом выходило мне боком. Даже с женщинами. Помню, в годы боевой молодости защитил одну, а потом оказалось, что все наоборот и в защите нуждалась сильная сторона. А на меня повесили все, что могли.

  - Значит, в круг твоего нынешнего общения бандиты, не входят?

  - Я не стал бы называть их бандитами или криминальными элементами, но рисковые парни среди моих знакомых есть. Очень интересные люди. Столько всего в жизни с ними произошло! Колоссальный опыт у мужиков, заслушаешься.

  - А тебе твой опыт такого рода пригодился в актерской жизни?

  - Мне все пригодилось, и армейский опыт тоже. Как ни банально это звучит, но мужика все же армия делает, там вся шелуха облетает - остается сердцевина. Когда я слышу: "Его в армии били-чморили, измывались, как могли, а потом он взял автомат и всех уложил", я сильно сомневаюсь, что у этого человека с головой все было в порядке. Если у тебя есть характер, с тобой никто ничего не сделает, каким бы дохлым ты ни был.

  - Ты сейчас за собой следишь, в форме себя держишь?

  - Три раза в неделю - спортзал. Тренер ставит меня в довольно серьезные спарринги, работаю с "контактом".

  - Не боишься, что спарринг-партнеры попортят в "контакте" твой "товар"?

  - Ребята же понимают особенности моей профессии, говорят: "Мы легонько". И очень аккуратно со мной работают. Да и потом, героев-любовников мне с моей внешностью все равно не играть.