"Как это я не могу развестись? Вы что, с ума тут все посходили?! - казалось, еще секунда - и Мэрайя разрыдается. - Мы сообщили о разводе неделю назад, вам что - времени не хватило? Вот, я принесла все эти дурацкие бумаги, подпишите, где нужно, давайте!" - она швырнула на стол пачку документов, перевязанную узкой ленточкой. Но клерк только пожал плечами: "Миссис Кэри, вы, вероятно, не знаете законов. Сначала подаете заявление - кстати, поставьте вот здесь и здесь вашу подпись, а затем начнем судебный процесс". Мэрайя замерла на месте: "Процесс? Какой процесс? Я не понимаю, что, моего желания недостаточно? Я хочу развестись с этим человеком, я не желаю его больше видеть, это же так просто! Оформите бумагу, как это у вас там полагается, и дело с концом!" Томми, все это время безучастно стоявший рядом, побагровел: "Мэрайя, мы же договорились, никаких сцен! Тут полно народу, завтра все это будет в газетах". Здесь он, конечно, преувеличивал; зря, что ли, они полдня ездили по городу, меняя машины, словно заправские шпионы. От вездесущих репортеров, которые давно пронюхали о предстоящем разводе, все-таки удалось оторваться, и теперь в комнате помимо них и пары проверенных адвокатов никого не было. Клерк терпеливо объяснял: "Нет, должен состояться суд, который и вынесет решение. Вам же нужно будет делить имущество, это вы понимаете? Необходимо посоветоваться с поверенным, изложить причины... Это дело непростое, за один день не решишь. К тому же... - он помедлил, внимательно глядя на Моттолу, - возможны осложнения. Ведь ваш муж, кажется, не хочет разводиться?" Томми сумрачно кивнул. "Вот видите. Быть может, вам стоит подождать, обсудить все еще раз? Бракоразводный процесс - мерзкое дело, уверяю, а вы еще так молоды. Не стоит торопиться..."

  Не в силах больше сдерживаться, Мэрайя разрыдалась: "Почему все мне что-то советуют? Почему я не могу хоть раз решить сама?" Утерев слезы тонким шелковым платочком с монограммой "М.К.", она совсем по-детски хлюпнула носом и выбежала из комнаты. Юристы сочувственно проводили ее глазами и удивленно обернулись на странный дробный звук - сжимая в руке порванные четки, Томми невидящим взглядом смотрел на дверь.

  Конечно, такие дела в одночасье не решают, уж он-то это прекрасно знал - с предыдущей женой Моттола разводился без малого два года. Процессы могут длиться и дольше, а хорошие адвокаты умеют затянуть дело. Поэтому он так легко согласился на этот дурацкий визит. В конце концов Мэрайе всего двадцать два, пройдет время - она остынет, успокоится. Вспомнит, сколько он для нее сделал... Откуда в этой девушке, ради которой он был готов на все, столько неблагодарности?! Выходя из кабинета, Томми чуть не сбил с ног пожилую негритянку: в таком состоянии вести машину - чистое самоубийство. Чертыхнувшись, Моттола в очередной раз подумал: может, и правда, все образуется? Ведь как хорошо все начиналось...

  ...Томми задумчиво глядел на кончик сигареты: руки чуть заметно дрожали - нехороший признак. Нельзя так волноваться из-за работы. Что, в конце концов, случилось? Ну, подумаешь, у конкурентов удача - новый альбом Уитни Хьюстон вырвался на первое место в чартах "Биллборда". Томми нервно затянулся, прекрасно понимая, что еще пара таких "удач", и его сменят другим, более предприимчивым управленцем. Уж в них-то недостатка нет: в "Columbia records", крупнейшей звукозаписывающей фирме, все подсиживали всех. Да и сам-то он давно ли сел в кресло президента американского филиала? Год назад это место казалось Томми пределом мечтаний - еще бы, с таким списком клиентов бояться нечего: Барбра Стрейзанд, Билли Джоэл... Недаром их компанию купила всесильная "Сони". Но публика требует новых звезд, а где их взять? Конкуренты раскрутили Уитни, Мадонна напирает, а объемы продаж "Коламбии" падают день ото дня. Нужна новая звезда: молодая, толковая, зубастая, желательно с голосом - хотя это уже второй вопрос, - на которую можно сделать ставку и выиграть свой миллион. Или миллиард - как повезет. Но пока ничего подходящего не подворачивалось. Томми разослал по всей стране агентов с одной лишь задачей - искать таланты - и приказал каждый день докладывать ему о результатах. Женский голос, раздавшийся у самого уха, заставил его вздрогнуть от неожиданности: "Томми, радость моя, ты опять думаешь о контрактах?"

  Да, заработался. Вокруг играла музыка, ходили люди в дорогих костюмах - Томми стоял в центре зала фешенебельного отеля "Риц", где компания "Сони" устроила вечеринку для своих. Чернокожая певица Берта Старр смотрела на него с участием: "На секунду не можешь расслабиться! Как дела-то?" Томми пожал плечами: "И так и сяк. Кстати, слышал, ты записала новые песни? Принесла бы". Правда, особого энтузиазма в голосе не слышалось: уж от кого, а от Берты ничего нового ожидать не приходится - таких второсортных певичек в любом ночном клубе можно лопатой грести. Берта заметно оживилась: "Непременно, непременно занесу. Кстати, познакомься - моя приятельница Мэрайя, поет у меня на бэк-вокале. Может, и для нее что-нибудь придумаешь?" Томми галантно представился, и тут его толкнули в бок - Джерри, менеджер из конкурирующей "Уорнер Мьюзик", весело протягивал руку: "Слышал про Уитни?" Томми криво улыбнулся: "Поздравляю" - и принялся вежливо выслушивать бахвальные речи, украдкой рассматривая молоденькую приятельницу Берты.

  Высокая, симпатичная, отлично сложена. Почти мулатка, кровей тут явно намешено немало. И с деньгами, похоже, проблемы - платье точно одолжила у Берты: висит на ней как на вешалке. И к тому же - Боже! - из-под вечернего наряда выглядывают старенькие кроссовки! Интересно, как она поет? Словно уловив его мысли, девушка собралась с духом и выпалила: "У меня с собой кассета, возьмите". Но протянула ее... Джерри! Ну уж нет - Томми прервал собеседника и молниеносным движением перехватил запись. И только засунув ее поглубже в карман, позволил себе съязвить: "Если у вас в фирме проблемы с кассетами, я пришлю тебе парочку". Джерри обиженно замолчал, а Томми, одним глотком допив шампанское, откланялся и ушел, кляня себя за то, что вообще выбрался на это дурацкое мероприятие.

  Впрочем, через минуту он уже так не думал.

  Сев в машину, Томми велел водителю ехать домой, а сам, чтобы не терять времени попусту, привычным движением сунул кассету в автомагнитолу и поудобнее откинулся в кресле. Пожилой негр Чарльз, работавший на семью Моттола уже без малого сорок лет, невозмутимо крутил баранку и украдкой посматривал в зеркало на босса; что-то уж больно странно он затих, а улыбка на лице такая, словно выиграл в лотерею. Когда закончилась вторая песня, Томми словно подменили: он встряхнулся и бешено заорал: "Быстрее назад! Вези меня обратно!" С перепугу Чарльз крутанул руль так, что они чуть не снесли тележку с хот-догами.

  Да, это была удача! Томми понял это с первой же минуты. Из динамиков несся голос будущей звезды - великолепный, бархатный, уверенный. И в то же время чуть наивный и такой трогательный! Томми всегда доверял своей интуиции, он мог вычислить хит с нескольких тактов, а теперь внутренний голос просто надрывался: "Давай, Томми, это твой шанс, один на миллион, не упусти его!" Моттола судорожно вертел в руке кассету, но никаких координат на ней не было. Только имя, выведенное тонким изящным почерком, - "Мэрайя Кэри".

  Изумленные швейцары проводили глазами невысокого бородатого человека в дорогом костюме, который, запыхавшись, вбежал в отель "Риц", чуть не снеся с петель двери. Отдышавшись, Томми, бесцеремонно расталкивая важных гостей, устремился туда, где звенели бокалы. Но девушек нигде не было. Он вспомнил самодовольное лицо Джерри из "Уорнер" и почувствовал себя человеком, у которого только что отобрали выигрышный лотерейный билет. А если она сейчас уже подписывает контракт? Да нет, это невозможно, что за бред?! А если... Срочно, нужно срочно ее найти!

  Как на грех, впереди были выходные - и Берта, и ее пресс-агент куда-то укатили. Два дня Томми провел как на иголках; звонил всем знакомым и незнакомым, вызвал своего секретаря, чтобы тот безотлучно сидел на телефоне, но все безуспешно: о певице по имени Мэрайя Кэри никто не слышал. И неудивительно - во всем Нью-Йорке ее знала от силы дюжина человек. За десять лет жизни в этом суматошном городе Мэрайя так и не обзавелась друзьями.

  ...Каждое утро начиналось одинаково: она надевала потрепанную майку с надписью "Футбольный клуб Лонг-Айленда" и старые кроссовки, рассовывала по карманам джинсов свои кассеты и бодро заявляла двум подружкам, с которыми делила комнату: "Ну, я пошла за славой". Иногда задерживалась, чтобы пококетничать у зеркала: "Может быть, наденете другие туфли, леди Кэри, ведь сегодня вы приглашены на прием?" Подружки смущенно отводили глаза: они-то знали, что никакого приема и в помине нет, да и туфель, кстати, тоже. Зимой и летом Мэрайя ходила в одних и тех же легких кроссовках, в которых ноги иногда замерзали так, что ступни теряли чувствительность - много лет спустя в интервью журналу "People", признавшему ее лучшей певицей Америки, она вспоминала: "Когда меня однажды спросили, как я представляю себе рай, я ответила не раздумывая - в виде пары теплых ботинок". И маршрут был всегда один и тот же: от одной звукозаписывающей фирмы до другой. Но запись, которую она сделала на пару с приятелем, никого, похоже, не интересовала.

  Бена она встретила случайно: небритый парень с неизменной парой гигантских наушников на голове учился с ней в одном колледже и однажды записался на тот же спецкурс, что и она. Он оказался там единственным мужчиной, и неудивительно - курс назывался "Косметика и уход за кожей". После первого занятия Бен смущенно признался, что вовсе не собирается стать визажистом, просто ему надоели вечные прыщи. В ответ Мэрайя засмеялась и сказала, что и она не ищет славы косметолога, зато если вдруг не удастся сразу заключить выгодный контракт, то по крайней мере хоть будет верная профессия. "Контракт? С кем?" - удивился Бен. "Ну, с "Сони" или с "Уорнер", в общем, с какой-нибудь крупной компанией, - пояснила Мэрайя. - Я разве не говорила, что собираюсь стать певицей? Я ведь и несколько песен написала". "Песен? - оживился Бен. - Ты знаешь, а я давно занимаюсь аранжировками. Папа даже купил мне домашнюю студию. Очень неплохую".

  Про то, что Кэри мечтает покорить мир, знали, кажется, все - знакомые, друзья, одноклассники. И отговаривать ее не пытались: Мэрайя моментально слетала с катушек и начинала вопить: "А спорим, спорим?! Да я всем вам покажу, вот увидите!" И неудивительно, при таких-то родителях: отец - ирландец, мать - из Венесуэлы - трудно представить себе более взрывной темперамент. Мэрайя пела еще тогда, когда и говорить-то толком не умела. Но пение вовсе не приносило ей радости: девочку-зазнайку при любом удобном случае шпыняли соседи, а отец, узнав об этом, тут же заводился и лез в драку. Так что переезжать им приходилось не реже чем раз в полгода. Отец любил пошуметь и в семье, а год от года становился все мрачнее и раздражительнее: сорок лет назад к смешанным бракам относились не так, как сейчас, над ним подшучивали даже приятели: "Что ж ты черную-то себе взял, неужели нормальных баб мало?" А соседи, бывало, делали вещи и похуже: несколько раз поджигали их машину, а однажды отравили любимую собаку. Выдержав тринадцать лет подобной жизни, родители Мэрайи все же развелись - девочке было всего три года, и она поклялась, что никогда не выйдет замуж. Никогда-никогда.

  И, разумеется, обещания не сдержала.

  ...Телефон Мэрайи все же нашелся: через знакомых Берты Томми удалось узнать ее координаты. Он оставил сообщение на автоответчике, и через час в его кабинете раздался звонок. "Могу я пог-говорить с мистером М-моттолой?" - запинаясь, произнес девичий голос. Томми, позабыв приличия, заорал в трубку: "Можете! Срочно приезжайте ко мне в офис, я сейчас пришлю машину".

  На следующий день состоялось публичное прослушивание, через две недели была набрана команда аранжировщиков, а через месяц Мэрайя Кэри, все еще не веря в свое счастье, подписала контракт с "CBS Columbia records" на выпуск пяти альбомов. Сумма контракта поразила даже видавших виды юристов фирмы - какая-то восемнадцатилетняя свистушка будет зарабатывать больше, чем известные артисты! Но Томми знал, что делает, - и не прогадал: альбом, вышедший полгода спустя, моментально попал на первое место хит-парада "Биллборд", потеснив и Мадонну, и Хьюстон, и принес Кэри сразу две премии "Грэмми", а "Сони Мьюзик" - запредельные барыши.

  Томми собрал лучших продюсеров и музыкантов, для Кэри писали песни самые дорогие композиторы, но, не доверяя никому, Моттола решил сам заниматься Мэрайей, забросив все прочие дела. Утром Томми заезжал за ней и вез на студию, вечером - в ресторан: звезде нужно расслабиться, ей необходимо правильное питание, и тогда результаты не заставят себя ждать. Ждать, и правда, пришлось недолго: в один прекрасный день Мэрайя проснулась и поняла, что влюбилась в своего шефа.

  Томми Моттола был из тех мужчин, которые всегда нравятся женщинам: мужественный, немногословный, он излучал какую-то необыкновенную уверенность и внушал ее собеседнику. Мэрайе он казался воплощением галантности и уюта, особенно когда вместо строгого костюма надевал мягкий свитер домашней вязки и доставал из кожаного футляра любимую трубку из вишневого дерева. А кроме того Томми умел и любил слушать. И Мэрайя, преодолевая скованность, делилась с ним историями из своего детства - в конце концов, Томми оказался первым человеком, которому она могла без опаски излить душу.

  Она рассказывала про бессонные ночи, когда мама, солистка оперного театра, уходила на работу и оставляла дочку наедине с радиоприемником, зная, что лучшей няньки не надо: Мэрайя находила какую-нибудь музыкальную радиостанцию и старательно подпевала каждой песне. Про то, как они мыкались по Нью-Йорку и жили у друзей, не имея денег, чтобы заплатить за квартиру. Про Бена и длинные вечера, которые они просиживали у него на студии, снова и снова переписывая песни. Про то, как она работала то официанткой, то уборщицей, и неделями на обед был один бублик и стакан чая со льдом, а на ужин - порция пасты, которую она делила с соседками по комнате. Томми сочувственно кивал, а однажды вдруг понял, что больше не думает о новых дисках и возможных прибылях и отчаянно борется с желанием накрыть ее руку своей.

  Это было странное и пьянящее чувство: рядом с ним сидело юное очаровательное существо с блестящими глазами и ловило каждое его слово, а он чувствовал себя лучшим, великолепным, единственным и неповторимым. Томми учил Мэрайю, как общаться с журналистами и что говорить на бесконечных приемах, сам покупал ей одежду и с особым удовольствием вспоминал миф о прекрасной Галатее, которую Пигмалион вырезал из куска мрамора. Правда, у той истории был печальный конец, но Томми не хотелось об этом думать - у них все будет по-другому.

  Полгода об их связи не знали даже самые близкие друзья. Когда Мэрайю припирали к стенке журналисты, она вяло признавалась, что бойфренд у нее есть, но имя она не назовет, и тут же прибавляла: "Это самый прекрасный мужчина, которого я когда-либо встречала в жизни. Да что там - он мой первый настоящий кавалер, не считать же эти дурацкие школьные романы!" Томми и вовсе избегал общения с прессой. Когда же скрываться стало уже невозможно, они объявили о своем решении пожениться. Шум поднялся до небес, свадьба обещала быть роскошной.

  ...Невеста вышла из машины, и толпа зааплодировала. Шестьсот полицейских, отгородивших именитых гостей от зевак, взялись за руки и забормотали: "Не напирайте, не напирайте". Мэрайя уже прошла половину пути от машины до входа в церковь, а платье все не кончалось: поток нежнейшего белого шелка, усеянного сверкающим жемчугом, тянулся из приоткрытой дверцы, и вышколенные негры в бархатных ливреях подхватывали его на лету. "Девять метров, - прошептал кто-то в толпе. - Сегодня в новостях говорили", и Марлон Брандо, стоявший в первом ряду, скривил губы и пробормотал: "Да-а, девочка-то у нас совсем дурочка!". (На его беду, за спиной оказался корреспондент вездесущей "Sun", и на следующий день обидную фразу цитировали все газеты.) Что поделаешь: Мэрайя хотела переплюнуть всех и вся и целую неделю смотрела видеозаписи самых выдающихся свадеб мира, решив в результате взять за образец бракосочетание принцессы Дианы. "В конце концов, я тоже королева, только поп-музыки", - гордо заявила она жениху, и Томми ничего не оставалось, как согласиться. Копия подвенечного платья принцессы стоила $ 25 тысяч плюс еще тысяча за туфли, но уж с чем с чем, а с деньгами у самой продаваемой певицы Америки проблем не было. Общая сумма расходов превысила полмиллиона долларов - во столько обошлись шикарный свадебный торт весом 600 килограммов, фейерверк, финальная вечеринка, на которой Мэрайя, сняв фату, отплясывала под собственные песни и швыряла букеты в толпу гостей, и даже пятьсот отборных роз, которыми осыпали невесту при выходе из церкви. Медовый месяц молодожены решили провести на Багамах. Уже под утро раскрасневшаяся Мэрайя взяла под руку мужа и нежно спросила его: "Теперь мы будем жить долго и счастливо, правда, милый?" Томми отчего-то промолчал.

  Первые месяцы Мэрайя жила как во сне: любимая работа и самый лучший в мире мужчина - что еще нужно молодой девушке? Альбомы шли нарасхват, а Моттола стал вице-президентом "Сони Мьюзик". Правда, иногда Томми бывал с ней резок, но Мэрайя списывала это на напряженность работы и вечный стресс. Зато они купили восхитительный дом, а точнее, целый викторианский замок недалеко от Нью-Йорка. "Он выглядит так, словно ему и вправду сто лет, - взахлеб рассказывала Мэрайя репортерам. - Но это неправда - просто его выстроили из какого-то старого кирпича, специально везли за сто верст, а внутри все суперсовременное, есть даже бассейн с морской водой".

  Со временем, однако, выяснилось, что они и вправду очень разные. Мэрайя, например, понятия не имела, что Томми - страстный коллекционер оружия. Увидев, с какой любовью ее нежный муж поглаживает кинжалы и двухстволки, прежде чем повесить на стену их нового жилища, она ужаснулась: такая же двухстволка была у отца (иногда, напившись, он грозно потрясал ею со словами: "Я им всем покажу!"). Мэрайя боялась, что однажды он выйдет на улицу и кого-нибудь пристрелит. А как-то муж исчез на весь уик-энд и вернулся с ружьем наперевес и тремя мертвыми кроликами, притороченными к поясу. "Славная была охота", - объявил Томми, весело поглаживая шерстку еще теплых тушек. Мэрайя упала в обморок она была убежденной вегетарианкой и всегда симпатизировала "Гринпису".

  А потом на нее подал в суд приемный отец, и Томми повел себя вовсе неприлично.

  Мать Мэрайи вышла замуж за Джозефа Виана уже после того, как дочка покинула родной дом в поисках славы. Они прожили вместе пять лет и разошлись, а теперь Джозеф решил подзаработать деньжат на славе своей падчерицы. В исковом заявлении Виана сухо говорилось: "Мэрайя разрушила нашу семью, она влияла на мою бывшую жену. Это она явилась причиной развода, результатом которого стала многолетняя депрессия, от которой я не оправился и по сей день". Джозеф доказывал суду, что нынешняя популярность Мэрайи - исключительно его заслуга, это он помог ей взобраться на Олимп и теперь ожидает, что и она поможет своему "папочке". Кроме того, Виан утверждал, что Мэрайя дала ему устное согласие на выпуск кукол с ее внешностью, и требовал закрепить это согласие официально - за такую бумагу один предприимчивый бизнесмен обещал ему кучу денег и долю в будущем бизнесе. Суд, естественно, отклонил все претензии, а вот Томми устроил дома скандал. "Тебе давно пора разобраться со своими родственничками! - кричал он, потрясая кулаками. - Еще один такой суд может нам дорого обойтись. А если бы он выиграл? А если бы он отсудил этих куколок? Это же миллионы!" Эта история имела весьма печальное продолжение: полгода спустя объявилась родная сестра Мэрайи, Элисон, и попросила о встрече и помощи. Но Томми запретил сестрам видеться, решив, что у жены опять пытаются вытянуть деньги. В результате, открыв однажды свежую газету, Мэрайя узнала, что Элисон последние несколько лет подрабатывала на панели и два дня назад умерла от СПИДа. Статья заканчивалась убийственной фразой: "А наша знаменитость даже не пожелала встретиться с родной сестрой".

  От этого известия Мэрайя отходила месяц и долго не разговаривала с мужем. А Томми, милый, любимый Томми менялся на глазах, превращаясь в сварливое и ревнивое чудовище. Он прослушивал ее телефонные звонки, неожиданно приезжал на съемки клипов, чтобы проверить, не флиртует ли она там с кем-нибудь, и запрещал надевать короткие юбки и обтягивающие платья. Его болезненная ревность стала притчей во языцех: достаточно сказать, что с Мэрайей работали исключительно "голубые" - пользуясь правами начальника, Томми лично подбирал весь мужской персонал, от аранжировщиков до визажистов. А в клипах симпатичных парней не было вовсе - так, на всякий случай.

  Но все не проконтролируешь, а Мэрайя была уже не та, что прежде. Стеснительный, чуть угловатый подросток, не ведающий, с какой стороны подойти к микрофону, исчез, зато появилась обаятельная, знающая себе цену женщина. Вечная ревность Томми все больше ее раздражала, а мелочи, на которые она раньше не обращала внимания, теперь просто выводили из себя. После очередной сцены, которую закатил муж, увидев, как она обнимается с популярным певцом на церемонии "Грэмми", Мэрайя не выдержала и заявила, что больше этого не потерпит - они разводятся.

  ...После визита к юристам Мэрайя, вопреки ожиданиям, ничуть не успокоилась. Она разозлилась. Накрасилась. Заказала себе самое вызывающее платье, которое только смогла придумать. Созвала пресс-конференцию и объявила о предстоящем разводе, а также о том, что меняет продюсера и снимает новый клип - такой, что чертям станет тошно. Так и случилось: в новом ролике Мэрайя убегает из тюрьмы, управляет самолетом, эротично вертит бедрами и плотоядно ухмыляется в камеру. Клип назывался "Эй, сладкий", и все решили, что это прямой намек на мужа. "Правильнее всего было бы назвать его "Томми, пошел ты к черту!" - сострил один из близких друзей певицы. Длительного процесса, на который так рассчитывал Моттола, не получилось: Мэрайя наняла лучших адвокатов, и те посоветовали ей слетать на Доминиканские острова - там можно развестись за один день и без всякого мужа. Так она и сделала.

  С Томми было покончено, но, странное дело, облегчения она так и не испытала. "Сразу после развода я ударилась в загул, - признавалась Мэрайя в откровенном телеинтервью. - Да вы и сами знаете - баскетболисты, рэпперы, актеры. Но это все вранье, это ненастоящие отношения. Когда ко мне подходит мужчина, я знаю одно: он видит не меня, а чертовски популярную певицу. Ему наплевать, о чем я думаю, кто я такая, что мне нравится, что нет. Он хочет только одного - затащить меня в постель и попасть на страницы светской хроники". Сердце Мэрайи по-прежнему свободно, и она - вот странность! - тоскует по тем временам, когда можно было надеть майку с надписью "Футбольный клуб Лонг-Айленда", пойти в ближайший бар и, может быть, познакомиться там с отличным парнем. Или просто посидеть в уголке, мурлыкая мелодию, которую только что придумала...