Подошедший к столу официант замирает и деликатно отходит в сторону: он не вовремя принес морские коктейли и жареный камамбер - посетитель как раз начал делать предложение.

  Тони Кертис, известнейший голливудский актер и на старости лет вошедший в моду художник, в тот вечер сказал своей спутнице Джилл Ванденберг, что она составляет все счастье его жизни и что он без нее не может, что рядом с ней ему становится ясно: жизнь прожита зря, долгие годы он гнался за призраком счастья, а единственная женщина, с которой он чувствует себя счастливым, годится ему во внучки...

  Джилл покраснела и от неожиданности подавилась морским гребешком. Потом, немного подумав, сказала, что тоже любит его, но не может быть в нем уверена: из человека, который разводился четыре раза, едва ли выйдет хороший муж. Если он хочет быть вместе с ней, ему придется рассказать, почему он так дурно обходился со своими женщинами.

  Парочка пришла в ресторан засветло, а вышла из него, когда на небе уже загорелись звезды: Тони Кертис вспоминал, рассказывал, клялся и убеждал. При этом у обоих на глаза частенько наворачивались слезы.

  Он снялся в ста двадцати двух фильмах и был очень состоятельным человеком, его картины покупали Шварценеггер и Элизабет Тейлор, малотиражная графика, которой уже на закате жизни увлекся Кертис, приносила ему отличные деньги. За его спиной была долгая, бурная, со вкусом прожитая жизнь - Тони Кертиса не зря называли Казановой Голливуда. А сегодня он снова почувствовал себя нищим и растерянным нью-йоркским мальчишкой - рассказ о своих мытарствах Тони начал с тех дней, когда его еще звали Берни Шварцем и мать, лупившая сына почем зря, приучала его не доверять женщинам. Спутница слушала его широко раскрыв глаза.

  В семье Шварцев, эмигрировавших в США венгерских евреев, все воевали против всех. Бабушка Берни ненавидела его деда: в двадцать лет ее выдали замуж за шестидесятипятилетнего старика, который не имел состояния, не мог с ней спать и отличался из рук вон скверным характером. Мать Берни терпеть не могла его отца за то, что ей приходилось зарабатывать на жизнь мытьем полов, в то время как другие женщины ходили в красивых платьях и не ломали головы над тем, где раздобыть молока к ужину. Ребенок оказался единственным нормальным существом в семье, и его били все, кому он подворачивался под руку. Хуже всех была мать - она отличалась полной непредсказуемостью: могла отлупить или расцеловать Берни за один и тот же поступок. На улице было гораздо спокойнее, чем дома, и Берни поспешил перебраться туда: к четырнадцати годам Бернард Шварц стал уважаемым членом орудовавшей в Ист-Сайде банды малолетних преступников. Там его били только за дело, и у него впервые в жизни появились собственные деньги.

  Середина тридцатых годов в США стала "золотым веком" организованной преступности, и уличной шпане не надо было далеко ходить за примерами для подражания. Все происходило совсем рядом, за углом: одетые в шикарные двубортные костюмы гангстеры стирали уличную пыль с лаковых ботинок шелковыми носовыми платками и усаживали двухсотдолларовых шлюх в блестящие открытые машины. В живущую при сухом законе страну рекой текло контрабандное спиртное, и молодые люди, еще вчера такие же сопляки, как Берни, чувствовали себя королями: у них водились большие деньги, их любили красивые женщины, полы сшитых на заказ полосатых пиджаков оттягивали тяжелые пистолеты. Гангстеров убивали в церквях, на банкетах, во время танцев - хороший стрелок, пристроивший автомат Томпсона где-нибудь на антресолях, за несколько секунд выкашивал весь цвет конкурирующей банды... Такая смерть выглядела гораздо привлекательнее жизни отца Берни Шварца, зарабатывавшего на хлеб портняжным ремеслом, и маленький венгр изо всех сил подражал своим кумирам. В свои четырнадцать лет он мог немногое, зато очень старался: его банда грабила таксистов, выворачивала карманы подгулявших прохожих, принимала живое участие в "войне газетных киосков" - за несколько месяцев были сожжены и разгромлены сотни лотков конкурировавших друг с другом газетчиков. Мальчик очень хотел стать настоящим гангстером, но во время одной из разборок ему разбили колено, он не смог убежать, когда из соседнего переулка вынырнули конные полицейские, и дело закончилось четырьмя годами исправительной колонии.

  Там его вымыли, подстригли, заставили ходить в школу. Один из воспитателей принял в нем участие - и в результате мальчик почувствовал себя лучше, чем дома. В колонии его начали учить рисованию, благодаря ей он впервые попал на экран: одна из киностудий подбирала массовку среди малолетних преступников, и Берни Шварц оказался в числе счастливчиков. Через несколько месяцев его срок подошел к концу, но вскоре ему пришлось надеть военную форму: Америка вступила во Вторую мировую войну, и восемнадцатилетний парень отправился служить во флот.

  Тони рассказал Джилл, как во время разгрузки боеприпасов его распластала на палубе четырехметровая торпеда. Ему показалось, что у него сломан позвоночник, он корчился под огромной стальной сигарой и выл: после того как торпеду подняли, матрос Шварц четыре недели пролежал в параличе.

  Он поведал и о том, как под конец своей службы потерял невинность в одном из панамских борделей: попал в него вдребезги пьяным, толком не рассмотрел, с кем поднимается на второй этаж, а проснувшись, увидел рядом с собой такое!.. Тут Джилл не выдержала и попросила его не увиливать: ей больше хотелось знать, почему он, например, развелся с подругой ее матери, всеми уважаемым адвокатом Лайзой Дейч, или почему с ним развелась фотомодель Лесли Аллен? Чего ради он бросил молоденькую и прелестную Кристину Кауфман? Казанова Голливуда не привлекает ее ни в малейшей степени. Она ведь так и не сумела в нем разобраться, - а ей хотелось бы понять человека, который хочет на ней жениться... И Тони Кертис снова начал говорить.

  ...В 1945 году удача подмигнула Берни Шварцу - преподаватели театральной школы обнаружили у него талант, и он свято поверил в то, что рано или поздно станет одним из королей Голливуда. Его заметили - Боб Голдстейн, артистический агент, давший путевку в жизнь Шону Коннери, Фрэнку Синтаре и Элизабет Тейлор, прислал ему сто долларов, билет до Голливуда и поставил условие: Бернард Шварц должен исчезнуть навсегда. Война закончилась совсем недавно, немецкие фамилии вызывали четкие ассоциации с блицкригом, гестапо и ракетами "фау"... Так в Голливуде появился красивый, как куколка, обаятельный молодой человек, представлявшийся Тони Кертисом. Он много снимался, улыбался каждому встречному и время от времени терял веру в себя.

  В своем первом фильме новоиспеченный Тони Кертис появился всего на несколько секунд, но зрительницы завалили студию письмами - они хотели знать, кто этот "дивный юноша". Кертису повысили зарплату, и он, как ни странно, стал комплексовать еще больше. Тони были нужны постоянные подтверждения того, что он не бездарность и не кандидат в неудачники. Он нервничал, интриговал, чтобы получить роль, работал как вол и спал со всеми хорошенькими девушками подряд.

  Любовные романы были необходимы Тони Кертису так же, как наркоману новая доза, это был самый простой способ убедить себя в том, что он чего-то стоит. Так он стал секс-символом Голливуда, а из секс-символов, как известно, хорошие мужья не получаются...

  Джилл смотрела на него, слушала не перебивая, и Кертис поймал себя на мысли, что он выглядит просто глупо: жалкий влюбленный старик с потными ладонями и дрожащими коленками несет какую-то чушь, пытаясь вывернуть душу перед молоденькой смазливой девушкой.

  Раньше он умел делать предложения - было время, когда продюсеры приглашали его сниматься из-за того, что благодаря ему фильмы приобретали сексуальную притягательность. Зрительницы млели от его бездонных глаз и длинных загнутых ресниц, а женщины, которым он говорил: "Я люблю тебя, будь моей", были готовы идти за ним на край света. Это осталось в другой жизни - вместе с шестью детьми, которых ему родили жены. В семье Шварцев считалось, что дети должны быть основой жизни, а он не видел их по нескольку лет: олицетворением успеха для Тони стали роли, деньги, престижные кинопремии, которые ему так и не достались, прекрасные женщины, становившиеся миссис Кертис. Несколько десятков лет его называли "восходящей звездой Голливуда", и сообщения о его разводах и свадьбах занимали первые полосы газет.

  ...Со своей последней женой Лайзой Дейч он познакомился, когда та вела его бракоразводный процесс - Тони шумно расставался с третьей женой, чувствовал себя глубоко несчастным и остро нуждался в поддержке и сочувствии. Лайза была известным адвокатом, большой интеллектуалкой и, как оказалось, семейным деспотом: через месяц после свадьбы она разогнала его друзей и заперла на ключ все спиртное, имевшееся в доме. С Лайзой Тони прожил год. Выбравшись из-под руин четвертого брака, он обнаружил, что стал одной из достопримечательностей Голливуда - за плечами у него было больше ста фильмов, четыре скандальных развода и энное количество адюльтеров: похождения Кертиса стали легендой и наполняли сердца киноманов законной гордостью. Они не знали, что Тони разочаровался в женщинах и решил навсегда остаться холостяком: он ночевал на студии, сам гладил одежду и готовил себе обеды, периодически запивая от тоски и уныния... Так закончилась его брачная эпопея. Перед этим он четырнадцать лет пытался превратить в кинозвезду свою третью жену - заурядную фотомодель Лесли Аллен. Кертис устраивал ей просмотры и таскал на съемки. Лесли неплохо справлялась с новой работой, но никакого энтузиазма карьера актрисы у нее не вызывала. Время шло, ей все надоело, в том числе и кино, и в конце концов Лесли сообщила об этом мужу. После того как третья жена последовала примеру двух первых и увезла от него двоих детей. Тони Кертис впал в глубочайшую депрессию: на четырнадцатом году совместной жизни выяснилось, что ему не хватает ни ума, ни педагогического дара, ни такта...

  Именно этими качествами сполна обладала его первая жена, и когда Тони говорил друзьям о том, что второй такой в его жизни уже не будет, он говорил сущую правду: Джанет Ли, кинозвезда и одна из первых красавиц Голливуда, и в самом деле была потрясающей женщиной.

  Масса поклонников, среди которых был знаменитый мультимиллионер Говард Хьюз, бешеная популярность, лучшая голливудская грудь и губы, о которых мечтали тысячи мужчин, - она стала самым драгоценным трофеем еврейского мальчика, еще не успевшего почувствовать себя одним из столпов Фабрики грез. Кертис влюбился в нее по уши, больше всего на свете он боялся, что Джанет Ли его бросит.

  Всемогущие голливудские репортеры не сомневались в том, что это произойдет в ближайшем будущем - у Джанет Ли была репутация женщины-вамп. К тому же она считалась звездой первой величины и женщиной очень хорошего тона - смазливый мальчишка, выросший на улицах Южного Бронкса, был ей не пара. Когда кинематографический сезон не задавался и никто из голливудских звезд не устраивал пьяных драк, не попадался репортерам у входа в бордель и не был остановлен за превышение скорости полицейским патрулем, журналисты вновь брались за Кертиса и Ли. Ради семьи Джанет с готовностью пожертвовала многим: она стала меньше сниматься, отказалась от светской жизни - ей не хотелось травмировать отстававшего в карьере мужа. Самоуверенная, преуспевающая, привыкшая к мужскому поклонению, Джанет Ли давала Тони уроки актерского мастерства. Прошло десять лет - и он выбился в звезды: прежние страхи и комплексы были забыты. Тони Кертис превратился в первого героя-любовника американского кино. Вот тут-то голливудские репортеры и дождались своего часа...

  Он видел, что Джанет очень старается. Она узнала его многочисленные комплексы и теперь делала все, чтобы они исчезли. Это было нелегко - в придачу ко всем своим прочим недостаткам Кертис был очень скрытен. Порой трудно было понять, о чем он действительно думает: широкая улыбка, трогательный взгляд больших ясных глаз, рука, нежно поглаживающая колено жены, - на самом деле Кертис мог быть смертельно обижен, и выяснялось это в лучшем случае через неделю, когда он ни с того ни с сего закатывал грандиозный скандал.

  Джанет Ли была сильной женщиной: ей нужен был муж-мальчик, из которого она могла бы вылепить то, что хотела. А дело кончилось тем, что он ее почти возненавидел. Он все больше тяготился жениной опекой: мать била его, Джанет Ли была с ним добра, но каждая из них на свой лад его подавляла. Самым простым способом убедить себя в том, что он чего-то стоит, оставались романы. Тони Кертис соблазнял голливудских старлеток, ужасно боялся того, что жена об этом узнает, и из-за этого тяготился ею еще больше.

  Голливудские сплетники утверждали, что брак Джанет и Тони не переживет съемок фильма "В джазе только девушки" - партнершей первого красавца американского кино стала Мэрилин Монро. Но Мэрилин была уже безопасна: звезда находилась в периоде полураспада - она не могла обойтись без лошадиных доз виски и антидепрессантов. На съемочной площадке Монро все время скандалила, и Кертис был готов ее убить: когда его спросили, что чувствует человек, целующий Мэрилин, он ответил, что с большим удовольствием поцеловал бы Гитлера. Много позже вспоминая эти съемки в разговоре с одним из своих друзей, он был более откровенен: "Монро приникает к тебе губами, задерживает язык у тебя во рту, и ты чувствуешь, что она проникает в тебя до пупа.." Увядающая, спившаяся, уставшая от жизни Мэрилин не стала виновницей его развода с Джанет Ли: лучший брак Тони Кертиса погубила чистая девушка.

  В "Тарасе Бульбе" Кертис играл Андрия, а панночкой стала очаровательная немка Кристина Кауфман. Ему исполнилось тридцать семь, ей - семнадцать; он был вертопрахом, она относилась к жизни с тевтонской серьезностью. Дело кончилось тем, что он влюбился в несовершеннолетнюю валькирию так, как может влюбиться венгр - разница в возрасте, воспитании и происхождении Тони Кертиса не смущала...

  ...Это был образцовый развод - узнав о том, что человек, поклявшийся быть вместе с ней в горе и радости, пошел налево, Джанет, рыдая, первая рассказала журналистам о глубоких разногласиях с мужем -в такой ситуации девочкам лучше остаться с ней, а Тони всегда будет желанным гостем в их доме.

  Репортеры дождались своего часа: они снимали Тони и Кристину на улицах, в магазинах, в парках - гуляющими под ручку, играющими в салочки, целующимися. Пятнадцатого сентября 1962 года Тони и Джанет развелись, а шестнадцатого она стерла его в порошок - по крайней мере в глазах публики. Джанет попала в Книгу рекордов Гиннесса - до нее ни одна кинозвезда не вступала в новый брак пробыв в разводе меньше двадцати четырех часов. В пятницу она развелась с Тони, а субботним утром расписалась с Бобом Грандом, преуспевающим биржевым агентом и отличным спортсменом.

  Ошарашенные друзья Джанет припомнили, что, познакомившись два месяца назад с Грандом, она тут же сообщила о своих намерениях: "Боб красив и строен, хорошо плавает, отлично играет в теннис и великолепно ходит на лыжах. К тому же он научил меня управлять мотоциклом... Выйду-ка я за него замуж".

  Настигшим их на месте бракосочетания журналистам Джанет сообщила, что твердо решила жить с мужем в любви и согласии, - и сдержала слово.

  "Она счастлива не только из-за того, что удачно вышла замуж, - писал на следующий день один из таблоидов, - но и потому, что наградила хорошим пинком Тони Кертиса..."

  Узнав об этом, Тони опешил. Но, взвесив все здраво, он решил, что то был скорее шлепок, причем исключительно нежный. Суд обязал его содержать бывшую жену вплоть до ее нового замужества - "месть" бывшей супруги сэкономила Тони несколько сот тысяч долларов. Он стартовал позже Джанет: в свой нордический брак Тони Кертис вступил лишь в январе 1963 года.

  Кристина перебралась в Голливуд, и они сняли маленький домик на одной из самых тихих улочек. Первый красавец Америки получил лошадиную дозу сугубо немецкого, добротного и размеренного, как мозеровские часы, семейного счастья. Вскоре это отразилось на его манерах и характере. Раньше Тони Кертис раскрывал объятия знакомым и незнакомым и встречал репортеров широкой американской улыбкой - теперь журналисты прозвали его "лимоном", а прежде неразлучные с ним Фрэнк Синатра и Сэми Дэвис забыли о существовании закадычного друга: он твердил не уставая, что женатый человек не может пить, играть в карты и ходить к девкам. Свои представления о супружеской жизни Кристина воплощала в действительность с четкостью и мастерством офицера германского генштаба - в свое время так действовал ее арийский папа, офицер вермахта и большой специалист по танковым клещам. Тони приходилось тяжелее, чем врагам рейха: те в общем-то знали о том, что их ждет, а Кристина - во всяком случае на первый взгляд - совершенно не походила на неуязвимый для вражеских снарядов, вооруженный огромной пушкой танк "тигр".

  Она была юной, одаренной и хорошенькой - в Германии фройляйн Кауфман долго называли Госпожа Куколка. В своем первом фильме Кристина снялась в четыре года, и к моменту встречи с Тони за плечами у нее было 25 лент. В Аргентину она прилетела со съемок картины "Фальшивая девственница": Тони Кертис был потрясен ее целомудрием. Он вырезал и переклеил в свой дневник газетную статью о Кристине: "У нее тело женщины, а сердце девочки, пока еще она умеет краснеть". Вскоре Тони заполучил и сердце, и тело и зажил размеренной, не похожей на быт кинозвезд жизнью - ни приемов, ни скандалов, ни ночных кутежей. Кертис по-прежнему много работал: продюсеры наперебой приглашали его сниматься, но крупные роли попадались все реже, и заветный "Оскар" уплывал в туманную даль. А Кристина занималась домом - в Голливуде у нее дела не пошли.

  Так прошло четыре года - за это время Кристина родила мужу двух дочек и скормила ему бесчисленное количество селедок с яблоками, баварских пивных супов и шарлоток. Тони толстел, скучал и остро сожалел по утерянной свободе. Кристина же стряпала, воспитывала детей, боролась с пылью и все чаще пеняла мужу, виня его в своей неудавшейся карьере: она была известной актрисой, ее первый фильм вышел на экраны, когда о Тони Кертисе никто и слыхом не слыхивал, а теперь он превратил ее в прислугу!.. Взаимная неприязнь копилась день за днем, финальный скандал разразился в одно до отвращения дождливое сентябрьское воскресенье и продолжался до вечера. Ужина Тони так и не дождался. Утолив голод позавчерашним, предназначавшимся кошке гамбургером, он понял, что такой семейной жизнью он сыт по горло.

  Во время развода они припомнили друг другу все обиды. Их расставание напоминало Вторую мировую войну в миниатюре: Кристина обвиняла мужа в душевной черствости - Тони утверждал, что такой корыстной, помешанной на собственной карьере женщины в его жизни еще не было. Она клялась, что он только внешне моложав, а на самом деле никуда не годится, - он уверял, что его бывшая жена - прирожденная лгунья. Журналисты, которым спешившие развестись супруги скармливали свои откровения, оторвались по полной программе.

  Кристина забрала детей и улетела в Германию, а Тони, чья кинокарьера пошла на спад, попытался вернуть себе уверенность старым, добрым, полезным для души и приятным для тела способом. Первая же жертва заарканила Тони на полном скаку: рослая и рыжеволосая Лесли Аллен стала его третьей женой всего лишь через месяц после развода. Ему было сорок три, ей - двадцать семь. Лесли прожила с Тони четырнадцать лет и родила ему двух сыновей. Когда все закончилось, он сказал, что их любовь была адом.

  Жизнь шла своим чередом: он выучился живописи и преуспел как профессиональный художник - его картины покупали национальные музеи Венгрии и Канады, Шварценеггер, Элизабет Тейлор... И тут на одной из голливудских вечеринок ему повстречалась она - Джилл Ванденберг.

  ...Тони Кертис вдруг понял, как пошло и глупо после такого рассказа будут звучать слова: "Я люблю тебя, стань моей". Он сбился и замолчал, а Джилл вдруг улыбнулась, привстала из-за стола и поцеловала Тони в лоб.

  Подруги Джилл Ванденберг уверяли, что она по уши влюбилась в своего престарелого кавалера с момента их первой встречи: Тони был гораздо остроумнее, воспитаннее и энергичнее тех молодых людей, с которыми Джилл обычно проводила время. Со своими ровесниками Джилл скучала, а с ним ей было интересно. Вскоре девушка перестала замечать разделявшую их разницу в возрасте...

  У Джилл в детстве тоже были проблемы с родителями: когда они разводились, мать настроила ее против отца. Девочка росла не зная отцовской опеки и с годами все острее чувствовала, что ей нужен взрослый, умный и преданный человек. После трех неудачных романов со сверстниками, так и не закончившихся свадьбой, в роли мужа-отца, защитника и хранителя девичьих тайн выступил Тони Кертис. Джилл приняла его предложение, и те, кому был дорог Тони, пришли в ужас. (Джейми Ли Кертис, дочь Кертиса, известная голливудская актриса, узнав о предстоящей свадьбе, от всей души пожелала папе удачи: "Дай Бог, чтобы эта корова не раздавила тебя во сне своим бюстом!")

  ...Тони Кертис всю жизнь мечтал о славе, но сенсацией Канна стал лишь в 1997 году. Слава настигла его, когда он готовился сделать первый шаг по усыпанной десятью тысячами алых роз красной ковровой дорожке, ведущей в фестивальный дворец с набережной Круазетт: семидесятидвухлетний Кертис распахнул дверцу машины, взял свою спутницу под локоток - и журналисты, ахнув, бросились вперед и защелкали вспышками фотокамер. На руку почтенного старца, облаченного в строгий костюм, опиралась двухметровая блондинка лет двадцати с роскошной силиконовой грудью, пышным задом и коровьими глазами с поволокой. Рядом с Тони Кертисом шел сам Секс, и репортеры наперебой протягивали торжественно поднимавшейся по лестнице парочке микрофоны: человек, сорок лет тому назад ставший одной из эротических легенд Голливуда, вновь подтвердил свою репутацию.

  Свою избранницу Кертис повел под венец в ноябре 1998 года. Его соседи по престижному голливудскому району Бель-Эйр уверяют: семейная жизнь молодоженов протекает весьма насыщенно. Ближе к полуночи жители близлежащих домов запирают детей и наводят бинокли на крыльцо особняка Кертиса; за газетами он выходит лишь в полдень - раскрасневшийся, растрепанный и почти голый.

  Друзья говорят, что он помолодел на десять лет и выглядит очень счастливым: теперь Тони не устраивает скандалов, не пытается сделать из жены домашнюю кошечку и не играет в Пигмалиона - он принимает Джилл такой, какая она есть, и благодарит за нее судьбу. Правда, некоторые считают, что она ему изменяет: по слухам, у пятой миссис Кертис появился молодой друг, в обществе которого она проводит все свободное время, а с мужем Джилл обращается более чем пренебрежительно. Но Тони этого не видит - а может быть, просто не желает видеть. Семидесятипятилетний джентльмен возится с автомобилем жены, следит за тем, чтобы она пристегивала ремень безопасности, и сам покупает ей витамины. В глубине души Тони совершенно уверен в том, что если их брак развалится - он умрет. Жизнь - забавная штука, у того, кто распоряжается человеческими судьбами, своеобразное чувство юмора: для того чтобы стать примерным мужем, Казанове Голливуда пришлось прожить семьдесят пять лет и сменить четырех жен...