Это очень русская и трогательная история. Голодранец-шалопай с перебитым оглоблей носом, без двух пальцев (оторвало гранатой) и тихая, скромная, с опущенными ресницами Настенька Гирина из зажиточной семьи старообрядцев.

  Да-да, поначалу девушку звали Анастасией. Загадкой остается, почему она сменила свое царственное имя на прозвание не самой симпатичной пушкинской героини. Может быть, просто сократила на современный манер.

  ...Наина Иосифовна и на самом деле, без всякой книжки, росла незлой и участливой. Поражает и развлекает странное и органичное соединение в ней старообрядческого семейного воспитания и советской ментальности. С одной стороны - веками культивируемая терпеливость, наблюдательность и неспешная хитрость. С другой - сексуальный инфантилизм и социальная активность.

  ...Он не сразу обратил внимание на Наину - самую тихую и неприметную из шести обитательниц соседней комнаты в студенческом общежитии политеха. Правда, быстро оценил ее кулинарные таланты - приходя в гости, сметал со стола испеченные ею пирожки и заедал домашним борщом, увлеченно рассказывая при этом о комсомольских делах.

  Борис Николаевич был баламутом с рождения. Еще в купели вывернулся из рук попа и, едва крестившись, чуть не утонул. Потом он бесчисленное количество раз откуда-то падал, дрался, взрывался и в промежутках боролся за справедливость. Как-то он угорел в бане и долго лежал без чувств, уткнувшись в борозду. Одноклассник, который его оттуда выволок, теперь (по его публичному признанию) об этом искренне сожалеет. В школе, которая носила гордое имя Пушкина, Борис Ельцин воевал с учительницей, заставлявшей ребят перепахивать свой огород; в институте схватился с подхалимами в комсомольском комитете. Должно быть, поэтому он ни там, ни там не блистал хорошими оценками.

  Наина была совсем другой - тихой, домашней, рассудительной. "Скромная, приветливая, какая-то мягкая. Это очень подходило к моему довольно неуемному характеру",- вспоминал президент.

  Студент строительного факультета УПИ Ельцин вел себя как настоящий положительный герой. Сначала были походы в кино - обязательно в компании друзей - и поцелуи в щечку. Потом состоялось объяснение в фойе актового зала - "первый раз поцеловались по-настоящему". Целомудрие было под стать Оруэллу. Наина Иосифовна любит об этом рассказывать до сих пор.

  Прошлой осенью она делилась сокровенным с Хиллари Клинтон и избранными дамами, допущенными созерцать общение первых леди. Простые речи старшей подруги выглядели изощренным издевательством в самый разгар разбирательства по делу лучезарной Моники. Рассказывают, в тот свой приезд Хиллари в ярости ломилась в бдительно охраняемые апартаменты в Кремле, где мирно почивал уставший Билл. Первой леди Америки мерещилась удачливая сменщица мисс Левински.

  Ная и Боря жили в другую эпоху и смиренно дождались окончания учебы. В 1955-м Бориса отправили по распределению на строительство в Верхнюю Исеть. Влюбленные еще немного подождали, трепетно переписываясь. Потом решились покончить с невинностью. В верхнеисетском Доме колхозника состоялась комсомольская свадьба - без водки, как утверждал Борис Николаевич. Надо сказать, тогда он, по всем отзывам, не злоупотреблял алкоголем, не курил и даже, как говорят в народе, "не выражался". Во всяком случае, при родственниках невесты: Гирины по вредной староверской привычке с подозрением смотрели на современную молодежь. А "пондравиться" им стоило, ведь по сравнению с голодранцами Ельциными Гирины были гражданами почти зажиточными и могли помогать молодой семье. Недаром после первой свадьбы Борису пришлось устроить вторую - для родственников жены. А уж потом и третью - для собственной родни.

  С отцом он был не очень близок, зато обожал мать, Клавдию Васильевну. Ельцины всегда жили бедно, и Борис с ранних лет помогал по дому, ухаживал за братом и сестрой, а потом и подрабатывал.

  Покинув родной дом в деревне Бутке (правильнее Бутка, с ударением на последнем слоге), он почти позабыл о родных. Редко писал, забывал поздравить мать с днем рождения. Это даже не черствость. Для обозначения сего феномена в нашем народе созрела даже уникальная формулировка: "По-своему любит". Речь идет о типично русском качестве заботиться только о тех и заниматься только теми, кто рядом (по той же причине паши мужики так легко расстаются со своими детьми от предыдущих браков). Каждый последующий персонаж полностью замещает предыдущий.

  Отныне рядом была Наина. Через год после свадьбы она подарила ему дочь Лену. "Были с ребятами около роддома, кидали в окно цветы",- кратко вспоминал Борис Николаевич. Он очень хотел сына, и через два года супруги предприняли новую попытку. "Хотя я человек несуеверный,- предупредил Ельцин,- но выполнил все обычаи, каких требовали от меня знатоки: и топор под подушку положил, и фуражку". Однако это не помогло - родилась Таня.

  Он нервничал и стал часто прикладываться к бутылке. К этому располагала и работа в строительном управлении, где все пили, материала не хватало и приходилось постоянно выбивать то кирпич, то цемент. Там у Ельцина выработались командный голос и специфические манеры.

  Наина Иосифовна проявила тактическую мудрость. Благодаря ее усилиям Ельцин наконец признал, что дочки лучше сыновей. Хотя старшая была больше похожа на него, он особенно полюбил Таню - "очень мягкого, улыбчивого ребенка, по характеру больше в мать". Позже он с умилением вспоминал, как вез двухмесячную дочку на поезде и, забыв впопыхах соску, унимал ее... собственной грудью.

  Глядя на Ельцина, можно подумать, что всего на свете этот упрямый и своенравный уральский мужик добился сам. Но представим на месте Наины Иосифовны любую другую женщину - и становится ясно: трудовые успехи Бориса Николаевича могли бы закончиться должностью пьющего строительного начальника средней руки. У этой женщины обнаружился редкий талант: она мягко, без нажима "двигала" мужа к тому, чего он сам желал. Открывала ему его собственные амбиции и таланты.

  А так за 13 лет обычной, еще не номенклатурной жизни, с 1955-го по 1968-й, семь записей в трудовой книжке: мастер, прораб, старший прораб, главный инженер и начальник (в строительном управлении), главный инженер и начальник Свердловского домостроительного комбината. В 37 лет случилось восхождение к небожителям: зав. отделом, потом секретарь обкома, с 1976-го - "первый", хозяин крупнейшей промышленной области.

  Наина всегда была рядом. Честно и ответственно играла роль мужниного "ангела-хранителя" и тому же учила дочерей. После чванного и дебильного общества красных хозяйственников и партбоссов возвращение домой было счастьем. Да оно и обставлялось как небольшой семейный парад. Все с ликованием встречали "папу". Вперемежку с поцелуями и объятиями с него снимали пальто, подсовывали тапочки. Накрытый стол уже ждал. Короче, мечта любого мужчины и курс молодого бойца для начинающих жен. Он набирался сил и с удовольствием шел на очередную "собачью работу". Пил, бранился и бушевал, но в меру.

  Человек счастливый, как он есть, одним словом.

  Ей тоже иногда доставалось. По воспоминаниям бывшего обкомовского водителя, хуже всего Наине Иосифовне приходилось после загородных вечеринок. Стоило ей мягко напомнить мужу о том, что он немного перебрал или как-то странно танцевал с посторонней дамой, Борис Николаевич останавливал "Волгу" посреди дороги. Наину Иосифовну высаживали, и оставшиеся до Свердловска километры ей приходилось преодолевать как получится. В любую погоду. В отличие от настоящих ангелов летать она не умела.

  Вопрос, конечно, интересный: бесконечное терпение - синоним женственности? Это добродетель? Или бесхребетность? Или привычка к зависимости и положению замужней женщины? Мало кто задумывается, что за терпением на самом деле кроется упертость и бешеная сила воли. Иначе будет истерика и слезы. При внимательном взгляде - терпение не что иное, как отказ от конфронтации и достижение своего иными путями. Форма, упаковка, одним словом.

  И тогда, и теперь остановить или укротить мужа Наине Иосифовне было не по силам. Но дома крутой характер перспективного партократа определенно становился мягче. Тем тверже и изобретательнее он проявлял себя при должности. Партийная карьера была единственным вариантом для любого, кто желал занять высокие посты. А Ельцин, без сомнения, желал этого: но собственному признанию, он "искренне верил в коммунистические идеалы", то есть в право партии распоряжаться национальным богатством. Нет никаких свидетельств, что в ту пору будущий борец с привилегиями выступал против закрытых распределителей или спецмагазинов для партийной элиты.

  А вот Наине Иосифовне было немного не по себе от изменившегося социального статуса ее мужа. Какое-то время она по инерции продолжала ходить по обычным магазинам, пока не получила внушение от мужа. Он тогда искренне считал, что секретарь обкома должен не демонстрировать близость к народу, а реально повышать уровень его жизни.

  Позже жена с гордостью вспоминала, что в Свердловске при нем в магазинах всегда были молоко и три сорта птичьего мяса. Правда, талоны на продукты питания, о которых говорил Егор Кузьмич Лигачев (если кто такого помнит), тоже были.

  Пока Ельцин менял руководящие должности одну за другой, Наина все это время честно трудилась в институте Водоканал-проект. Ее искренне любили - даже сегодня, когда в Екатеринбурге почти все население от души материт президента, бывшие сослуживцы его супруги отзываются о ней тепло. Она не высовывалась и не задирала нос, не внушала мужу мысль о его гениальности и высоком предназначении. Последнее свалилось как бы само собой.

  В свердловском арсенале Ельцина были неформальные встречи с трудящимися, неожиданные визиты в магазины и на базы, а также громкие разносы подчиненных, на которых дело доходило до сердечных приступов. Так же он действовал и в Москве, куда его занес непредсказуемый извив горбачевских реформ.

  Переместив Ельцина из Свердловска в Москву, Политбюро ЦК КПСС совершило колоссальную политическую ошибку.

  Сам Борис Николаевич никуда ехать не хотел, ему и в своей области было хорошо. Но Егор Лигачев в апреле 1985-го настоял на отъезде, напомнив о партийной дисциплине (сегодня его звонок в Свердловск, наверное, снится Ельцину в кошмарных снах). Следующие восемь месяцев принесли Ельцину оглушительный карьерный взлет и последовательно три поста: зав. отделом строительства ЦК, секретаря ЦК по строительству и, наконец, преемника Гришина на должности первого секретаря Московского горкома, кандидата в члены Политбюро. 80-летний премьер Н. А. Тихонов при назначении Ельцина секретарем ЦК изрек гениальную фразу: "Но я как-то его не чувствую".

  Прошло каких-то два года, и Бориса, который "не прав", пришлось убирать из Политбюро и московского горкома.

  Известно, власть - это наркотик. Отлученные от нее переживают тяжелейшую депрессию, гораздо более жестокую, чем, к примеру, отвергнутый любовник, накладывающий на себя руки от невозможности счастья.

  9 ноября 1987-го, выкинутый со всех постов, будущий президент России пытался зарезаться в больничной палате ножницами. Горбачев полагает, что он симулировал самоубийство, но, конечно же, это не так. Душа болела по-настоящему, жизнь без Политбюро смысла не имела.

  Но он выжил. И с тех пор ему везло фантастически. И в 1991-м, и в 1993-м, и в 1996-м, и в 1999-м.

  Наина, как и подобает ангелу, удерживала мужа от полного отчаяния, залечивала его душевные раны.

  И когда того понесло в демократы, она не препятствовала. Обоим было за что ненавидеть советскую власть. Отец Бориса, Николай Игнатьевич, был сначала раскулачен, а в 1934-м посажен на три года за антисоветские разговоры. Старообрядческие предки Наины "антихристову власть" ненавидели. Кадровики из обкомов и ЦК вели личные дела наплевательски, иначе не выплеснулась бы в решающий момент подсознательная разрушительная энергия "царя Бориса".

  А после шумной отставки в 1987 году именно Наина подсказала мужу гениальный шаг - поездить в метро и походить по магазинам, что сразу вызвало лавину симпатии к опальному члену ЦК.

  Правда, никакие мягкость и мудрые советы не спасали Наину от вспышек мужниного гнева. Ненавидящие Ельцина старые партийцы рассказывали, что на "четвергах", которые завела у себя Раиса Максимовна для жен первых персон, Наина Иосифовна иногда появлялась с синяками. Ее фальшиво жалели.

  Осенью 1989-го последовала история с падением с моста. До сих пор непонятно, что делал не совсем трезвый Ельцин ночью в подмосковном лесу невдалеке от дачи Николая Ивановича Рыжкова. Народ, уже почуявший в Борисе Николаевиче своего героя - а какой герой без молодецких утех,- начал болтать, что шел Борис Николаевич от любовницы.

  В свете нынешних развлечений российской элиты кажется почти невероятным, чтобы видный политик не развлекался на стороне. Но тогда времена были другие, и последние россказни обиженного Коржакова о "девочках по вызову" можно просто не принимать во внимание. Конечно, в то время президент был еще хоть куда и не отказывался пофлиртовать с красивой женщиной по-уральски - то есть шлепнуть ее по мягкому месту, но этим и ограничивалось.

  О подругах бывшего первого секретаря и сегодня много говорят в обнищавшем Екатеринбурге. Это были хорошие секретные сотрудницы и твердые искровки, решительно непохожие на предательницу Монику. От них признаний не дождетесь. Известно все-таки, что наибольшую симпатию у Ельцина, по слухам, вызывала его лечащая женщина-врач. Наина Иосифовна ничего не знала, а если и догадывалась, то заявлений в партком и Политбюро не писала.

  Как конспиратор Ельцин переплюнул не только разложенцев Клинтона и Миттерана, но и осторожного "друга Гельмута", который был как-то застигнут на футболе в обществе своей секретарши. Впрочем, большой и чистой любви Борис Николаевич хотел не всегда. Характером он вышел в отца, мужика видного и к тому же гармониста. Посторонние бабенки часто заглядывались на него, но, как только доходило до осмысленных действий, Ельцин-старший, по отзыву Клавдии Васильевны, "принимал на грудь и терял интерес к противоположному полу". Правда, рассказывают, что как-то в душе Бориса Николаевича проснулась страсть к некой заезжей актрисе. После плотного позднего ужина в загородном обкомовском домике любезный партократ отправился провожать даму на второй этаж. Чуть позже оказавшийся некстати муж дамы застал обоих в комичной позе: уставший Ельцин тщетно пытался сорвать с труженицы сцены длинное платье. Но это был всего лишь эпизод.

  Куда больше Борис Николаевич любил "культурно отдохнуть", на время оторвавшись от Наины Иосифовны. На Украине до сих пор умильно вспоминают о его любви к волейболу. Отдыхая в санатории вблизи знаменитой миргородской лужи, Ельцин каждое утро собирал у сетки команду партийных товарищей. При этом каждый волейболист по его настоянию непременно выпивал перед игрой граммов сто пятьдесят. А в польском Закопане в 70-е годы Ельцин шокировал публику тем, что во время принятия пищи выпивал стакан водки. Но не залпом и не частями, а прихлебывая, как компот...

  Большая и дружная Семья президента, где все стояли друг за друга горой, до сих пор остается предметом зависти многих политиков, да и простых граждан. Именно Семью двинули в наступление перед выборами-96. Как последний резерв, как напоминание, что хотя бы в одной сфере наш "гарант" не потерпел поражения. И оно, понимаешь, сработало.

  Трудно отделаться от мысли, что главный свой выбор - а значит, и первый свой шаг в историю - Борис Николаевич Ельцин сделал почти сорок пять лет назад. Когда остановил свой цепкий взгляд на тихой девушке с опущенными ресницами.

  И уж за Наину Иосифовну и девочек можно быть спокойными: то, что расскажут и напишут они о всенародно избранном папе, будет достойно, серьезно и масштабно. Потому что в семье, как и в строительстве (да как, в сущности, и в политике), самое главное - соотношение величин.