- Каталина, ваш муж, Юрий Петрович Любимов, известен не только как гениальный режиссер, но и как редкостного обаяния мужчина. Много, очень много женщин пытались его завоевать...

  - И многие завоевывали, скажем так. Он был четырежды женат, его окружало множество подруг, спутниц жизни и так далее, он бесконечно менял привязанности...

  - Чем же вы его покорили?

  - Признаться, не знаю. Я не особенно красива, не так уж умна, не слишком обаятельна. Не могу назвать ничего такого, в чем я самая-самая. Почему мы вместе - это тайна двух людей. Могу только сказать, что нас связала любовь с первого взгляда, взаимная страсть - телесная и душевная.

  - Где вы впервые увиделись?

  - В Будапеште. В 1976 году его театр две недели выступал в Венгрии (перед этим была Югославия, где "Таганка" получила премию на фестивале "БИТЕФ" за "Гамлета" с Высоцким). Успех был феерическим: чтобы попасть на спектакль, ломали двери и готовы были висеть на люстрах. Вот тогда-то я впервые увидела спектакли Любимова "Десять дней, которые потрясли мир" и "Гамлета". Они меня поразили: в Венгрии ничего подобного раньше я не видела.

  - Ваша жизнь была как-то связана с театром?

  - Нет. Театральная, богемная среда всегда была мне чуждой и до сих пор остается таковой. Родители дали мне добротное воспитание, в восемнадцать лет, сразу после окончания гимназии, я вышла замуж. Мой первый муж был астрономом, известным ученым. В начале 70-х советская Академия наук пригласила его поработать в Москве. В то время я училась на филологическом факультете Будапештского университета, здесь поступила в МГУ, тоже на филфак, но уже на русское отделение. До этого не знала ни слова по-русски.

  Когда мы с мужем вернулись в Будапешт, мне предложили работу в Обществе венгеро-советской дружбы, где я занималась организацией культурных обменов - выставками, гастролями, концертами и так далее. Забавно, что я числилась политработником и с Любимовым познакомилась именно в этом качестве. Меня попросили как переводчика сопровождать гостя во время гастролей и по возможности смягчать резкость его высказываний. Всем известно, что Юрий - человек откровенный и с детской непосредственностью говорит все, что думает, порой в ущерб себе самому.

  - Вы говорили, что это была любовь с первого взгляда...

  - Страсть, фантастическая страсть. Меня буквально сбило с ног его невероятное мужское обаяние. Такого человека я еще не видела. И, как вы понимаете, смертельно в него влюбилась.

  Но если вы уж все хотите знать, между нами тогда так ничего и не произошло. Мы оба были по горло заняты работой. Я организовывала все его встречи, переводила, мне приходилось следить за тем, чтобы в его номере всегда стояли минеральная вода, цветы и фрукты, чтобы актеры не запили и вовремя пришли на репетицию, чтобы у них было все необходимое... Что вы хотите? Театр есть театр. Если у нас и оставалось время для самих себя, то буквально минуты.

  - Один из актеров рассказывал мне, что Юрий Петрович, который обычно ходил в джинсах и джинсовой рубашке, просил у него костюм, чтобы пойти с вами в ресторан. Интересно, как же выглядел влюбленный Любимов?

  - Как студент: робел, стеснялся, не знал, как себя лучше преподнести. Я всегда держалась очень холодно, отстранение, мужчины боялись ко мне подойти, и, может быть, это ощущение недоступности его особенно привлекало. Он все время твердил, что хочет сделать мне что-то приятное, спрашивал, что я хотела бы получить в подарок, приглашал в ресторан. На все предложения я отвечала: "Спасибо, нет". Мне же тогда не шестнадцать лет было, а двадцать девять. Замужняя женщина, которая объездила полмира и занимает серьезный пост.

  - Вы уже знали, что выйдете за него замуж? Любимов сделал вам предложение?

  - Ну нет, дорогая моя, жизнь так не строится. Если два взрослых человека встретились и полюбили друг друга, они не знают заранее, что станут делать дальше. Тем более что это была советская эпоха. С одной стороны. Советский Союз, где все было "нельзя", с другой - несчастная маленькая Венгрия, в которой тоже существовала масса ограничений. Плюс личные сложности: у нас обоих были семьи. Я полюбила человека с невероятно трудной судьбой. На что я могла рассчитывать?

  Мой муж прекрасно все это понимал. Он видел, что я пропадаю с утра до ночи, обращал внимание и на то, с каким восторгом говорю о Любимове. Несколько раз я приглашала Любимова к нам домой, готовила ужин, он рассказывал о театре - я восхищенно слушала. Нельзя было не заметить, как я им очарована. Но муж меня очень любил и все прощал. Поэтому он только сказал: "Подожди, Каталина, может быть, это пройдет. Этот человек уедет, и ты обо всем забудешь".

  Любимов уехал, но легче мне не стало. Я все время ждала его звонка. Мы увиделись вновь только через несколько месяцев, для меня совершенно мучительных. Его пригласили в Италию, и он выбрал путь через Будапешт - специально чтобы со мной увидеться. У нас было всего несколько часов, но эта короткая встреча убедила обоих, что мы не можем жить друг без друга. Потом он приехал уже на полтора месяца - ему предложили поставить в Будапеште "Преступление и наказание" по Достоевскому.

  - Должно быть, вам пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать эту его поездку? В те годы советскому режиссеру было не так легко добиться разрешения на зарубежную постановку.

  - Он получил официальное приглашение от венгерских властей самого высокого уровня. В Венгрии поступки Любимова, его взгляды на жизнь и искусство вызывали большое уважение. А сумасшедший успех гастролей "Таганки" в Будапеште вспоминают до сих пор.

  Юрий приехал, я опять была его переводчиком, и мы встречались каждый день. Я никогда, пожалуй, не была так счастлива. Не знаю, как подобрать слова, чтобы описать свои ощущения... Казалось, я не хожу по земле, а летаю. Кстати, вернувшись домой, Любимов начал ставить "Мастера и Маргариту". Я прилетела в Москву как раз к премьере этого спектакля, который был посвящен мне.

  - А вы не боялись, что Юрий Петрович - ведь так бывает, правда? - на вас не женится и вы станете всего лишь одним из его многочисленных увлечений? Или вы были готовы и к отношениям вне брака?

  - Я не так воспитана, чтобы допускать подобные предположения. Когда мужчина не решается связать с вами свою судьбу, не стоит о нем и думать. Если он любит, то будет предпринимать все необходимые шаги, чтобы соединиться с любимой женщиной. Что, собственно, Юрий и делал. Да и я тоже. Ему надо было достойно расстаться с Людмилой Целиковской, с которой он прожил долгие годы, мне - с моим ученым. На это понадобился почти год.

  Мы поженились в Будапеште - в Москве все были однозначно против. Любимова со всех сторон упрекали: "Вы что же, не нашли себе русскую бабу?" Так и говорили - "бабу". Как будто речь шла только о постели. Поэтому мы поженились в Венгрии, никому об этом особенно не сообщая.

  - Не всякая женщина решилась бы на такой шаг - оставить дом, страну, привычные условия жизни и броситься за человеком, которого она, в сущности, совсем не знает. Да еще такая разница в возрасте...

  - Все верно, Юрий старше меня на тридцать лет. Чужая страна, все чужое. Совершенно непонятная мне профессия, богемная жизнь, которую мое консервативное воспитание не позволяло принять как свою. Но, вы знаете, страсть слепа.

  Я бросила все и отправилась в Москву корреспондентом журнала "Фильм, театр, музыка". Мне помогли - раскрою эту тайну - самые высокие чины тогдашней Венгрии, которые очень симпатизировали Любимову. Меня направили в Советский Союз в качестве журналиста. Так как я закончила филфак МГУ и два факультета - журналистики и психологии - в Будапештском университете, ничего искусственного в этом не было.

  - Рассказывали, что у него в тот момент были теплые отношения с одной из артисток театра и вам пришлось какое-то время расчищать путь к сердцу любимого мужчины.

  - Ничего подобного не было! Кто-то распустил такой слух, предполагая видимо, что я испугаюсь и уеду. На самом деле у Юрия есть принцип: не заводить романов в своем театре.

  - Я знаю, что "Таганка" встретила вас в штыки. Особенно ее женская половина.

  - О, это неудивительно! Когда Юрий познакомил меня с Капицами, я была очень удивлена их добрым отношением - это были единственные люди, которые не видели во мне молодую, хищную соблазнительницу. Конечно, мне звонили и обзывали всячески. Будили в четыре часа утра, поливали такой грязью, что я даже повторить не могу, требовали, чтобы я оставила Любимова в покое, и прочее, прочее... Но это не значит, что я стала задумываться, стоило ли мне приезжать сюда, связываться с этим человеком. Все это было неприятно, но на меня никак не повлияло. Меня заботило только одно: чтобы мужчине, которого люблю, было хорошо. Как спутница жизни, то есть жена, я должна обеспечить его тем, что ему необходимо. А что необходимо Любимову, я знала совершенно точно - у него никогда не было спокойной жизни. Моей задачей было окружить его заботой, создать ему теплую семейную атмосферу, в которой он так нуждался.

  - Неужели вы его не ревновали?

  - Я безумно ревнивый человек, к сожалению. До ужаса. До потери сознания. Сейчас, правда, стала гораздо спокойнее. Да, я ревновала. Поводы для этого у меня находились. Представьте себе: Италия, Юрий набирает актрис для своего спектакля. Они красивые - итальянки, ничего не скажешь. И каждая старается произвести на него впечатление. Одна появляется в таком платье, которое не скрывает ни одно из ее женских достоинств. Другая пытается поразить своим умом, незаурядностью мышления. А третья просто ложится на коврик под его дверью и ждет всю ночь, чтобы поймать его, когда он выйдет, и получить шанс узнать режиссера как мужчину.

  То же самое было и в Москве, и в других городах. И, кстати, продолжается до сих пор. Письма, звонки, неожиданные появления. Иногда я шучу по этому поводу, иногда высказываюсь резко, иногда ухожу. Бывает, что не замечаю. Бывает, что посылаю в известную сторону. Все зависит от ситуации. Но вы знаете, мужчина есть мужчина, его легко поймать, но трудно удержать. Поэтому я своему мужу дала полную свободу. Это опять-таки от воспитания: в нашей семье мужчине флирт прощался, а вот женщине - никогда.

  - А чем, кстати, закончился эпизод с той итальянкой, которая ждала Любимова на коврике у двери?

  - Я позвонила импресарио, чтобы он ее удалил. Ее долго оттаскивали, уговаривали и в конечном счете сняли с роли, потому что с ней ничего нельзя было поделать.

  - Но это, как я понимаю, было уже после вашего отъезда на Запад. Вначале вы предполагали жить в Советском Союзе?

  - Что значит "предполагала"? Он русский, его театр - в Москве, его любимые актеры, публика - все здесь. Мы собирались жить в Москве, раз уж я решилась ехать сюда корреспондентом. Хотя по разным причинам это оказалось нелегко. Мы жили в маленькой квартирке на Фрунзенской набережной, Юрий приютил там еще тетку прежней жены, Целиковской. Я уже ждала ребенка и жутко страдала оттого, что подъезд необыкновенно вонючий. Кошки, мыши и прочие животные оставляли там свои запахи, и каждый раз, когда надо было выходить из квартиры, я старалась побыстрее миновать этот неприятный промежуток от двери до улицы. Но тем не менее это было счастливое время. Я познакомилась с удивительными, талантливейшими людьми, которые окружали Любимова. Параджанов, Шнитке, семья Капиц, Зоя Богуславская и Андрей Вознесенский - все они стали и моими друзьями тоже.

  - Ваш сын Петя тоже родился в Будапеште?

  - Да, и я помню, что так старалась оберегать от лишних волнений моего возлюбленного мужа, что даже не сообщила ему, что еду рожать. Позвонила уже из больницы, чтобы сказать, что родился сын, которого он так ждал. Юрий смог увидеть его только через пять дней - его долго не хотели выпускать из Советского Союза, твердили: "Вы, товарищ Любимов, уже съездили в Венгрию, вам больше не полагается". Тогда он в очередной раз разорался, объяснил, что это совершенно особенный случай, и приехал - помог венгерский посол.

  - Ваш муж в одном из интервью рассказывал невероятную историю. Цитирую: "Прием в советском посольстве, Катя уже в положении. Стоят все послы, и наш, конечно, советский. И вдруг он говорит: "О, теперь вас можно признать официально". И указывает на Катино брюхо. Пауза. Всем как-то неловко. И тут Катя громко мне говорит: "Простите, у вас все послы такие хамы?" Поворачивается и уходит".

  - Я свободный человек и всегда поступаю так, как считаю нужным. Если мне кажется, что задета честь моего мужа или моих близких, я высказываю свое мнение не задумываясь. Несколько лет назад я неожиданно узнала, что за мной следили с самого первого дня, вели досье: с кем я встречаюсь, разговариваю и так далее. Но это было совершенно напрасно - я ничего не скрывала, а все, что думала, говорила публично.

  - Я слышала еще одну историю - о том, как вы заставили его бросить курить. Пообещали, что иначе уйдете вместе с сыном.

  - Ну, это произошло гораздо раньше. У нас еще не было сына, мы только познакомились. Когда я увидела, что он прикуривает одну сигарету от другой, пришла в ужас и сказала: "Если хотите дальше иметь со мной дело, бросайте курить. Иначе вы меня не увидите". Когда любишь человека, заботишься о его здоровье, хочешь, чтобы он жил дольше, это естественно. Юрий пообещал мне бросить и с тех пор не курит. Уже двадцать с лишним лет.

  - Теперь понятно, почему Любимов называет вас "неукротимой Катериной".

  - Нрав у меня действительно неукротимый и к тому же сочетается с невероятной работоспособностью. Не будь у меня этой жизненной силы, я не смогла бы выдержать в те сумасшедшие годы, когда моталась с Юрием по миру, от Израиля до Швеции, от Италии до Соединенных Штатов. Мне надо было с достоинством пройти весь этот трудный путь, чтобы мой ребенок имел возможность спокойно расти и получить неплохое образование, а муж - творить и создавать спектакли.

  - Вы чувствовали, что здесь это невозможно?

  - Послушайте, его же постоянно пытались уничтожить! Он никогда не кривил душой и делал то, что считал нужным, но никто, и вы тоже, не знает, чего ему это стоило. Я помню эти жуткие недели после смерти Высоцкого, которого пытались похоронить впопыхах, незаметно, чтобы о нем скорее забыли. Любимов настоял, чтобы это было сделано достойно. И начались бесконечные вызовы в ЦК, в Комитет по делам культуры, в Министерство культуры... Я ждала его внизу в машине с врачом, потому что никогда не знала, в каком состоянии он выйдет, ведь его обрабатывали часов по шесть. Когда он выползал оттуда, его было трудно узнать: то желтый, то белый как смерть. Разве это жизнь?

  - И вы приняли решение эмигрировать?

  - Да не было такого решения! Юрий прилетел в Лондон по приглашению, ставить "Преступление и наказание" Достоевского, и совсем не собирался там оставаться. Если бы мы хотели эмигрировать, то сделали бы это гораздо раньше и на значительно более выгодных условиях. Мы же уехали с маленьким ребенком и с одним-единственным чемоданом, в котором лежали только летние вещи. Разве так люди готовятся к тому, чтобы оставить свой дом, страну? Его же просто вышвырнули, объявили, что он больше не главный режиссер "Таганки", и были очень довольны, что одним непокорным человеком стало меньше.

  - Считается, что поводом стало скандальное интервью Любимова лондонской "Тайме". Вы его помните? Ведь вы занимались контактами Юрия Петровича с прессой.

  - Ничего скандального там не было. Нормальная беседа с умным человеком, который задавал даже не провокационные, а самые обычные вопросы. Любимов, как всегда, отвечал так, как считал нужным. А потом все это раздули, чтобы от него избавиться.

  - Интервью наделало много шума, Любимову велели немедленно вернуться в Москву, он отказался...

  - Он был очень болен. На нервной почве у него началась экзема, которую английские врачи не сумели вылечить. Я не могла позволить ему лететь в Москву, пока он не выздоровел. Как раз тогда мы и узнали, что Любимов уволен из театра: об этом сообщили по английскому телевидению. Чуть позже нас официально известили, что он лишен советского гражданства.

  Юрий был растерян, разочарован, огорчен. Я упрекала себя, что не предвидела такого поворота событий. Как умная женщина, я должна была все предусмотреть и продумать, чтобы переход к жизни на Западе был более спокойным. Но проблема разрешилась вполне благополучно: буквально через несколько дней у моего мужа была куча предложений на прекрасные постановки. Мне оставалось только составлять контракты и следить за тем, чтобы они выполнялись в точности. Могу сказать, что с этим я тоже справилась.

  Вскоре мы перебрались в Италию, в Болонью, где Юрию предложили пост художественного руководителя театра "Arena del Sole". В Болонье у нас был огромный трехэтажный дом - даже не дом, а вилла - с двухсотметровой террасой перед входом, на которую заглядывали лиловые акации. Поднимешься на эту террасу - и перед твоими глазами весь город, вся Болонья - дом стоял на холме. Потом Юрий получил приглашение из Америки, мы переехали туда, даже приобрели квартиру в Бостоне. Но, к сожалению, Америка нам показалась чужой. Все было хорошо - и работа, и деньги, но чего-то не хватало, и мы вернулись в Европу.

  - А как же ваш сын? Он учился в какой-нибудь закрытой школе?

  - Нет, мы его таскали по всему миру. Бедный человечек, у него вообще детства не было, если можно так сказать, потому что за десять лет он сменил 28 школ. В одной Америке за год школы сменились пять раз. К сожалению, он рос без братьев и сестер - второго ребенка при такой беспокойной жизни мы никак не могли себе позволить. Но зато у него всегда было то, чего многие лишены, - теплая домашняя атмосфера, уют, хорошие отношения внутри семьи. Я всегда заботилась о создании семейной гармонии.

  Пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы сосчитать, сколько мы поменяли домов и квартир. Очень много. И каждый раз, в любой стране, я стремилась приобрести точно такие же вещи, какие были в нашем предыдущем жилье, или хотя бы похожие на них. Я лихорадочно искала какую-нибудь скатерть, вазу или постельное белье. Почему? Потому что хотела создать ощущение постоянства, которого всем нам так не хватало.

  - Где же закончились ваши скитания?

  - В Израиле. Юрий Петрович получил приглашение из театра "Габима". Этот театр, как известно, вырос из России, и еще недавно были живы те знаменитые старики, которые переселились в Палестину и играли там свои спектакли. Юрия они приняли очень трогательно, работа была веселая, и мы решили остаться в Израиле.

  - Там же так жарко... И жизнь, по-моему, слишком непривычная для человека из России...

  - Ничего, мы любим жару, особенно я. Кроме того, по своему происхождению я имею право вернуться на историческую родину. Таким вот образом мы поселились в Иерусалиме. У нас и сейчас там есть квартира... Мы очень любим этот город, совершенно божественный, он одаривает вас духовной энергией.

  - А в России в этот момент всe: стало стремительно меняться. Горбачевское время, всеобщая эйфория... Любимова стали настойчиво просить вернуться. Я помню, как в 1988 году он наконец приехал. Его встречали как героя, хором скандировали: "Оставайтесь! Оставайтесь!" Некоторые плакали.

  - Я никому об этом не говорила, но Юрий спрашивал меня, ехать или не ехать. И я сказала: "Поезжайте. Раз уж вы столько вынесли ради театра, своих любимых актеров и этой страны, которую вы называете своей родиной, то, конечно, вам стоит поехать и встретиться с теми, кому вы нужны и кто нужен вам".

  - А что, вы до сих пор обращаетесь к мужу на "вы"?

  - Да, никак не могу заставить себя говорить ему "ты"... Так вот, в Россию он прибыл инкогнито, потому что не было заранее известно, как его здесь встретят. Его приняли хорошо, и он решил остаться, несмотря на то, что у него была куча контрактов на Западе. Невыполнение контракта, как вы знаете, грозит большими неустойками. Но тем не менее он остался в Москве и начал восстанавливать свои старые спектакли и ставить новые.

  - А почему вы с ним не поехали?

  - Здесь же не было никаких условий - ни квартиры, ничего, все было отобрано, уничтожено, разворовано. Камня на камне не осталось. Ребенку всего восемь лет, куда я его дену?

  - Сколько же он без вас здесь пробыл?

  - Это очень чувствительный вопрос для меня. Я не могла оставить старую, больную маму и маленького ребенка, каждый по-своему нуждался в моей помощи. Когда отмечалось 25-летие театра, мы приехали на восемь месяцев, сын даже учился тут, но условия были ужасные. Все время обещали нам квартиру, говорили "вот-вот", но шли недели, месяцы, и ничего не менялось. Мы жили с Петей в каких-то маленьких комнатушках у друзей, которые нас приютили, потом квартира нашлась, но совершенно неустроенная. Было совершенно ясно: люди не хотят помогать!

  Я этого никак не ожидала. Приехав сюда спустя семь с лишним лет, чтобы отметить его 80-летний юбилей, я еще больше была разочарована: около Юрия не оказалось ни одного человека, который считал бы важным создать ему - я не говорю житейские условия, потому что это должна делать жена, - но хотя бы условия для работы.

  - Все знают, что какое-то время ему было очень тяжело. В театре начался раскол, часть труппы выступила против своего главного режиссера. Я помню несколько ужасных месяцев, бесконечные пресс-конференции, разбирательства, стычки у служебного входа, спектакли, на которые приходилось вызывать ОМОН... Один раз его оскорбили в присутствии публики...

  - Все это происходило без меня. Я не имею права разбираться в этих делах, потому что не видела ничего. Я знаю только факты: театр разделился, и от этого никто не выиграл. Грустно, что так произошло. Более того, даже трагично.

  - Юрий Петрович писал вам об этом?

  - Нет, мы не переписывались. В нашей семье это не принято.

  - А по телефону он никогда вам не жаловался?

  - Нет, никогда. Он не из тех мужчин, что жалуются.

  - Со временем все как-то уладилось: просто под одной крышей стали существовать два театра. Но вы сказали, что вас разочаровала та "Таганка", которую вы увидели три года назад?

  - Видите ли, мой муж дорогой - добрейший и наивнейший человек, я второго такого не знаю. И многие этим пользовались. Люди, которые долгие годы "руководили" театром, сделали все возможное, чтобы произошла деградация театра во всех отношениях. И здесь актеры ни при чем, и существующие порядки ни при чем, это просто вина тех людей, которые привыкли ничего не делать и, прикрываясь именем Любимова, заниматься своими мелкими делами. Конечно, на меня это произвело удручающее впечатление. Когда я первый раз сюда приехала - отпраздновать 80-летие Юрия, то сразу же сказала, что администрацию театра обязательно надо менять. И, слава Богу, мы уже избавились от ряда людей, которые так губительно влияли на состояние театра. Они были уволены.

  - У вас действительно потрясающая работоспособность. Я просто не представляю себе, как вы успеваете лично заниматься всеми делами "Таганки" - от ремонта до переговоров со спонсорами, у вас в театре есть какая-то официальная должность?

  - Нет, я занимаюсь благотворительной работой. Просто делаю то, что делала всегда: стараюсь создать для своего мужа комфортную атмосферу. Поскольку большую часть времени он проводит в театре, это его дом, я пытаюсь сделать так, чтобы ему было спокойно работать, и его любимым актерам тоже. Мне кажется, если бы я раньше решилась вернуться в Россию, значительно больше успела бы сделать и для Юрия Петровича, и для театра. Мне очень обидно, когда я вижу, как люди здесь пользуются его доброжелательностью, открытостью и обманывают его. А мой прекрасный муж все всем прощает! И говорит: человеку надо дать возможность исправиться. Но я этого не понимаю и не одобряю. А если такое случается второй раз, и третий, я просто прихожу в бешенство и стараюсь от таких людей освободиться, потому что они только отнимают его здоровье, время, которое он мог бы отдать созданию спектакля. К сожалению, я вижу, что очень многие люди здесь вообще не умеют работать. Они быстро утомляются, забывают то, что должны были сделать, или начинают объяснять, почему это выполнить невозможно. Мне трудно это понять. Я могу работать по 16 часов, полностью выкладываясь и не охая, что устала, что болит голова и так далее. Я вообще перестаю замечать и голод и усталость, если хочу что-то сделать и уверена, что это нужно моему мужу или его театру. Мне лично ничего не нужно.

  - И он всегда видит вас бодрой, энергичной, подтянутой?

  - Нет, я бы так не сказала. Конечно, я стараюсь, чтобы мой муж видел рядом с собой привлекательную, веселую женщину. Но вы не поверите: я не хожу к косметологу, у меня нет ни парикмахера, ни массажистки. Дома все делаю сама - посмотрите на мои руки. Я привожу их в порядок, когда иду на прием или сама принимаю гостей. Иногда ложусь спать в два-три часа ночи, потому что не могу уснуть, пока не закончу все, что себе наметила.

  - Как же вам удается выдерживать такие нагрузки?

  - У меня есть одна тайна. Я очень люблю своего мужа.