Золотая Дюжина Старикашки Ю :о) Выпуск 2301 от 15 ноября 2018 г.

Для хорошего настроения вы просто обязаны полистать Анекдоты ИзПодтишка - СПОРУ.НЕТ - прикольнейший сайт на РуНете http://www.sporu.net/

Также вы имеете право: 1) обматерить автора: starikashka_yu@yahoo.com 2) отблагодарить автора (вслух либо про себя) 3) поставить автору диагноз, после чего сделать п. 1 или п. 2: Моя страничка в Самиздате

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Если вырезать из любой рекламы духов последние 3 секунды, то никто никогда не узнает, что это реклама духов.

 

Пора сделать уборку - это когда в комнате орет ребенок, а ты не можешь его найти.

 

Когда проститутка не использует парфюм - это не жадность, а забота о клиенте: чтобы жена не разнюхала.

 

Путин принял Россию в Большой Восьмерке, а оставил под нейтральным флагом.

 

Забавный факт: Если всех людей выстроить в цепочку по экватору, большинство из них утонут.

 

Бесит, когда ты устал и хочешь прилечь, но ты уже лежишь.

 

Девушкам на заметку. Чтобы вас полюбили за ваш внутренний мир, раздеваться все равно придется.

 

Пицца - это круговая диаграмма, показывающая, сколько у тебя осталось пиццы.

 

Самые яркие моменты жизни обычно начинаются с мысли "ну нахуя я это делаю?".

 

Я настолько стар, что помню когда пельмени были с мясом.

 

Те, кто не возмущался солдатами без опознавательных знаков, не должны возмущаться олимпийцами без национального флага.

 

Как неприятно достать свой любимый свитер - и вдруг узнать, что он эска, а ты, сука, уже не эска.

 

Пойти в туалет, не помыв руки, после того как резал красный острый перец, было ошибкой.

 

Водка была настолько паленая, что ее состав был сразу написан шрифтом Брайля.

 

Крокодилы быстрей человека на суше и воде. Поэтому если вы соревнуетесь с крокодилом в триатлоне, вам надо выиграть время на велосипеде.

 

Бывшим надо желать только удачи, счастье свое они уже просрали!..

 

 

 

---

- Поздравляю с Днем Рождения! Расти большой и красивый!

- Спасибо! Буду растить!

 

---

 

- Я есть хочу.

- Ты уже сожрала йогурт.

- Ему страшно одному в желудке, он просит братика.

 

---

 

- Мне нужен переходник ИЗЫДИ САТАНА, ой, нет, из иде в сата.

 

---

 

- Окей, если кошки лечат, то почему одна все время лезет мне на грудь, а вторая - на батарею?

- Ну как. Одна лечит твои душевные травмы и внутреннюю боль, а вторая - коммунальные службы и ЖКХ...

 

---

 

У меня в поселке полно патриотов - за Айфон и убить могут.

 

---

 

- Мой орел!

- Моя зайка!

- Мой сокол!

- Моя киса!

- Мой аист!

- Моя... Чтоо??

 

---

 

Кондукторша среди ночи:

- Задние! Протискиваемся! Протискиваемся в средину! Освобождаем места для напирающих. Не толкаемся, мест всем хватит!

Муж:

- Спи, моя зайка, спи. Ты дома. Сделай улыбочку, я войду через среднюю.

 

---

 

Если ваше жизненное кредо - всегда плыть по течению, совсем не обязательно, что вы мудрец.

Возможно, вы просто говно.

 

---

 

В магазине:

- Уважаемая, мне бы коробочку хороших конфет, но так, чтобы не очень дорого.

- Вам для девушки?

- Мне для доктора.

- Отблагодарить или отомстить?

 

---

 

Люблю пятницу. Прекрасный, святой день.

Но это только потому, что за пятницей следует суббота. О, ну разве хороша была бы так пятница без субботы? Суббота рулит!

Но чего стоит суббота без воскресенья? Да ничего не стоит!

Спасибо же трем мировым религиям за три святых дня.

А с понедельника по четверг я буду предаваться буддизму.

 

---

 

Сидел, читал мануал. Изматерился на китайцев, думал все с ошибками.

Оказалось, что читаю по болгарски.

 

---

 

Парижская мама спрашивает сына:

- Жан-Поль, ты опять дрался в школе?

- А чего они дразнят меня белой обезьяной.

 

---

 

Читаю иногда состав на упаковках продуктов и полуфабрикатов. Фосфаты, нитраты, хренаты...

В наше время человек, хорошо учивший в школе химию, может собрать 20 грамм пластита из двух пачек пельменей, кетчупа и майонеза.

 

---

 

- Мужчины, если бы вы привели девушку в ресторан, и она заказала бы лобстеров, вас бы это смутило?

- Нет! В Макдональдсе нет лобстеров.

 

---

 

- Ты что ли покрасилась?

- Нет, блять, голову нечаянно с цветным постирала!

 

---

 

- У тебя с ней как, все серьезно?

- Как тебе сказать. Спим вместе, без штанов.

 

---

 

- Как у вас там с Надюхой-то?

- Да вот, думаю с ней расстаться.

- А че так? Вы же позавчера на свадьбе ее брата были, я слышал. Все хорошо было?

- Было. Пока она букет не поймала...

 

---

 

Желая отблагодарить мужа за чуткость, ближе к началу марта жена разбила машину.

 

---

 

- Куда можно съездить в свадебное путешествие?

- В тундру можно.

- Не, нужно чтобы море и прикольно.

- Море Лаптевых и олени.

 

---

 

- Все парни - трусы!

- Все девчонки - стринги.

 

---

 

- Папа, а это правда, что старый друг лучше новых двух?

- Да сынок, но с подругами все наоборот.

 

---

 

- Люся - ты что, без трусиков?

- Глупенький, я без комплексов!

 

---

 

Люся дала себе слово не есть после шести.

Поэтому котлету с жареной картошкой и бутерброд с колбасой ей пришлось выпить.

 

---

 

Звонок в отделение неотложной помощи:

- Помогите! Мой сын наелся муравьев!

- Ну, ничего страшного, он их переварит. Дайте ему стакан молока.

- Да? А я ему отравы для муравьев дала...

- ВЫЕЗЖАЕМ!

 

---

 

Объясняю мужу, что такое косплей:

- А еще почти на любого персонажа делают женский косплей с минимумом одежды.

- Зачем? - недоумевает благоверный.

- Ну как? Неужели тебе никогда не хотелось трахнуть своего любимого персонажа?

- Роту византийских лучников?!

 

 

---

 

 

СУРОВО

 

 

Утром мы перешли в родную базу. Нам предстояло ППО и ППР. Это планово-предупредительный осмотр и такой же ремонт. То есть своими силами, как автолюбителю в гараже: там помазал, там зачистил, там гайки подкрутил. Две трети офицеров в это время разъехались: доктор в ординатуру, вырезать аппендиксы, кто-то на курсы, кто-то в отпуск.

 

Ночью пришло штормовое предупреждение и нас выгнали в бухту на якорную стоянку – яшку. Оттуда - в море, передав, чтобы мы были готовы встретить надвигающийся тайфун. Лодкам определили места стоянок, запретив погружаться. Все крепилось по-штормовому, то есть прикручивалось и привязывалось.

 

Вахтенный офицер был одет в гидрокомбинезон поверх канадки и пристегнут к поручню трапа карабином монтажного ремня, на манер немецкого пулеметчика-смертника. Так же экипировали сигнальщика. Им придется хуже всех: находиться в самой высокой точке лодки при качке; мерзнуть на холодном ветру; быть накрытыми с головами волной, когда она, с ревом перекатываясь через невысокую лодочную рубку, пытается оторвать руки от поручня, и когда уже захлебываешься соленой водой, и воздух в груди закончился, а до следующего вдоха неизвестно сколько; и смотреть на эту бушующую стихию, сознавая свое ничтожество перед ней; и помнить, что рубочный люк в лодку задраен.

 

Нашей задачей было отдать якорь и, отрабатывая винтами, удерживать лодку носом к волне. Ветер крепчал, волны становились все больше и злее, заметно усилилась качка. А лодочная качка гораздо хуже, чем качка на надводном корабле.

 

Я быстренько распечатал боевую аптечку и проглотил три таблетки-протектора. Было в ней такое прекрасное изобретение ученых-гуманистов на случай ядерной войны. Получив смертельную дозу облучения, вы еще три-четыре часа могли воевать с врагом, до своей героической кончины от радиации. Большая доза вызывает тошноту, таблетка-протектор ее снимает, и вы, с пузырящейся от ожогов кожей, умираете, но не облеванный.

 

А тошнота в бою расслабляет и заставляет ложиться, стонать, бросать оружие и жалеть себя. Да и попробуйте метко стрелять и прицеливаться, если изо рта бьет фонтан. Да-с, полезное изобретение. Аэрон и мятные таблетки по сравнению с ним, как жидкий чаек по сравнению с коньяком многолетней выдержки.

 

Морская болезнь тем и страшна, что человек теряет восприятие окружающего мира и слышит только себя. Это состояние многократно описано, повторяться не буду.

 

Когда я начал обход отсеков, жив был только центральный. Там руководили закаленные командир, старпом и механик. Во всех остальных валялись стонущие и травящие тела. В пятом (дизельном) и шестом (энергетическом) команды центрального исполняли мичманы. Пришлось пинками поднимать матросов, гнать их на боевые посты, заставлять заниматься уборкой блевотины. Работа прекрасно лечит морскую болезнь.

 

В шестом отсеке у переборки стояла привязанная головка дизеля, такая толстая тяжелая, килограммов на сто, а может, и больше, железяка со штырями. Крепил ее старшина второй статьи Машкин. Крепил какой-то хилой бечевкой, для отвода глаз. А море не любит несерьезного к себе отношения.

 

После очередного удара волны лодка, дрожа, поползла куда-то вверх, а железяка сорвалась, пролетела половину отсека и переломила голень Машкину. Когда мы ее вчетвером оттащили, то увидели, что окровавленные обломки белой острой кости торчат наружу из порванной штанины. Машкин орал, но больше от страха, боли он еще не чувствовал – шок.

 

По Каштану я вызвал центральный, доложился и запросил промедол (обезболивающее, тоже из боевой аптечки) из командирского сейфа. Вызвали химика, по совместительству являющегося боевым санитаром: доктора- то не было, учился. Химик прибыл с лекарством, глянул на рану и упал в обморок. На него внимания уже не хватало, поэтому так и остался лежать в блевотине, а я занимался Машкиным.

 

В отсек пробрался механик, посмотреть, что же случилось с его подчиненным. Машкин верещал и мешал мне обрабатывать рану и закреплять шину. Когда-то я работал санитаром на скорой помощи и навыков не забыл. По сравнению с тем, что мне доводилось видеть, рана Машкина могла быть признана легкой царапиной.

 

- Наркоз ему нужен, общий, - пробасил механик и отодвинул меня в сторону.- Машкин, ты деталь крепил?

 

- Я…

 

-Н-на! – большой и тяжелый механический кулак опустился на голову пострадавшего, выполнив две миссии сразу: кары и милосердия. Кара за безалаберность, общий наркоз для облегчения страданий.

 

Вдвоем мы быстро справились с неподвижным Машкиным и занялись более важными делами.

 

Бедлам продолжался трое суток. Было душно и довольно гадко. Нас валяло с борта на борт, а в промежутках между бросками лодка, кряхтя, взбиралась на волну, а потом ухала вниз так, что кишки взлетали и прилипали к горлу. На камбузе с грохотом летали бачки, лагуны и кастрюли. В отсеках срывались плохо закрепленные предметы, обязательно стремясь кого-то покалечить. Из аккумуляторов выплескивался электролит.

 

Ни есть, ни пить, ни спать было невозможно, хотя и хотелось. Кто мог, ел консервы. Остальные по-прежнему травили. Верхняя вахта приходила замерзшая на нет и мокрая с ног до головы. Вахтенных и сигнальщиков меняли через два часа, но офицеров не хватало, мы ведь выбежали в море неполным экипажем, и люди не успевали не только отдохнуть, но даже отогреться.

 

Наверху творилось что-то страшное. Серый океан ревел и пытался ударами волн-кулаков раздолбать наше старое железо. Кулаки были метров по восемь высотой. Железо поддавалось. Метров сорок верхней палубы легкого корпуса было сорвано и свернуто, наподобие обойного рулона, от носа до ограждения рубки, страшно грохоча при каждом ударе волны.

 

Обтекатель носовой гидроакустической станции развалился на две половины. Страшно зияли дыры в корпусе, через которые были видны баллоны высокого давления. Аварийный буй сорвало и куда-то унесло, вместо него в палубе темнела дыра, как след от удаленного больного зуба в рыхлой десне.

 

Плексиглас в иллюминаторах ограждения рубки выбило. Само ограждение было в огромных вмятинах и трещинах. Металл не выдерживал мощи стихии. Ветер достигал 190 километров в час и тяжело выл. Вахта глохла от рева. Все скрипело, билось, стонало и дрожало. Натужно ревели дизели, а винты молотили воздух, когда лодка рушилась с волны в свободном падении, глубоко зарываясь носом в воду. Корпус ее вздрагивал, как живой. Люди внутри прочного корпуса упирались руками и ногами, хватались за что-нибудь, чтобы удержаться на ногах и не быть размазанными по переборке.

 

Так продолжалось трое суток.

Но: дизели работали, якорь держал, вахта неслась, связь с базой была, помощь раненным оказывалась, приборка блевотины продолжалась.

Все лодки бригады, кроме нашей, потеряли якоря. Всем требовался ремонт.

 

Когда тайфун утих и нас, наконец-то, запустили в базу, мы ее не узнали. Сопки стояли голыми, без снега, задрав к небу черные руки редких деревьев. Часть леса была вывернута с корнем. Дороги к поселку не было, как не было и знакомой береговой черты.

 

Тысячетонный снежный покров, ухнув, лавиной сошел вниз, к морю, накрыв пирсы до половины их длины, и замер у побережья. Море билось в эту многометровую снежно-ледяную стену.

 

Толстенные металлические швеллеры, в которых были проложены электрические и телефонные кабели, трубы пара и воды для подачи на лодки, покоившиеся на столбах пирса, превратились в причудливую рвано-ажурную абстрактную конструкцию. Главными ее элементами были гигантские штопоры и узлы. Отовсюду торчали растрепанные провода, своим веселым разноцветьем подчеркивая разруху, и рваные кишки трубопроводов.

 

Столбы тоже были перекручены и завязаны узлами. Один из плавпирсов затонул, криво выставив над водой часть поросшего водорослями брюха, у другого оторвало секцию. Пейзаж был настолько незнаком, а разрушения так сильны, что казалось, не ураган здесь погулял, а атомная бомба средней мощности. Впечатление усиливалось полной тишиной и безлюдьем – нас никто не встречал.

 

Вскоре, правда, появилась бригада матросов с бербазы, на лыжах и с лыжами за плечами, связки по три. Оказалось, для нас. Были даже носилки для раненого Машкина.

 

Оставив на лодке вахту, мы совершили лыжный пробег до поселка. Здесь пострадали крыши и окна. Стекла в жилых домах уже вставили, только штаб слепо смотрел в сторону бухты бельмами фанерных листов на окнах.

 

В нашей казарме тоже свистел ветер и лежали небольшие сугробы. Быт экипажа - дело рук самого экипажа. Стекол в бригаде больше не было, посему, по старинному подводному обычаю, мы заняли вторые рамы на первом этаже, в казарме экипажа, находящегося в автономке.

 

Замок на двери, естественно, пришлось сорвать. Дело в том, что уходящие в море оставляют в казарме очень много вещей, которые ну просто необходимы тем, кто остался на берегу. По приходу хозяева не досчитаются даже коек. А замок на то и замок, чтобы его открывали. Когда наша лодка находилась в заводском ремонте, у нас обчистили баталерку с обмундированием и инвентарным имуществом, позаимствовали стулья и табуретки, поснимали замки с офицерских кают. Значит, кому-то было нужнее, а скарб подводницкий, в том числе и инвентарный, дело наживное.

 

Экипаж, запущенный в базу последним, затыкал окна матрасами. Не повезло.

Нас поставили всем в пример и первыми отправили в ремонт, в завод, как наладивших береговой быт и относительный уют.

 

Да, а Машкин выжил, общими усилиями ногу мы ему спасли. Правда доктора удивлялись, что удар пришелся по ноге, а у парня еще и сотрясение мозга оказалось. Начмед хотел даже статью в научно-медицинский журнал подготовить, но мы с механиком его отговорили.

 

 

(с) Андрей Данилов

 

 

THE END:o)