Я вернулся домой в начале пятого. В кабинете шефа уже не было. На кухне я спросил Фрица, приходил ли к вам кто-нибудь. Он кивнул - да, инспектор Кремер. Я удивленно вздел брови. - Обошлось без кровопролития? - Без, - коротко ответил Фриц, но присовокупил, что было довольно шумно. Я выпил стакан воды, по внутреннему телефону позвонил наверх в оранжерею и, услышав голос Вулфа, сказал: - Я дома. Привет от Лона Коэна. Представить отчет в отпечатанном виде? -
Нет. Поднимись и расскажи. Это было не столь серьезное нарушение правил, как помехи за обедом, но и оно было из ряда вон выходящим. Меня это устраивало, ибо, когда Вулф злился из-за того, что кто-то оставил его в дураках, он включал свой необыкновенный мыслительный аппарат. Я поднялся на третий этаж, прошел в прихожую, затем в теплицу, где пышным цветом цвели мильтония роезли и фаленопсис Афродита. В следующем помещении распустились всего лишь несколько каттлей и лейлий, но мне это было безразлично,
так как сейчас меня интересовал лишь один цветок - по имени Вулф, который помогал Теодору задергивать муслиновые шторы. Когда я вошел, он провел меня в комнату, где выдерживались глиняные горшки для рассады, опустился там в единственное кресло и потребовал: - Ну? Я пристроился на табуретке и выложил ему все. Он сидел с закрытыми глазами, изредка дергая носом в местах, где, по его мнению, должны были быть знаки препинания. Отчитываясь перед ним, я всегда стремлюсь построить свой рассказ таким
образом, чтобы он не задавал мне никаких вопросов, и на этот раз мне это удалось. Когда я умолк, он долго сидел, не шевелясь, затем открыл глаза и сообщил: - Приходил мистер Кремер. Я кивнул. - Фриц уже сказал мне. Сказал, что свидание прошло довольно шумно - Да. Он был необычайно агрессивен. Понятно, что он раздражен, но и я тоже. Он намекал, что, если бы я рассказал ему вчера о визите миссис Фромм, она могла бы остаться в живых. Полная чушь! Он также пытался напугать меня,
что если я каким-либо образом буду ставить препоны полицейскому расследованию, то меня привлекут к судебной ответственности. Фу!.. Он все еще внизу? - Нет, разве только прячется в ванной комнате. Фриц сказал, что он ушел. - Я оставил его и поднялся сюда. Я уже позвонил Солу, Фреду и Орри. Который час? Чтобы избавить его от необходимости повернуть шею и взглянуть на часы, я подсказал: - Без десяти пять. - Они будут здесь в шесть или в начале седьмого. От Горана ни
звука. Сколько лет Джин Эстей? - Лон не останавливался на этом специально, но вскользь заметил, что она молода. Предполагаю, что не старше тридцати. А почему вы спрашиваете? - Хороша собой? - Нет данных. - Ты имеешь право знать. Она молода, этим все сказано, Сол, или Фред, или Орри могут найти для нас какую-нибудь ниточку, но я не желаю оставаться в неведении, пока они будут искать. Я хочу знать, что делала вчера миссис Фромм с трех пятнадцати до пяти часов и о чем и с кем
она разговаривала в течение часа, который провела с мисс Эстей. Мисс Эстей может знать о втором, а возможно, и о первом. Привези ее сюда. Не поймите его превратно. Он понимал, что это фантастика. Ведь не было ни малейшей надежды, что при создавшихся обстоятельствах я смогу попасть к личному секретарю миссис Фромм для частной беседы, не говоря уж о невозможности доставить ее к нам для того, чтобы он смог расспросить ее. Но для этого надо было потратиться всего-навсего на такси, поэтому какого черта
не дать мне такого поручения?! Я только заметил, что велю Фрицу поставить лишний прибор на тот случай, если наша гостья окажется голодной, оставил его в одиночестве, спустился этажом ниже, в свою комнату и, стоя у окна, принялся обдумывать предстоящую мне задачу. За десять минут я придумал и отверг четыре разных варианта. Пятый показался мне более подходящим, во всяком случае, он оставлял хоть небольшой шанс на успех, и я проголосовал за него. В моем гардеробе не было ничего подходящего для проведения
моего плана, поэтому я направился в чулан, где держал различные предметы туалета для профессиональных надобностей. Достал там черную визитку, черные брюки в полоску, белую сорочку с крахмальным воротничком, черную шляпу и черный галстук. Подходящие случаю ботинки и носки имелись в моем личном гардеробе. Побрившись, я облачился во все это, посмотрелся в большое зеркало и был потрясен. Единственно, чего мне не хватало, так это либо невесты, либо катафалка. В кабинете внизу я выбрал из коллекции оружия
в ящике стола небольшой "морли" 22-го калибра, зарядил его и сунул в брючный карман. Это был своего рода компромисс. Кобура под мышкой с пистолетом 32-го калибра могла бы испортить изящные очертания моей фигуры, а после одного малоприятного случая, когда мне пришлось перенести операцию по извлечению из плеча пули, я дал обещание Вулфу и себе, что никогда не отравлюсь невооруженным по делу, хотя бы отдаленно связанному с убийством. По дороге я заскочил на кухню, попрощаться с Фрицем. - Меня назначили
послом в Техас, - сообщил я. - Адиос, амиго! Было 5.38, когда я расплатился с шофером такси у подъезда дома на Восточной Шестьдесят восьмой улице. По другую сторону улицы на тротуаре толпилась небольшая кучка зевак, но на этой стороне полицейский в форме не позволял прохожим задерживаться. Солидный дом, облицованный гранитом, стоял в глубине, окруженный железной оградой выше человеческого роста, которая охраняла территорию по обе стороны внушительного крыльца, выступавшего на тротуар. Когда я направился
туда, мне навстречу двинулся полицейский, но не затем, чтобы преградить мне путь. Полицейские предпочитают не задерживать людей, одетых, как я. Я остановился, окинул его печальным взглядом и сказал: - По поводу церемонии. Он мог бы испортить все дело, если бы проводил меня до двери, но трое любопытных прильнули к ограде, и, пока полицейский отгонял их, я уже поднялся на крыльцо, нажал на кнопку звонка и заговорил с субъектом, открывшим передо мной дверь. - Произошла неувязка
с цветами, - печально, но твердо произнес я. - Нужно выяснить это с мисс Эстей. Будьте любезны доложить ей, что пришел мистер Гудвин по поводу цветов. - Сюда, прошу вас. Дворецкий провел меня пять шагов по вестибюлю к двери, которая была распахнута настежь, жестом пригласил войти и попросил подождать. Комната мало походила на то, что я предполагал встретить в городской резиденции миссис Деймон Фромм. Она была меньше моей спальни. Кроме двух письменных столов, двух столиков с пишущими машинками
и нескольких стульев, ее загромождали еще шкафы с картотекой. Стены были увешаны плакатами и фотографиями. После беглого осмотра я остановил было свое внимание на одном плакате, но тут услышал шаги и обернулся. В дверях стояла мисс Эстей, пристально глядя на меня своими зеленовато-карими глазами. - В чем дело с цветами? - вопросила она. Не могу сказать, что ее глаза были воспалены от большого потока слез, но, во всяком случае, они не были и радостными. При более счастливых обстоятельствах
я дал бы ей менее тридцати лет, но только не сейчас. Миловидная, да. Она не носила серег. Ни следа царапины не было у нее на щеке, но прошло уже четыре дня, как Пит видел царапину, а он не рассказал о том, насколько она глубока или велика. Поэтому было мало надежды обнаружить следы царапины на лице Джин Эстей или на чьем-либо другом. - Мисс Джин Эстей? - спросил я. - Да. Так что там с цветами? - Я и пришел, чтобы сказать вам об этом. Возможно> вам приходилось слышать имя Ниро Вулфа? -
Детектив? - Да. - Конечно. - Очень хорошо. Это он прислал меня. Меня зовут Арчи Гудвин, я служу у него. Он хочет прислать цветы на похороны миссис Фромм и просил узнать, не будет ли каких-нибудь возражений против орхидей мильтония роезли альба, которые чисто белого цвета и очень красивы. Секунду она не сводила с меня пристального взора, затем вдруг рассмеялась. Смех был невеселым. Плечи у нее затряслись, и она рухнула на стул, опустив голову и сжав виски ладонями. Дворецкий
подошел к раскрытой двери, посмотреть, что случилось, я сочувственно произнес, что мне приходилось иметь дело с подобными приступами истерии, что было истинной правдой, и лучше ему не вмешиваться. Он согласился и притворил за собой дверь. Вскоре мисс Эстей начала успокаиваться, я подвинул стул и сел. Наконец она выпрямилась и вытерла глаза носовым платком. - Меня смутил ваш костюм, - сказала она. - Это же нелепо так нарядиться ради того, чтобы прийти и спросить, нет ли возражений против орхидей! -
Она замолчала и перевела дух. - Цветов не надо. А теперь можете идти. - Я оделся так, чтобы получить возможность попасть в дом. - Понимаю. Под ложным предлогом. Зачем? - Чтобы встретиться с вами. Послушайте, мисс Эстей. Я очень сожалею, что мой маскарад вывел вас из равновесия, но теперь прошу вас посидеть спокойно несколько минут, привести в порядок нервы, а я тем временем, если позволите, объясню цель моего посещения. Надеюсь, вы знаете, что миссис Фромм вчера была у мистера Вулфа
и выдала ему чек на десять тысяч долларов? - Да. Я в курсе всех денежных дел миссис Фромм. - Она говорила вам, зачем дала этот чек? - Нет. Но написала на нем "аванс"... - Я тоже не могу сказать вам, за что были выданы эти деньги, но сегодня миссис Фромм снова должна была встретиться с мистером Вулфом. Чек вчера был учтен и будет депонирован в понедельник. Мистер Вулф осознает свою ответственность перед миссис Фромм и считает, что должен провести расследование обстоятельств
ее смерти. Она уже почти взяла себя в руки. - Этим занимается полиция. Двое полицейских ушли от меня меньше часа назад. - Понятно. Что ж, отлично. Если им удастся чего-нибудь добиться, конечно. Но если нет, это сделает мистер Вулф. Вы желаете, чтобы он взялся за это дело? - Не кажется ли вам, что мое желание не имеет никакого значения? - Нет, вы ошибаетесь, для мистера Вулфа это важно. Полиция может допросить любою человека, имеющего хоть какое-то отношение к делу.
У мистера Вулфа такого права нет. Он хочет переговорить с вами и прислал меня, чтобы я проводил вас к нему, и я мог бы выполнить его поручение одним из трех способов. Или припугнуть вас, если бы у меня было чем. Или подкупить, если бы я знал, что использовать в качестве приманки. Остается третье - сказать, что миссис Фромм посетила мистера Вулфа и выдала ему чек на десять тысяч и у него имеются основания думать, что ее смерть связана с делом, ради которого она обратилась к его услугам, поэтому он чувствует
себя обязанным расследовать обстоятельства ее гибели и желает начать расследование беседой с вами. Вопрос заключается в том, хотите ли вы помочь ему в этом. Естественно, я думаю, что хотите. Мы обитаем на Тридцать пятой улице. Полицейский перед вашим домом остановит нам такси, и через пятнадцать минут мы будем на месте. - Вы хотите отправиться сейчас же? - Конечно. Она покачала головой. - Не могу. Я должна... нет, не могу. Она полностью овладела собой, от приступа
истерии не осталось и следа. - Вы говорите, хочу ли я помочь. В этом нет никаких сомнений, вопрос только в том, как я могу помочь? - Она задумалась, изучающе глядя на меня. - Пожалуй, я вам кое-что расскажу. - Буду вам признателен. - Я уже говорила, что два сотрудника полиции ушли отсюда с полчаса назад. - Да. - Так вот, пока они находились здесь, незадолго до их ухода, одному из них кто-то позволил, и после разговора он сказал, что Ниро Вулф, возможно, через своего
помощника Арчи Гудвина сделает попытку связаться со мной. В этом случае меня попросили сообщить полиции все, что будет говорить Вулф. - Очень интересно. И вы дали согласие? - Нет. Я не желаю связывать себя никакими обязательствами. - Она поднялась, подошла к столу, достала из ящика пачку сигарет, закурила и сделала подряд две глубоких затяжки, продолжая стоять и глядеть на меня. - Я рассказала вам об этом чисто из эгоистических соображений. Мне думается, что мистер Вулф умнее любого полицейского.
Именно поэтому миссис Фромм и дала ему этот чек, хотя я и не знаю, за что. Так как я была ее секретарем, то, естественно, имею к этому отношение. Тут уж ничего не поделаешь, но я не хочу предпринимать ничего такого, что еще больше вовлекло бы меня в это дело. А это, несомненно, случится, если я поеду к мистеру Ниро Вулфу. Если я не сообщу полиции, о чем он будет говорить со мной, они не отстанут от меня, а если расскажу... Ведь, возможно, миссис Фромм беседовала с ним конфиденциально и не хотела бы, чтобы о
ее разговоре с мистером Вулфом стало известно полиции? Она сделала еще одну затяжку, подошла к столу, погасила сигарету в пепельнице и вернулась. - Я вам все рассказала. Я простая провинциальная девушка из Небраски. Если десять лет, проведенные в Нью-Йорке, не научили тебя, как нужно избегать столкновения с уличным транспортом, значит, тебе уже этому не научиться. Вот я оказалась замешанной в этом путаном деле, но я не хочу говорить или делать ничего, что может усугубить мое положение. Я должна
искать работу. Я ничем не обязана миссис Фромм; я служила у нее, и она платила мне жалованье, и не такое уж большое, кстати говоря. Голова у меня была запрокинута, чтобы я мог смотреть на нее, и мое лицо, если только оно слушалось меня, должно было выражать сочувствие. Крахмальный воротничок впивался мне в затылок. - Не стану возражать вам, мисс Эстей, - уверил я. - Я тоже живу в Нью-Йорке десять лет. Вы говорите, что в полиции вас просили сообщить, что скажет вам Ниро Вулф. Ну а как насчет
Арчи Гудвина? Они просили рассказывать о том, что я буду говорить? - Пожалуй, нет. - Вот и хорошо. Тогда мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, если вы сядете. - Я сидела и отвечала на вопросы целый день. - Согласен. Например, такой вопрос: где вы были вчера вечером от десяти до двух? Она воззрилась на меня. - Это вы спрашиваете? - Нет, просто приложу вам образец тех вопросов, которые задавались вам в течение сегодняшнего дня. -
Ладно, вот вам образец ответов, которые я давала. Вчера, между пятью и шестью часами, - миссис Фромм продиктовала мне с полдюжины писем. Вскоре после шести она ушла переодеться к ужину, а я по ее поручению сделала несколько телефонных звонков. В восьмом часу, после того, как она уехала, я поужинала в одиночестве, затем перепечатала письма, которые она продиктовала, и пошла опустить их в почтовый ящик на углу. Это было около десяти часов вечера. Я сразу же вернулась, сказала Пекэму, дворецкому, что чувствую
себя утомленной, отправилась в свою комнату, включила радио, чтобы немного послушать музыку, и легла в постель. - Отлично. Значит, вы живете здесь? - Да. - Другой образец. Где вы были во вторник от шести до семи вечера? Она села и, склонив голову набок, посмотрела на меня. - Вы правы. Они спрашивали и об этом. Зачем? Я пожал плечами. - Просто я показываю сам, что знаю, какие вопросы может задавать полиция. - Но все-таки почему вы спросили
про вторник? - Сперва скажите, как вы ответили на этот вопрос полиции? - Я не могла на него ответить, пока не вспомнила. В этот день миссис Фромм отправилась на собрание в АСПОПЕЛ. Она разрешила мне взять ее машину, и весь вечер я гоняла по городу в поисках двух эмигрантов, которым АСПОПЕЛ собиралась оказать помощь. Однако мне так и не удалось их разыскать, и около полуночи я вернулась домой. Мне было трудно дать отчет о каждой проведенной в тот вечер минуте, и я даже не пыталась вспомнить.
Почему я должна думать об этом? Но что все-таки случилось во вторник между шестью и семью часами? Я посмотрел на нее. - Давайте договоримся так: вы скажете мне, где была миссис Фромм между тремя пятнадцатью и пятью часами и какие письма она продиктовала от пяти до шести, какие телефонные звонки сделала, и тогда я расскажу вам, что случилось во вторник. - Опять образцы вопросов, которые задавала полиция? - Естественно. Но эти вопросы мне правятся. - Миссис Фромм никуда
не звонила. Она дала мне список и просила обзвонить всех значащихся там лиц - их было двадцать три - и распространить среди них билеты на театральное представление в пользу Майлстоунской школы. Полиция имеет этот список. Письма она продиктовала самые обычные, деловые, мистер Горан и мистер Кюффнер посоветовали мне снять с них копии для полиции. Так я и сделала. Если вы хотите... - Оставим это. Что делала миссис Фромм в промежуток времени после ухода из АСПОПЕЛ и до возвращения домой? - Я знаю
только, что она была в магазине на Мэдисон-авеню, купила несколько пар перчаток - она показала их мне - и звонила в контору Поля Кюффнера. Что она делала еще, я не знаю. Так что же произошло во вторник? - На углу Девятой авеню и Тридцать пятой улицы под красным светом остановилась машина, и женщина, сидевшая за рулем, попросила мальчика познать полицейского. Она сморщила брови. - Ну и что? - Я вам все рассказал. - Но при чем тут это? Я покачал головой. -
Это не было в условиях нашего договора. Я обещал вам рассказать, что случилось во вторник, и только. Это очень запутанное дело, мисс Эстей, и если хотите, можете сообщить полиции о том, что поведал вам Арчи Гудвин. Там не понравится, что я рассказываю лицам, находящимся на подозрении, о том, как... - Но я не на подозрении! - Простите! Я подумал, что вы на подозрении. Во всяком случае, я... - Но почему я должна находиться на подозрении? - Хотя бы потому, что вы были близки
к миссис Фромм и знаете, где она была вчера вечером и где она могла оставить свою машину. Возможно, что мистер Вулф посмотрит на это иначе. Если вы измените ваше намерение и приедете повидать его сегодня после ужина или завтра утром - скажем, в одиннадцать часов, когда он будет свободен, - то он, если будет в настроении, выложит вам все. Он гений, поэтому никогда нельзя предсказать, что ни сделает. Если вы... Дверь распахнулась, и я замолчал. В комнату вошел человек и сразу же начал что-то говорить
мисс Эстей, но, увидев, что она не одна, оборвал свою речь и воззрился на меня. Когда стало ясно, что ни она не представит нас, ни он не спросит фамилию незнакомого ему человека, я сам растопил лед. - Меня зовут Арчи Гудвин. Я служу у мистера Ниро Вулфа. - Увидев выражение его лица, я пояснил: - Это маскарадный костюм. Он направился ко мне с протянутой рукой. Я учтиво привстал и пожал ее. - Поль Кюффнер, - представился он. Небольшого роста, он достигал мне до кончика
носа. Узкие темные усики, подстриженные параллельно толстым губам; я бы не назвал его хорошо вылепленным; не вполне подходящая внешность для человека, занимающегося рекламой и общественными связями, но, признаюсь, я настроен предубежденно к усам, походящим на выщипанные брови. Он улыбнулся, выказывая мне свою симпатию и одобрение всему тому, что я когда-либо сказал или сделал, и понимание возникшей передо мной проблемы. - Сожалею, что помешал вам и вынужден увести мисс Эстей, но кое-какие
срочные дела... Пойдемте наверх, мисс Эстей. Это было проделано превосходно. Вместо того, чтобы сказать: "Убирайтесь из этого дома и дайте мне возможность расспросить мисс Эстей, какого черта вам тут надо", - а именно это он и хотел сказать. Так нет же, я был ему слишком мил, чтобы он позволил себе сказать что-либо, могущее оскорбить мои чувства. Когда мисс Эстей поднялась со стула и вышла, он последовал за ней. В дверях обернулся: - Было очень приятно познакомиться с вами, мистер
Гудвин. Я много наслышан о вас и о мистере Вулфе. Весьма сожалею, что наша встреча произошла в столь тяжкую минуту. - Он исчез за дверью, но его голос еще доносился до меня: "Пэкем, Пэкем! Мистер Гудвин уходит. Спроси, не нужно ли остановить для него такси". Отличная, чистая работа!
