«Памяти Брэндона Ли. Без тебя очень грустно. С любовью, Джеймс».
Если вы не в курсе, почему Джеймс О’Барр оставил это посвящение на юбилейном переиздании своего ставшего культовым графического романа, то вам, конечно, следует поискать свидетельства о том, какой трагедией обернулись в 1993 году съёмки фильма Алекса Пройаса.
Мы же сейчас остановимся на самом комиксе, созданном так давно, что автору теперь приходится на всякий случай уточнять, что «при работе над этой книгой никто не использовал компьютера. Здесь всё – тушью по бумаге».
Фрагмент панели из графического романа Джеймса О’Барра «Ворон»
Год назад… Холодная октябрьская ночь… Заглохшая машина на грунтовке… Мужчина… Девушка… Безумие… Боль… И тени… Боже правый, тени!
Сам по себе сюжет о мести стар как мир, тут нет ничего принципиально нового.
Восставший из мёртвых Эрик (получивший имя в честь «Призрака Оперы», потому что «я сам в сердце своём обернулся чудовищем и прятался под стоической маской нормальности») мстит подонкам, изнасиловавшим и убившим его возлюбленную Шелли (наречённую так «в честь Мэри Шелли, которая написала “Франкенштейна”»). Т-Бёрд, Том-Том, Шик-Блеск, Остряк и Тин-Тин («Имена погружаются в сердце до самого дна, точно льдины») – всем им предстоит умереть не когда-нибудь, а в самое ближайшее время.
К каждому из них придёт «тот, кто умеет рассеять ужас, хотя шагает среди мёртвых, оставаясь человеком», тот, кто боль «познал молекулярно» («Она раздирает меня на атомы»), кого не остановят пули и не ранят ножи. Будто вампир («прям вылитый Дракула»), «с головы до ног в чёрном, кожа пепельная, волосы торчком, как солома», он уводит за собой всех кошек, шутит про «свинцовое отравление» у оставленных позади трупов и отказывается от статуса «ангела-хранителя», говоря, что он, «скорее, прекрасное чудовище».
Я – ошибка пилота, я – патология плода, я – случайная хромосома…
Я – полное кромешное безумие…
Я есмь страх.
«Среди ангелов об этом городе ходит дурная слава, сюда демоны ходят давать концерты», – такую характеристику даёт месту действия сам автор («Здесь не ад. Но ад отсюда видно», – добавляет ещё герой), тогда как вовлечённый в сюжет полицейский выражается без прикрас: «Тут ведь Детройт. Город убийств».
Все эти негодяи (прибавим множество аналогичных слов с ярко выраженной эмоциональной окраской) заслужили, разумеется, свою нынешнюю участь: «Будь город плотью, Крысун был бы чирьём», – говорится тут о том, кто был одним из них. Остряк, например, признаётся, что как-то «целую семейку замочил», а Тин-Тин только что прямо на улице кокнул старушку и двух своих нерадивых приятелей («Душу его уродует зло – она будто сошла с полотна Босха»).
«Мы удолбались в никуда, ну и так вышло», – пытаются «оправдать» они свои злодеяния, однако герой, потерявший вместе со своей любовью всю свою жизнь, уж точно не готов учитывать в выносимом приговоре «смягчающие обстоятельства»: «Да простит тебя Бог, а я не могу».
Но в первую очередь Эрик не может простить самого себя, да и со Всевышним у него разговор без особых любезностей:
Господи, ну ты и паскуда. Как ты мог так с ней поступить? Такая нежная, и невинная, и прекрасная – а ты её уничтожил. Как ты мог? Как ты мог так её мучить? Сволочь.
«Ворон» так и остался бы стандартным боевиком, если б не эта пронзительная история любви, оживающая то в снах, то в воспоминаниях страдающего героя. «На земле не было никого счастливее тебя, да?» – да, на земле не было никого счастливее Эрика, утопающего в объятиях Шелли. Поэтому он знает, о чём говорит: «Жизнь кишит болью. Но ещё жизнь блистает красотой. Не упустите шанс прикоснуться к красоте. Другого может и не выпасть».
И на самом деле прав автор (сам столкнувшийся с невосполнимой утратой), когда называет «Ворона» «гимном настоящей любви» («Люди не умирают, пока любимы»). Как прав и Джон Берджин, сказавший в далёком 1993-м в своём предисловии:
Джеймс написал эту книгу, потому что умер в сердце своём, но продолжал дышать. «Ворон» явился из одинокой бездны далеко за гранью боли, скорби и слов. У Джеймса отняли любимую, и всю свою ярость, весь гнев он излил в этой книге… «Ворон» – попытка отыскать порядок и справедливость там, где их нет вовсе…
{…}
Джеймс написал любовное письмо под названием «Ворон». Прекраснейшее любовное письмо из тех, что мне доводилось читать… «Ворон» – грёза, видение и подлинная бездна, где найдётся то, что утрачено.
Не история Эрика, вернувшегося с того света, чтобы с максимальной жестокостью отомстить убийцам, делает эту книгу Книгой («Я смотрел, как ты поливал этих ребят пулями. Резал горла. Кромсал руки-ноги. Последнего вообще гвоздодёром забил! Мы, конечно, развлеклись, но толку-то?»).
А история Эрика и Шелли, которые любили, были любимы и верили, что их любовь будет вечной.
«Ворон» – это не боевик (или не только боевик), но в первую очередь поэзия. И поэтому на странице, озаглавленной «Благодарности, Долги, Самобичевания и Извинения», О’Барр говорит спасибо «поэтам, научившим меня магии языка и красоте фонетических ассоциаций, – Жоржу Батаю, Антонену Арто, Артюру Рембо, Полю Верлену, а главным образом Шарлю Болдеру». «Эти лягушатники секли фишку», – прибавляет он, и надо отметить, что «Тривиальный ноктюрн» и «Прекрасное существо» Рембо, «Разрушенье» и «Печаль луны» Бодлера (а также колыбельная «Доброй ночи» Роуз Файлмен и стихотворение самого Джеймса О’Барра «Утоление печали») стали, если так можно выразиться, неотъемлемой частью графического романа.
Благодарит автор «Ворона» и тех творцов, «чья музыка вдохновляла меня и придавала храбрости погружаться во тьму». Многочисленные отсылки к мрачным песням эпохи 80-х действительно пропитали весь текст, и О’Барр честно перечисляет не только любимые группы (от “Joy Division” до “The Cure”), но и лучшие их альбомы: «Вечная классика, по-прежнему актуальная, что ни возьми».
А переходя к художникам, он вспоминает (что любопытно) даже Микеланджело – который «помогал не терять связи сцены с реальностью». Ну и, конечно, вновь не забыт Брэндон Ли: ему, режиссёру Алексу Пройасу и художнику-постановщику Алексу Макдауэллу О’Барр признателен «за то, что взяли мою писанину и вдохнули в неё жизнь, напитали её кровью и снабдили скелетом на большом экране».
Изливая свою смертоубийственную ярость тушью на бумагу, я надеялся, что вся боль, все муки, всё дальнейшее саморазрушение испарятся как по волшебству. {…} Точно спятивший картограф, я тушью по бумаге чертил ландшафт, омытый гневом. Если в реальном мире справедливости нет, значит я её сочиню.
«Развязка – не в справедливости или мести. Развязка – в прощении», – напоминает герою ворон, сопровождавший его всё время. «Ты что, спятил? Я никогда не смогу их простить!» – возмущается Эрик, на что получает отрезвляющее: «Да не их, идиот! Себя!!!!»
И автор, переживший всю эту боль лично, подчёркивает, как это важно: продолжать дышать, смиряясь с неотступающим чувством вины, но не позволяя ему задушить уже в тебе самом всё светлое и живое.
А ещё стоит помнить:
Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем.
Юбилейный сборник содержит десять разномастных историй, а кроме того – набор условно лучших обложек с Джокером за все времена и специально нарисованные (но только для делюкс-издания) обложки в стиле сороковых, пятидесятых… и далее вплоть до наших времён. Получилось, сказать честно, не так роскошно, как с Харли Квинн, «The Best!!!» которой радовал глаз едва ли не во всех отношениях, зато – что очень важно – все вошедшие в книгу рассказы действительно новинки и на русском языке ранее не издавались.
Ты бренд. А вся эта злобная чушь, что ты несёшь… Пустая трескотня. Пиар. Дети тебя обожают.
Как ни странно (а может быть, напротив, так и должно было быть), «короткометражки» хорошо известных у нас мэтров – далеко не самое интересное в этом сборнике («Он заставляет людей думать, что являет собой нечто большее, чем есть на самом деле» – ну как тут не воспользоваться этой цитатой?!). Да, имена знакомых авторов привлекают внимание, но их работы в контексте именно что «праздничного» сборника скорее разочаровывают (отдельный вопрос: а чего, собственно говоря, мы день рождения убийцы и маньяка вообще празднуем?!).
Ни «Шрамы» Скотта Снайдера и Джока, ни «Чем кончается шутка?» Джеймса Тайниона IV и Микеля Ханина нельзя назвать «чем-то особенным» – это вполне рядовые новеллы, по-своему любопытные, но не более того (занятно, кстати, что у Тайниона события разворачиваются в колледже Снайдера – а мы знаем, что такого рода совпадения в этой вселенной не случаются просто так).
«Внутренняя война» Питера Томаси (памятного нам по нескольким книгам о Супермене) и Симона Бьянки перенасыщена, как может показаться, религиозными отсылками, а «Джокер над осиным гнездом» Брайана Аззарелло и Ли Бермехо – уж более откровенный парафраз великого «Пролетая над гнездом кукушки» (с целым рядом безошибочно узнаваемых цитат да ещё и со статуей того же Супермена в виде «Оскара»).
Даже «Последняя улыбка» Пола Дини и Райли Россмо заставляет улыбнуться разве что постольку поскольку: в ней хорошо то, что Джокера наконец-то поджарили на электрическом стуле, но плохо, что произошло это только лишь в его повторяющемся кошмаре.
Джокер заставляет поверить нас в то, что он способен совершать поступки, которые не по силам ни обычному человеку, ни законченному психопату. Он, по сути, убеждает людей, что является воплощением их самых сильных страхов.
На общем фоне заметно выделяются «Праздничные жуки» Тома Тэйлора и Эдуардо Риссо, где Джокер проявляет неожиданную для него симпатию к мальчику Серхио: к тому никто не пришёл на день рождения, потому что все вокруг считают его психом. «Серьёзно? У тебя всего-то одна коробочка с насекомыми для пыток, а окружающие уже тут как тут со своим осуждением!» – поражается зашедший к его отцу злодей и тут же принимает меры, собирая соседей в свойственной ему, разумеется, манере (а не то «я зажарю и съем ваших котиков!»).
И неважно, что пальцы нерадивого папаши оказались в итоге запечёнными в хот-догах, – главное, что в конце этого визита парнишка всё же не остался сиротой: бывает ведь и у Джокера хорошее настроение.
Но самой любопытной (хотя эта оценка весьма субъективна, понятное дело) можно назвать историю «Ты мертвец, Бэтмен», за сценарий которой отвечали Гэри Уитта и Грег Миллер, а за графику – Дэн Мора. В ней Готэм оплакивает погибшего от рук Джокера Брюса Уэйна – и в то же время Бэтмена, потому что в эти горькие дни Альфред счёл возможным и даже необходимым раскрыть тайну его личности.
Лоис Лейн ведёт прямой репортаж из бэт-пещеры. Комиссар Гордон отмечает, что «Брюс Уэйн – герой, который был нужен нам, но которого мы никогда не заслуживали». Супермен признаёт существовавшие разногласия, но: «Но на этой планете не было человека, которого я уважал бы больше, чем его». Судья Харви Дент (что примечательно!) произносит с поминальной трибуны пламенную речь:
Сегодня Готэм-сити прощается не с одним, а сразу с двумя великими героями. {…} Как Брюс Уэйн он вселял в сердца всех жителей Готэма надежду и человечность. А как Бэтмен был безмолвным стражем города. Его бдительным защитником. Тёмным Рыцарем.
Один человек, два героя. И никто и никогда не сможет сравниться с ними.
Ну а затесавшегося в толпе Джокера одолевают противоречивые чувства: поначалу он намеревается довести «эту шутку до конца» (поубивав, как водится, кучу народа), но чуть позже задумывается: а кто ж теперь его чёрный юмор оценит?.. «Если ты рассказываешь шутку, но посмеяться над ней больше некому… разве такая шутка всё ещё считается смешной?» – спрашивает он сам себя, неожиданно понимая, что нет, оказывается, ничего хорошего в том, что «единственный враг, которого я уважал, единственный зритель, чьё мнение было для меня важно, отчалил на тот свет»: «Что же я наделал? И что, чёрт возьми, мне делать теперь?»
Итог всех этих размышлений вас точно не разочарует.
Портрет Джокера, выполненный художником Степаном Шейичем и опубликованный в сборнике графических рассказов «Джокер. 80 лет знаменитому злодею»
На одном из представленных здесь портретов мы не видим самого лица Джокера, но видим его отражения в многочисленных – и не похожих друг на друга! – осколках. Где-то он гневается, где-то напряжён, где-то просто улыбается, а где-то – уже вовсю хохочет. Собственно, весь этот сборник выражает ту же самую мысль – и каждый включённый в него осколочек есть лишь частица того огромного портрета, который на самом деле нам не сложить никогда.
Вездесущий Александр Петров вновь примерит на себе образ великого классика: актер сыграет самого скандального поэта двадцатого века — Сергея Есенина в фильме Клима Шипенко «Декабрь».
Стартовали съемки нового фильма режиссера Клима Шипенко («Текст» и «Холоп») под названием «Декабрь». Сценарий написал сам Шипенко. Проект посвящён отношениям Сергея Есенина и танцовщицы Айседоры Дункан, а также последним дням поэта и загадке его смерти.
Студия Warner Bros. подтвердила, что выпустит третью часть «Чудо-женщины». Галь Гадот, конечно же, вернется к своей роли, а за режиссуру и сценарий возьмётся автор дилогии Пэтти Дженкинс.
«Чудо-Женщина: 1984» оказалась очень успешной на HBO Max, что не заставило студийных боссов долго думать и запустить в разработку третий фильм франшизы, который, как сообщается, будет последним сольником про Чудо-женщину.
По словам исполнительного вице-президента Warner Media Энди Форселла, показатели просмотров сольника Дианы превзошли все смелые ожидания компании, а за первые сутки фильм посмотрело более половины подписчиков стриминга.
Про триквел пока известно только то, что действие картины развернётся в настоящее время.
Прокат фильма продюсеры рассматривают только кинотеатральный, а не параллельный выход на HBO Max.
Студия Warner Bros. подтвердила, что выпустит третью часть «Чудо-женщины». Галь Гадот, конечно же, вернется к своей роли, а за режиссуру и сценарий возьмётся автор дилогии Пэтти Дженкинс.
«Чудо-Женщина: 1984» оказалась очень успешной на HBO Max, что не заставило студийных боссов долго думать о запуске в разработку третьего фильма франшизы, который, как сообщается, будет последним сольником про Чудо-женщину.
По словам исполнительного вице-президента Warner Media Энди Форселла, показатели просмотров сольника Дианы превзошли все смелые ожидания компании, а за первые сутки фильм посмотрело более половины подписчиков стриминга.
Про триквел пока известно только то, что действие картины развернётся в настоящее время.
Прокат фильма продюсеры рассматривают только кинотеатральный, а не параллельный выход на HBO Max.
Руководитель DC Films Уолтер Хамада в новом интервью для издания The New York Times, рассказал, что зрителям очень понравится концепция мультивселенной, которая дает больше возможностей для кроссовера, а режиссерам творческой свободы.
DC планирует выпускать не меньше трех фильмов каждый год только в кинотеатрах и минимум два фильма на HBO Max. Основная вселенная также расширится сериалами на стриминге. Многие персонажи оригинальной DCEU вроде Чудо-Женщины и Аквамена, продолжат своё развитие на Земле-1, в то время как другие персонажи вроде БэтменаРоберта Паттинсона появятся на Земле-2.
Хамада также заявил, что на данный момент студия не собирается продолжать развивать вселенную Зака Снайдера, а его Лига справедливости рассматривается как проект, который «никуда не ведёт».
Пять молодых москвичей едут в чудотворный монастырь в деревне Топи, надеясь найти там помощь и ответы на свои вопросы. У каждого из них своя драма: несчастная любовь, недавняя потеря близкого человека, неизлечимая болезнь… Но деревня носит свое имя неслучайно, а чудеса не творятся по заказу, и попав в Топи, многие пропадают тут бесследно.
Непримечательный и незаметный человек живёт обычной жизнью, пока однажды, спасая женщину от нападения бандитов, не отправляет одного из хулиганов в больницу. Лишь позже он узнаёт, что это был брат влиятельного гангстера, который теперь жаждет мести.