Да, мы знаем, что согласно выходным данным манга «Милый дом Чи» предназначена для детей «до трёх лет». Но тут ведь как: береги мангу смолоду, что манга в голову вобьёт, того и отец не выбьет, птица рада весне, а дитя – манге, не та мать, что родила, а та мать, что мангу дала. Короче, всякому своя манга милее – и у кошечки Чи тоже полно своих преданных поклонников!
Наконец-то семейство Ямада решилось переехать в дом, в котором можно жить вместе с любимым питомцем, где есть и другие кошечки (знакомьтесь: Алиса), и собачки (паинька Дэвид), и птички с хомячками (наверняка). В Японии – только так: где-то животных держать позволяют, где-то – нет, и вот теперь – всё по правилам.
– Ну как тебе, Чи? Теперь это наш дом.
– Нравится?
– Дом, куда мы переехали ради тебя!
Конечно, поначалу Чи не понимает своей выгоды – и отчаянно мяукает, требуя вернуться обратно («Я не зняю этого места. Давайте вернёмся домо-о-ой!»). Не в силах успокоиться («Ещё бы. Столько всего нового после переезда»), она какое-то время изводит и себя, и хозяев, но постепенно, разумеется, привыкает – пометив незнакомые места как свои, облюбовав лестницу на второй этаж («Чи теперь такая же высокая, как мама»), привыкнув к новым запахам снаружи.
Теперь ты можешь спокойно гулять во дворе, Чи. В этом доме разрешено держать питомцев! Так что играй на здоровье!
И жизнь снова входит в свои берега. Снова можно играть с Ёхэем в прятки (Чи залезает в ящик комода, где её никак не могут найти), а можно поучаствовать в односторонней игре с пёсиком («Опасно-то как»), который никак не может пролезть на соседний участок через ограждение (Алиса, наблюдая за ними, приходит к выводу, что, «похоже, новая соседка ничуть не умнее Дэвида»). А можно даже настоять на своём – и усесться обедать не отдельно, а вместе со всеми: «Пусть миска Чи тоже стоит на столе»!
Но есть и драматичные главы – например, про то, как начавшему царапаться котёнку стригут коготки. Мама вычитала в книжке «Уход за кошками», что всё вроде бы просто («Надави на основание когтя, и тогда он выдвинется вперёд»), но выполнять эту опасную миссию взялся всё-таки папа («Понял. Что-то я нервничаю»)… Чи, конечно, дёргается и брыкается и вообще пребывает в страшной ярости, но раз надо – значит, надо.
Это лапки Чи! Не смей их трогать!
Зачем всё это тем взрослым, у кого нет маленьких детей, – да кто его знает. Но манга всякая важна, манга разная нужна, и если мангу «Милый дом Чи» выпускают – стало быть, это кому-нибудь точно нужно!
– Вы понятия не имеете, что это такое.
– Сдаюсь. И что же?
– На самом деле это нечто большее, чем кажется. – Тау наклонился ближе. – Это – предназначение!
Грегори Манчесс – американский художник-иллюстратор, чьи работы за последние сорок лет не раз появлялись на страницах и обложках разных книг и журналов; он рисовал даже всамделишные марки! И вот однажды премированному всевозможными наградами мастеру пришла в голову по-хорошему сумасшедшая мысль: «Хватит рисовать для других – пора создать что-нибудь и для себя!» Со временем идея эта проросла в приключенческий сюжет, связанный с путешествиями: сам Манчесс участвовал как-то в экспедиции Национального географического общества, так что взялся сочинять действительно о том, что ему близко. Результат – 120 совершенно изумительных альбомных разворотов, потрясающих живописных полотен, сопровождаемых в меру увлекательным текстом в духе наших «Двух капитанов».
И это, разумеется, никакой не «графический роман» в том смысле, в каком мы его сейчас понимаем. Это не комикс. Это именно что Иллюстрированная Книга – в которой роль Изображения, пожалуй, даже выше, чем место, занимаемое здесь словами. Случается, что, перелистывая страницы, мы «дочитываем» то, что не было написано буквально: например, когда на героя нападают голодные ледовые леопарды, нет нужды ни в десятке, ни в сотне слов, когда вместо них у автора есть – Картина! Мы не читаем – мы видим это!
А какой здесь снег!.. Какие просторы! А лица! И носороги! И белые медведи (-цы)!..
Понемногу я начал различать членов стаи. Один прихрамывает, у другого заметен шрам, у третьего ухо порвано. Опять же цвет шерсти, походка... Самый большой медведь с рубцом на морде всё поглядывал на меня, словно говоря: «Шевелись, парень, не отставай».
– Знаешь, – ответил я вслух, – вообще-то, необязательно всё время так хмуро коситься...
Хмурый. Буду звать тебя Хмурым.
– И к тебе тоже относится... Глыба!
Ещё один то и дело взмахивал лапой, привлекая внимание Хмурого; этот стал Лапой. У Заплатки было серое пятно возле носа, а Джек просто чем-то напомнил кота, жившего у меня прежде.
Восхитительные снежные пейзажи не могут не напомнить, конечно же, Рокуэлла Кента (хотя манера Манчесса куда мягче, теплее), а с фотографической чёткостью выписанные портреты – классические постеры «Звёздных войн». Сочетая классическое художественное наследие с духом авантюризма, хорошо знакомым нам по пирато-рыцарским книжкам из детства, писатель-живописец добивается абсолютного узнавания: да – тут всё впервые, но как же знакомо!..
Пропавший в исследовательской экспедиции отец; семнадцатилетний сын, отважно бросающийся на поиски; алчные друзья-соперники, только и думающие о том, чтоб отобрать чужую славу; прекрасная аборигенка, помогающая в нужный момент!.. И нечто загадочное и таинственное, скрытое до сих пор от посторонних глаз!.. (И кстати: несмотря на ряд очевидных параллелей, это всё-таки далеко не лавткрафтовские «Хребты Безумия» – совсем другой жанр!)
Эти рассказы вызывают некоторый скепсис. Да, они могут оказаться мифом. Но если всё это правда, какие чудесные открытия ожидают нас! {…} Поэтому, полагаю, другие исследователи и потерпели крах. Им чужда идея восстановления, возрождения. Если что-то кажется невозможным, стало быть, это действительно невозможно. Где же им понять, что главное не падение, а способность снова подняться!
Итак, 15-го октября 3517 года воздушный корабль «Неукротимый» гибнет где-то посреди бескрайних Пустошей – ледяного и практически безлюдного края. Спастись удаётся только Галену Синглтону, однако точные координаты его нынешнего местонахождения неизвестны. Казалось бы, он – «исследователь мирового класса, звезда ОИВШ – Общества изучения высоких широт, первооткрыватель Великого Плато»; и тем не менее коллеги не торопятся снаряжать спасательную команду. Поэтому в дело вступает молодой Уэсли Синглтон, который, конечно, помнит, что его отец – это ещё и «вечно отсутствующий глава семейства, занятый поисками сокровищ во льдах» («Ну нет бы поблизости что хорошее поискать! Может, заметил бы, что у него семья есть»), но ведь отец же!
Что я всё про отца да про отца? Пора задуматься о себе. Я же всю жизнь из кожи вон лез, чтобы его впечатлить, стать одним из тех, о ком он говорил с уважением!
А ещё на полях отцовского блокнота были нацарапаны два слова: «Точка невозврата». И на карте то же самое.
С этого момента – всё или ничего!
Во имя битых ледышек, что́ я такое несу?..
Тут надо сказать, что действие романа (скорее всё же повести) разворачивается не просто в далёком будущем, а кардинально видоизменённом будущем – в котором планета «сползла» «в жесточайшую ледниковую эпоху». Глобальное потепление, «истончение озонового слоя», вот это вот всё – и в конце двадцать первого века произошло ужасающее «смещение полюсов»: «Северные плиты коры оторвались первыми, их буквально швырнуло в сторону экватора. Северные континенты столкнулись с надвигавшимися из Южного полушария». И как итог: «Прежние полюса разместились на новом экваторе, а прежний экватор соединил новые полюса», «что было на поверхности, погрузилось в недра», а «прежние Соединённые Штаты раскололись пополам по границе тектонических плит».
Многие города в прямом смысле этих слов разорвало на части и перемололо. Но «можно предположить, что некоторые территории ушли под лёд недеформированными», – вопрос только, «на какую глубину»: «Сколько вновь образованных горных хребтов прячут в себе остатки городов прошлого?» И всю свою жизнь Гален Синглтон искал один из таких городов – так называемый Облачный город, который «может таить технологии за пределами нашего разумения», «технологии, помогающие преодолевать громадные расстояния, более того – проникать сквозь субстанцию времени»…
Сидя у своих костров, тукланы вспоминают легенды. Не далее как прошлым вечером они рассказывали о городе, который возникает в тумане. Этот город то появляется, то исчезает. Временами он отчётливо виден на склоне двуликой горы, потом гору затягивает туманной дымкой, а когда склон вновь открывается, города уже нет... У него много названий: Окутанный Тайной, Принцесса Небес.
И вот Уэсли ищет отца, а по следам Уэсли неотступно следуют те «закалённые полярные волки», кто жаждет присвоить себе и его открытия, и его с отцом собственность – Прибор Арктоса, древний механизм, «столетия пролежавший в безвестности» «артефакт сгинувшего мира», который, судя по всему, «является жизненно важной частью чего-то, принадлежащего городу; без него те удивительные технологии запустить невозможно».
«Уэс, – предупреждает мать, – эти люди... Они ведь не будут играть по правилам. Впрочем... твой отец тоже не любил придерживаться правил...» Зато отец точно знал, что «умение вывезет, а везение изменит», и что «поиск гораздо важнее возможных находок». И… «Бороться и искать, найти и не сдаваться»! Он мог не знать, конечно, этих слов в точности, уж больно много веков его отделяло от нас, но то, что он чувствовал это, как чувствует любой истинный первооткрыватель, – в этом нет, разумеется, никаких сомнений.
Разложив топографическую карту, я пристально изучал Пустоши с помощью измерительной лупы. Рельеф был довольно скудным. Не считая, конечно, Барьера, о который немало народу лоб расшибло. Представьте себе отвесную стену гладкого льда, перекрывающую доступ к Великому Плато. Многие пробовали её одолеть, но удалось лишь одному.
Галену Синглтону.
Так что вперёд, навстречу приключениям! Безумно рискованным, смертельно опасным – и очень красиво отразившимся на бумаге.