Известно три варианта знаменитой ленинской фразы:
- «Из всех искусств для нас важнейшим является кино»,
- «Из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк»,
- «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».
Первый известен мне (как и миллионам в этой стране) с детства; второй я услышал, кажется, из уст Никулина ещё в прошлом веке; третий мне попался на глаза буквально несколько дней назад. И своим вступлением впечатлил так, что я едва не засадил его в свою новую рецензию, благо оказался подходящий повод.
Не знаю, что именно, но что-то толкнуло меня проверить первоисточник. И вдруг оказалось, что в обществе нет единого мнения, какой из этих трёх вариантов единственно верен. И что самое любопытное: как те, кто по старой памяти защищает первый вариант, так и те, кто предпочитает ему третий, в качестве неопровержимого доказательства отсылают нас к одному и тому же источнику: Ленин, Полн. собр. соч. - 5-е изд. - Т.44. - С.579.
Оказывается, Полное собрание сочинений Ленина оцифровано – и потому искомая страница находится просто. И на ней чёрным по белому – первый, известный всем вариант.
Но откуда же появились прочие два?.. Гугл, если копать поверхностно, точного ответа не предоставляет. Понятно (да и никогда не скрывалось), что так хорошо разошедшаяся ленинская фраза изначально дана в пересказе Луначарского; Ленин мог сказать иначе, а Луначарский подать так, как ему было удобнее. К тому же даже полное собрание советского времени ссылается не на рукописный текст, а на журнал «Советское кино»; но на чём, кроме домыслов, основываются те, кто отстаивает варианты 2 и тем более 3?.. Я готов им поверить, но должно же быть у них хоть какое-то существенное доказательство, кроме как «одна бабка сказала»?..
Вышедший на экраны 35 лет тому назад «Побег из Нью-Йорка» по праву считается классикой жанра. Он подарил нам одного из самых крутых антигероев в киноистории и породил целую массу подражаний. К сожалению, я не могу удостоить такой же похвалы вышедший в 1996 году сиквел. Изобилующий самоповторами сюжет, откровенную трэшевость многих сцен, ужасную компьютерную графику и потерю мрачной атмосферы первой картины весьма сложно занести в актив картины. Спустя 20 лет единственное, что на мой взгляд заслуживает упоминания в «Побеге из Лос-Анджелеса» — концовка. Так что, когда я узнал о том, что оказывается у картины был альтернативный сценарий, причем написанный еще в 1987 году, я решил прочитать его, думая, что он вряд ли будет хуже чем итоговый фильм. Как обычно, я ошибался.
Но вначале небольшая предыстория. Джон Карпентер никогда не был замечен в особом стремлении сиквелизировать свои хиты. «Побег из Нью-Йорка» является чуть ли не единственным исключением. Возможно, тут сказалось то, что этот фильм был последним по-настоящему коммерчески успешным в карьере режиссера. Подозреваю, что не обошлось и без влияния Курта Рассела, который уж очень полюбил персонажа Змея Плискина и хотел снова его сыграть. В общем, в середине 1980-х Карпентер и Рассел написали небольшой сюжетный набросок и отдали его сценаристу по имени Коулмэн Люк, чтобы тот превратил его в полновесный скрипт. Люк выполнил задачу (его сценарий датирован 7 декабря 1987 года), но лишь формально — Карпентера результат совершенно не устроил. Он назвал сценарий «too light, too campy». Что ж, самое время проверить так ли это.
Итак, из вступительного текста мы должны были узнать, что в 1991 году вирус, предназначенный для борьбы с фруктовыми мушками смешался с выбросом фабрики по производству крема от загара и мутировал, что привело к эпидемии, сделавшей все население Лос-Анджелеса безумным. Вот скажите честно — вы можете представить, чтобы кто-то на полном серьезе мог написать нечто подобное? А прочитать вслух? Я думаю, что даже режиссер фильмов категории С посчитал бы такую завязку слишком бредовой. А это ведь открывающие строчки сценария высокобюджетного фильма, написанные на полном серьезе. Автор даже получил за это гонорар.
Ладно, едем дальше. Буквально сразу же после эпидемии, в Лос-Анджелесе произошло сильное землетрясение, превратившее его в остров. Так что теперь американские власти ссылают в город психов со всей страны.
По завершению интро, действие переносится в Новый Лас-Вегас. После небольшой экскурсии мы видим Змея Плискина. Он решает сыграть на автомате, в качестве ставок на котором используются части тела. Он ставит на кон (простите мой французский) свою жопу и проигрывает — но конечно же не дает игральному роботу оттяпать пятую точку, взрывая его гранатой. Вскоре Змея ловит полиция во главе с комиссаром Хоуком. Он говорит Плискину, что того отобрали для какого-то важного эксперимента. Змея сбросят на парашюте в Лос-Анджелес, после чего он должен добраться до определенной точки города за 48 часов. Если он успеет — его заберет спасательный вертолет. Если нет — останется жить на острове.
После высадки все действие разворачивается по следующей весьма неприхотливой схеме. 1) Змея ловят психи. 2) Затем его спасает взявшийся из ниоткуда персонаж. 3) Затем Змей встречается со своим старым сослуживцем, который вроде как умер, а теперь жаждет его убить. 4) Змей убивает старого приятеля. 5) Змей снова попадает в руки психов и весь цикл повторяется. Всего за весь скрипт Змей попадал в плен раза четыре, что во-первых, как-то многовато для этого персонажа, а во-вторых не очень то и интересно, так как местные экшн-сцены не могут похвастаться особой изобретательностью. Что же касается общества психов, то если честно, оно мало чем отличается от обычного — у сумасшедших есть своя полиция, телевидение, церковь святой Шер. Сами решайте, является ли это тонкой иронией автора по поводу современного мира, или же просто обыкновенная лень. Единственная действительно запоминающаяся деталь — то, что псих-подразделение К-9 вместо собак использует людей, воображающих себя собаками.
Когда в финале Змей добирается до пункта назначения, то узнает всю правду. Оказывается, какой-то нехороший миллиардер клонировал всех мертвых сослуживцев Плискина и использовал его, чтобы узнать, кто же самый лучший. Поскольку Змей победил всех, то теперь его клонируют и будут продавать клоны по всему миру в качестве суперсолдат. Вскоре объявляется первый клон Плискина (с двумя глазами) и они устраивают рукопашную. Клон навешивает люлей герою, после чего следует шекспировский диалог.
КЛОН
Все кончено, Змей. Ты получил непоправимые повреждения. А я останусь. Я знаю все, что знаешь ты.
ПЛИСКИН
Если кое-что, что ты не знаешь, потому я выучил это только что.
КЛОН
Что же именно?
ПЛИСКИН
Как умирать…
После этого Плискин добровольно залазит в бак для клонирования и растворяется в нем. От этого зрелища у клона случается приступ драмы: он осознает всю боль и мучения жизни Змея и у начинает плакать кровавыми слезами. После этого клон говорит «Меня зовут Змей», убивает миллиардера, и уничтожает установку для клонирования. Прилетает вертолет с Хоуком, но оценив что случилось, он разворачивается и оставляет Змея в Лос-Анджелесе. Занавес.
А, и совсем забыл сказать. Все действие этого сценария разворачивалось в 1995 году, т.е. он как бы являлся приквелом «Побега из Нью-Йорка». Формально. В реальности же между ними не было вообще никакой связи. У меня, честно говоря, вообще есть большие сомнения, что автор сценария видел оригинал. Иначе бы он к примеру знал, что Змей и Хоук не были знакомы до 1997 года, а героя в открывающей сцене называли С.Д. Плискином, в то время как в этой версии почему-то упорно кличут Бобом. Хотя после сцены с кровавыми слезами клона думаю, что на такие несущественные мелочи можно не обращать особого внимания.
В общем, по сравнению с этим скриптом, итоговый фильм выглядит как шедевр из шедевров. Я откровенно не могу понять, как эта работа вообще появилась за свет. Неужели автор оказался настолько плох? Или же все дело в придуманной Расселом и Карпентером истории и весь этот идиотизм проистекал отттуда? В любом случае, как я уже сказал Карпентер отверг, этот сценарий. В итоговый фильм из него перекочевал лишь один фрагмент — когда перед выброской в Лос-Анджелес Змей берет в руки оружие, он первым делом выпускает в полицейских очередь, но оказывается, что копы предусмотрительно вставили в первый магазин холостые.
Ну а завершение я вкратце расскажу про еще один альтернативный вариант «Побега». Где-то в 1990-е Питер Бриггс, известный по своим нереализованным сценариям «Чужого против Хищника» и «Фредди против Джейсона», создал небольшой тритмент для продолжения «Побега из Нью-Йорка». Он написал его самостоятельно, и ни Карпентер, ни Рассел не видели его до выхода сиквела. Так что это вполне подходящий пример, чтобы провести сравнение двух нереализованных подходов.
По сюжету Бриггса, после событий первого фильма началась большая война. Латиноамериканские наркокартели воспользовались этим и захватили многие города на юге США. По завершении войны власти начали постепенно отвоевывать побережье обратно. Но когда дело дошло до Лос-Анджелеса, картели взяли в заложники важного сенатора, без которого провалится голосование по увеличению военного бюджета. Пентагон не может этого допустить и собирается провести спасательную операцию. И для нее им нужен Змей, который после событий первого фильма стал охотником за головами. Понятное дело, Плискин не хочет помогать правительству, но передумывает, когда узнает что предавший его бывший подельник теперь является большой шишкой в картеле. Так что Змей дает согласие, чтобы отомстить.
После серии головокружительных похождений по Лос-Анджелесу должна была следовать большая экшн-сцена, в которой Змею пришлось бы сразиться с облаченным в военный экзоскелет бывшим приятелем. Разумеется, Плискину бы удалось победить его и вызволить накачанного наркотиками сенатора. Но хэппи-энда бы не состоялось. В финале, из-за всей наркоты у сенатора поехала крыша, он бы отобрал у одного из своих телохранителей пистолет и застрелился. Увидев это, Змей должен был покачать головой и уйти в ночь. Что ж, хоть я конечно не уверен, что поединки на экзоскелетах так уж хорошо бы вписались бы во вселенную Земея Плискина, но думаю, что вариант Бриггса все же явно был получше, чем кровавые слезы клона. Но увы, не сложилось.
Андрей Звягинцев рассказал нам о красоте живых бликов на воде, феерическом таланте Романа Мадянова, ещё об одном точечном компьютерном эффекте и о том, что даже чеховские законы порою можно и нужно нарушать.
КАДР №95
- На мосту по-прежнему ваши фонари стоят?
- А там других и не было. Они там стояли всё время, пока мы снимали фильм, все три месяца. И работали от нашего генератора. В Териберке, насколько я помню, вполне убогое городское освещение, так только, разрозненные столбы фонарные кой-где торчали; там, если нет на небе северного сияния, ночью – кромешная тьма. Хочешь осветить себе дорогу – иди с фонариком, там так. Может быть, я чуть преувеличиваю, но вот на мосту никакого света не было. Поэтому и стойки, изображающие фонарные столбы, поставили мы сами.
- Это удивительно слышать, потому что когда фильм вышел, СМИ стали распространять заявления жителей этой Териберки: мол, мы живём лучше!..
- Это были заявления не жителей Териберки, а начальников Териберки. Жители, посмотревши фильм, сказали, что мы всё приукрасили, что на самом деле всё значительно хуже. «А чего же, – говорят, – вы не сняли наш дворец культуры, который по швам разваливается?!. Как после бомбежки. Почему не показали всей нашей разрухи?!.»
- Звучит прямо как обвинение с их стороны – обратное тому, что вам предъявляли. Но вернёмся к кадру: это ночная съёмка…
- Эту сцену мы снимали в другую ночь, естественно. Всю ночь мы посвятили только этому эпизоду. И решили, что нам хватит света от тех фонарей и от фар автомобиля. Между прочим, к вопросу, зачем нужны фонари на мосту. Они создают глубину и перспективу, плотность той фактуры, что лежит за пределами сцены. В частности, мост: он освещён, во-первых, этими фонарями, а во-вторых, какой-то свет идёт, конечно же, ещё и от неба. Это позволяет лучше увидеть все плоскости того пространства: вот светится отражёнными огоньками река, вот мост – внешняя его сторона тёмная, а горизонтальная – проезжая часть – отражает свет от неба; потом – тёмная горная гряда, а ещё дальше – следующая светлая полоса: собственно небо. Получается череда градаций тёмного и светлого.
К тому же только представьте себе, что вот этих живых бликов, световых пятен на воде (на большом экране особенно видно, как вода в реке движется) не было бы. И не было бы тогда этого богатства перспективы, этой её глубины!.. Было бы очень уныло, фон был бы скучнее и не отличался бы таким многообразием. Просто тёмное пятно и только. Так что эти фонари были придуманы не зря – они нужны для поддержания этого объёма, для более богатого фона.
КАДР №96
- А здесь, значит, дом освещён фарами?
- Как будто бы фарами, которые из-под мэра бьют в него. На самом деле это осветительные приборы, конечно.
КАДР №97: «Власть, Коля, надо знать в лицо»
КАДР №98: «И чего тебе надо, власть?»
КАДР №99: «Вот это всё»
КАДР №100: «Забирай»
- Принцип тот же: сперва вы всю сцену снимаете в одну сторону, потом – всю сцену в другую?
- Конечно. Мы начали со взгляда на Вдовиченкова и Серебрякова и отсняли таких восемь или девять дублей. Ребята, кстати, вновь были хорошо пьяны. Тут, как и в сценах с посиделками, я полагался на их ответственность и знание ими собственной меры. Они понемногу выпивали во время репетиций, а как только чувствовали, что уже всё, пора, мы начинали снимать.
Я исходил вот из чего: можно очень хорошо сыграть пьяного. Пластику, артикуляцию, неровную речь – всё это можно сымитировать. Но взгляд!.. То, что происходит в глазах, эту тёмную бездну разверстую, омут этот – сыграть, мне кажется, невозможно.
КАДР №101: «Вы все насекомые, никак не хотите по-хорошему»
Но я был опровергнут. Вдовиченков с Серебряковым выпили, и я говорю Мадянову: «Роман, если хочешь, выпей. Немного, ровно столько, чтобы поймать это состояние за хвост». Он подумал буквально две секунды: «Нет, я буду на трезвую голову». Я не стал спорить, пошутил: «Ну хорошо, давай на таланте!..» – но поверил не до конца. А он вдруг так невероятно всё сделал. Даже не понимаю, как: там есть такие нюансы в игре!.. Удивительно, как он это сыграл?!. Так что во всех сценах, где Роман Мадянов пьян, он трезв как стекло. - И он, даже будучи за кадром, всё равно участвовал в съёмке?
- Да, он всё время был на площадке, играл по полной выкладке, абсолютно пьяного. Все знали, что пишется живой звук, а потому даже за кадром Мадянов играл в полную силу.
КАДР №102
А дальше случилось невероятное: Володе Вдовиченкову сделалось плохо. Слава богу, мы закончили съёмку их плана, начали готовить перестановку камеры в сторону Мадянова, а Вдовиченков пока пошёл к себе в трейлер – и ему там стало плохо.
Что делать?.. Спасая время, мы сняли подъезд машины к дому с этим «би-би-би» – и затем с этой же точки её отъезд, на всякий случай, чтобы был материал. Мы снимали это только для того, чтобы не сидеть без дела, чтобы занять временную паузу, пока Володя приходит в себя. Но когда стало ясно, что сниматься он сегодня не сможет, я подошёл к Мадянову.
КАДР №103: «Колюня, ты вообще чемоданы-то пакуешь?»
Дело в том, что у Мадянова график такой, что я не мог представить, найдётся ли в его расписании свободный день, когда бы можно было это снять. Но даже если бы он нашёл такой внеплановый день и приехал бы к нам в экспедицию ещё раз, тогда всю сцену пришлось бы переснимать заново: снова войти в это же состояние – и по актёрским делам, и по освещению, и по всем прочим параметрам – невероятно трудно. Случается, так делают, но это крайне сложно. Хотя бы потому, что и Вдовиченков с Серебряковым попадут в новые условия; это как с гераклитовой рекой, в которую нельзя войти дважды. Они никогда не смогли бы попасть в ту интонацию и в тот ритм, которые были, когда камера смотрела в их сторону.
И я спросил: «Роман, вот у нас такой казус: Вдовиченков играть больше не может. Скажи, ты сумеешь сыграть эту сцену без него? Не слыша, а только подразумевая его реплики? Если вдруг где ошибёшься, я это в монтаже подвину». Он сделал паузу, на секунду: «Да, смогу». И – сыграл.
КАДР №104: «Это вы сейчас здесь не имеете права здесь находиться»
Серебряков свои реплики произносил в полную силу, не было только реплик Вдовиченкова. Так что все эти реакции Мадянова – когда он сперва с Колей говорит, а потом переводит взгляд: «А ты кто такой?» – это он смотрит в пустое пространство. Мы даже статиста не ставили вместо Володи. Статист был не нужен, потому что Мадянов уже восемь раз прошёл эту сцену, она уже вошла в его плоть. И он просто пережидал нужное время, когда бы Вдовиченков договорил свои слова, – а потом произносил свои.
КАДР №105: «Ты кто такой?»
Вот так мы с этим справились, что было, на самом деле, невероятно. А уже в монтаже я все их реплики совместил, взяв голос Вдовиченкова из его дублей. И, например, фраза «Не ведись, братуха» взята из того дубля, где она никак не перекрывала реплики Мадянова, не накладывалась на них, иначе бы я её не вклеил никак. Я очень боялся за то, как это всё соединится, сплавится, но смонтировал и вижу – всё живёт, всё есть, полное ощущение присутствия. - Если бы вы сейчас про это не рассказали, никто бы даже и не догадался.
КАДР №106
(Продолжение следует)
По просьбе ООО «Нон-Стоп Продакшн» скриншоты из фильма «Левиафан» могут использоваться только в рамках настоящего проекта.