В Узбекистане частные предприниматели получили право на осуществление экспорта свежей плодоовощной продукции, винограда и бахчевых культур на основе прямых договоров и на условиях 100-процентной предварительной оплаты. Соответствующее постановление — «О мерах по дальнейшей поддержке отечественных организаций-экспортеров и совершенствованию внешнеэкономической деятельности» — 21 июня подписал президент страны Шавкат Мирзиёев. Таким образом, созданная в 2016 году специализированная внешнеторговая компания «Узагроэкспорт» лишена монополии на поставки плодоовощной продукции на внешние рынки. Кроме того, сроки оформления сертификата соответствия ввозимых и производимых товаров не должны превышать 3 рабочих дня.

Фрукты и овощи из Узбекистана славятся за рубежом. Но зачастую довезти их до потребителя не так просто

Как говорится в официальном комментарии к постановлению, «анализ деятельности в сфере экспорта плодоовощной продукции показал наличие значительного незадействованного потенциала и бюрократических препон для масштабного участия производителей плодоовощной продукции в экспортной деятельности».

Отмена монополии одной компании позволит расширить объемы экспорта плодоовощной продукции, а также «стимулировать дехканские и фермерские хозяйства в расширении объемов производства востребованной на внешних рынках плодоовощной продукции, повысить урожайность сельскохозяйственных культур за счет более эффективного использования земельных ресурсов, в том числе путем повторных посевов. Это, в свою очередь, позволит повысить конкурентоспособность производимой плодоовощной продукции на внешних рынках по цене и по качеству. Главное, являясь полноправным собственником выращенной плодоовощной продукции, дехканские и фермерские хозяйства по своему усмотрению могут распорядиться ею, самостоятельно реализовать на экспорт, увеличить свои доходы, повысить материальное благосостояние своих семей, а дополнительно полученную валютную выручку инвестировать в новые проекты по расширению производства сельскохозяйственной продукции и ее углубленной переработке».

«Важной нормой принятого постановления является создание равных условий для осуществления экспортной деятельности как для производителей, так и для внешнеторговых организаций, оказывающих содействие отечественным производителям в продвижении их продукции на внешних рынках. При этом, предусмотренные действующим законодательством льготы и преференции для производителей-экспортеров отныне будут применяться также и для всех субъектов предпринимательства, экспортирующих продукцию отечественных производителей», - говорится в комментарии.

В целях обеспечения соответствия отечественной продукции принятым за рубежом нормам и стандартам министерству сельского и водного хозяйства поручено в месячный срок разработать и утвердить меры по внедрению в национальные нормативные документы международных карантинных правил.

Постановлением также предусмотрено снижение налоговой нагрузки для предприятий, вынужденных экспортировать товары собственного производства по ценам ниже себестоимости в условиях неблагоприятной конъюнктуры на внешних рынках.

Напомним, в апреле текущего года Узбекистан и РФ подписали контракты на поставку в Россию свежей и переработанной узбекской плодоовощной продукции на $612 млн, что в почти в семь раз превышает аналогичный показатель 2016 года, когда объём импорта узбекской сельскохозяйственной продукции на российский рынок составил $89 млн.

А год назад ныне покойный президент Узбекистана Ислам Каримов обещал главе России Владимиру Путину «полностью заменить турецкие фрукты и овощи».

«Вместе с тем, узбекские производители сельскохозяйственной продукции годами сталкиваются с одними и теми же нерешаемыми проблемами, - говорит экономит из Ташкента, не пожелавший раскрывать свое имя. — Это отсутствие транспорта — железнодорожных и автомобильных рефрижераторов, отсутствие помещений для складирования, трудности с оформлением банковских кредитов, отсутствие свободной конвертации иностранной валюты по рыночному курсу. И несмотря на устранение главного государственного посредника — компании-монополиста «Узагроэкспорт» — бюрократические препоны и неофициальные поборы на границах настолько велики, что фермеры из Ферганской долины зачастую не могут легально вывезти продукцию даже в соседний Кыргызстан, не говоря уже о России».

Сегодня проблематика региональной интеграции государств Центральной Азии на фоне активизации двухсторонних отношений между ними вновь приобретает актуальность. Данные процессы прибавляют оптимизма тем экспертам, кто уверен в том, что будущее стран Центральной Азии напрямую зависит от региональной интеграции. Одним из оснований для такого утверждения является культурно-цивилизационное единство стран региона. Этой теме посвящена статья казахстанского политолога, философа и культуролога Еркина Байдарова, опубликованная на портале Central Asian Analytical Network (CAAN).

Общность исторических судеб

Несмотря на существование с древних времен природных и политических ограничений, человеческой разобщенности на планете, культурно-историческая однородность и схожесть (языковая и религиозная) служили важным элементом для складывания схожей идентичности у населяющих те или иные регионы племен и народов и появления на территории их проживания политической власти, которые совокупно мы называем государством. В этом смысле Центральная Азия с древних времен представляла собой единую культурно-историческую зону, где на протяжении многих веков существовало общее политическое пространство.

Так, в предисловии к учебному пособию «История Казахстана и Центральной Азии» его авторы пишут: «Вследствие общности исторических судеб, географических условий и действия общих культурных закономерностей Центральная Азия и Казахстан всегда представляла собой достаточно целостную и своеобразную культурно-историческую «провинцию» на карте Евразии. Причем важную роль играло не только единство этнокультурных процессов, но и отсутствие внутренних границ, что обусловливало постоянные и широкомасштабные контакты внутри региона. Именно поэтому Центральная Азия всегда была самодостаточным и целостным регионом с четко выраженной спецификой культурно-исторических процессов».

Для такого утверждения достаточно оснований, так как Центральная Азия – одна из древнейших колыбелей человеческой цивилизации, имеющая чрезвычайно богатую историю, живое культурное наследие. Расположенный на перекрестках маршрутов между Востоком и Западом этот регион в течение многих столетий способствовал диалогу и взаимодействию культур, языков и религий вдоль Великого Шелкового пути. Поэтому пять основных стран региона – Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан – объединяет много общего в их истории, культуре и социально-политическом развитии.

По мнению известного казахстанского востоковеда В.Юдина, «…Центральная Азия… была особым узлом этногенетических процессов. Племена и народы здесь возникали, исчезали и вновь возникали в новом качестве. Связи и процессы эти были разнохарактерны и разнонаправлены, давали в разных пунктах Центральной Азии неодинаковый результат. Но главное в том, что это был особый центр, особая зона этногенеза, так же, как и разнообразных культурных, хозяйственных, политических, идеологических связей».

Как мы видим, государства Центральной Азии обладают целым комплексом культурно-цивилизационных предпосылок интеграции, что может быть положено в основу региональных многосторонних взаимодействий. Эти факторы, по мнению А.Искандарова, «намного серьезнее и весомее, нежели в Европе».

Да, на фоне других, давно сложившихся регионов (Восточная, Южная, Юго-Восточная Азия) Центральная Азия пока еще только формирующийся регион, иерархический уровень которого еще не определился. Но, тем не менее, Центральная Азия представляет собой единое культурно-цивилизационное пространство и геополитическое целое и именно под этим углом зрения следует рассматривать регион в настоящем и будущем. Историческая практика подтверждает, что идея единства центральноазиатских народов перспективна. В первую очередь это касается экономической интеграции.

Хотим мы этого или нет, но роль региональных экономических связей в дальнейшем будет только усиливаться. Следовательно, согласно теории Хантингтона, с одной стороны, успех экономического регионализма должен укрепить сознание принадлежности к одной цивилизации, а с другой – экономический регионализм может быть успешным, только если он коренится в общности цивилизации.

В поисках идентичности

Почти сорок лет назад Э.Тоффлер в своей книге «Третья волна», писал, что в настоящее время «…миллионы людей занимаются поисками своей идентичности или какого-то магического средства, которое помогло бы им вновь обрести свою личность, мгновенно дало бы ощущение близости или экстаза, привело бы их к более «высокому» состоянию сознания». К сожалению, в условиях глобализации многие люди (в том числе и жители центральноазиатского региона), «растеряли свое «я», свою идентичность, несмотря на то, что «перед ними имеется достаточный выбор возможных источников идентификации отождествления себя с чем-либо или с кем-либо».

В этой связи справедливо замечание авторов доклада «Пять государств и/или один регион? Национально-региональный дуализм в Центральной Азии», что «среднестатистический житель центральноазиатского региона на вопрос о том, что общего между казахом и узбеком, или узбеком и таджиком, кыргызом и туркменом, очевидно, в лучшем случае ответил бы в ключе стандартных медийных формулировок – «общее прошлое и культура, религия и наследие». Однако исторический контент для многих остается туманным и фрагментарным. Такая «размытая идентичность» привела к тому, что сознание значительного числа жителей региона оказалось фрагментированным, вследствие чего ответить однозначно на вопрос, кем они являются, превратилось в проблему.

Cвой выбор пути государства Центральной Азии должны, прежде всего, осуществить, опираясь на опыт предков, исходя из специфики и не имитируемого социально-психологического кода нации. Если прежде принадлежность к иным цивилизациям признавалась вопросом различия, то в настоящее время эта принадлежность становится центральным звеном мировоззрения. При этом, как замечает А.Уткин, «подлинными основами бытия ныне оказываются цивилизационные основания, то есть группирование не против страны X, не за страну Y, не вокруг Z, а вокруг фактов своей истории и географии, в нише своей культурно-исторической, цивилизационной общности».

Устойчивость любой цивилизации предполагает наличие определенного культурного ареала, характеризующегося не только пространственными границами, часто достаточно размытыми, но и совокупностью характерных культурных феноменов. Материальными и духовными ценностями, определяющих специфику и сущность данной цивилизации могут быть язык, религия, искусство, традиции, обычаи и прочее. Устойчивость проявляется и передается не только посредством объективных форм, но и глубинными психологическими механизмами, бессознательными и отрефлексированными, связанными с определенными поведенческими и психическими стереотипами, духовной идентификацией, коллективными представлениями общества.

Религия

У стран региона таких культурных феноменов, определяющих ее специфику, сущность и единство центральноазиатской цивилизации, предостаточно. Например, религия. В июле 751 года у города Атлах, недалеко от Тараза (территория современного Казахстана) войска арабов под командованием Зияда ибн Салиха, посланные наместником аббасидских халифов в Хорасане Абу Муслимом, нанесли сокрушительное поражение армии Танского Китая. Решающую роль в разгроме Танской армии сыграли местные тюркские племена тюргешей и карлуков, сыгравшие позднее важную роль в этническом формировании титульных этносов стран Центральной Азии. Эта победа имела культурно-историческое и культурно-цивилизационное значение для региона, что обеспечило развитие мусульманской культуры в Центральной Азии.

В результате трансляции ислама как конфессионально-культурного компонента общественной жизни того времени, он стал также центробежной силой в распространении гуманистических идей в регионе, а также в степной зоне в среде кочевых тюркоязычных племен. Накопленный в древности и раннем средневековье творческий потенциал и традиции самобытной культуры создали необходимые предпосылки для возрождения и развития в новую историческую эпоху науки, литературы и культуры народов Центральной Азии. Неудивительно, что центральноазиатский регион выделяют в рамках единой исламской цивилизации, называя ее тюрко-исламской с примесью персидско-таджикской.

Ислам был воспринят и стал органичной частью культуры народов региона. Причем процесс был не односторонним, а взаимным. Ислам и арабская культура обогатили тюрков, и тюрки в то же время развили это учение на своей почве. Возникла новая культура, родившаяся в синтезе арабского и исламского знания и тюркской среды, и способа миропонимания, а язык фарси-дари выступал как межнациональное средство общения, своего рода lingua franca, на котором представители проживающих народов и племен излагали свои мысли и чувства, и каждый вложил свою драгоценную лепту в его развитие. Примером этому является духовное наследие таких выдающихся деятелей тюрко-мусульманской культуры Центральной Азии, как аль-Фараби, Ахмет Ясави, Алишер Навои, Абдурахман Джами, Махтумкули, Абай и других. Таким образом, ислам выступал и выступает стержнем «общей культуры», цементирующей основой единения сердец народов региона на протяжении тысячи четырехсот лет.

Общая история

Помимо географической близости, культурных, духовных и религиозных связей, страны региона обладают общей историей, которую условно можно разделить на три периода:

– нахождение стран в составе государств – Западно-Тюркского каганата, Саманидов, Караханидов, Ануштегинидов, Сельджукидов, империи Чингисхана и его наследников, Тимуридов и так далее;

– в составе Российской империи;

– в составе СССР.

Причем, развитие региона на разных его этапах традиционно находилось в прямой зависимости от процессов международного взаимодействия в центре евразийского континента, где традиционно важную роль играли Китай и Россия. При этом в те исторические периоды, когда Центральная Азия была экономически интегрирована в систему региональных и межрегиональных связей, наблюдалось ее интенсивное развитие. С другой стороны, в те исторические периоды, когда происходило разрушение данных связей, возникали серьезные проблемы на пути развития Центральной Азии.

В то же время присутствие в регионе колониальной администрации в лице Российской империи, а затем и СССР во многом стало причиной разобщенности исторической непрерывности и разобщения культурной общности народов региона. Однако колониальный период истории народов Центральной Азии в составе Российской империи и СССР, как отмечают узбекские эксперты В.Парамонов и А.Строков, несмотря на свои отрицательные моменты (когда колонизаторы старались вытравить историческую память коренных народов, населяющих регион), имел и положительные стороны. Вхождение в единое (по сути, евразийское) экономическое пространство предопределило существенный прогресс Центральной Азии. Как в случае Великого Шелкового пути, начиная со второй половины ХIХ века, вновь имела место интеграция.

Особенно стремительно развивались экономика и социальная сфера региона в советский период вследствие глубокого включения в единую систему межреспубликанских экономических отношений. В итоге страны Центральной Азии превратились в развитые индустриально-аграрные государства с высоким уровнем образования, здравоохранения, культуры, искусства, науки и благосостояния населения.

Как мы видим, даже будучи сырьевым придатком метрополии, республики «Средней Азии и Казахстана» были более интегрированы и более тесно связаны между собой. Но с распадом советской империи новые независимые государства Центральной Азии решили пойти своим путем, развиваясь в пределах своих «национально-территориальных границ», периодически пытаясь создать региональные интеграционные структуры, которые фактически не имели эффекта, поскольку превалировали узконациональные интересы каждой из стран региона. Разнонаправленность и неадекватность экономических преобразований в большей мере обуславливала дезинтеграцию государств Центральной Азии.

Период зрелости

Сегодня же, достигнув «первого возраста зрелости» (от 21 до 35 лет) и пройдя через периоды «детства, подростковости и юношеского возраста», мы начинаем осознавать, что региональная интеграция стран региона – это путь к «единому социально-политическому идеалу – единому и неделимому Туркестану (Центральной Азии) с общими материальными и духовными ценностями». Осуществление этого идеала возможно только при сохранении своей культурно-цивилизационной общности и определении роли и места центральноазиатской цивилизации в развитии мировой культуры и межрегионального сотрудничества.

Таким образом, государства Центральной Азии уже сейчас должны подготовить почву для перехода ко «второму периоду зрелости» (от 35 до 60 лет, но какой реальный срок она займет, зависит от самих стран региона) – этапу реинтеграции и мобилизации ресурсов в области восстановления и развития региона.

Насущной задачей культурно-цивилизационного развития стран региона на современном этапе является сохранение системы ценностей, которую выработали в течение веков их предки, четко ответить на вопрос о будущности своих стран, вернуть базовые культурно-цивилизационные ориентиры, дать гражданам уверенность в завтрашнем дне. В свою очередь возрождение стран и народов Центральной Азии возможно лишь при условии максимального привлечения интеллектуального и творческого потенциала каждого ее гражданина. В плане же региональной интеграции это путь к культивированию центральноазиатского единства. В этих условиях все большее значение для развития культуры каждой страны региона, приобретают культурные связи и духовные контакты друг с другом, а именно, диалог культур, являющийся основой мирного сосуществования народов.

Именно духовное и культурное наследие прошлого с точки зрения исторической перспективы и роли в интеграционных процессах должно способствовать осуществлению плодотворного диалога между народами Центральной Азии и способствовать региональной интеграции. Естественно, как отмечает казахстанский философ Г.Курмангалиева, это не может стать определенной гарантией эффективной интеграции в мировую культурно-политическую и экономическую общность стран в будущем. Однако идея центральноазиатской интеграции была бы продуктивнее в геополитической стратегии укрепления национальных интересов стран региона, нежели евразийская идея.

Следует подчеркнуть, что в условиях глобальной трансформации всех сторон жизнедеятельности центральноазиатского социума, интеграция ни в коем случае не имеет целью нивелирование национальной идентичности (язык, культура, обычаи и нравы) народов Центральной Азии. Идентичность может содержаться в истории, традициях, языке, литературе, музыке и фольклоре. Именно на этой основе строится идентичность европейских стран. Чувство сопринадлежности, формирующееся под влиянием культуры, является важным фактором интеграционного процесса.

В этом аспекте особо хотелось бы выделить мнение великого кыргызского писателя Ч.Айтматова, который в одном из своих последних интервью подчеркнул, что: «Историческая общность, языковое сходство, наличие общих традиций, обычаев дает нам неисчислимые возможности для того, чтобы быть вместе и сообща строить новый мир, единое цивилизационное сообщество».

В связи с этим, как правильно отмечается авторами доклада «Пять государств и/или один регион? Национально-региональный дуализм в Центральной Азии»: «Воссозданная региональность в совершенно ином формате могла бы не просто усилить каждую страну в отдельности, но и дать им возможность для более уверенного внешнеполитического маневрирования, избавив себя от излишней великодержавной опеки. Это особенно важно с учетом трагических событий в Украине».

Конечно же, любая интеграция, тем более региональная, не может быть осуществлена только потому, что кто-то так этого хочет. Она будет возможна только при наличии волеизъявления народов, ее населяющих. И не всегда она предопределена политическими или экономическими моделями. Необходимы новые формы политического мышления, ориентированного на высокие духовные идеалы, которые в противовес «остужающей рациональности» могли бы помочь в осуществлении идеи центральноазиатской интеграции.

Несмотря на политические границы, отделяющие страны центральноазиатского региона, народы региона живут на одном культурно-цивилизационном пространстве, имеют общие традиции, культуру, религию и историю. Разделить историческое, культурное и цивилизационное наследие региона невозможно. Это достояние принадлежит равно всему населению центральноазиатского культурно-цивилизационного пространства. Понимание этого направляет к новым идеям в отношении региональной интеграции – для того, чтобы расширить наши представления относительно ее возможностей.

Поэтому нельзя не согласиться с мнением казахстанского политика К.-Ж.Токаева: «Интеграция жизненно необходима для самих государств региона. Экономическое сотрудничество стран Центральной Азии открывает широкие возможности для решения комплекса экономических, политических, социальных и экологических задач. Подобное взаимодействие, выгодное всем центральноазиатским государствам может стать фактором ускорения социально-экономического развития этих стран».

Еркин Байдаров

В заключение отметим, что региональная интеграция государств Центральной Азии – это безальтернативный путь не только к стабильности, прогрессу, экономической и военно-политической безопасности, но и к росту авторитета Центральной Азии в мировом сообществе и углублению интеграции в регионе. Стремиться к этому, говорить об этом на экспертном и других уровнях считаю необходимым, поскольку страны Центральной Азии достойны лучшего.

Еркин Байдаров

Начальник санэпидслужбы Хатлонской области Саидджон Рахимов отметил, что все пятеро пациентов находятся под пристальным наблюдением врачей. «Здесь нет подземных источников. Люди употребляют воду, которая поступает к ним по трубам из реки Вахш — возможно, это и стало источником инфекции», - сказал он.

​По словам начальника Управления здравоохранения и соцзащиты населения Хатлонской области Саъдулло Маллазода, подозрение на брюшной тиф выявлено еще у 70 человек, все они проходят обследование. Местные медики совершают подворные обходы и разъясняют жителям пути передачи болезни.

Заболевание передается большей частью через воду из загрязненных водоёмов либо по причине неудовлетворительных санитарно-технических условий содержания канализационных и водопроводных сооружений. Врачи предупреждают, что одним из путей инфицирования является употребление некипяченой воды либо купание в загрязненном водоёме. В некоторых случаях передача инфекции происходит через овощи, которые поливались сточными водами или удобрялись фекалиями.

Впервые Таджикистан столкнулся с эпидемией брюшного тифа в годы гражданской войны. В 1997 году диагноз «брюшной тиф» был поставлен более чем 5 тысячам человек. С тех пор заболеваемость пошла на убыль, однако несколько случаев брюшного тифа в республике ежегодно все еще регистрируются.

В пресс-релизе делается акцент на том, что адвокат осужденного Джуманиязова годами не мог получить доступ к своему подзащитному, а после смерти последнего не был даже проинформирован властями об этом. Кроме того, отмечается, что администрации колоний для внутреннего пользования используют печатный вариант Уголовно-исполнительного кодекса Узбекистана, статья 10 текста которого ограничивает право заключенного на встречу с адвокатом. Однако в интернет-версии УИК, опубликованной на портале правовой информации, - другое содержание, которым пользуются в своих анализах законов Узбекистана все международные наблюдатели и дипломаты.

Приводим текст этого пресс-релиза полностью.

«AHRCA и МППЧ стало известно, что несправедливо лишенный свободы правозащитник Нураддин Джуманиязов умер в заключении в Узбекистане. Родственники сообщили в июне 2017 года, что он умер в тюрьме 31 декабря 2016 года. Мы выражаем наши соболезнования его родным, друзьям и коллегам.

Нураддин ДЖУМАНИЯЗОВ, родился 8 октября 1948 года в городе Турткуле Каракалпакской АССР в Узбекистане. Был разведен. Имеет двоих детей. С 2003 года он состоял в Правозащитном центре «Мазлум», один из его учредителей. В 2012 году принял участие в создании Союза независимых профсоюзов для поддержки трудовых мигрантов и возглавил его ташкентское отделение. В январе 2014 года ему было предъявлено обвинение по статье 135, часть 3, пункт «г» «Торговля людьми» Уголовного кодекса Узбекистана, как и его коллеге правозащитнику Фахриддину Тиллаеву.

6 марта 2014 года Шайхантаурский районный суд по уголовным делам города Ташкента признал виновными, приговорив Нураддина Джуманиязова на 8 лет и 9 месяцев, Фахриддина Тиллаева — на 10 лет и 8 месяцев. Они оба обжаловали приговор на том основании, что их права были нарушены в ходе уголовного расследования, которое длилось меньше двух часов, а также в ходе судебного разбирательства, которое проходило с нарушениями международных стандартов справедливого правосудия. Однако в апреле 2014 года апелляция была отклонена. Покойная адвокат Полина Браунерг (она умерла от инсульта на 19 мая 2017 г.) выступила в качестве защитника этих двух правозащитников.

Нураддин Джуманиязов страдал тяжелой формой диабета и был инсулинозависимым. Последний раз его видели на апелляционном слушании в апреле 2014 года, в ходе которого он попросил у своего адвоката лекарства.

В октябре 2014 года Полина Браунерг сообщила о том, что Нураддин Джуманиязов был помещен в «сангород - УЯ 64/18» в Ташкенте для лечения. Однако, она не смогла получить разрешение на встречу с ним до апреля 2015 года, и затем она не имела возможности посетить его, потому что должностные лица Главного управления пенитенциарных органов (далее ГУИН) не давали ей точных сведений о его местонахождении.

В июле 2015 года Комитет ООН по правам человека (КПЧ) поднял дело Джуманиязова во время выступления узбекской правительственной делегации, председатель которой обещал сообщить о местонахождении Нураддина Джуманиязова в течение двух недель. AHRCA и МППЧ не известно ни об одном ответе от властей по этому вопросу.

Вскоре после слушаний КПЧ, власти усилили давление на Полину Браунерг в Узбекистане. В июле 2015 года она вновь запросила разрешение ГУИН посетить Нураддина Джуманиязова и ей сказали, что он находился в колонии 64/49 в городе Карши на юге Узбекистана. Сотрудник администрации каршинской колонии сказал ей, что ее клиенту необходимо подать письменный запрос на встречу с адвокатом, ссылаясь на печатный вариант Уголовно-исполнительного кодекса (УИК), в статье которого 10 говорится, что: «для получения юридической помощи осужденным по их заявлению предоставляется встреча с адвокатами» (Принцип 1 ООН Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых любой форме задержания или заключения). Адвокат Браунерг объясняла, что печатное издание отличается от интернет-версии УИК, где в статье 10 пишется по-другому: «для получения юридической помощи осужденным по их заявлению либо по ходатайству адвоката предоставляются встречи с адвокатами наедине». Возникла тупиковая ситуация, которую Полина Браунерг попыталась разрешить путем подачи официальных жалоб в прокуратуру и в суд. Вскоре она сообщила о получении анонимных звонков с угрозами ареста и проблем для нее и ее сына.

Такая формулировка - в печатной версии УИК Узбекистана

В феврале 2017 года официальный представитель ГУИН сообщил Полине Браунерг, что Нураддин Джуманиязов был переведен в «сангород», (то есть в больницу для заключенных в УЯ 64/18), и она может с ним встретиться. Когда он попросила о встрече с подзащитным и сказала, что хочет ему лично отдать лекарство от диабета. Ей ответили, что Джуманиязов был переведен в колонию 64/48 в Навоийской области. Сотрудник администрации этой навоийской колонии сообщил адвокату, что у них нет такого заключенного.

И тогда никаким образом власти не сообщили адвокату Браунерг, что Нураддин Джуманиязов на тот момент умер два месяца назад. Учитывая характер преследований узбекских властей в отношении родственников заключенных, мы не исключаем того, что на семью Нураддина Джуманиязова оказывалось давление и поэтому полгода было не известно о его смерти.

Стандарты ООН четко изложены в Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой-бы то ни было форме. В них говорится, что все лица, подвергнутые заключению «имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности»; что заключенные «имеют право связываться и консультироваться с адвокатом»; и что заключенные должны быть обеспечены медицинским обслуживанием и лечением по необходимости и бесплатно.

AHRCA и МППЧ обеспокоены тем, что в случае с Нураддином Джуманиязовым узбекские власти не выполняли эти международные нормы, и даже препятствовали его праву видеть своего адвоката и получать необходимую медицинскую помощь. Отношение к Нураддину Джуманиязову показывает общую картину нарушений прав человека, совершаемых узбекскими властями в отношении правозащитников, журналистов и тех, кто высказывает критическое мнение, или когда их высказывания воспринимаются как критические».

Ранее об этом деле в пресс-релизах AHRCA:

- «Узбекистан: исчез заключенный правозащитник Нураддин Джуманиязов», 12 мая 2015 года;

- «Узбекистан: правозащитник Нураддин Джуманиязов попал в больницу», 14 октября 2014 года;

- «Узбекистан: Верховный суд оставил в силе приговор по делу правозащитников Тиллаева и Джуманиязова», 14 октября 2014 года;

- «Узбекистан: приговор правозащитникам Фахриддину Тиллаеву и Нураддину Джуманиязову оставлен в силе», 21 апреля 2014 года;

- «Узбекистан: двух правозащитников лишили свободы на 8 лет и 3 месяца», 6 марта 2014 года;

- «Узбекистан: правозащитнику Фахриддину Тиллаеву грозит длительное заключение», 17 февраля 2014 года.