Зейд Раад аль-Хусейн

Как сообщает Uzbekistan Today, это первый визит Зейда Раад аль-Хусейна в Центральную Азию после вступления в должность главного правозащитника ООН 1 сентября 2014 года. В ходе визита будет обсуждаться состояние сотрудничества между Узбекистаном и УВКПЧ (Управления Верховного комиссара ООН по правам человека) и их взаимодействие в будущем.

В марте 2017 года, представляя доклад о ситуации с правами человека во всем мире, Зейд Раад аль-Хусейн, передаёт «Радио ООН», похвалил новое руководство Узбекистана, отметив, что Шавкат Мирзиёев принимает законы, направленные на повышение эффективности системы правосудия, обеспечение справедливых и независимых судебных процессов. По мнению аль-Хусейна, прямым следствием принятых законов стало освобождение некоторых заключенных, в том числе журналиста Мухаммада Бекжана, который провел в тюрьме почти 18 лет.

Ранее, в октябре 2016 года, Программа развития ООН (ПРООН) и Национальный центр Узбекистана по правам человека (НЦПЧ) подписали меморандум о взаимопонимании. В рамках меморандума ПРООН и НПЦЧ будут обмениваться законодательными актами, информационно-аналитическими материалами, публикациями и информацией о деятельности в сфере поощрения и защиты прав и свобод человека; совместно разрабатывать и издавать методические пособия по теме; проводить совместные консультации, национальные и международные конференции, семинары и круглые столы, тренинги; помогать в разработке и реализации программ и планов, направленных на защиту и поощрение прав и свобод человека.

Отметим, что, начиная с 1996 года, раз в пять лет Узбекистан отчитывается перед Комитетом ООН по правам человека о выполнении положений Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП). Страна представила в уставные и договорные комитеты ООН более 35 национальных докладов и 2 универсальных периодических обзора о ситуации в сфере прав человека. И каждый раз узбекской делегации задаются более ста жестких вопросов, свидетельствующих о грубейших нарушениях прав и свобод человека в Узбекистане, однако узбекская сторона всё отрицает и отвечает в духе «этого у нас нет, потому что этого не должно быть». Подробности можно прочитать, например, в материалах «У нас не хуже, чем во всем мире». Как Узбекистан «троллил» Комитет ООН против пыток», «ООН vs Узбекистан: Тщетный спор о правах человека», «Узбекистан: «Наши тюрьмы – самые прогрессивные, СМИ – самые демократичные, а пыток нет, потому что они запрещены!».

В своей предыдущей статье «Некоторые мысли на тему того, почему страны Центральной Азии не модернизируются» я касался того, что «модернизация» - это необязательно вестернизация. Хотя многие понимают модернизацию как переход от «традиционного» общества к «современному» (и к демократии), пример Китая отлично показывает, что азиатские лидеры могут модернизировать промышленность или общество, не переходя к демократии в конечном итоге. То же самое происходило в Османской Турции, где мусульманские элиты принимали идею универсальной европейской цивилизации и даже блага европейского колониализма, но одновременно могли придерживаться антизападных взглядов.

Выборочная вестернизация

В Центральной Азии лидеры оглядываются на ряд достижений западного технологического общества и стремятся заимствовать у него, оставаясь в то же время приверженцами своего авторитаризма. Сегодня политическая элита в странах Центральной Азии активно работает над созданием «защитной» идеологии, которая призвана ограничивать население от «вредных и чужеродных» влияний Запада. В Узбекистане это «Маънавият и маърифат» («Духовность и нравственность»), в Туркменистане или Таджикистане идеология Лидера – Отца нации, Аркадага, вкупе с традиционными одеждами и ценностями. В Казахстане это технократическое государство со своим «особенным путем» к демократии, где оно само модернизирует экономику, политику и даже «общественное сознание».

В то же время сама элита как никогда очень тесно интегрирована с западными банками. Авторы книги «Dictators Without Borders» («Диктаторы без границ») Александр Кули и Джон Хезершоу пишут о том, как политическая элита стран Центральной Азии тесно привязана к западным системам, размещая там активы, счета, обучая детей, нанимая юристов и брокеров.

Получается, что политическая элита Центральной Азии с одной стороны клеймит глобализацию и западные ценности (пользуясь текущим благоприятным моментом), с другой - монополизирует пользование плодами этой глобализации своим узким кругом. Примерно так же действовала советская высшая номенклатура, когда второй человек в стране по идеологическим вопросам Михаил Суслов (нес персональную ответственность за кампанию борьбы «с безродным космополитизмом», «буржуазным низкопоклонством перед Западом») клеймил западную массовую культуру и решал вопрос допуска тех или иных голливудских фильмов в страну, а первый человек страны, генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев любил смотреть ковбойские фильмы с участием Чака Коннорса.

Запуская «защитную идеологию» для населения, политическая элита сама не следует своей запущенной псевдофилософии, да и охраняет от пропагандируемой идеологии своих детей. Внешним игрокам пропагандистская машина политической элиты режимов Центральной Азии внушила, что они являются гарантами стабильности.

Оставляя и пестуя свой «маленький Восток», власти в Центральной Азии не решают задачи модернизации, потому что, как и в Китае и некоторых других странах Азии, ориентализм властей ограничивает развитие самостоятельной свободной мысли. Мысль несвободна, потому что:

- нет реальной свободы слова;

- государство насаждает свою мысль, в частности, патриархальное мышление и традиции;

- есть остатки ментального колониализма;

- общая апатия и ориентация на импортные модели.

О несвободной интеллектуальной элите

Сегодняшняя интеллектуальная сила Центральной Азии де-факто потеряла способность самостоятельно двигаться. Остро ощущается нехватка интеллектуальной свободы. Несмотря на десятилетия перестройки и «освобождения СМИ», интеллектуальная элита региона самоограничивается, воздерживаясь от непредвзятого и бесстрашного обсуждения насущных проблем в стране, опасаясь жесткого давления со стороны чиновнического аппарата, который может запросто объявить любого, кто выражает альтернативное мнение, предателем родины, сеятелем раздора и угрозой для стабильности внутриполитической жизни страны.

Мы интеллектуально и морально сломлены, академии наук превратились в винтики огромной машины пропаганды культа личности, а та маленькая кучка интеллигенции, которая отвергла поклонение новым «мощам» «национальных лидеров», сегодня не справляется с функцией консолидации и не способна предложить реалистичные идеи по выводу стран из тупика.

При несвободной интеллигенции парадоксально процветает свобода авторитетов и патриархальных предрассудков. Автор знаменитых экономических реформ в Малайзии, премьер-министр Махатхир Мухаммад отмечал, что на середине пути развития исламской цивилизации появились новые толкователи ислама, которые приравняли мусульманское знание к изучению исламской теологии. Изучение естественных наук, медицины и так далее не поощрялось, и в мусульманском обществе начался регресс. Как отмечал Махатхир Мухаммад, впоследствии мусульманские правители не стремились к интеллектуальному возрождению. Вместо этого мусульмане все более и более вовлекались в споры по незначительным вопросам, таким как: «соответствуют ли исламу узкие брюки и кепки с козырьком», «следует ли разрешить печатные машинки» и «можно ли использовать электричество при освещении мечетей».

Недавнее высказывание имама ташкентской мечети Мирза Юсуф Рахматулло Сайфуддинова, который призвал запретить мужчинам работать в гинекологии, означает, что причины, которые были указаны Махатхиром Мухаммадом касательно споров по незначительным вопросам, никуда не исчезли. Они только начинают вновь набирать обороты, толкая нас назад в яму отсталости, нищеты, необразованности и экономической зависимости от бывших метрополий.

О ментальном колониализме

Параллельно с этим скандалом в узбекском фейсбуке казахстанское общественное пространство сотрясают дебаты о введении латиницы. Но к этому вопросу казахстанская интеллектуальная элита подходит с позиций постколониализма, который увязывается с прогрессом. Политолог Ерлан Карин прокомментировал переход казахского алфавита с кириллицы на латиницу тем, что был сделан «цивилизационный выбор для казахстанцев, это подтверждает наше стремление быть частью открытого мира, нацеленность на прогресс, и это увязывается с ранее озвученными идеями по модернизации системы образования в Казахстане».

Азиатские интеллектуалы, начиная с Джавахарлала Неру и заканчивая Кишором Махбубани, отмечали, что главная причина колонизации огромного населения и больших территорий Азии заключалась в том, что азиатские народы были, прежде всего, колонизированы не физически, а ментально. Кишор Махбубани, сингапурский дипломат, ученый, автор книги «Can Asia Think?» («Может ли Азия мыслить?») замечает, что триггером борьбы народов Азии против колониализма стала русско-японская война 1904-1905 годов. До русско-японской войны интеллектуальная элиты Азии полагала, что зависимость азиатов от «белых колонизаторов» - это всерьез и надолго. Знаменитый борец за независимость Индии Джавахарлал Неру вспоминал, что победа японцев над русскими развила у него убежденность в том, что при правильном использовании интеллектуальных и технических реформ европейцев индийцы, да и все зависимые азиатские страны, смогут вырваться из ямы отсталости и вновь стать полноценными государствами.

Такие мысли, с одной стороны, продвигали независимость, развивали борьбу, но, тем не менее, не разрушали встроенную «колонизированную мысль». Так, по мнению теоретика Аполлона Амоко, ключевая черта колонизированного «я» заключалась в том, что отсталость колонии есть результат ее культурного наследия, и ее следует ликвидировать за счет активного подражания культурным трендам «метрополии». Постсоветские страны прекрасно иллюстрируют эту мысль: они кричат о необходимости избавления от наследства колониализма, но сами пока не могут выстроить альтернативные жизнеспособные системы. При этом копируются (и продолжаются) успешные репрессивные практики метрополии, когда, к примеру, президент Казахстана Назарбаев считает, что «демократия - это конец пути. И подгонять к демократии не надо, потому что мы - другие».

В ожидании спускового крючка

Сегодня Центральная Азия нуждается в триггере, взрыве, который бы мог вывести страны на самостоятельный путь развития и который мог бы не полагаться только на содействие иностранных и внерегиональных сил. Действительно, может ли какая-либо из стран служить моделью или патроном модернизации?

Центральная Азия уникальна, но она, фактически, географическая сирота, которую не воспринимают как свою составную часть ни страны Юго-Восточной и Восточной Азии, ни европейские страны. То есть, для японцев мы словно Восточная Европа, для стран Юго-Восточной Азии Центральная Азия кажется Россией, только немного с азиатским колоритом. Для Запада же мы вообще периферия, которая интересна узким специалистам.

Хотя есть когорта подозрительных «специалистов», которые странным образом считают, что Запад днями и ночами совместно с «глобальной либерально-монетаристской элитой» хочет сломать хребет странам Центральной Азии и насильно вестернизировать население, отчего единственной защитой выступают мудрые отцы-руководители. Странность в том, что так называемая политическая элита сама первая была вестернизирована и глобализирована. Ведь свои виллы, дома, банковские счета она держит на Западе, да и отпрыски их прекрасно себя чувствуют там, а не у себя в стране.

Существует мнение о том, что китайские инвестиции встроят регион в траекторию прогресса. Как будто инфраструктура Центральной Азии может модернизироваться без качественной образовательной системы, здравоохранения и свободы слова и мысли. Один из самых известных китайских ученых-международников, декан факультета международных отношений Университета Цинхуа Янь Сюэткин полагает, что перспективы стран Центральной Азии в инициативе «Один Пояс – Один Путь» ограничены. По его мнению, «в Центральной Азии живет очень мало людей — там вообще ничего не выгодно строить. Без определенной плотности населения все это бессмысленно».

Прогресс требует интеллектуального рывка, для этого же следует избавляться от сдерживающих мифов, ломать патриархальное и колониальное мышление. Более того, политическая элита должна дать населению возможность интегрироваться в глобальный поток, а не заключать его в ментальной и культурной изоляции.

Меня всегда поражали действия чиновников, которые приглашали и с восхищением слушали журналистов и экспертов из стран, где академические свободы выведены в абсолют, но катастрофически боялись создавать такие же условия для своих ученых и журналистов. Такой ориентализм местных элит должен быть ликвидирован.

Модернизация не должна полагаться на иностранные финансовые вливания, она должна полагаться, прежде всего, на свой собственный интеллектуальный потенциал, который сможет сделать рывок только при условии свободной мысли. И хотя в этой статье я не касаюсь огромной проблемы падения уровня образования и грамотности, я считаю, что когда власти говорят о «модернизации», они должны понимать, что это только в последнюю очередь означает новейшие технологии и оборудование, а в первейшую – знание и мысль.

Рафаэль Сатаров, независимый политолог (Узбекистан), Central Asian Analytical Network

Глеб Дагаев - житель Екатеринбурга, основавший клуб для детей мигрантов «Хочу знать русский». В системе образования Глеб работает уже 25 лет и хорошо знает, с какими проблемами сталкиваются дети, которые вместе с родителями приехали в Россию из стран Центральной Азии.

Чаще всего мигранты селятся на окраинах Екатеринбурга, рядом с крупными рынками. По словам Глеба, здесь расположено примерно двадцать из 220 школ, и количество детей из семей мигрантов в них может доходить до 50 процентов. В Железнодорожном районе есть школа, контингент которой состоит из маленьких иностранцев на 90 процентов.

По наблюдениям Глеба, количество приезжих из разных стран Центральной Азии часто меняется. Например, когда упал курс доллара, резко сократилось количество узбеков, а когда Кыргызстан вошел в ЕАЭС (Евразийский экономический союз), киргизов стало заметно больше. Таджиков в Екатеринбурге всегда много.

- Впервые с большим количеством детей мигрантов в учебных заведениях я столкнулся пять лет назад, когда занимал должность директора школы в отдаленном районе города. Однажды ко мне на прием пришли пять гражданок Таджикистана с одним мальчиком, они плохо знали язык, объясняться пришлось жестами. Мальчика мы взяли в первый класс. А вечером ко мне со слезами прибежала его классный руководитель, у которой уже учились десять детей мигрантов, и она не понимала, как ей их учить, - рассказывает Глеб.

- Понимаете, в чем проблема, - продолжает собеседник. - Приводят ребенка, сажают в первый класс, а он еще не разобрался в звуках, буквах. Учителю было некогда объяснять ему все индивидуально, и ребенка без знания основ языка перевели во второй класс. Он сидит дальше, ничего не понимает, получает двойки и в итоге утрачивает интерес к русскому языку. А потом - ОГЭ (основной государственный экзамен) после девятого класса, ЕГЭ (единый государственный экзамен) после одиннадцатого, от школ требуют хорошие показатели по экзаменам, а мигранты их снижают, и это становится глобальной проблемой. Никого не интересует, какой национальности ребенок, от учителей и директоров требуют результата в виде высокого балла по государственной итоговой аттестации. И директора стараются проблему не решить, а обойти. Ближе к 9-11 классам тем, кто совсем не успевает за школьной программой, предлагают два варианта: либо дают справку, что он прослушал школьный курс, либо объясняют родителям, что их ребенку лучше доучиться на родине, в России аттестат он его не получит.

Глеб Дагаев

– В городе проводится масса мероприятий, на которых обсуждают проблемы мигрантов: круглые столы, форумы и так далее, но это пустые заседания, - считает Глеб. - Если неуспеваемость детей мигрантов сказывается на показателях российских школ, значит, момент уже упущен. Пора нам заниматься этим вопросом. Мультикультурализм в отношении мигрантов не подошел, над применять другие модели. В нашем случае хорошо подходит интеграция, надо предлагать мигрантам становиться полноценными членами общества - изучать наш язык и культуру.

Заниматься интеграцией Глеб решил самостоятельно. Уволился из школы, а 1 июня 2016 года, в День защиты детей, открыл клуб «Хочу знать русский». Но потока желающих в нем заниматься пока не наблюдает.

- Мы специально открыли свой офис на рынке, тут работает большинство мигрантов. Мы сами пошли к нашим потенциальным клиентам. Расклеивали листовки с рекламой клуба на остановках и в маршрутках. Я использовал свои знакомства с директорами школ. Первая группа состояла из восьми детей, - рассказал Глеб.

Преподают в клубе тоже мигранты - квалифицированные педагоги из Киргизии и Таджикистана. Глеб специально подобрал таких педагогов, потому что у двуязычных учителей больше возможностей объяснить ребенку сложную грамматику русского языка. Кроме курсов для детей, в клубе организованы занятия для взрослых. Кого-то Глеб и его педагоги готовят для поступления в университеты, есть и те, для кого владение русским языком означает повышение по работе.

На одном из занятий в клубе «Хочу знать русский»

- В моих планах открыть классы по дополнительному обучению русскому языку в школах, где много детей мигрантов. Один такой класс мы уже открыли в Железнодорожном районе. Русский язык там изучают восемь детей - один таджик, два узбека и пять киргизов. Еще один класс открываем на базе пришкольного лагеря для вновь поступающих детей в школе №107 Орджоникидзевского района. Будем апробировать методику, чтобы в дальнейшем можно было тиражировать опыт обучения детей мигрантов, - объяснил Глеб.

Средняя зарплата мигранта в Екатеринбурге начинается от 15 тысяч рублей. Стоимость занятий на курсах русского языка невысокая - 3000 рублей за 12 уроков три раза в неделю по два часа. В среднем, программа изучения языка рассчитана на 72 часа или три месяца.

- У нас смешанная программа: педагоги дают грамматику, потом я, как носитель, закрепляю с детьми полученные знания в игровой форме. Эта методика показывает свою эффективность. Однако только нашей работы мало, с ребенком надо заниматься дома, - уверен Глеб. - У мигрантов же не всегда есть возможность или желание заниматься своими детьми. Они уверены, что если привели ребенка к нам, отдали деньги, то через месяц он заговорит по-русски. Это не так. И вот приходит к нам недовольный родитель. Мы начинаем спрашивать: «Вы дома на своем языке говорите?» - «Да!» - «Русские друзья есть у ребенка?» - «Нет». – «Мультфильмы на русском смотрите?» - «Нет». – «Поэтому и результата тоже нет».

По своему опыту Глеб знает, что прогресс в изучении языка начинается после трех месяцев обучения.

На одном из занятий в клубе «Хочу знать русский»

– Три месяца - это минимум, - говорит педагог. - Программа изучения языка должна быть растянута на год, на 480 часов. Это должна быть системная работа, специальные пункты по изучению языка при школах и библиотеках в тех районах, где много мигрантов. Должно быть государственно-частное партнерство, когда часть расходов берет на себя государство (аренду помещения, оплату коммунальных услуг и так далее), а часть - мигранты, потому что бесплатными курсы делать нельзя, это расхолаживает.

Среди клиентов клуба есть те, кто продолжает учить язык и после трех месяцев обучения. Судьбы детей, которые потом пошли в школу, тоже отслеживаются. Однако среди мигрантов пока нет общего понимания, что в образование детей надо вкладывать. Желание интегрироваться тоже не наблюдается. Хотя, по идее, если мигрант привозит с собой детей, он должен ими заниматься.

- Это такой большой клубок проблем... Если государство избирает благосклонную по отношению к мигрантам политику, то должны быть институты, которые будут заниматься их интеграцией. Такие проекты, как наш клуб, - больше, чем проекты по изучению языка. Обучая детей, мы даем задания родителям, и они тоже улучшают свой русский. Мужья разрешают женам выходить на улицу, чтобы отвести ребенка на курсы, и те начинают социализироваться. Много разных, неявных связей, которые, если их сделать системными, в итоге помогут мигранту стать полноценным членом общества, - заключил Глеб Дагаев.

«Все зависит от семьи»

Одна из преподавательниц клуба «Хочу знать русский» Марсия Джузенова родом из Иссык-Куля. В 1996 году она окончила Киргизский государственный университет имени Арабаева по специальности «учитель английского языка». У нее 16 лет стажа работы в самых разных уголках Кыргызстана. Так получилось потому, что ее супруг, Таалай Исмаилов, был военным и место его службы постоянно менялось. В семье трое детей - два сына и дочь.

На одном из занятий в клубе «Хочу знать русский»

- Супруг служил в спецназе «Скорпион». Когда вышел на пенсию, стал инструктором по рукопашному бою в спецназе, открыл клуб с одноименным названием и учил детей тайскому боксу и тхэквондо, самообороне, вывозил их в горы и леса с ночевкой, они разбивали палатки и готовили еду, то есть он учил мальчиков всему, что должны уметь будущие мужчины, - рассказывает Марсия. - Когда мы жили в Караколе, он случайно попал в расположенный в селе Ак-Суу детский дом и стал его курировать: учить детей единоборствам, вывозить на озеро, в Бишкек. Бывало, звонит мне и говорит: готовь еду, мы едем. Я хватала казанчик (котелок) и готовила еду на 15 человек. Он помогал поступать детям в военные и милицейские училища, искал спонсоров, чтобы помогали детдому («Фергана» писала про этот действительно образцовый детдом в статье «Кыргызстан: Детские дома спасают спонсоры, волонтеры и честные директора»). Если ребенок поступал на учебу в столичный университет, он искал им семьи, в которых они могут жить во время учебного года. Его ученики постоянно участвовали в соревнованиях и завоевывали медали. Таалай души в детях не чаял. Когда я говорила, что мало его вижу, он шутливо отвечал, что должен выбить себе билет в рай. Даже когда одна девушка из детдома выходила замуж, сваты приходили к нам. Когда мужа не стало, - он трагически погиб, - его воспитанники пришли на похороны, плакали: «Почему, как только у нас появился папа, Бог его забрал?».

Марсия Джузенова

- Я не могла подарить им дом, поэтому решила дать хорошее образование. Однако зарплаты учителя на это не хватало. Приняв последние экзамены летом 2011 года, я уволилась из школы, взяла в аренду кафе и параллельно работала в Центре помощи детям, пострадавшим от насилия и жестокого обращения. Но денег все равно не хватало. И в 2013 году я решила уехать в Екатеринбург: меня позвала подруга, с которой мы дружили 25 лет, и 13 из них она жила с супругом в России. Она сказала, что учителя в России получают 25 тысяч рублей, по меркам Киргизии это - большие деньги. И 15 сентября 2013 года я приехала в Екатеринбург. Школы я искала наугад. В первых двух мне отказали, так как штат был уже набран, в двух других пригласили на собеседования. В Кыргызстане я была отличником образования, имела звание учителя года и другие награды, но несмотря на это, зарплату в российской школе мне предлагали небольшую. В итоге я устроилась работать сиделкой в частный пансионат, работала сутки через двое, а еще занялась частными уроками, - рассказала Марсия.

Сейчас годового заработка Марсии хватает, чтобы оплатить учебу детей. Ее младший сын оканчивает турецкий лицей, а старшие дети - университеты: дочь станет синхронным переводчиком, а старший сын – юристом.

В 2016 году Марсия Джузенова познакомилась с Глебом Дагаевым. Идея открыть собственные курсы и помогать соотечественникам ей понравилась. Поскольку она владеет русским и киргизским языками, обучение детей мигрантов проходит эффективнее: если ребенок не понял информацию на русском, ему объяснят ее на родном языке.

На одном из занятий в клубе «Хочу знать русский»

Среди приезжих из стран Центральной Азии Марсия не заметила большого желания изучать русский язык или обучать ему своих детей.

- Думаю, на это есть две причины. Первая: курсы платные, а заработки у мигрантов небольшие. Вторая: не все родители заинтересованы в том, чтобы их дети получили образование. Ведь как бывает в Кыргызстане: днем ребенок ходит в школу, вечером пасет скот, а родители думают о том, чтобы он скорее уже начинал работать (о проблемах образования в Киргизии «Фергана» писала в материале «Кыргызстан: Школ меньше, чем мечетей»), - поясняет собеседница «Ферганы».

По ее наблюдениям, все зависит от конкретной семьи.

- Я знала родителей, которые готовили детей к поступлению в вузы и специально отдавали учиться в русскоязычные школы. Есть еще категория родителей, которые воспринимают миграцию не только как возможность заработка, но и как возможность дать детям качественное образование, - поясняет Марсия. - Мы работаем с разными детьми. Среди них есть те, родители привезли в Россию, но в школу их не взяли из-за плохого знания языка (о специальных курсах для таких ребят «Фергана» рассказывала в материале «Перелетные дети. В подмосковном лицее семьям мигрантов помогают выучить русский язык»), а родители не стали ими заниматься, и дети сидят дома. Естественно, такого ребенка сложнее вернуть в систему образования. У одного из моих учеников только два неполных класса образования, а ему 14 лет. Подтягиваю его по всем предметам, мальчик сам хочет учиться и делает успехи. Надеюсь, что в сентябре его возьмут хотя бы в пятый класс. И совершенно иначе обстоят дела у его двоюродной сестренки (это две семьи, которые приехали на заработки с юга Киргизии, живут в одной квартире): девочка окончила здесь школу почти на «отлично» и поступила в медицинскую академию Екатеринбурга.

На одном из занятий в клубе «Хочу знать русский»

Отмечу, уже не в первый раз, что в последние годы жители региона, уезжая на заработки, начали брать с собой детей. Это хорошо, потому что ребенок не отправлен в детский дом при живых родителях, а такие истории мне неоднократно рассказывали во время посещений киргизских детдомов. И это плохо, потому что ребенком не занимаются в должной мере. Но те, кто озабочен будущим своих детей и желает, чтобы они стали грамотными специалистами и могли претендовать на хорошую работу, стараются помочь им получить в России качественное образование, что невозможно без знания русского языка.

Екатерина Иващенко

В течение последней недели в соседствующих с Таджикистаном районах афганской провинции Бадахшан идут бои между правительственными войсками и боевиками движения «Талибан». Оттуда эвакуированы сотрудники международных организаций. А В Ишкашимском районе Республики Таджикистан 3-го мая объявлено чрезвычайное положение и усилен режим охраны госграницы. Об этом «Фергане» сообщили собственные источники в Комитете по охране государственной границы (КОГГ) Таджикистана.

Стрелкой и красным цветом на карте отмечен Ишкашимский район Таджикистана

На вопрос «Ферганы», что в настоящее время происходит в афганском Бадахшане и как там оказались талибы, нам ответил сотрудник одной из международных организаций, пожелавший остаться неизвестным.

«Талибы стоят на Вардудже (см. уезд Вардудж) уже с 2015 года, и никуда отсюда не уходили. Среди боевиков много местных жителей. Сегодня Вардудж неподконтролен правительству Афганистана, как впрочем и Ямган. В Зебаке (см. уезд Зебак) стояли правительственные части, но 1 мая талибы с Вардуджа захватили Зебак и дошли до кишлака Хушпак, от которого до территории Таджикистана всего 15 км. Вечером 2 мая они были отброшены назад до кишлака Бозгир. В настоящее время в их руках находятся сразу три уезда, расположенных рядом, – Ямган, Вардудж и Зебак. Зебак – стратегически важный объект для талибов. Он находится на пересечении границы с Пакистаном. Раненых и убитых среди мирного населения нет. Сейчас талибы располагаются в 35 километрах от таджикского Ишкашима. Я бы не стал особо драматизировать ситуацию в Таджикистане, так как талибы никогда не нарушают чужую границу. Для них такой локальный вооруженный конфликт – это способ давления на правительство Афганистана».

Шариф Сафоев, житель таджикского Ишкашима, в беседе с корреспондентом Ферганы сообщил следующее.

«За время боев часть перепуганного населения афганского Ишкашима ушла в уезд Шугнан. Я не исключаю возможности появления беженцев и на таджикской стороне, поэтому нужно быть готовым к их приему. В нашу центральную больницу в Ишкашим уже привезли 7 раненых афганских военных, один из них скончался, другого отправили на операцию в Хорог. На нашей стороне спокойно. Хотя и объявлено чрезвычайное положение».

По различным данным, талибы контролируют от 40 по 70 процентов территории Афганистана.

Списание произошло в рамках соглашения между двумя странами от 20 сентября 2012 года. Кредит, задолженность по которому теперь урегулирована, был предоставлен 3 февраля 2009 года.

Напомним, 3 февраля 2009 года президенты России и Киргизии Дмитрий Медведев и Курманбек Бакиев подписали в Кремле соглашение о предоставлении Бишкеку государственного кредита в размере $2 млрд, включающего в себя $1,7 млрд для оплаты услуг российских компаний по возведению Камбаратинской ГЭС-1 на реке Нарын, безвозмездную грантовую помощь в размере $150 млн, а также $300 млн льготного кредита под 0,75 процента годовых сроком на 40 лет и с семилетней отсрочкой выплаты. Во время подписания соглашения Бакиев пообещал выдворить из своей страны военную базу США. Но база была лишь переименована в Центр транзитных перевозок. А через год первый секретарь посольства России в Кыргызстане Виталий Скринник заявил, что $450 миллионов, выделенные Россией Кыргызстану в рамках договоренностей февраля 2009 года, были использованы не по назначению. В апреле 2010 года Бакиев был свергнут и бежал из страны, Москва оговоренных денег не дала, а в январе 2016 года Кыргызстан денонсировал соглашения с Россией о строительстве и эксплуатации Камбаратинской ГЭС-1 и Верхне-Нарынского каскада ГЭС.

В мае 2013 года Россия ратифицировала соглашение об урегулировании задолженности Кыргызстана по ранее предоставленным кредитам. Документом предусматривалось погашение и обслуживание долговых обязательств Кыргызстана перед Россией на общую сумму порядка $500 млн. В том числе - $300 млн по соглашению от 3 февраля 2009 года. Списание должно было происходить равными долями в течение десяти лет, начиная с 16 марта 2016 года. Но сегодня Россия списала оставшуюся часть долга полностью.

В последнее время Центральную Азию нередко вспоминают в контексте терроризма, поскольку именно в этом регионе родились подозреваемые в совершении нескольких громких террористических актов последнего времени - расстрела в стамбульском ночном клубе, наезда на пешеходов в Стокгольме, взрыва в метро Санкт-Петербурга. Но является ли это поводом обвинять Центральную Азию в экспорте терроризма? Об этом размышляют исследователи Эдвард Лемон и Джон Хизершоу в своей совместной статье, опубликованной на сайте Open Democracy. Ниже приведены основные тезисы публикации (перевод «Ферганы»).

«В то время как некоторые жители Центральной Азии примкнули к движению «Талибан» и другим исламистам в Афганистане, многие уехали в так называемое «Исламское государство» (запрещенная террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб., ДАИШ). По различным подсчетам, в Сирию и Ирак отправилось от 2000 до 4000 граждан Центральной Азии. Боевики родом из этого региона также участвовали в нападении на международный аэропорт Ататюрка в Стамбуле. Это далеко не первые признаки того, что глобальный джихадизм распространился и на Центральную Азию», - пишут исследователи.

Но, по мнению авторов статьи, «нет доказательств, свидетельствующих о связи имеющихся в Центральной Азии религиозных, экономических или политических первопричин с экспортом терроризма».

«Во-первых, в самой Центральной Азии совсем немного терроризма, - утверждают исследователи. - За период с 2001 по 2015 годы в мире было зарегистрировано более 85.000 инцидентов, связанных с терроризмом, из них только 62 произошли в пяти постсоветских странах. В Центральной Азии нет таких хорошо организованных радикальных исламистских экстремистских организаций, которые существуют во многих других мусульманских регионах».

«США выявили и запретили 61 террористическую группу, из которых только две имеют связь с Центральной Азией: это Исламское движение Узбекистана и Союз исламского джихада. Информация об этих группах весьма фрагментарна и с небольшим числом инцидентов, произошедших с 2001 по 2010 годы, после чего о связанных с ними (группами) атаках ничего неизвестно, если не считать случаи, связанные с Афганистаном и Пакистаном. В Центральной Азии нет пространства для все уменьшающегося халифата «Исламского государства».

«Во-вторых, исследования первопричин остаются недостаточными ввиду того, что очень мало консервативных мусульман, политически репрессированных активистов и граждан из бедных слоев населения действительно обращаются к насилию. Единичные случаи не могут объяснить общие тренды», - заявляют исследователи.

«Более того, все эти первопричины сомнительны. Исламистские группировки в регионе слабо развиты, доказательств того, что социально консервативные мусульмане более склонны быть политически радикальными, чем более секуляризованные мусульмане, мало. Немногие из центральноазиатских террористов благочестивы; и еще меньше количество имеет формальное религиозное образование. Например, родители боевика «Исламского государства», уроженца Таджикистана Ахтама Олимова были в шоке, когда из видеоролика, появившегося в интернете в сентябре 2014 года, узнали, что их сын задержан на границе Сирии и Ирака. Они были уверены, что их сын находится в России на заработках. Их соседи утверждали, что перед своей поездкой в Россию Олимов никогда не носил бороды, не молился регулярно. Так же родственники отзывались и о другом боевике из Таджикистана - Бободжоне Курбонове, убитом в августе 2014 года: они недоумевали, как он, будучи нерелигиозным человеком, согласился поехать воевать».

Исследователи отмечают, что наиболее веским аргументов против «первопричин» является тот факт, что мало кто из членов ИГ был радикализирован, находясь в Центральной Азии: «Это подтверждается работами Ноя Такера по гражданам Узбекистана и Эдварда Лемона по Таджикистану. Подозреваемые в терактах в Стокгольме и Санкт-Петербурге покинули свои дома в Узбекистане и Кыргызстане задолго до этого. И нет доказательств, говорящих об их радикализации до выезда за границу».

Авторы изучили интернет-профиль Акбаржона Джалилова, подозреваемого в теракте в Санкт-Петербурге: «Джалилов, переехав в Россию в 2011 году, стал водителем. Он не был набожным человеком. Будучи поваром суши и любителем боевых искусств, Джалилов редко молился и никогда не посещал мечеть, что соответствует утверждениям его родителей и соседей в городе Оше (Кыргызстан). В социальных сетях он не проявлял экстремистских настроений. Похоже, что религия, бедность или даже репрессии сыграли весьма ограниченную роль в его истории».

Авторы задаются вопросом: что же тогда заставляет жителей Центральной Азии радикализироваться во время их жизни за рубежом? И приходят к выводу: «Ни один фактор не объясняет причин, по которым индивид решает вступить в экстремистскую группу. История каждого человека уникальна. Многие оказались в изоляции, переживали разлуку с семьей или личную травму, которые делали их уязвимыми перед обещаниями террористических вербовщиков. Не на всех оказывали давление для присоединения к этим группам. Многие лишь искали приключений или товарищей».

Исследователи выделяют два фактора – миграцию и изоляцию.

«Экономики Кыргызстана и Таджикистана являются самыми зависимыми от доходов мигрантов. Исламистские вербовщики нацелены именно на граждан, работающих за рубежом. От пяти до семи миллионов граждан Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана – в основном мужчины – живут и работают в России (по официальным данным МВД России, примерно такое количество граждан указанных стран встали в России на миграционный учёт. Постоянно на территории РФ находится не более 3,5 миллионов трудовых мигрантов из Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. - Прим. «Ферганы»). Часто их юность проходит вдали от дома, каждый день они испытывают экономические трудности, расовую вражду и притеснение со стороны государства [пребывания]. Около 80 процентов боевиков ИГ из Таджикистана были завербованы в России, когда они были трудовыми мигрантами».

«Более 50 процентов боевиков - это образованные выпускники светских университетов. Например, Насим Наботов изучал экономику в МГУ перед тем, как бросить учебу и в апреле 2015 года отправиться в Сирию. Согласно отчету Всемирного Банка за 2016 год, 69 процентов от 3803 боевиков ИГ имели, как минимум, среднее образование», - сообщают исследователи.

«Транснациональное обеспечение своей безопасности Россией и странами Центральной Азии может оказаться непосредственной причиной экстремизма, нежели решением [этой проблемы]. Подобная практика правительств Центральной Азии нацелена на политических врагов независимо от того, религиозные они или светские, мирные или желающие насилия; и она направлена на обеспечение безопасности режима, а не на международную безопасность, и, следовательно, не направлена на предотвращение терроризма за рубежом».

«Анализ базы данных политических оппонентов за рубежом подтверждает, что службы государственной безопасности Таджикистана и Узбекистана все более активны и жестоки в своих действиях за границей. Это может побудить изолированные группы молодых мужчин к присоединению к экстремистским организациям, чтобы дать отпор. Но еще рано говорить о каком-либо влиянии подобной практики на джихадизм, хотя эта гипотеза более вероятна, нежели аргументы в пользу недостаточного управления и слабого государства, приводящих к экстремизму».

Авторы статьи приходят к выводу, что «перемещение и изоляция молодых мужчин-мигрантов и экспорт репрессий правительствами стран их исхода могут лучше ответить на вопрос, почему Центральная Азия «экспортирует терроризм». Однако важно отметить, что об этом явлении известно очень мало, и оно по-прежнему редкость. Проведенных в этой области научных исследований недостаточно, зачастую они устарели. Единственное, что мы можем сейчас сказать, так это то, что радикальные идеи для этих людей являются симптомами, а не причиной их решений в поисках смысла в террористическом насилии».

«То, что случилось с этими людьми в транснациональном миграционном пространстве, является более важным, нежели первопричины, лежащие в Центральной Азии. Необходимо узнать, что особенного произошло в их жизни вне Центральной Азии, прежде чем объяснять, почему этот регион экспортирует экстремизм», - заключают Эдвард Лемон и Джон Хизершоу.

Полный текст статьи доступен по этой ссылке - https://goo.gl/9PQNfn.