После войны мой дед увлекся мирной жизнью. Одним из атрибутов стали книги. Они отрывали от реальности и восполняли душевное спокойствие, которое необходимо для мирной жизни. За последующие годы он собрал собственную библиотеку. Она была однотипно советской. Не хватало изюминки, ради которой коллекцию можно было бы признать уникальной. Не было четкой классификации. Книги просто грудились на полке в хаотичном порядке и каждый раз после уборки меняли свои места. Как любой бывший военный, дед любил порядок, исполнительность, точность, пунктуальность и честность. Книги в его голове подчинялись какому-то определенному порядку.
Во время беседы дед любил спрашивать: «ты читал [название книги]»? Обязательно после моего отрицательного ответа добавлял: «а что же ты читаешь»? Было впечатление, что я вообще не читаю, если каждый раз отвечал «нет, не читал». Будучи пацаном, было сложно объяснить морскому офицеру, который научил меня плавать и ходить по волнам командами: «суши весла» и «право на борт», что вероятно наши вкусы пока не сходятся, отвечая на вопрос четко и лаконично: «нет».
Это повторялось в школе. Была четко определенная программа чтения и учителя требовали изучение материала. Читать книги, которые не рассчитаны на возраст и детскую психику было сложно. Невыносимо муторно. Хотелось чего-то другого, живого, удивительного. Но в этой цепочке не рассматривалось собственное мнение о прочитанном.
Школьную литературу наверстал в армии. Не всю, а ту часть, что начала раскрываться перед юным мужчиной. Другая часть стала доступна пониманию еще позже. Была и третья, последняя часть школьной программы, которая воспринималась как мертвая литература, которая хоть и считается классикой, но интересна исключительно лингвистам.
Школьная программа требует заранее предрешенного впечатления от литературы, что изначально делает чтение бессмысленным. Важно лишь понять, что в сочинении требуется перечислить определенный набор ключевых слов, чтобы заслужить высокую оценку. По этой методике писались сочинения по съездам коммунистической партии и работам руководителей КПСС, чьи брошюрки за 5 копеек так высоко ценились советскими литераторами и учителями, раз обрекли на их изучение детей. Все это не читалось вовсе и даже не предполагалось иное! Зачем?
Условия жизни не требовали от человека умения читать и делать собственные выводы. Другая и желанная литература наоборот, заставляла самому читать и размышлять. Других развлечений, кроме спорта и творчества у детворы не было.
Вопросы взрослых о книгах всегда стыдят, заставляя ребенка понижать самооценку. Создается впечатление, что человек читает медленно, плохо усваивает материал, раз сочинение не содержит набора слов, которых ждут учителя. Ребенку насаждается психологическое ограничение собственных возможностей, и он становится взрослым человеком с твердым убеждением, что «надо стыдиться чтения», ибо это сложно, медленно, тяжело и очень личное, как гигиена. Аналогичный вывод дети делают при изучении иностранных языков, математики, физики и любых других школьных предметов. Кроме общего набора ощущений складывается впечатление, что подводит еще и память. Потом институт и возникают новые психологические ограничения, которые ощущаются молодым человеком как собственный физический недостаток, а не отсутствие ответственности за некачественное обучение и воспитание у взрослых.
Все что окружает юное создание, программирует его отношение и поведение на всю жизнь.
Попробуем разобраться в собственных страхах, связанных с чтением и памятью. Отбросим в сторону все, что мы знали о себе.
Сильнее страха может быть только желание, регулярный труд и сила воли. Никаких фокусов и чудес быть не может и не будет.
Скорость чтения определяется тремя градациями: медленно, нормально, быстро.
Нормальная скорость чтения это около 150 слов в минуту. Чтобы эта единица была понятна, то её можно определить, как одна страница в минуту стандартной книги 1/16 полиграфического листа 60х90 см или как две страницы электронной книги со шрифтом больше печатного. То есть, те, кто читает, в эту норму вписывается с запасом. То есть, изначально, такие люди никогда не читают медленно! И уже не стоит бояться показать себе собственные возможности.
Медленное чтение не является недостатком, мало того, существует специальный метод, который так и называется, чтобы почувствовать разумом глубину значения отдельных слов и выражений. Чтобы человеческий мозг успевал просматривать множество вариантов на каждое значение и мог успеть ощутить пространственное значение слов и описываемых значений. Религиозное чтение построено как раз по этому принципу.
Медленное чтение является недостатком только у малограмотных и физически ограниченных людей, которые по-иному читать просто не могут.
Можно читать быстро и очень быстро. Быстрое чтение это физический навык за счет тренировок, это как результат спортсмена, который каждый день тренировался перед своей главной победой.
Сверхбыстрое чтение является основой специальных методик, которые позволяют получить опыт быстрого чтения за кратчайшие сроки. Такая скорость обычно выше в 3-4 раза по сравнению с нормой. В основе любой методики обучения скоростному чтению заложено несколько факторов:
Подавление проговаривания слов за счет создания ритма чтения.
Устранение регрессий, когда выбирается ритм чтения, характерный для знакомых и незнакомых слов и их длины. Глаза попросту не должны возвращаться на повторное прочтение уже прочитанного слова.
Расширение угла зрения. Сказать проще, чем научиться. Проблема в привычках. Для тренировки чаще всего используются матричные таблицы Шульте. Беда только в том, что сами преподаватели не всегда понимают физику зрения, не учитывая здоровье человека, размер таблицы и дальность дистанции считывания. Проще всего тренировать угол зрения, по строке книги, охватывая взглядом сначала два слова, потом три и так далее, на комфортном для глаз расстоянии. Процедура сложная и потребует продолжительного времени для тренировок. Проще всего добиться эффекта — не смотреть на страницу двумя глазами параллельно. Мне, как переученному левше, помогает повернуть голову таким образом, чтобы левый глаз был ближе к странице, чем правый глаз. Угол выбирается таким образом, чтобы каждый глаз видел страницу полностью и без дискомфорта. Просто попробуйте, все получится и будет легче тренироваться.
Концентрация внимания достигается за счет создания комфортных условий, когда человек спокоен, не раздражен, его ничто не отвлекает и тем более не бесит! Лично для меня такое место в московском метро. Одна только прогулка к станции метро создает необходимый настрой для комфортного чтения. Другой точкой комфорта может стать создание специального изолированного «рабочего места». За столом, в кресле и так далее. Лучше всего концентрировать внимание не используя рабочее место для других целей. Это элементарное программирование мозга на удовольствие и закономерности. Не используйте для чтения лестничные площадки или туалеты. Поменяйте их на что-то более приятное — теплую ванну, или скамейку в парке.
Кроме объективно хороших результатов при использовании скорочтения есть и субъективные, даже сомнительные. Технари довольно часто используют скоростное чтение, не подразумевая об этом. Последний пункт в скорочтении — поверхностный метод, который базируется на считывании ключевых слов. Человек помнит даты, имена, но не сюжет. Технари поступают также, просто фильтруют в своем сознании известные и неизвестные данные. Пропускают известные факты, концентрируются только на важной информации. Художественную литературу так читать не надо, но можно. Метод чуть видоизменяется. Книги пишут люди. Читатель, нарабатывая опыт, предсказывает дальнейшее развитие сюжета, словарный запас героев книги, типичные фразы и так далее. То есть предсказуемое легко пропускается в литературе, как известные данные.
Кроме чтения, как физической процедуры, есть еще два параметра: восприятие, повторяемость чтения, как метод обучения.
Восприятие зависит от памяти, опыта, возраста, ценности информации, получаемого удовольствия и конечно обучения.
Ценность, память и обучение чаще всего зависят от частоты и регулярности чтения. Регулярность и методичность очень хорошо влияют на память. В то время как редкие занятия приводят к заблуждению о качестве собственной памяти и её ограничениях. Очень часто человек забывает элементарные слова, если не использует их в своем словарном запасе. Очень легко забыть имя одноклассника, если оно не произносилось за прошедшие годы ни одного раза. Технари звучат членораздельно как дикторы, если тема разговора ведется в профессиональном ключе, и они тут же начинают запинаться и заикаться при переходе на светский разговор. Все это, только набор оптимизированных в мозгу слов, когда нужные находятся ближе. Остальные слова известны, но их надо извлечь и на это уходит время.
Самое интересное, что официанты в туристически активных странах знают стандартный набор слов на множестве языков. Это не говорит о том, что они обладают сверхвозможностями запоминания слов или склонны к изучению иностранных языков. Они попросту каждый день повторяют одно и то же, постепенно увеличивая словарный запас и границы знаний.
Доброе утро!
Читайте, как умеете, но делайте это регулярно. Все придет само собой как очень важная награда в жизни! Пытайтесь узнать значения слов не только по словарям, но и по предполагаемому значению из текста. Обсуждайте прочитанное вслух, это важно для наработки собственного словарного запаса.
И лучше начать сегодня!
Важно помнить, что чтение — это лакмусовая бумажка, которая говорит о душевном порядке в голове.
Богат и благословен оазис Сирийской пустыни — Пальмира, лежащая на перекрестье караванных путей. Но судьба царства, попавшего в поле притяжения двух могучих империй, незавидна: здесь зреет битва между Парфией и Римом. Похоже, престарелый правитель Вабат не в силах удержать бразды правления, и в Пальмире вспыхивает мятеж, раздуваемый соседями-парфянами. На кого положиться, если один сын у правителя оказывается предателем-мятежником, другой — ветреным гулякой, а третий и вовсе дурачок? Но до Рима уже долетел сигнал тревоги, и верные боевые товарищи центурионы Катон и Макрон повели своих солдат на подмогу запертому в цитадели Пальмиры гарнизону правителя… Успеют ли они вовремя?
Он обернулся к Криспу. Легионер лишь тяжело, с присвистом дышал и, трясясь в кромешном ужасе, смотрел на два ряда своих товарищей. Но вот слова проконсула просочились через его страх, и он умоляюще воззрился на Лонгина.
- Господин проконсул, молю! Пощадите меня, это была случайность! Клянусь богами! — Ноги под ним подогнулись, и он рухнул в пыль. — Сохраните мне жизнь!
Лонгин бесстрастно кивнул Амацию:
- Приступайте.
- Встать! — процедил легат, подходя к Криспу.
Отведя глаза от проконсула, тот бросился в ноги своему легату.
- Господин легат, проявите жалость! Я хороший солдат! Вы знаете мой послужной список. Пощадите меня! Вы не можете так поступить!
- Встань! — выкрикнул Амаций. — Или из-за страха ты потерял и стыд? Неужто так, по-твоему, легионер Десятого должен встречать смерть? Поднимись. — С сердитым взмахом ноги он пнул осужденного в ребра.
- А-а! — простонал Крисп, хватаясь за бок. Амаций за руку грубо вздернул его на ноги и протащил в конец площадки, где его ждали товарищи, твердо сжимая в руках дубье. Над плацем возникла короткая пауза, нарушал которую лишь тихий скулеж Криспа. Затем Лонгин, кашлянув, взмахнул рукой:
- Исполнять приговор!
Толкнув Криспа вперед, легат угрожающе вынул меч. Легионер врылся пятками и пробовал пятиться, но получил от Амация злой укол в спину. Крисп с визгом замер: впереди две линии его товарищей принялись размахивать дубинами.
За всеми этими процедурами Катон наблюдал с тошнотным чувством.
- А есть шанс, — шепотом спросил он у Макрона, — что к тому концу он все-таки проберется?
Красивая и чувственная тридцатилетняя Мари вышла из тюрьмы после шести лет заключения за соучастие в убийстве и вооруженное ограбление. Единственная работа, которую она может найти, — стать няней ребенка своей подруги детства Эллен Кендалл. Жизнь в доме Эллен, ее мужа, очень привлекательного французского писателя Бенуа Донеля, и дочки Кейтлин для неустроенной, порывистой Мари оказывается столь же запутанной и несуразной, сколь была и в юности. И в бессознательном порыве Мари вместе с девочкой и Бенуа сбегает в Париж. Жизнь вне закона заставляет ее наконец повзрослеть и понять, что на самом деле означает быть «плохой».
Из своих тридцати лет Мари провела в тюрьме только шесть, но все равно она никак не могла привыкнуть к недавно обретенной свободе, вписаться в окружающую действительность. На самом деле тюрьма оказалась вовсе не такой отвратительной, как можно было подумать.
Жизнь в тюрьме была простой, понятной и расписанной по минутам. Мари ела три раза в день, в одно и то же время, в одной и той же душной столовой. Она всегда сидела на одном и том же месте, в самом конце длинного стола. Работала она в тюремной прачечной. Работа была на удивление тяжелой и требовала больше сил, чем любая другая из тех, что Мари приходилось выполнять раньше. Она научилась управляться с промышленной гладильной машиной, через которую проходили сотни и тысячи простынь, полотенец и комплектов тюремной униформы.
Мари даже подружилась с другой женщиной, работавшей в прачечной. Руби Харт отбывала свои двадцать два года за убийство мужа. Она ударила его по голове горячим утюгом и, что называется, не промахнулась. Она нисколько не жалела о том, что прикончила Гектора. «Иначе, — сказала однажды Руби очень буднично, — я сама была бы сейчас в могиле. — И добавила: — И это было так здорово. Треснуть этого сраного ублюдка прямо по башке».
Руби Харт казалось забавным, что в тюрьме ей пришлось иметь дело именно с утюгом. Ирония судьбы. На самом деле она не хотела убивать мужа.
Все, кто сидел в тюрьме за убийство, имели вполне убедительные мотивы его совершить. Мари, конечно, никого не убивала, но другие заключенные были к ней снисходительны. Это нисколько не напоминало тюрьму, которую обычно показывают по телику.
